Сделка

Этой ночью сны напоминали беспорядочный коллаж: в голове смешивались нечёткие, обрывочные образы, события, детали в основном отсутствовали, но иногда проявлялись с такой чёткостью и ясностью, что становилось даже немного не по себе. Единственное, что мне удалось запомнить из кусочков своих сновидений, это смазанные неоновые огни, белый прямоугольник света, неразборчивый хрип, напоминающий чей-то голос, и два янтарных круга. Остальное бесследно исчезло во тьме подсознания. Утром я проснулся с невероятной головной болью и ломотой в теле. Перед глазами всё плыло, и меня мутило настолько, что первым, что я сделал, подскочив с кровати, — побежал в ванную, где меня буквально вывернуло наизнанку. Честное слово, уже тогда я пожалел, что вчера вечером позволил своей руке потянуться к граненому стакану с янтарной жидкостью, содержимое которого я опрокинул в себя одним глотком. А потом я повторил это, затем ещё раз, и делал это снова и снова, пока не перестал ощущать окружающую меня реальность. Только после того, как мой желудок очистился от остатков первоклассного шотландского виски, несчастного шоколадного пирожного — единственного, что я съел за вчерашний день, — и желудочного сока, я почувствовал слабость в ногах и тянущую боль в пояснице. Если первое можно было объяснить проявлением похмелья, то над причиной следующего следовало задуматься. Боль не была похожа ну то, что чувствуешь при травме или растяжении, она словно исходила изнутри, из-под слоев кожи, мышц и костей. Я рассуждал над этим, смывая прохладной водой пот и остатки рвоты со своего лица. Лишь после этой процедуры я набрался смелости поднять голову и взглянуть на своё отражение. Настолько отвратительно я, наверное, не выглядел никогда. Лицо зелёное и запухшее, глазные белки красные, губы сухие, покрытые корочкой запекшейся крови, причёска напоминала птичье гнездо. Словно зомби заглянул в зеркало. Только потом я обратил внимание на то, что был абсолютно голым. Неужто в пьяном бреду мне стало настолько жарко, что я решил полностью раздеться? Тогда как, бежав в ванную, я умудрился не споткнуться об одежду? Не думаю, что мои физические способности в момент опьянения позволили мне сложить все вещи в шкаф. Настороженный, я медленно вышел из ванной, морщась от боли в пояснице, которая напоминала о себе во время каждого шага, и оглядел свою комнату. Там царствовал абсолютный порядок, если не считать разворошенной от моего беспокойного сна постели — всё так, как я оставлял до своего отъезда. Одежды, как я и думал, на полу не оказалось, свои вещи я нашёл ровненько сложенными на офисном кресле. Недоверчиво осмотрев стопку, я удивился тому, насколько аккуратно всё было сложено — у меня даже в трезвом состоянии такое не всегда получалось. Подобным образом одежду мог сложить или человек, который делает это всю жизнь, или убежденный перфекционист. К слову, я знал только одного человека, соответствующего второму описанию. Ужаснейшая догадка заставила меня застыть в полнейшем шоке, а затем внимательнее присмотреться к себе. Полностью обнаженное тело, боль в пояснице и между ягодиц, слабость в ногах и подозрительная белая шероховатость на моём животе — всё указывало лишь на одно… О Господи… Нет, нет, нет! Этого не может быть! Всё это — чушь, плод моего больного воображения. Я не мог заняться сексом с Марком в пьяном бреду!

