***
Ближе к вечеру к ним в гости заглянул Генри, ближайший друг и партнер Билла по бизнесу. Высокий, с вечно угрюмым выражением лица и пустым взглядом, он напоминал скорее дровосека или бывшего солдата, а не изобретателя и владельца детского кафе, которым являлся. — Я не помешаю? — поинтересовался он, неловко опускаясь в кресло. — Нет, что ты. В нашем доме всегда тебе рады, — сухо улыбнулась Мэри. Они сидели в гостиной дома Афтонов. Билл лениво перелистывал утреннюю газету (скорее просто чтобы занять руки, чем действительно интересуясь новостями), развалившись в другом кресле, поближе к камину. Мэри, взяв в руки чашку, устроилась на обитом бежевой тканью диване. — Простите еще раз за все это, — произнес Генри и сделал глоток из своей чашки. — Спасибо, Мэри. — В случившемся твоей вины столько же, сколько и моей, — Билл тяжело вздохнул. — Мы ведь даже и предположить не смогли… — Билл замолчал, пытаясь сглотнуть подступивший к горлу комок. — Что кто-то догадается засунуть голову ребенка в его пасть? — Генри невесело усмехнулся. — А должны были. Простите. Как вы? Держитесь? — Да, — быстро произнесла Мэри. — Более-менее, — качнул головой Билл. — Бетти вчера всю ночь проплакала. Спала в обнимку с его медведем, — Мэри сделала быстрый глоток, — я пыталась ее успокоить, но сама расплакалась, — она часто заморгала, пытаясь смахнуть слезы. — Ну вот, опять. Пойду, схожу за платком. Прости, Генри. — Нет-нет, ничего страшного. Такое горе… Я понимаю. — Генри действительно понимал. Два года назад без вести пропал его собственный сын, Сэмми. Поиски так ни к чему не привели. Это сломило прежде улыбчивого мужчину, сломило и его жену, что вскоре бросила его с дочерью и уехала в поисках лучшей жизни. Мэри отставила чашку в сторону и почти бегом выскочила за дверь. Вскоре раздались ее шаги по лестнице. Между мужчинами повисло молчание. — Думаю вернуться на работу в понедельник, — наконец прервал его Билл, — без меня у вас там наверняка тот еще бардак. — Брось, ты можешь побыть еще пару дней с семьей, если хочешь. Я справляюсь пока. — И по возвращении обнаружить гору неразобранных бумаг? Я знаю, ты ненавидишь этим заниматься, — закатил глаза Билл. — Мне просто… нужно отвлечься. Сегодня я по привычке зашел к нему в комнату сменить капельницу… — он покачал головой. — Вы приняли правильное решение. Это только продлевало мучения и ему, и вам, — ободряюще улыбнулся Генри. Но несмотря на правильные слова, его глаза оставались пусты. — Я знаю. Как Чарли? — Билл чувствовал, что должен хоть что-то сказать в ответ, но не мог найти слов. Весь этот разговор был пропитан неловкостью и чувством вины, и он буквально тонул в них. — Я сказал, что вы отправили его в новую больницу в Нью-Йорке, где его точно смогут вылечить. Мне кажется, она не поверила. — Мы тоже сперва не хотели говорить детям… Бетти, в основном. Но Мэри опять сорвалась на Майкла… В общем, не вышло. Сверху раздался голос Мэри, громко кого-то отчитывающий. Билл, нахмурившись, посмотрел на потолок. — Должно быть, снова Майкл. Пойду, остановлю Мэри, пока она не наделала глупостей. Подождешь? — Нет, я, пожалуй, тоже пойду. Надо еще забрать Чарли от миссис Хадсон. Можешь не провожать. — До встречи, — кивнул ему Билл, и, не оборачиваясь, в три прыжка поднялся по лестнице на второй этаж. Голоса стали слышны яснее. — Но я ничего не делал! — воспользовался паузой в длинном монологе матери Майкл. — Просто зашел посмотреть. — Ты же знаешь, что тебе нельзя заходить в комнату Криса, — повысила голос еще на пару тонов Мэри. В нем стали проскальзывать высокие истеричные