Радуга несправедливости

Майкл проснулся с дикой головной болью. Во рту было сухо, как в пустыне, а поверхность языка напоминала наждачную бумагу. Воспоминания о вчерашнем вечере были весьма обрывочны, но и их хватало, чтобы пробудить в Майкле невыносимое чувство стыда. Он со стоном спрятал голову под подушку. К огромному сожалению, провести в таком положении остаток жизни ему не позволили. Заскочивший перед отъездом на работу отец пожелал приятного похмелья и посоветовал в следующий раз не слишком увлекаться возлияниями; а еще оставил на прикроватной тумбочке стакан воды и пару таблеток аспирина. Ближе к обеду, когда Майкл перестал походить на не выспавшегося вампира, к нему на чай зашла Луиза. — Прости, что бросили тебя вчера. — Майкл виновато опустил глаза. — Мы ведь тебя бросили? Я плохо помню. — Да ничего страшного. Ты теперь новая звезда школы, так что я даже рада, что не поехала с вами, — Луиза сделала глоток предложенного ей чая. — Прошлого года мне за глаза хватило. — Что я натворил? Что-нибудь ужасное? — Ну, ты соблазнил около десятка девушек, чуть не устроил среди них бои без правил за себя, а потом смылся к Фритцу, от которого долго требовал признаться в чувствах, пока он тебя не увел. Теперь тусовка Элен считает вас парочкой. — Что?! Как они вообще пришли к такому выводу? Я не гей, — Майкл потер переносицу. — Я помню, что целовался с девушками. — Это была попытка спровоцировать Фритца на ревность, — Луиза фыркнула в кружку. — И они склоняются к мнению, что ты би. Майкл тихо выругался. — А что Фритц об этом думает? — Не знаю, я с ним сегодня не говорила. Но ему не привыкать. Не переживай, надолго их запала не хватит. Если станет совсем невмоготу, просто найди себе девушку. Остаток чая они допили в молчании. Сегодня они собирались вновь пойти к Теренсу — работа шла со скрипом и обещанная неделя растянулась почти на месяц. Стоило Майклу остаться наедине с тупым металлическим болваном, так все вокруг начинало идти не так. Словно кто-то невидимый открывал над ним кран с неприятностями. Сами по себе падали вещи, безвозвратно стирались целые массивы данных, словно вся вселенная была против того, чтобы Майкл занимался программированием. Эндоскелет поддергивал в воздухе конечностями, как от боли, и не сводил с Майкла недобрый взгляд пластмассовых глаз. Возможность двигаться до полной переустановки программы у него была заблокирована; по словам Теренса, в первую же ночь металлический доходяга посреди ночи включился и самостоятельно передвигался по гаражу, даже попытался открыть входную дверь, чем сильно перепугал нового владельца. Майклу эта история не нравилась, но отступать он не собирался. Благо чертовщина прекращалась, стоило в помещении оказаться кому-то еще кроме Майкла. Так что он уговорил друзей посидеть с ним, пока он работает. Насчет Фиолетового парня у Теренса выяснить ничего не удалось. Его больше интересовала возможность заполучить в свои руки какие-нибудь редкие запчасти аниматроников, а на людей он обращал внимание поскольку постольку. Единственным сотрудником Фредди Фазберс, которого Теренс знал хорошо, оказался Винсент. — Про этого парня я и без того знаю достаточно, — закатил в ответ на это глаза Фритц, но расспросы не прекратил. Майкл несколько раз извинялся перед ним за свое поведение в пьяном виде, пока Фритц не пригрозил, что если еще раз услышит от Майкла «прости» по этому поводу, то разобьет ему лицо. Возможно, это поможет перестать чувствовать вину, ведь, как известно, даже самая слабая физическая боль отлично заглушает боль душевную. Сам Фритц вел себя как ни в чем не бывало и советовал Майклу поступить также. Из-за работы в пиццерии у Фритца оставалось не так много свободного времени, так что компанию Майклу обычно составляла Луиза. С тех пор, как Майкл обзавелся этой подработкой, они сблизились куда сильней, чем за весь предыдущий год. Они болтали о всякой ерунде, Луиза вслух зачитывала свои любимые книги, пыталась разобраться в бэйсике, расспрашивала, что именно он делает. С ней дело значительно ускорилось и за неделю до выставки (и спустя три дня после вечеринки у