***

«Марк — конченый придурок». Так я думал, стремглав спускаясь на цокольный этаж. Оцепенение и шок заменило бешенство, оно бурлило в крови и отдавалось в мозгу адреналином. Всё, чего я хотел — это найти и прибить своего соседа, который осмелился посягнуть на моё тело без полного разрешения. Каждый шаг дискомфортом воссоздавался в пояснице, и это выводило только больше. Пока я летел вниз по лестнице, наделал столько шуму, что из кухни выскочил крайне перепуганная Крис. — Господи, Джон, — подскочила она, увидев меня, — что стряслось? — Где Марк?! — требовательно воскликнул я, проигнорировав заданный вопрос. — Он уехал по делам, — ответила Крис. — А что произошло? Вы что-то не поделили? «Ага, мою задницу.» — Нет, всё отлично, — прошипел я, разворачиваясь, чтобы оставить девушку в покое и вернуться в свою комнату. От раздражения и растерянности меня буквально потряхивало, хотя, возможно, это было ещё одним неприятным симптомом похмелья. В любом случае, первым, что я сделал, вернувшись в свою спальню, это со всей дури вмазал кулаком по двери. Благо, та оказалась хорошей, крепкой, так что никаких следов на ней не осталось, зато моя рука мгновенно заныла от боли, от чего я зашипел и несколько раз тряхнул ею в воздухе. Гадство! И вот за что мне всё это? Что такого я сделал в прошлой жизни, что теперь мне приходится расплачиваться подобным образом? Тихо простонав нечто нечленораздельное, я обреченности упал на кровать, зарывшись носом в подушку. Только сейчас я начал сполна осознавать всю плачевность своего состояния: я в одиночестве страдал от похмелья и последствий проведенной ночи с мужчиной, которой мне даже не симпатизировал, и теперь я даже не знал, как со всем этим разобраться. В очередной раз я убедился, какая судьба всё-таки сука: она делала всё, чтобы морально и физически унизить меня, втоптать в грязь, словно отыгрывалась на мне за все грехи человечества. Но почему, почему я?! Почему главные подонки этого мира живут припеваючи, а мне приходится всю жизнь мучиться? Чем я хуже других? Несколько раз ударив кулаком по подушке, я постарался успокоиться. Если я и дальше буду психовать, то не смогу сохранить самообладание перед Марком и просто напросто опозорю себя. Поэтому лучший выход для меня — это собраться с мыслями и постараться вспомнить основные события прошлого вечера, пока Марк не вернулся со своей таинственной работы. Удобнее устроившись на кровати, я прикрыл веки и постарался сосредоточиться. Напрягать извилины было очень неприятно, — голова так и раскалывалась, — но я не мог оставить себя в неведении. Одна минута раздумий… Вторая… Третья… «Вот оно».

***

Прошедший вечер. Холод ноябрьской ночи, приглушенный свет в доме, хвойный запах отцовского кабинета. Жёсткий гул, мужской монотонный голос и косые взгляды брата и сестры. Куча красивого текста, но мало ожидаемого смысла. Очередная попытка унизить меня. А затем слова, которые ранят, хуже лезвий ножниц. Дальше — злоба, бушующий в крови адреналин и импульсивно желание оказаться возле стола с алкоголем. Боязливый взгляд на гостей, крепкий, но приятный запах виски, и обжигающий горький вкус. После него немеет язык и горит желудок. Помутнение... Голова идёт кругом, едва стою на ногах. Кто-то ведёт меня под руку и наталкивает вместе с вещами в автомобиль. Свет неоновых вывесок, капли дождя на стекле с разводами и смесь сотни запахов незнакомых людей. Наполовину во сне, наполовину в реальности. Длинная лестница, ведущая то ли вверх, то ли вниз. Тёмная комната со светящимся голубым квадратом внутри. Высокий силуэт и тихий голос. Контраст горячего дыхания и холодных рук. Какой-то хрип... Боль, наслаждение. Боль, наслаждение. Бо... Наслаждение... И после — два жёлтых круга. Дальше все скрывается во мгле.