нотки. Значит, вот где они. Билл ускорил шаг: нужное помещение располагалось в самом конце коридора. — Это больше не его комната, — еле слышно пробормотал в ответ Майкл. — Да. Знаешь почему? — голос Мэри стал деревянным. — Потому что ты убил его, Майкл. Хладнокровно. Убил. Младшего брата. — Мэри! — рассерженно воскликнул Билл, распахивая дверь в этот момент. Он успел заметить, как Майкл вздрогнул от этих слов, как от удара. — Я же просил! — Что? Хватит его защищать, — рассерженной кошкой прошипела она, отпихивая мужа с дороги. — Дозащищался уже. — Мэри… — начал было Билл, но она ушла, не оглядываясь. Мужчина устало приложил руку ко лбу и повернулся к Майклу. — Ну и что вы не поделили на этот раз? — Я ничего не делал, — повторил Майкл, глядя исподлобья, — просто заглянул посмотреть. — Зачем? Тут ничего не изменилось, с тех пор как Крис… с тех пор, как его увезли. Разве что медицинское оборудование убрали, — Билл присел на краешек кровати и похлопал по свободному месту рядом с собой. Но Майкл остался стоять. — Я знаю. Просто мне эта комната уже в кошмарах снится, — подросток обвел взглядом гору коробок с вещами, примостившуюся у стены. — Что вы с ней сделаете? — Не знаю, — пожал плечами Билл, — мы еще не говорили об этом. Может, отдадим тебе или Бетти… Не знаю. — Мне она не нужна, — резко ответил Майкл, сжимая кулаки. — Я пойду к себе? — Конечно, как хочешь. И не слушай маму. Это все еще несчастный случай. — Ага, — буркнул Майкл, выходя из комнаты.***
Биллу вновь снился тот злополучный день. В его подсознании все превратилось в мешанину образов переходящих один в другой. Вот Билл пожимает руку Фреду Гарольду, управляющему «Fredbear’s family dinner», договариваясь о дне рождении Криса. Это просто формальность, ресторан давно принадлежит им с Генри. По большей части все же Генри. Фред улыбается, обещая, что сделает все в лучшем виде. У него большие желтые зубы, особенно передние, между которыми явственно различима щель. Эти зубы придают ему сходство с кроликом. Билл не может отвести от них взгляда, но потом понимает, что это зубы не Фреда Гарольда, а Фредбера. Зубы, которые сомкнулись на голове Криса. Билл опускает взгляд. Красный на желтой ткани костюма. Красный на черно-белой плитке пола. Красный — на бледном испуганном Майкле, комкающем в руках столь любимую им маску лиса. Темно-красную, как ржавчина. Или засохшая кровь. — Я не хотел, — словно зачарованный, повторяет он. — Это была твоя идея! — кричит на него мальчишка в маске Фредди. — Твоя, не наша! Двое оставшихся, под масками курицы и кролика, молчат, в растерянности оглядываясь. Кто-то из них начинает звать на помощь. Билл делает шаг вперед и проваливается сквозь пол. Лопата с трудом вгрызается в почву, цепляясь за корни травы и деревьев. В предрассветных сумерках Билл едва может рассмотреть собственные руки, но раз за разом продолжает втыкать лопату в землю. Здесь, под старым дубом в их саду, он копает могилу. Могила предназначена для их кошки, Черри. Они решили похоронить ее тайком, а детям сказать, что она убежала, чтобы не расстраивались. Черри была любимицей Криса: всюду бегала за ним, ложилась вместе с ним спать, первой приходила утешать его, когда он плакал, и мурлыкала только под его рукой. У Билла уши в трубочку сворачивались только от одной мысли, сколько рева ему придется выслушать, скажи он Крису правду. Да и Бетти было рановато знакомиться со смертью. Билл вспоминает, что будет дальше и ухмыляется. План был почти хорош, но столкновения с реальностью не выдержал. Крис вспомнил о кошке только ближе к обеду. Обыскав весь