sweetheart deal

Солнечный луч, пробившийся сквозь темные портьеры библиотеки, упал на лицо Кэролайн, и она, не открывая глаз, поморщилась, а затем уткнулась лицом в грудь Клауса, заставляя его усмехнуться, запуская пальцы в ее волосы, пахнущие сладкими апельсинами. — Я думал, ты хотела почитать, — насмешливо заметил он, дотягиваясь до своей волшебной палочки. Короткого пасса хватило для того, чтобы портьеры плотно сомкнулись, а Кэролайн лениво приоткрыла глаза, не скрывая довольной улыбки. — Не я виновата в том, что мне не удалось выспаться, — заявила она, теснее прижимаясь к нему. В этой части особняка было прохладно, и раньше она даже таскала с собой плед из верблюжьей шерсти, но с недавних пор предпочитала нежиться в объятиях своего мейта. Они могли часами просиживать в библиотеке, устроившись вдвоем в излюбленном уголке Кэролайн, каждый погрузившись в свою книгу. Клаус то и дело зарывался пальцами в ее волосы или проводил кончиками пальцев по шее, в то время как Кэролайн привыкла устраивать голову на его плече, а когда на нее находило игривое настроение, то покрывала кусачими поцелуями его шею. — Вчера ты на это не жаловалась, — заметил Клаус, рассеянно поглаживая ее спину. Вряд ли он мог отказать себе в удовольствии подразнить ее и насладиться тем, как могут алеть от смущения ее щеки. Впрочем, Кэролайн ему такого удовольствия не доставила и закатила глаза, явно называя его про себя самодовольным альфой. — И ты сбежала из постели еще до того, как я проснулся. Ему — или его волку — не нравилось просыпаться без своей пары. В нем еще жил тот страх, что слова, брошенные Кэролайн в ночь, когда он наконец сделал ее своей, окажутся не пустыми и она захочет от него уйти, в то время как волк опасался за безопасность своего мейта и предпочитал, чтобы она всегда находилась в поле его зрения. 
Кэролайн виновато улыбнулась, словно прочла его мысли и ощутила страхи, и, приподнявшись, поцеловала его в уголок губ. Клаус тут же потянулся за следующим поцелуем, желая углубить его и стиснуть ее в своих объятиях, но она отстранилась, приложив пальчик к его губам. — Сегодня первая четверть луны, — шепотом напомнила, проводя второй ладонью по его медной щетине. Надо бы приготовить себе мазь, рассеянно подумала она, иначе она никогда не избавится от раздражения на коже. — Мне нужно было приготовить основу для зелья. — Надеюсь, в этот раз обойдется без взрыва, — сухо произнес Клаус, кусая ее за палец. Две недели назад исследование, над которым она работала, принесло свои разрушающие плоды: взрыв сотряс все крыло. И в бешенство его привело не то, что его имуществу был причинен урон, а то, что его мейт, только по счастливой случайности не оказавшаяся в центре взрыва, так беспечно отнеслась к собственной безопасности. Только едва тлеющий в нем здравый смысл — и, быть может, ее умоляющий взгляд — не позволили ему запереть ее в спальне. И хотя им обоим пришлось пережить серьезный разговор, после которого последовало примирение, в котором он позволил себе быть более жестким с ней, чем обычно, волк теперь постоянно был настороже. Кэролайн сморщила носик и пожала плечами. — У всех бывают провалы. Кроме того, лаборатория почти не пострадала, а определенные выводы это исследование тоже дало, так что… Клаус едва подавил рычание, которое почти что сорвалось с его губ, и просто прижал ее к себе, целуя в упрямую макушку. — Надеюсь, в эти выводы входит пункт о том, что неподчинение своему альфе грозит наказанием, love. Кэролайн закатила глаза, бурча себе под нос что-то про дикого зверя, притворяющегося джентльменом, но правда заключалась в том, что эти слова не столько бесили ее, сколько возбуждали. Горячие ладони, сомкнувшиеся на ее талии, посылали мурашки по всему ее телу, и она знала, что еще чуть-чуть и низ живота потяжелеет, а самодовольный волк учует запах ее возбуждения. Она ощутила ухмылку Клауса, когда его губы прижались к чувствительному месту за ее ушком, и хотя щеки Кэролайн горели от смущения, она улыбнулась. 
Клаус мог быть несносным, а его забота — слишком волчьей, но именно здесь, рядом с наглым, самоуверенным, невозможным, надменным и властным альфой она и стала счастливой. 
И, быть может, влюбленной.