***

Я проснулся от внезапного хлопка. Вздрогнув, я подскочил на кровати, едва не запутавшись в одеяле. Меня мгновенно пробил озноб: с отоплением в доме проблемы, а я уснул без одеяла. Однако пить хотелось так, словно я неделю блуждал среди песчаных дюн в пустыни, где нет оазисов. Сделав несколько жадных глотков прямо из горла бутылки, я осмотрел комнату. Все было также, как и до того, как я погрузился в воспоминания, а затем незаметно для себя провалился в сон. Точно... Воспоминания... Теперь, кажется, всё стало на свои места. Я опустил ступни на холодный пол, зябко пошевелил пальцами и встал на ноги. Непривычно. Вчера, помню, мне было так жарко и душно, что хотелось стянуть с себя всю одежду. «Что я, собственно, и сделал». Одна мысль об этом заставила меня скривиться. Тем не менее, я сразу вспомнил о хлопке, который разбудил меня. Окно было плотно закрыто, так что это не шум с улицы. Что-то упало в коридоре? Неожиданно из соседней комнаты послышался посторонний шум. «Марк уже вернулся?» — удивился я. Прильнув ухом к стене, я прислушался в ожидании ещё каких-то звуков, которые могли бы подтвердить мои мысли. Поначалу было тихо, и я уже было подумал, что мне просто показалось и не было в помине никакого шума. Однако затем из-за стены стали доноситься какие-то шорохи. Значит, всё же вернулся. Я выскочил в коридор, толком не понимая, что именно собираюсь делать. Меня подтряхивало от желания накричать на Марка, хорошенько встряхнуть, ударить по наглой морде, но и унижать перед ним как-то не хотелось. Но я ведь не мог оставить его без наказания, верно?.. На мгновение меня переполнила решимость, которая тут же сникла, стоило мне поднять кулак для стука и представить, как окажусь лицом к лицу с человеком, с которым мы зашли так далеко. Казалось бы, глупости, но я не мог даже представить, как буду смотреть ему в глаза после вчерашнего. Тем не менее, кое как собрав всю свою волю, я постучал в дверь. Марк выглянул практически сразу, словно только и ждал, когда я заявлюсь на пороге его комнаты. Парень взглянул на меня. В его взгляде промелькнуло удивление, а затем появилась эмоция, разгадать которую мне не удалось. Марк открыл рот, чтобы что-то сказать, но я перебил его: — И что, черт возьми, это всё значит?! Не хочешь мне объяснить, какого черта я сегодня проснулся и осознал, что... Договорить я не успел — Марк затолкал меня в мою же комнату так неожиданно, что мне не оставалось ничего, кроме как позволить ему сделать это. Закрыв за собой дверь и отпихнув меня к стене, парень остановился на некотором расстоянии и хмуро уставился на моё лицо из-под упавших на глаза волос. — Вечно ты кричишь, как истеричка, — буркнул он. — Что, свидетелей не хватает? Или нашёл повод похвастаться? Я попытался придумать остроумный ответ, но на ум ничего стоящего не приходило. Тем временем, Марк продолжил: — Что именно ты хочешь от меня услышать? Устное подтверждения? Подробности? Слова прощения? Поверь, ничего из этого тебе в самом деле не нужно, — Марк выдержал паузу, задумчиво глядя сквозь меня. — Ты просто хочешь найти виноватого, я прав? Виноватого в том, в чём твоей вины не меньше. Если это так, то я тебя разочарую — я не сделал ничего, чего бы ты сам не хотел. И перекинуть всё на своё невменяемое состояние у тебя не получится, потому что тебя никто не спаивал, — закончил он, нахмурившись. У меня едва челюсть не отпала от такого заявления. Это я тут виноватого ищу?! А по-моему это он пытается перекинуть всю ответственность на меня. И ведь ещё наглости хватает обвинять меня! — Ты смеешься надо мной? По-твоему, ты ни в чём не виноват? Раз я был в таком неприемлемом состоянии, то ты мог бы хотя бы попытаться остановить это всё. Но вместо этого ты просто воспользовался ситуацией. Думаешь, это норма?! Мне хотелось сказать что-то ещё, но дыхание перехватило от громкой и быстрой тирады. Я попытался вдохнуть, однако Марк так неожиданно подскочил ко мне, впечатавшись руками в стену позади меня, что воздух застрял где-то в горле, и