Элен) Майкл полностью завершил работу над программой. Теренс, поворчав, что в срок они все равно не уложились, выплатил всю обещанную сумму и отдал билеты. Выручку поделили на троих. В день выставки Фритц отпросился с работы и весь день они провели втроем. Бои роботов были запланированы на вечер, так что большую часть дня они просто гуляли, наслаждаясь прекрасным летним днем. Палящие лучи солнца время от времени перекрывались легкими перистыми облаками. Над асфальтом рябил горячий воздух. Неподалеку от входа на выставку за символическую плату продавались крохотные букетики незабудок. Майкл купил один Луизе, и от смущения на ее щеках заиграл очаровательный румянец. — Майкл, любовь моя, ты разбиваешь мне сердце! — давясь от смеха, прокомментировал его действия Фритц. — О, прости, дорогой. Тебе тоже нужен букетик? — участливо поинтересовался Майкл в ответ. — Нет, но спасибо, что спросил, — фыркнул Фритц. — А то я уж решил, что ты разлюбил меня. К чему тогда были все те жаркие признания? — Ох, милый, ты навечно в моем сердце, — Майкл картинно прижал руки к груди. — Ничто не сможет разлучить нас! — Когда свадьба, голубки? — ехидно поинтересовалась вырвавшаяся вперед Луиза. — Я рассчитываю на приглашение. — О нет. Я за свободные отношения. В моем сердце на всех места хватит! — заметил Майкл, догнав ее и приобняв за плечи. Она скептически на него покосилась, но руку скидывать не стала. Вскоре к ним присоединился улыбающийся от уха до уха Фритц. Выставка проходила как под открытым небом, так и в помещениях. За день ребята успели несколько раз все обойти, вдоволь полюбовавшись на последние достижения современной техники. Многие из них принадлежали Афтон Роботикс, и Майкл старался не задерживаться возле них, опасаясь наткнуться на отца. Тот вряд ли обрадовался, увидев Майкла в окружении роботов. К вечеру небо затянуло темными тучами, обещавшими вот-вот разрешиться проливным дождем. Уличную часть выставки в срочном порядке сворачивали. Арену для боев решили перенести под крышу. Помещение было до отказа забито людьми. Над всем витал терпкий запах табака, пота и сгоревшей проводки. Сами бои роботов оказались далеко не столь впечатляющими, как ожидалось. Вдобавок, из-за толпы им с Луизой пришлось разделиться, и теперь ребята ни малейшего понятия не имели, где сейчас девушка. Майкл чувствовал, что ему становится нечем дышать. Толпа ревела, но из-за спин причину радости (или негодования) разглядеть не удавалось. — Я выйду! — попытался он перекричать шум толпы. — Я с тобой, — согласно кивнул Фритц, разворачиваясь. — Тут ловить нечего. Майкл с трудом пробивался вперед, к выходу. Со всех сторон на него сыпались толчки, какой-то толстяк смачно оттоптал ему ноги. От недостатка кислорода кружилась голова. Он задыхался. В какой-то момент его повело в сторону, и он потерял Фритца из вида. Из последних сил он смог протолкаться к краю толпы. Дышать стало полегче. Майкл огляделся. Он оказался напротив небольшой площадки, где стояли уже выступившие роботы, в том числе и их модель, которого Теренс в шутку нарек Фредди Крюгером, приделав эндоскелету когти-лезвия на одну из рук и нарядив в драный полосатый свитер и шляпу. Компанию ему составляли робот с огромными ногами, колени которого гнулись в обратную сторону, робот, состоявший из нескольких роботов поменьше, механический паук и парочка гуманоидных механизмов. Большинство из них имело крайне потрепанный вид и экстравагантный дизайн, отдающий последними веяниями мусорной моды. От одного взгляда на эту разношерстную компанию у Майкла начинали бегать мурашки по коже, хотя опасаться было нечего: несмотря на наличествующий у них арсенал, роботы не могли и пальцем пошевелить без команды с пульта управления. Это было обязательным условием допуска их до арены. Майкл привстал на цыпочки и оглянулся, высматривая друзей. Не найдя никого из них, он досадливо цыкнул. Придется пробиваться к выходу в одиночестве. Он нахмурился, прикидывая, как лучше проложить маршрут. Проще всего было пробраться к стене, а потом вдоль нее дойти до ближайшего выхода. Он повернулся, собираясь осуществить свой план, когда