дом и не найдя питомца, он обратился за ответом к взрослым. Мэри объяснила ему, что Черри, видимо, просто ушла гулять. Кошки ведь любят гулять сами по себе. Крис все равно расплакался, но почти сразу же успокоился, отвлекшись на свои игрушки. Майкл с самого утра ушел к одному из своих друзей, так что Крис счел это хорошим днем, чтобы проверить, на месте ли его сокровища. Чуть позже в гости пришел Генри с семьей. Пока взрослые были заняты своими взрослыми делами, Чарли с Бетти убежали наверх играть в куклы. А Сэмми, с которым Крис своим горем поделился, сказал, что знает, куда убежала кошка. И если Крис хочет, то он может показать, где она. Крис, конечно же, хотел. Они взяли лопату (большой желто-красный совок для игр в песочнице) и пошли в сад. Билл все еще не понимал, как именно они узнали, где копать, но с этой задачей дети блестяще справились. При виде мертвой любимицы Крис снова заревел, выводя рулады в семи тональностях и не собираясь успокаиваться. На его крики вскоре сбежались все присутствующие в доме. — Крис, солнышко, ну же, успокойся, — обнимала его Мэри. — Прости, что не сказали тебе правду, мы просто не хотели тебя расстраивать. — Почему вообще вам пришла мысль покопаться именно в этом месте? — раздраженно осведомился Билл, складывая руки на груди. Каждый всхлип сына ржавой пилой проходился по нервам. — Крис хотел найти свою кошку, — ответил Сэмми, с независимым видом сжимая в руках лопатку. Приоткрытая коробка с мертвой кошкой лежала у него под ногами, распространяя по округе запах тухлятины. Тихонечко всхлипывала Бетти, оплакивая безвременно почившую. Рядом с ней согласно шмыгала носом Чарли, скорее просто за компанию, хотя кошку было все же жаль. — И ты решил, что выкопать ее — хорошая идея?! — закатил глаза Билл. — Доволен результатом? — Но вы нас обманывали! — упрямо произнес мальчишка. В его глазах тоже заблестели слезы. — Сэмми, пойми, — присел перед сыном на корточки Генри, — иногда люди врут из лучших побуждений. Чтобы не расстраивать близких, например. Понимаешь? — А если я умру, меня вы тоже закопаете тайком в саду? Чтобы никто не расстраивался, — дрожащим голосом отозвался Сэмми, уже не в силах сдерживать слезы. — Нет, конечно, нет, — успокаивающе произнес Генри, обнимая его. — Правда, Билл? — Да, разумеется. Так что давайте закопаем Черри обратно и пойдем в дом, — закатил в ответ глаза Билл. Проводить перезахоронение пришлось, разумеется, ему. Лопата с трудом вгрызается в почву, продираясь сквозь сплетение корней. В полуночных сумерках Билл едва может рассмотреть собственные руки, но раз за разом продолжает втыкать лопату в землю. Билл бы рад взять фонарик, но свет может привлечь чужое внимание. Здесь, под старым дубом в их саду, он копает могилу. «А парень-то оказался пророком», — нервно хихикает про себя Билл. Вскоре показывается луна, чуть облегчая работу. В её свете Сэмми кажется хрупким, словно кукла из тончайшего фарфора. На щеках все еще виднеются темные разводы — остатки хэллуинской раскраски. Меховая накидка с капюшоном надежно скрывает неестественно вывернутую шею. На Хэллоуин Сэмми изображал из себя кролика. «То есть, кролика-оборотня, конечно», — мысленно поправляет себя Билл и слабо ухмыляется, вспомнив обиженный детский голос. И замирает, испуганно вглядываясь в черты ребенка. На секунду ему кажется, что перед ним Крис. Но наваждение проходит, и Билл возвращается к работе. Разумеется, это не Крис. Позавчера они с Мэри разругались, и она поступила так, как привыкла поступать в любых непонятных ситуациях — собрала детей в охапку и укатила к