я замер, испуганно уставившись на него. — Попытаться остановить, говоришь? — прошипел парень. Он был зол, как черт, и всем своим недовольным видом вызывал во мне страх. — Думаешь, я не пытался, да? Давай я тоже сейчас на тебя наброшусь, и посмотрим, как ты будешь контролировать ситуацию. — Ты — это совершенно другое дело, — пробормотал я, отведя глаза. — Да ну? — Марк нагнулся ещё ниже в попытке словить мой взгляд. — А как по мне, разница невелика. Если желание по большему счету обоюдно, то сопротивление чаще всего оказывается бессильным. Если желание по большему счёту обоюдно... Эти слова вызвали какое-то странное волнение в районе груди. Словно сердце неожиданно в разы потяжелело и было готово в любой момент упасть куда-то вниз. Такое ужасное и, одновременно, завораживающее ощущение. Неужели так всегда бывает, когда правда хочешь коснуться человека, прижаться к его телу, словить чужое дыхание на своих губах, почувствовать пьянящий вкус партнера? Если это так, то почему я испытываю это именно по отношению к Марку? Почему именно сейчас? Почему в другие моменты мне хочется оказаться подальше от него, а сейчас всё наоборот?.. — Марк... — М-м-м? — А мы вчера... целовались? «Боже... Тим, ты такой дурак! Когда ты успел окончательно потерять контроль над ситуацией и начать нести всякие глупости?!». — Думаешь, мне нравится запах перегара? — хмыкнул Марк. Я покраснел, а он продолжил, сделав короткую паузу: — Любопытно получилось, правда? У тебя был первый секс раньше, чем первый поцелуй... Это настолько очевидно?.. — В прочем, это легко исправимо... Я приподнял голову, уставившись на Марка в поисках ответа на очевидный вопрос, и он не заставил себя долго ждать — одной рукой приподнял моё лицо за подбородок, другой притянул за талию ближе к себе и прижался губами к моим. У меня перехватило дыхание. Это было то, что я до этого не позволял никому, потому что считал поцелуи слишком интимным процессом как для случайных связей. Но сейчас Марк ласкал мои губы своими, помогая себя языком и зубами, а я против собственной воли отвечал ему, потому что так подсказывали инстинкты. И да, чёрт возьми, это было даже приятнее, чем я мог себе представить, лучше всего, что я когда-либо делал до этого момента. В этом не было романтики, которой все ожидают от своих первых поцелуев, но мне бы никогда не хотелось променять его на заезженную сценку из дешевой мелодрамы. Страха больше не было. Он уступил место желанию, волнению и любопытству. Я хотел извлечь из этого поцелуя максимум новой информации, и Марк предоставил её, неожиданно прикусив мою нижнюю губу, заставляя меня приоткрыть рот в немом вздохе, и юрко проник языком внутрь. — М-м-м-м, — застонал я, с неожиданным удовлетворением ощущая чужую ладонь на своей ягодице. Стало жарко, словно температура в комнате внезапно увеличилось градусов на десять. Кроме того, я начал понимать, что мне больше не хватает этих жадных поцелуев и прикосновений его ладони. Хотелось чего-то большего, быть ещё ближе к нему, получить всё то, что может подарить мне близость с Марком. Пусть уже сразу после этого я, наверняка, пожалею о своём решение, но разве это имело какое-то значение, когда желанное было прямо передо мной? Когда воздуха в лёгких осталось катастрофически мало, Марк разорвал поцелуй, увлекая за языком тонкую ниточку слюны, выпрямился и взглянул на меня сверху вниз. Его дыхание сбилось, на сверкающие от похоти глаза упало несколько прядей волос, отчего парень стал выглядеть моложе, но не менее притягательней. У меня же сердце билось с такой бешеной силой, что вызывало глухую боль в грудной клетке. Поразительное чувство. — Иди сюда, — прохрипел Марк и потянул меня на себя, вслепую ведя в сторону кровати. По пути он рывком избавил меня от толстовки, не встретив с моей стороны ни намека на сопротивление. Натолкнулись на кровать, Марк остановился, и я в нетерпении впился ногтями в кожу на его руках. Когда мы подступили к черте, дали о себе знать страх и паника, сковывающие мышцы и