почувствовал резкий толчок в спину. От неожиданности он вскрикнул и завалился вперед, на роботов. Он успел инстинктивно подставить руки, так что падение обернулось только содранными ладонями. — Смотри, куда прешь, придурок! — гневно обернулся Майкл на обидчика, но никого не обнаружил. Он встал, досадливо рассматривая свои ладони, и попытался как можно аккуратнее стереть налипшую на ссадины грязь. Так и не достигнув удовлетворительного результата, он раздраженно мотнул головой. И замер. Что-то было не так, изменилось, когда он упал. Он еще раз огляделся, более внимательно. Толпа по-прежнему не обращала на него никакого внимания. Роботы все так же стояли неподвижно. Майкл прищурился, вспоминая их расположение, когда он только пришел. Так и есть. Фредди повернул голову и теперь в упор его рассматривал. Майкл сделал пару осторожных шагов в сторону. Голова Фредди повернулась следом. Он нервно хихикнул. Должно быть, прорезались остатки старой программы. Последнюю фразу он произнес вслух, в порядке эксперимента делая шаг в направлении Фредди. Его оптика послушно сфокусировалась на новом расстоянии. — Опять эти твои фокусы? — произнес Майкл, нервно облизав губы. — Я тоже был не рад с тобой работать, но это в прошлом. Больше ты меня не увидишь. Доволен? Сердце забилось в груди быстрее, а по спине градом бежал пот. Словно вслушиваясь в его голос, Фредди склонил голову на бок. И ударил. Резко, без замаха, рукой с когтями целясь в живот. Майкла пронзило болью. Он вскрикнул. Футболка моментально пропиталась чем-то горячим и мокрым. Ошеломленный, он отшатнулся назад, и упал, споткнувшись о некстати попавшего под ногу робота-паука. Фредди продолжил движение, шагнув вперед, не сводя с Майкла пылающего взгляда. Из толпы раздались тревожные крики, люди стали оборачиваться на них. Майкл попытался встать, прижимая руку к животу. Перед глазами все плыло, мир пытался ускользнуть из поля зрения. Кровь толчками просачивалась сквозь пальцы и капала на пол. В руку упиралось что-то скользкое, норовящее вывалится наружу. Фредди замахнулся еще раз.

***

Фритца трясло. В его жизни случалось всякое дерьмо, но так близко с возможной смертью он столкнулся впервые. Крики ужаса в толпе раздались вскоре после того, как он обнаружил потерю Майкла. Пробиться к их источнику стоило некоторого труда. А добравшись, он ошеломленно замер. Их гребанный Фредди Крюгер надвигался на Майкла, прижимающего руки к своему животу, с далеко не дружелюбными намерениями. Майкл мог храбриться сколько угодно, но со стороны его нервозное отношение к роботам было заметнее некуда. Фритц относился к роботофобии Майкла со снисходительностью. В страхах всегда есть доля иррациональности, тут уж ничего не поделаешь. Да еще и тот несчастный случай с его братом… То есть, Фритц понимал, откуда у страха Майкла ноги растут, и не осуждал его. Но принять не мог. Это же гребанные детские роботы! Кому в голову придет делать их опасными? Но вот оно, наглядное подтверждение. Рядом возникла Луиза с пультом управления в руках. — Он не выключается! — крикнула она в отчаянии. — Уходи оттуда, немедленно! Но Майкл как будто не слышал ее слов, даже головы не повернул. — Надо ему помочь, — пробормотала девушка, и, сунув бесполезный пульт управления в руки Фритца, кинулась к упавшему Майклу. Фритц перевел взгляд на пульт в своих руках, несколько раз до упора вдавив кнопку отключения аниматроника. Бесполезно. На другие команды робот тоже не отвечал. Действуя как во сне, Фритц медленно положил пульт на пол. Был и другой способ остановить аниматроника. Фритц видел пару раз в пиццерии, как недобросовестные техники, не желая тратить время на отключение роботов по всем правилам, просто выдергивали пару проводов из области шеи, отключая питание главного процессора. Просто и быстро. В самый раз для такой ситуации. Вот только до шеи нужно еще добраться. Фритц сделал шаг вперед, не чувствуя ног. Какая-то часть его сознания (та, что призывала не сопротивляться, ведь будет только хуже) билась в панике. Вскрикнула отброшенная Фредди в сторону Луиза. Кто-то из толпы попытался его остановить, но не