родителям, несмотря на разгар учебного года. Вернутся они не раньше понедельника. Билл в последний раз проводит по волосам мальчика и целует его в холодный лоб, а затем аккуратно укладывает Сэмми в яму, завернув маленькое тельце в старое лоскутное одеяло. Он не хотел, чтобы все закончилось так, но они не оставили ему выбора. Бедный Генри. Как теперь смотреть ему в глаза? Если бы он только мог как-то их остановить… Придя домой, Билл намыливал руки добрые пятнадцать минут, но никак не мог успокоиться. Казалось, грязь въелась под кожу, и любой, кто ее обнаружит, догадается о том, что он сделал. Осознав бессмысленность этого занятия, мужчина постарался максимально спокойно смыть с рук мыльную пену и вытереть их. Никто не догадался.***
Билл проснулся в холодном поту, подскочив на кровати. Рядом недовольно что-то пробурчала сквозь сон Мэри, поворачиваясь на другой бок, но вскоре затихла. Билл спрятал лицо в ладонях. Это неправда. Всего лишь ночной кошмар. Он бы не смог причинить вред ребенку. Любому ребенку, что уж говорить о сыне лучшего друга? Генри так часто оставлял с ним своих детей, что Билл успел привязаться к Сэмми и Чарли словно к родным. Черт, да они с Крисом почти ровесники. Все равно, что убить собственного сына. «Надо сходить, проверить, как он», — мелькает в голове мысль, и Билл встает с кровати, но замирает, едва сделав пару шагов. Крис мертв. Некого проверять. Билл стискивает зубы и продолжает движение. Это не так. У него все еще есть Майкл и Бетти. Он проверит, как там Майкл и Бетти. Дверь их спальни едва слышно скрипит, когда Билл прикрывает её за собой. В коридоре оглушающе громко тикают старинные часы. Здесь темно, гораздо темней чем в спальне, но Билл не спешит включать свет — обстановку своего дома он знает наизусть. Первой он навещает Бетти. Девочка спит, широко раскинув руки и ноги. Пижама с рисунком из маленьких розовых слоников задралась почти до груди. Игрушки, которые перед сном Бетти старательно укладывала рядом с собой, теперь все до одной оказались скинуты на пол. Сбившееся в кучу одеяло в скором времени обещало к ним присоединится. При виде дочери губы Билла сами собой растягиваются в улыбку. Пробивающиеся сквозь занавески лунные лучи серебрят разбросанные по подушке светлые волосы, четко очерчивают пухлые губы и круглые щеки. Прежде чем уйти, Билл укрывает её одеялом. Проходя мимо комнаты Криса, Билл невольно замедляет шаг, но берет себя в руки и не останавливается. Нечего там смотреть. На двери в комнату Майкла висит самодельная табличка «Посторонним вход воспрещен!» с пририсованным черепом над перекрещенными костями. Череп на удивление анатомически точен, Майкл вообще прекрасно рисует. Может, стоило записать его на дополнительные занятия по рисованию? Меньше бы времени осталось на всякие глупости... Комната оказывается пуста. Билл несколько раз глубоко вздыхает, успокаивая разогнавшееся сердце. Все в порядке. Наверняка он опять заснул перед телевизором в гостиной. Билл спускается вниз и облегченно улыбается своей правоте. Майкл свернулся калачиком в кресле, подтянув колени к груди и положив голову на подлокотник, почему-то проигнорировав стоящий тут же диван. Беззвучно работающий телевизор отбрасывает на лицо мальчика неправильной формы тени. — Майкл, — от прикосновения он вздрагивает всем телом и просыпается, часто моргая. — Иди в кровать, а то шея заболит. Не до конца проснувшийся Майкл молча кивает, и, широко зевнув, послушно направляется в свою комнату. Проследив за ним, Билл возвращается к себе. Голову вновь заполняют мысли о разбудившем его сне. «Просто