стягивающие органы в тугой узел. Но стоило Марку наклониться и соединить наши губы в новом поцелуе, тревога ушла, оставив после себя лишь волнительный осадок. Пальцы парня зацепили края моей футболки и потянули её вверх, и мы ненадолго отстранилась друг от друга. Он скользнул хищным взглядом по моему телу; новая порция крови прилила к моему лицу, по коже побежали мурашки. Неожиданно парень развернул меня и толкнул на кровать, тут же нависая сверху. Новый поцелуй — глубокий и чувственный, умелые движения чужого языка заставляли постанывать от удовольствия. Голова шла кругом от жара его рта, поглаживаний руками, давления бёдрами. Когда Марк начал целовать и ласкать языком мои щёки, шею, постепенно перемещаясь на грудь, мне осталось только запрокинуть голову, закатить глаза и млеть от наслаждения и желания. Ощущения захватили настолько, что я не различил стука в дверь и опомнился лишь услышав чей-то удивленный возглас. Мгновенно распахнув глаза и приподнявшись на локтях, увидел стоящую на порогу обескураженную Карен. В её глазах застыл ужас, словно она застала не двух целующихся парней, а стала свидетельницей человеческого расчленения. Двое целующихся парней... Ох, чёрт... — Я... Я, пожалуй, подожду... на улице, — спустя долгую минуту взаимного ступора пробормотала Карен и скрылась за дверью. Я до сих пор не мог поверить в случившееся. Меня только что застукала одноклассница в обнимку с другим парнем! И не просто с парнем, а с Марком! Чертова Вселенная, видимо, и вправду ненавидит меня. От этих мыслей меня отвлёк Марк, который неожиданно слез с меня и поднялся на ноги. Отдернув футболку и пригладив волосы, он кинул на меня неопределенный взгляд и ушёл, не сказав ни слова.

***

— К слову, ты ведь не собираешься завтра проебывать школу? — спросил Йон, припарковав машину возле моего дома. Я незаметно закатил глаза, неловко мостясь на кожаном кресле — дискомфорт в причинном месте продолжал докучать даже спустя значительный обрезок времени. Несколько часов назад, когда Карен застукала нас с Марком в одной постели, я, кое-как собрался с духом, спустился вниз и вышел во двор, где, как оказалось, дожидались меня все мои школьные приятели. Как оказалось, они решили специально приехать ко мне, чтобы поздравить с днем рождения и съездить куда-нибудь вместе, чтобы отпраздновать. Разговаривая с ними, я ожидал расспросов о случившемся, но, казалось, что ребята совершенно ничего не знают о том, что произошло. Из этого я сделал вывод, что Карен не рассказала им обо мне и Марке, за что я был ей чистосердечно благодарен. Однако я понимал, что это ненадолго, и поэтому по пути домой старательно размышлял, как заставить девушку молчать. — Конечно нет, — со вздохом ответил я. На самом деле, мне совершенно не хотелось завтра подымать свою ноющую задницу с утра пораньше и добровольно идти в этот подростковый ад, где мне суждено было морально умирать от стыда и самобичевания. Но я попросту не смогу со спокойной душой находиться дома, зная, что всё это время в опасной близости находится Марк — виновник большинства моих проблем. Иными словами, школа была моим единственным пристанищем от ходячей напасти в лице моего соседа. — Какая ирония… — невольно пробормотал я. — Что? — вскинул брови Йон. — Ничего, — раздраженно отмахнулся я и потянул на себя ручку двери. Влажный уличный воздух создал поражающий контраст с заключенным в салоне: затхлым, пропитанным запахом автомобильного ароматизатора и противного кисловатого одеколона Йона. Вдохнув полной грудью освежающую прохладу, я хотел было закрыть дверцу машины, но был остановлен коротким откликом Геймана. — Если у тебя возникли какие-то проблемы, ты, к слову, всегда можешь обратиться ко мне, — с неожиданными сознательностью и пониманием предложил парень. Я смотрел на него, нахмурив брови. Сколько его помню, Йон всегда позиционировал себя, как редкостный пустозвон и гульвеса, но бывали моменты, когда он проявлял себя с совершенно неожиданных сторон. Складывалось ощущение, что парень