***
Кэролайн, с ее неизменной огромной кружкой кофе, только устроилась в постели с книгой, которую не успела дочитать утром, как Клаус неслышно появился на ее пороге, заставляя ее вздрогнуть. Образ ее жизни всегда заставлял ее быть начеку, но Клаусу с его способностью незаметно подкрадываться всегда удавалось заставать ее врасплох. — Я не хотел тебя напугать, — Клаус улыбнулся, находя ее реакцию весьма забавной. — Я и не испугалась, — фыркнула она. — Ты уходишь? — Полная луна скоро взойдет, — кивнул он, и Кэролайн бросила взгляд в сторону уже темного неба. — Хорошо, — кивнула она, чувствуя определенную неловкость и не понимая, чем вызван его визит. — Кэролайн, я хотел поговорить с тобой, — наконец тяжело произнес Клаус, и она вскинула голову, настороженно смотря на него. — Но уже поздно, так что… Давай поговорим после полнолуния? Кэролайн медленно кивнула, ощущая горький привкус разочарования во рту, и стоило Клаусу, облегченно улыбнувшись ей, скрыться за дверью, как она с раздражением откинула от себя толстенный справочник по оборотням, который, к слову, должен был помочь ей во всем разобраться, а не запутать еще больше. Она не хотела признаваться в этом самой себе — или Кэтрин, если на то пошло, — но ей начало нравиться в Гластонбери. Ей нравился мрачноватый особняк с самой прекрасной библиотекой, о которой она могла только мечтать. Ей нравилась лаборатория, в которой ей никто не запрещал экспериментировать, а Клаус даже доверял варить Волчелычное зелье. И язвительная, стервозная Ребекка, с которой у них было столько общего, и Кол, с которым определенно точно можно было повеселиться… Даже такое скопление оборотней прекратило ее нервировать — большей частью, конечно, благодаря Клаусу, который убедил ее в том, что никто не посмеет ее обидеть, — и традиционные ужины вместе со стаей после полнолуния оказались весьма забавными… И Клаус тоже начал ей нравиться, несмотря на его мрачноватое чувство юмора и высокомерное поведение, и хотя сама идея мейтов ей всегда казалась странной, она начала думать о том, что, может быть, в этом все же что-то есть. Но его отстраненность и некая холодность к ней ставили ее в тупик, — в идиотском справочнике об оборотнях и мейтах, который она нашла в библиотеке и замаскировала под очередную книжку о ядах, ничего про такое не говорилось! там, наоборот, говорилось про такие вещи, что у нее щеки вспыхивали, — а потом она случайно подслушала тот разговор, и оказалось, что он считает их связь… неполноценной. Это отчего-то было обидно до такой степени, что она проревела весь вечер у себя в спальне, а смотреть на него после стало совсем невыносимо, и Кэролайн после предпочла избегать его. Исключения составляли разве что те дни, когда этот высокомерный чистокровный идиот был в облике волка — тогда он ее хотя бы не бесил. Еще он был пушистым и теплым, и не было ничего уютнее, как читать, прижавшись к теплому боку, изредка запуская пальцы в густую шерсть. А теперь он вознамерился с ней поговорить, и Кэролайн сама понимала, что со всей этой ситуацией нужно что-то делать, но мысль о том, что ей придется отсюда уехать, отозвалась в ней болезненно. Не далее, как сегодня она прочла о редких случаях разрыва связи между мейтами — и один из них как раз описывал то, как разорвать связь между волшебницей и оборотнем, — и у нее не осталось сомнений, касающихся их с Клаусом разговора. И это заставило ее себя почувствовать никому не нужной и не заслуживающей чьей-либо любви, и хотя Кэролайн знала, что такие мысли разрушительны и нет ничьей вины в том, что связь не сработала, ей было больно, и стыдно, и определенно хотелось провалиться под землю и больше никогда этого Майклсона, к которому она едва не начала испытывать чувства, не видеть. Но несмотря на все это, Кэролайн решила, что не сбежит отсюда под покровом ночи — потом проблем от его ищеек действительно не оберешься, — а поговорит с ним и сама, первой, предложит разорвать связь, чтобы не выглядеть глупой идиоткой, и уйдет отсюда с высоко поднятой головой. Раздался скрип половиц, и на пороге появился уже знакомый ей волк, чья шкура в свете ламп казалась золотистой. Кэролайн криво улыбнулась и поманила его к себе, решив, что если она в последний раз пообнимается с ним, то ничего плохого точно не случится. К тому же у нее еще целых три дня, чтобы вдоволь насладиться своей обидой и болью.***