преуспел. Фритц не сводил взгляда с шеи аниматроника, планомерно загонявшего Майкла в угол. Ему казалось, стоит отвести взгляд, и он больше не сможет решиться на такое. Сердце ухнуло в пятки. Три шага. Два. Фредди замахивается рукой с когтями. Больше медлить нельзя. Фритц зажмуривается и прыгает, вцепляясь в шею аниматроника. Под дополнительной тяжестью он качнулся назад. Фритцу показалось, что аниматроник рухнет прямо на него, придавив своим немалым весом. Тоже результат: самостоятельно эндоскелет подняться на ноги не сумел бы. Но Фредди равновесие удержал. Пучок проводов получается найти не с первого раза. Ладони скользят по гладкому металлу, в тело упираются острые детальки, Фредди не стоит на месте, пытаясь его стряхнуть, и Фритцу кажется, что он сейчас упадет. Но вот рука нащупывает провода и их удается обхватить. Фредди, почуявший что-то неладное (запаниковавший, если бы его противник не был бесчувственным куском железа и пластика, Фритц назвал бы его запаниковавшим), разворачивается спиной к стене и с силой прикладывает об нее Фритца. У парня выбивает из легких весь воздух. На глазах выступают слезы. Это больно. «Так должно быть чувствуют себя старые машины, попадая под пресс», — мелькает в голове дурацкая мысль. Но руку с проводами он не разжимает, изо всех сил потянув их на себя, для надежности упершись свободной рукой в спину Фредди. Глаза слепят электрические искры. Провода свободно болтаются в его руке. Сработало. Сползая по стене на пол, Фритц отталкивает аниматроника от себя, и тот неуклюже заваливается вперед. Уже просто груда металлолома, а не смертельно опасный робот. Фритц находит глазами Майкла. Он стоит исключительно за счет поддержки Луизы, продолжая прижимать окровавленные руки к животу. Кровь течет у него из носа, прочертив дорожку до подбородка. Его колени подкашиваются, он закатывает глаза и падает, словно марионетка, которой обрезали нити. Луиза безуспешно пытается его удержать, чтобы уложить на пол поаккуратней. Кто-то из толпы заявляет, что позвонил в службу спасения. Майкла на скорой увозят в больницу, а Фритца и Луизу забирает полиция. Их допрашивает шериф Роджерс лично. И орет, разумеется. Он вообще любит поорать, по поводу и без. Фритц почти не вслушивается, что он говорит. Куда больше его пугает перспектива того, что из участка он сможет уйти только в сопровождении родителей. А значит — Винсента. Честно говоря, Фритц бы предпочел еще раз померяться силой со взбесившимся аниматроником, чем встречаться с отчимом в таких обстоятельствах. От одной мысли, что Винсент с ним сделает, в голове мутилось от страха. Он пытался упросить одного из офицеров отпустить его одного, пока Роджерс разбирался с дочерью в соседнем помещении. Не получилось. Возможно из-за того, что он стал заикаться больше обычного. По этой же причине записали показания только Луизы. Фритцу молодой следователь задавал больше уточняющие вопросы с односложными ответами. И все равно допрос длился чудовищно долго. Когда Фритца все же отпустили, Винсент уже ждал его в холле, перешучиваясь с дежурным. Фритц со всей возможной тщательностью обдумал идею сбежать прямо из полицейского участка, но с сожалением отбросил ее. В сторону Винсента он поплелся с трудом отрывая ноги от пола. — А вот и наш юный герой, — ухмыльнулся Винсент, когда Фритц подошел ближе. — Хорошая новость, сынок, звонили из больницы, твой приятель будет в порядке. — Я ра-ра-рад, — пробормотал Фритц, не поднимая взгляд. Рука Винсента, опустившаяся на плечо, весила не меньше пары тонн. Винсент дружески попрощался с дежурным и вывел Фритца наружу. В лицо ударил прохладный ночной воздух. Еле слышно шумели деревья. Весь путь до машины они проделали в молчании. Винсент заговорил лишь когда они выезжали с подъездной дороги к участку: — Неплохо сработано, — он поправил зеркало так, чтобы видеть сидевшего на заднем сидении Фритца. — Ч-ч-что сработано? — Выставил себя героем перед сынком Афтона. Да он теперь тебе по гроб обязан будет! Требуй, что хочешь; уж что-что, а обещания его старик держит, — Винсент вновь растянул губы в улыбке. — Хотя с роботом до конца