ночной кошмар», — повторил про себя Билл, тяжело вздохнув. Наверняка, это из-за похорон, а еще приход Генри… Одно наложилось на другое, вот и результат. Сэмми не умер, он пропал без вести. Совсем разные вещи. Если ты так в этом уверен, может, проверишь, не появилась ли у Черри компания? «Вот еще, глупости, — фыркнул про себя Билл, откидываясь на подушки. — Разумеется, у Черри нет компании». Сэмми забрали они. А теперь они забрали и Криса, и Билл никак не смог им помешать. Снова. Это было похоже на наваждение. Или наоборот — внезапно открывшееся откровение. Он все еще был не в духе из-за ссоры с женой, но необходимость присматривать за детьми Генри не слишком тяготила. Своих детей на этот Хэллоуин ему все равно не видать. Генри больше заинтересован своими машинами, нежели отпрыскам, а его жена занята предпраздничными хлопотами. Так почему бы не оказать старому другу небольшую услугу? Билл не знал, кто они такие. Иногда Билл ощущал на себе их взгляды — долгие, тяжелые, рентгеновскими лучами пронизывающие его насквозь. Но стоило ему взглянуть в ответ, как они исчезали. Прятались в глубине зрачков, скрывались в радостных (насмешливых?) улыбках, прикрывались, как вуалью, детским смехом… Пиццерия, украшенная в честь праздника тыквенными фонариками и макетами летучих мышей и гигантских пауков, готовилась к закрытию. Сэмми и Чарли возились на полу, о чем-то негромко переговариваясь. У обоих на головах красуются черные ведьмовские колпаки из бумаги, а Чарли в добавок с головы до пят укутана в невнятную черную хламиду — один из недоделанных костюмов аниматроников. Костюм слишком велик для девочки и постоянно сползает то с одного плеча, то с другого. Они следили за ним, они были повсюду. Звякнул дверной колокольчик, выпуская последнего посетителя. Хлопнувшая дверь донесла до Билла порыв холодного октябрьского воздуха и выкристаллизовавшуюся из терзавшего его весь день беспокойства мысль: сегодня они заберут Сэмми. Они дразнили его, проверяя на прочность далеко не стальное терпение. Они ждали его действий. Билл еще может его спасти. — Хочешь увидеть кое-что особенное? — шепотом спрашивает Билл у мальца, когда он останется один. Чарли все же устала бороться с непослушной тканью и пошла относить костюм обратно в кладовку. — Хочу, — серьезно кивает Сэмми. — А что это? — Это секрет, — Билл нервно улыбается. — Поэтому ты никому не должен об этом рассказывать, ладно? Даже сестре и папе. То, что знают двое — знает весь мир. Я приберег это для Криса, но, боюсь, он не успеет на него взглянуть в этом году. Сэмми недовольно сопит, но все же соглашается. Сомнения читаются на его лице крупными буквами, но любопытство оказывается сильнее. — Тогда приходи сегодня вечером ко мне. Вы ведь пойдете колядовать, верно? Вот после колядок и заглянешь. — Ладно. Вы ведь меня не обманываете? — осведомляется мальчик, подозрительно прищуривая глаза. — Никакого обмана, честное слово, — облегченно выдыхает Билл и рисует пальцем напротив собственного сердца крест. — Тогда и я не обману, — Сэмми зеркально отображает его движение. — Я никому не скажу. Они знали правду, даже если Билл скрыл ее ото всех, включая себя.***