Три дня прошли так быстро, что она и глазом моргнуть не успела. И когда Клаус, заметно взбудораженный после обращения, с отросшей щетиной на щеках и глазами, полными янтарных искр, пришел к ней, ее сердце пропустило удар. Все же знать, о чем он хочет поговорить с ней, и действительно поговорить об этом оказалось тяжелее, чем она себе представляла. — Ты готовишься к ужину? — поинтересовался он, заметив, что одежда из шкафа вывалена на кушетку и что в комнате царит непривычный Кэролайн хаос. — Нет, я подумала, что теперь в этом нет смысла. — Ему, что, не хватало ее унизить просто так и он хотел сделать это перед всей стаей? — Ты же хотел поговорить со мной. — это вышло куда более вызывающе, чем она хотела, и Клаус непонимающе взглянул на нее, но кивнул. — И я тоже с тобой хотела поговорить, — протараторила она, сцепляя ладони вместе и смотря куда-то ему за плечо, потому что смотреть ему в глаза было страшно. — Вот как? — усмехнулся Клаус, не сопротивляясь притяжению между ними и придвигаясь ближе. — О чем хотела поговорить ты, sweetheart? Она заметно вздрогнула от его обращения, но сцепила кулачки и вздернула упрямый подбородок, наконец бесстрашно смотря ему прямо в глаза. — О связи, — произнесла Кэролайн, чувствуя, что каждое слово дается ей с трудом. — Я хочу ее разорвать. И стоило ей увидеть лицо Клауса после ее беспощадных слов, как она тут же судорожно вздохнула, делая шаг назад, ибо звериную ярость, прорезавшуюся в его взгляде, трудно было спутать с чем-то еще. — Разорвать связь? — переспросил Майклсон, едва сдерживание рычание, которое, впрочем, явственно слышалось, судя по ее побледневшему лицу, и Кэролайн, пытаясь не зажмуриться, кивнула, не понимая, какую боль ему доставила. — Тем более что ты сам тоже этого хочешь, — пролепетала она, сбитая с толку его реакцией и гневным взглядом. Он настолько был зол, поняла она, что даже воздух в комнате стал вибрировать и нагреваться. — С чего ты взяла? — низко прорычал Клаус, подкрадываясь к ней, как бы это иронично ни звучало, но как волк к своей жертве, и упираясь руками по обе стороны от ее головы. Надо было отдать ей должное, она без видимого страха — страха, такого сладкого на вкус, что заставило его повести носом вдоль ее шеи, — взглянула ему в лицо и изумленно округлила губы, увидев глаза, налившиеся желтизной. Но к ее страху примешивалось что-то еще, что он так и не мог понять, и ему был жизненно необходим ее ответ — он не мог позволить своей паре так уйти от него. — Я слышала твой разговор с Колом, — глухо произнесла она, не сводя с него глаз. — Ты считаешь эту связь ошибкой, разве нет? — Клаус замер, начиная понимать причины ее поведения, и даже ощутил странную радость, чувствуя, что ей было обидно. — Ты не хочешь меня, этой связи, так что к чему все это? — Не хочу тебя? — Сдерживаться с каждым моментом было все сложнее; страх потерять свою пару, желание ее утешить и требование зверя наконец сделать ее своей брали над ним верх, как и желание преподать упрямой девчонке, что держала его на расстоянии от себя и выдумывала себе глупости, урок, и он прижался к ней, заставляя ее всем естеством ощутить, насколько же болезненно он ее хотел, и Кэролайн ойкнула. — Боюсь, ты ошибаешься, sweetheart. — Губы его коснулись соблазнительно бьющейся жилки на ее шее, и руки сжали талию, заставляя ее шумно выдохнуть. — Я хочу тебя с того самого момента, как я поймал тебя в том темном переулке, Кэролайн. С тех самых пор, как ты поселилась в этом доме, Кэролайн, я хотел сделать тебя своей, но боялся напугать тебя, обидеть тебя… Пытался быть с тобой джентльменом, — насмешливо протянул он, чувствуя, как участилось ее дыхание, и продолжая осыпать ее шею горячими поцелуями. — Кто же знал, что с тобой не нужно быть джентльменом… — Ты сказал, что не хочешь связи, — упрямо повторила Кэролайн, чувствуя, как тяжелеет низ живота и как начинает болезненно ныть грудь. Каждый из поцелуев отдавался в ней россыпью мурашек, и она неосознанно потерлась о выпуклость на его джинсах, создавая такое сладкое трение и заставляя его приглушенно зарычать. — Мне нужно будет наказать тебя за то, что ты любишь подслушивать чужие разговоры, — пробормотал он, и она с ужасом поняла, что эта мысль лишь усилила ее возбуждение. — Ты все не так поняла, sweetheart. Я имел в виду, что эта связь неполноценна, но лишь потому, что у тебя нет таких же инстинктов, какие есть у оборотней. Чувствуй ты все так же, как и мы, — он не сдержал ухмылки, проводя пальцем по алому следу, что он оставил на ее шее, — ты бы пришла ко мне сама, умоляя взять тебя, влажная и покорная. Но это не значит, что я хотел бы на твоем месте видеть другую, Кэролайн. Это