не рассчитал, парень и помереть мог. — Т-т-ты думаешь, что я все это подстроил?! — от возмущения Фритц повысил тон. — Мы друзья. И я п-п-понятия не имею, почему тот робот взбесился. М-может твой п-приятель в курсе… Машина резко затормозила. Увлекаемый инерцией, Фритц чувствительно приложился носом о переднее сиденье. — Еще раз заикнешься о том, что мы с Теренсом знакомы, и мать больше не увидишь. Ты понял меня? — Винсент обернулся, придавив Фритца тяжелым взглядом. — П-понял, — пробормотал Фритц, прижимая руки к лицу. — Не слышу ответа. — Да, сэр, — повторил Фритц громче. Машина вновь тронулась с места. — Если Теренс не дурак, он уже на полпути к канадской границе. У старины Афтона длинные руки. На твоем месте я был бы рад, что есть на кого свалить вину. — Я ни при чем, — повторил Фритц, вглядываясь в ночную тьму за окном. — Брось, можешь мне признаться. Богатый ублюдок заслужил наказания, — Винсент размял шею, — не зря же ты столько времени таскался за его сынком. — Майкл мой д-друг. — Не смеши меня, — фыркнул Винсент. — Дружба — отношения между равными людьми. А что такой как он, родившийся с золотой ложкой в заднице, мог найти в таком как ты? Он просто тебя использует, а если ты еще не допер, как, то это дело исключительно твоей тугодумности. — М-майкл не такой. Н-н-не суди всех по себе. Он хороший человек, ч-честный и благородный. — Мы все еще говорим о Майкле Афтоне? Парне, который сам будучи от горшка два вершка прикончил своего младшего брата? — Винсент вновь фыркнул, покачав головой. — Что-то ты его слишком идеализируешь. Неужели эти слухи правдивы и ты в него втюрился? — Винсент обернулся на покрасневшего от злости Фритца и закатил глаза. — Это многое объясняет. — Я не-не-не-не… — Не утруждайся, я понял. Продолжаем все отрицать, — он сделал паузу, нахмурив брови. — Что я хотел сказать, пока ты меня не отвлек? Точно. С Роджерсом я договорился. Если начнут спрашивать, ты не знаешь, где Теренс раздобыл железо и вообще в первый раз в жизни его видел, — дождавшись кивка Фритца, он продолжил, — остальное зависит от того, что скажет твой приятель, когда очнется. Не вздумай ему противоречить! Если это произошло, отказывайся от своих старых слов; а еще лучше убеди его подтвердить твои показания, — Винсент неприятно ухмыльнулся. — Ты это умеешь. И не думай, что раз чист перед законом, никакого наказания не будет. Пора мне снова заняться твоим воспитанием. На работе я предупрежу, что ты пару дней не появишься. Внутренности Фритца совершили кульбит. Он до боли стиснул кулаки. Знакомство Фритца с Винсентом состоялось, когда первому из них было почти девять, а второму — тридцать один. И стало для Фритца неприятным сюрпризом: он был уверен, что мама собирается выйти замуж за Скотта, своего бывшего одноклассника, работавшего охранником в пиццерии неподалеку. Иначе зачем еще она так часто оставляла их вдвоем? В своих мечтах он уже готов был звать Скотта отцом и не возражал против братика или сестрички. Какой-то левый мужик, который теперь будет жить с ними, по словам мамы, в эту картину абсолютно не вписывался. О чем он тут же ему сообщил. И то, что Винсент ему не нравится. И еще много чего — тогда он еще не заикался, так что свободному выражению мысли ничто не мешало — про то, что мама наверняка передумает, и им неплохо вдвоем или втроем со Скоттом, но никак не с ним. Винсент в ответ только усмехнулся. Постепенно, когда первая волна негодования угасла, Винсент показался ему неплохим человеком. Он знал много всяких клевых штук, о которых часто рассказывал, научил Фритца паре приемчиков, давал поводить свою машину под присмотром и даже пострелять из пистолета по банкам. И дарил подарки. Фритц в жизни столько подарков не получал, как в первый год жизни с Винсентом. Да, это была своего рода взятка, но устоять не было никакой возможности. Проблемы начались, когда ему исполнилось одиннадцать. Винсент был вынужден уйти из полиции из-за ранения. Денег в семье стало категорически не хватать, так что мама, до этого наслаждавшаяся ролью домохозяйки, вынуждена была искать работу. И сорвала джекпот: одному из крупных