— Задумывался когда-нибудь о бессмертии? — произнес Генри, не поднимая головы от новых чертежей. В последнее время его часто тянуло на философские беседы, особенно на работе. После основания Афтон Роботикс их бизнес существенно расширился. Сейчас производством роботов занималось лишь одно подразделение, целиком и полностью находившееся под властью Генри. По большей части компания выпускала всяческую электронную мелочевку, начиная от детских игрушек и заканчивая калькуляторами. Генри почитал свою работу за искусство и не терпел пустой штамповки. Каждому роботу писался индивидуальный искусственный интеллект. Тело собиралось хоть и с уже готовых болванок, но с учетом пожеланий заказчика. Даже будучи главой компании, он предпочитал делать все сам. В отличие от Билла, который считал, что если есть возможность поручить работу другому, надо это сделать, лишь проконтролировав результат. — Не особо, — ответил Билл, пытаясь разобраться с ворохом скопившихся у него бумаг. На дворе стояла середина декабря, и мужчина с радостью отвлекся от предпраздничного завала. — А я вот не могу перестать думать об этом. Все эти машины… — он с нежностью разгладил лежащий перед собой чертеж, — чудесные механизмы. Мы столько добились за то время. Им больше не нужен постоянный оператор, они могут ходить, говорить, отвечать на заданные вопросы, познавать окружающий мир… Почти как дети. Только им смерть не грозит. На этих словах Билл вздрогнул. — Это просто роботы. Все, что они делают, они делают лишь потому что мы их на это запрограммировали. — Я знаю, — с грустью произнес Генри, — но это пока. Если мы продолжим развитие в том же темпе… Представь, что будет лет через двадцать. Роботы будут повсюду, и куда совершеннее, чем мы можем сейчас представить. Они станут сначала неотличимы от человека, а потом куда совершеннее его, вытеснив нас из всех сфер жизни. В конце концов люди предпочтут самим стать машинами. Запишут сознание на дискету или что-то в этом роде. Новое бессмертное человечество. — А как же душа? — неожиданно даже для самого себя поинтересовался Билл. — А что есть душа, если не набор информации? — пожал плечами Генри. — Пока человек живет, она накапливается. Когда умирает — передается куда-то еще, рассеивается в пространстве, я не знаю. Возможно, в этот момент ее можно уловить, — он замолк, задумчиво уставившись в окно. — Помнишь, когда Крис лежал в коме, где-то в первую неделю мы забрали того медведя на проверку? Тогда мы решили, что дело в соскочивших из-за повышенной влажности пружинах. — Да, я помню, — раздраженно кивнул Билл. Упоминание Криса отозвалось болью в глубине груди, спусковым крючком потянув за собой воспоминания. Красное на желтом, бледная (почти фарфоровая) кожа, ровный писк кардиомонитора… Не появилась ли у Черри компания? — Прости. Так вот, мы проверили заодно и его программу, — Генри нахмурился, погружаясь в воспоминания. — Тогда я не обратил внимания, но один из наших парней сказал, что с ней было что-то не так, но не смог объяснить, что именно. А когда на нее решил взглянуть я, программа была уже в полном порядке. Забавное совпадение. — Я бы так не сказал, — отрезал Билл, — и, думаю, нам стоит вернуться к работе. Генри не стал возражать, но вид у него остался на редкость задумчивый. Еще через месяц Билл с Генри впервые крупно поссорились. Генри был категорически не согласен с тем, как продвигался последний проект Билла, касающийся аниматроников, так называемая Фантайм-серия. Он не одобрял буквально все, начиная от внешнего дизайна (человекоподобных аниматроников он считал на редкость отталкивающими), заканчивая внутренним устройством и некоторыми функциями, мол, слишком опасны. И это говорил человек, создавший систему пружинных замков! У Билла разом начинали чесаться застарелые шрамы под одеждой, стоило только услышать слово "безопасность" из уст Генри. Но без его одобрения проект не мог выйти за пределы бумаг. Билл изо всех сил пытался решить дело миром: предлагал альтернативные варианты, компромиссные