не значит, что я не наслаждаюсь твоим упрямством, что я не наслаждаюсь тобой, сладкая Кэролайн. — Клаус, — пролепетала она, чувствуя, как полностью упускает контроль над ситуацией, но в следующий момент он поцеловал ее, врываясь в ее рот наглым языком, и она окончательно капитулировала, обнимая его за шею и пытаясь прижаться теснее, чтобы хоть чуть-чуть унять ноющую пустоту внутри. Если их первый поцелуй можно было бы назвать нежным или даже робким, то этот определенно был карающим, словно Клаус пытался наказать ее даже за саму мысль о том, что она может так уйти от него. Когда он наконец оторвался от ее губ, Кэролайн отстраненно заметила, что золото его глаз стало еще ярче, но она не успела подумать, чем это можно было бы объяснить — ее справочник такой информации не давал, — как он бесцеремонно рванул шелковистую ткань ее блузки, заставляя ее возмущенно ахнуть. — Не смей портить мою одежду, — несмотря на то, что она раскраснелась от возбуждения, а голос ее звучал прерывисто, она умудрялась говорить в приказном тоне, что еще больше развеселило Клауса, который толкнул ее к постели, стягивая со стройных ног все бесившие его джинсовые шорты. — Мы с тобой об этом еще поговорим. — Его ладони скользнули по ее талии вверх, к налитой груди и чувствительным соскам, и она сладко застонала, стоило его рукам накрыть ее грудь. Все эти недели, исподтишка наблюдая за ней, он не мог не задаваться вопросом, какой его пара окажется в постели. И получив ее сейчас, истекающую влагой, невероятно чувственную и пылкую, Клаус понял, что ожидание стоило того, чтобы распалить ее, довести до края и подчинить себе, как этого сейчас желал в нем зверь. Пометить ее собой, во всех смыслах. Он медленно стянул с нее трусики, замечая, как потемнел взгляд ее голубых глаз, и не без удовольствия стиснул белоснежные бедра, оставляя на нежной коже алые следы. Тонкие пальцы Кэролайн дернули край его хенли, и она помогла стянуть ее, с удовольствием прикасаясь к его золотистой коже, с удовольствием впиваясь в нее своими коготками, заставляя его зашипеть. — Sweetheart, — предостерегающе заметил он, на что она лишь озорно улыбнулась, притягивая его к себе за многочисленные ожерелья на шее и целуя сама. Хитрая маленькая волшебница, пронеслось в его голове, которая думала, что может взять над ним верх. И он позволит ей, но не сегодня. Жадные и наглые пальцы Клауса проникли в нее, легко нашли самое чувственное местечко, и она буквально выгнулась дугой под ним, стискивая их своей плотью. Вновь пришедшая мысль о том, что она собиралась уйти от него и разорвать связь, заставила Клауса вновь озвереть, и он все оттягивал ее оргазм, чутко чувствуя каждое движение ее тела, каждый ее стон, и не позволял рухнуть в пропасть. И только когда она измученно выдохнула его имя, сдаваясь, словно признавая его власть над собой, прижалась губами в неуместно нежном поцелуе к его плечу, буквально умоляя его, он смилостивился, резким движением переворачивая ее на спину и заставляя встать на колени, членом прижимаясь к до болезненного чувствительному центру. — Кричи, Кэролайн, — хрипло произнес он ей в ухо, сжимая ее грудь и резко наполняя ее собой. — Пусть все знают, кому ты принадлежишь. Пусть все знают, кто твой альфа. Она всхлипнула, принимая его в себя, чувствуя и до болезненного глубокие толчки, и накатывающее удовольствие, от которого сжимались пальчики на ногах. И она поняла, что пока не подчинится ему, он будет продолжать наказывать ее, пусть и так сладко. — Клаус, — она едва узнала свой голос, когда хрипло произнесла его имя, едва сдерживая стон от каждого его движения, когда он задевал все самые чувствительные точки внутри нее. — Клаус, пожалуйста. Этого оказалось достаточно, чтобы его рука скользнула туда, где их тела соединялись, надавливая на ее клитор, и мир под ее веками взорвался, а мышцы плотно обхватили его плоть, заставляя его кончить следом за ней. — Хорошая девочка, — пробормотал он, притягивая ее к себе и смазанно целуя в висок, а Кэролайн слишком устала для того, чтобы краснеть или стесняться его, потому лишь уткнулась носом в его грудь, наслаждаясь легкими прикосновениями к плечам и к спине. Шея ныла от его укусов, как, впрочем, и все ее тело, но она была удовлетворена, счастлива и слишком хорошо ей было, чтобы начать отчитывать по поводу разорванной одежды или засосов. Но определенно, мы об этом еще поговорим, решила она, впервые засыпая там, где ей было место — в объятиях своего мейта, который не был намерен ее отпускать.