издательств срочно требовался фотограф, и они взяли ее! Радость омрачал только тот факт, что дома она теперь будет бывать редко; работа в основном командировочная, но ведь ее мальчики справятся сами, верно? Ее мальчики новость восприняли без особого восторга. Оставшийся без работы и присмотра жены Винсент запил. Алкоголю он предавался самоотверженно, запоями, пока не кончались деньги. А деньги кончались далеко не сразу, зарплата у мамы была приличная. Винсент искал новую работу, но без энтузиазма. Фритц же наслаждался внезапно свалившейся на него свободой. Руководствовался он в тот период ровно двумя правилами: первое, разрешено все, что не запрещено; второе, все, что разрешено, надо попробовать. А учитывая, что вечно пьяный Винсент ничего запретить был не в состоянии… Фритц не помнил точный момент, когда их отношения приняли нездоровый оборот. Сперва Винсент в отсутствии матери просто на него пялился и подглядывал, когда Фритц был в душе или переодевался. Это было неприятно, но можно сделать вид, что не обращаешь внимания. Тогда это казалось отличным решением! Затем, когда у отчима появилась постоянная работа, он вновь стал приносить подарки. Чаще обнимал, говоря, что Фритц очень похож на свою мать, и как Винсенту ее недостает. Фритц не спорил, он тоже скучал, а семейным сходством даже гордился, ведь мама была самой красивой. А объятья можно и перетерпеть за новую игрушку. Взрыв прогремел, когда Винсента впервые вызвали в школу. Повод был серьезный: Фритц попался на воровстве. Сам он не считал, что делает что-то плохое. Он же воровал не потому, что ему что-то было нужно, а просто из спортивного интереса! И все наворованные вещи подкидывал обратно через пару дней. Многие даже не замечали, что у них что-то пропало! Но руководство школы считало иначе. Собирались поднимать вопрос об отчислении. Из кабинета директора Винсент вышел мрачнее тучи. Он сообщил изъерзавшемуся Фритцу, что все уладил, и он может продолжать учиться. И добавил, что, мол, пора бы заняться его воспитанием. Тогда эту новость Фритц воспринял скорее с облегчением, тем более что из школы его Винсент забрал. О сексе тогда Фритц знал по нескольким порножурналам, обнаруженным у Винсента в гараже и одной видеокассеты, что предложил как-то посмотреть один его одноклассник у себя в гостях. В тот день Фритц выяснил для себя еще несколько вещей. Секс — это чертовски больно, от него тянет блевать и хочется содрать с себя кожу. Винсент потом уверял, что любит его и это ему только на пользу, и если бы Фритц был хорошим мальчиком, такого бы никогда не произошло. И если кто-нибудь узнает о случившемся, в первую очередь не поздоровится самому Фритцу и его матери. Он все равно однажды попытался рассказать знакомым взрослым, но поверили не ему, а все отрицавшему Винсенту. С тех пор Фритц молчал. «Воспитывал» его Винсент еще не раз; сперва Фритц пытался вести себя идеально, потом понял, что повод отчим всегда найдет и бросил попытки быть хорошим мальчиком. Перед матерью в ее редкие визиты домой они не сговариваясь корчили нормальную семью. Она так ни о чем и не догадалась. В четырнадцать с помощью Скотта, с которым все еще иногда общался, Фритц устроился в пиццерию Фредди Фазбера, лишь бы проводить дома как можно меньше времени. Помогло ненадолго. Год спустя Винсент устроился туда же охранником. Его лицо мимолетно осветили фары проезжающей мимо машины. Он в красках представил, как накидывает на горло отчима сзади веревку и как тот выпучивает глаза в удивлении, пытаясь сделать еще один вдох. Как неловко он выворачивает руль, выезжая на встречную и в лобовую сталкиваясь с фурой. От удара Винсента моментально расплющивает в кровавый фарш с вкраплениями костей. Его мозг будет медленно стекать с лобового стекла, размазываясь, как овсяная каша. Хотя нет, стекло выбьет ударом, и один из осколков непременно перережет Винсенту горло, и все, что он сможет, это булькать своей кровью. Или вонзится в глаз. — Чего замолк? — вернул Фритца в реальность голос отчима. — Ты все понял? — Д-да, сэр, — ответил он, облизывая пересохшие губы. Как жаль, что у него с собой нет веревки.