решения, но все без толку. Генри уперся, как заправский баран, и свое мнение менять не собирался. В конце концов нарастающее напряжение достигло нужного размаха. Прогремел взрыв. Билл не мог точно вспомнить, с чего все началось, кажется, с какой-то ерунды, вроде дизайна Баллоры, который Генри в очередной раз забраковал, сочтя слишком безнравственным. Слово за слово, они перешли на личности, а вскоре уже с упоением орали друг на друга, припоминая все накопившиеся за долгие годы дружбы обиды. Билл не помнил, кто из них первым упомянул детей и отцовские качества другого. И кто первым полез в драку, закончившуюся, впрочем, едва начавшись. Победителем вышел Генри, что, учитывая существенную разницу в росте и весе между ними, было вполне ожидаемо. Билл медленно поднялся с пола, осторожно подвигал нижней челюстью и провел языком по зубам. Все цело, все на месте. Хорошо. Голова слегка кружилась, саднили костяшки пальцев. Генри стоял, прислонившись к столу, лицо покраснело, грудь тяжело вздымалась. Он шикнул на робко поскребшуюся в дверь секретаршу, обеспокоенную шумом, заставив её исчезнуть, и обернулся к Биллу. — А знаешь что? К черту. Делай, что хочешь. Это ведь твой проект, — Генри кончиками пальцев притронулся к наливающемуся под глазом фингалу. — Делай, что хочешь, но без меня. Я не собираюсь становиться причастным к еще одной смерти ребенка. — Уходишь, значит? — усмехнулся разбитыми губами Билл. — Ухожу. Впрочем, даже самоустранившись от дел Афтон Роботикс, далеко Генри не ушел, вплотную занявшись нарождающейся сетью ресторанов Fazbears Entertament. Хотя сеть — слишком громкое название для пары забегаловок в ближайших городах. В связи с уходом Генри на Билла свалилась целая гора работы. Он почти перестал бывать дома, а когда все же бывал, то ощущал себя живущим на проснувшемся вулкане. Пока вроде ничего не происходило, лишь слегка дымился кратер, но ощущение надвигающейся беды сковывало его, стоило переступить порог. Мэри подчеркнуто игнорировала Майкла, уделяя все свое время и внимание Бетти. Тот, в свою очередь, после школы бесхозной тенью слонялся по дому, безучастно пялился в телевизор или запирался в своей комнате. А когда их пути все же пересекались, дело обычно заканчивалось скандалом. Затем Мэри и вовсе вновь устроилась на работу. Это ударило по самолюбию Билла, послужив поводом для очередной ссоры, — он считал, что достаточно обеспечивает семью. Хотя, с другой стороны, благодаря этому пути Мэри и Майкла пересекались всего пару раз в день, что благоприятно сказалось на психологическом самочувствии обоих. Так что, в целом, жизнь медленно, но верно входила в свою колею. Билл даже подумывал помириться с Генри, но дальше размышлений дело не заходило. Он скучал по другу, но не настолько, чтобы наступить на горло собственным принципам. Вот когда проект будет закончен…***
— Папочка, ну пожалуйста, — канючила Бетти, цепляясь за его руку. — Я только посмотрю, обещаю, что не буду подходить близко. Пожалуйста! — Нет, — в который раз повторил Билл, успевший уже тысячу раз пожалеть, что поддался на уговоры и взял дочь на пробный запуск Цирковой Малышки. Сейчас идея Фантайм-аниматроников не казалась ему столь же блестящей, как и в начале работы. Он лично контролировал весь процесс создания машин от чертежей до воплощения в металле и пластике, изучил от и до каждую их деталь, но все равно не мог успокоиться. Что-то в них было не так. В голове все чаще всплывали прощальные слова Генри. Билл тянул с выпуском новых аниматроников в свет, руководствуясь скорее интуицией, чем доводами рассудка, но даже после миллиона проверок не обнаружил, в чем проблема. Скрепя сердце, он объявил финальный прогон — полноценное выступление перед детьми сотрудников, проводимое в контролируемых условиях лаборатории. Вот только своих детей тащить сюда он не собирался. В целом, Билл сам был виноват. Он неосторожно обронил за ужином, что готовит подобный пробный запуск. Услышавшая заветные слова Бетти тут же загорелась желанием в нем поучаствовать. Никакие уговоры и убеждения не помогали. А попытки просто запретить заканчивались истерикой. В конце концов Билл сдался, согласившись с одним условием — девочка не покинет комнату наблюдения. И, разумеется, стоило девочке слегка освоиться на месте, она стала проситься в зал, к другим детям. — Папочка, миленький, ну я только одним глазком. Ты ведь построил ее специально для меня, почему тогда не разрешаешь пойти посмотреть? — Нет, Бетти. Мы договорились, что я возьму тебя, только если ты будешь сидеть здесь. У нас полно камер, и через панорамное окно представление отлично видно. — Но это не то! — печально вздохнула девочка, словно на ее плечах покоилась вся тяжесть мира. — Папочка, ну пожалуйста. Я всегда-всегда буду тебя слушаться, и перестану дразнить Майкла, и буду помогать маме и убирать свои игрушки. Можно? Она состроила крайне жалобный вид. У Билла сердце было готово расколоться на части. За спиной раздался смешок одного из сотрудников, старательно, но не слишком умело замаскированный под кашель. — Нет, — собрал остаток воли в кулак Билл. Для придания большей значимости словам он обратился к дочери полным именем, — Элизабет, ты же пообещала. А свои обещания надо выполнять. Бетти демонстративно всхлипнула пару раз, но обнаружив, что никто на нее не смотрит, ушла в дальний угол, и надулась там, как лягушка. Потом она какое-то время играла с принесенной с собой куклой (Билл присматривал за ней краем глаза), затем стала бродить по помещению, громким шепотом объясняя кукле как тут все работает. Когда шепот смолк, Билл не заметил. Опомнился только когда увидел знакомую прическу с бантиком среди других детей в зале. — Элизабет? — на пробу позвал он, на случай ошибки. Никто не отозвался. — Черт. Уолтер, ты тут пока за главного! Я схожу за ней. — Без проблем, босс, — отозвался один из сотрудников. Они улыбнулись его губами. Снедаемый дурными предчувствиями, Билл почти бегом направился в зал. Двадцать шагов по коридору, направо, через игровую. Нигде среди носящихся туда-сюда детей не видно знакомой макушки. Дальше, вперед, к сцене. Он заметил ее уже с порога, осознавая: что-то пошло не так. Тишина. Цирковая Малышка перестала поигрывать свою песню, прервала выступление. Почему? Бетти забралась на ступеньки сцены. Она протягивает руку к аниматронику. Близко, слишком близко. Билл кричит, чтобы она отошла, и она вздрагивает (от его возгласа?), начиная оборачиваться. Слышится металлический скрежет давно не использованного механизма. Бетти, его радость, маленький солнечный лучик, не успевает даже закричать, кульком оседая на пол. Металлическая клешня втягивается обратно в Цирковую Малышку, утаскивая за собой несколько комочков плоти. Он кричит, кричит, пока в легких не заканчивается воздух. Вновь включается основная программа Цирковой малышки, заставляя ее как ни в чем не бывало петь свою песенку. Он обнимает тело своей дочери, и его руки становятся алыми; бордовым пачкаются ее светлые волосы. Кто-то тормошит его за плечо, уговаривая разжать руки, но он не может понять, кто именно. Красная пелена застилает глаза. Красный — повсюду. Слишком много красного.