всего лишь примеряет на себя роль эдакого дурачка, тем самым отводя от себя лишнее внимание. Этим Йон чем-то походил на Марка — того ещё лицемера, как показала практика. Знаете, уже в ту минуту я насторожился, понял, что Йон — не так прост, как кажется на первый взгляд, но не придал этому должного внимания. А зря… — У меня нет проблем, с которыми я не мог бы справиться самостоятельно, — соврал я и одним резким рывком закрыл дверцу. Тихий шелест шин, отдаляющиеся гудение мотора, за ними — звенящая тишина, дождавшись которую я вошёл во двор. Зачаровано касаясь гладких веток кустарников, появляющихся перед глазами, я прошёл по гравийной дорожке до самого крыльца и вошёл в дом. Из кухни доносились чьи-то громкие, переполненные энтузиазмом голоса. Стянув с себя верхнюю одежду и пройдя к настежь открытой двери, я увидел стоявших посреди комнаты Марка и Брюса — ещё одного нашего сожителя, громадного темнокожего парня-эмигранта из штатов. «Вот ведь чёрт…», — я прикусил губу от досады. Мне совершенно не хотелось встревать в разговор с Марком, так что собирался по-тихому сбежать, но соседи заметили меня раньше, чем я успел сделать хотя бы шаг. — Ну, надо же! Это ведь Джон. Сто лет на тебя не натыкался, — Брюс засветился подобно лампочке. — Где ты пропадал? — Та вроде нигде, — неловко потирая шею, я опустив глаза в пол, чтобы не видеть Марка, который неотрывно буравил меня взглядом. — Ну, это и без того ясно, — фыркнул Брюс. — Но ты ведешь себя, как не родной, хотя уже год живешь с нами, чел. Тебе пора бы стать более общительным. Верно, Марк? — Какая к чёрту разница? — буркнул он в ответ. — Ну ты и зануда, — разочаровано протянул Брюс. — Знаешь, вы идеально подходите друг другу. Не знал бы я о твоих интрижках, чел, то посоветовал бы обратить внимание на Джона. Я густо покраснел. Знал бы Брюс, как Марк в последнее время проявляет свою заинтересованность... — Уже, — неожиданно подал голос Ворон. Что? Боже, неужели он собрался?.. — Пха-ха, ну, это просто убийственная шутка, чел, — заливисто расхохотался Брюс. — Чел, ты единственный мой кореш, у которого получается хорошо шутить с каменным лицом. — Приму это за комплимент, — кисло ответил Марк. Подождите-ка, что-то я не понял? Это сейчас Марк прикалывался надо мной? Попытался напугать, уже заранее зная, что Брюс примет его слова за шутку? Если нет, то я не улавливаю в его действиях логики. — Ну, ладно тебе, — махнул рукой Брюс. — Кстати, Джон, у тебя ведь сегодня днюха? Так это получается, у нас теперь два именинника в один день? Вот это улет! «Два именинника? Интересно, а кто же второй?» — подумал я. — Не докучай ему, Брюс, — хмуро сказал Марк. — И, вообще-то, ты немного отвлекся от темы. — Ах, ну, да, я ведь рассказывал о той горячей штучке. Так вот, чел… Пользуясь тем, что на меня больше никто не обращает внимания, я шустро проскользнул мимо кухни и поднялся на второй этаж. Пребывая в некотором замешательстве после встречи с этими двумя, я потерял бдительность и едва ли не споткнулся об некий посторонний предмет, появившейся возле двери моей комнаты. Опустив взгляд, я увидел возле своих ног небольшую коробку, завёрнутую в коричневую упаковочную бумагу. Посылка? Но я ведь ничего не заказывал и уж тем более не ждал никаких посланий. Тогда откуда взялась эта коробка? «Как странно», — подумал я, не без опаски поднимая посылку в руки. Она оказалась тяжелее, чем я предполагал. Я вошёл в комнату, закрыл двери на ключ и уложил коробку на стол. На ней не было указано отправителя, только был прикреплен сверху стикер с выведенным на нём узким угловатым почерком моего фальшивого имени: «Джонатану Олдриджу». Значит, посылка не от кого-то из моих родственников. Тогда кто её прислал? И присылал ли вовсе? С сомнением я ещё раз внимательно осмотрел упаковку, но не обнаружил на ней ничего необычного. Самая обыкновенная коробка, покрытая слоем скотча и бумаги. Решив, что ничего катастрофического не произойдёт, если я вскрою её, я взял со стакана канцелярский нож — до сих пор не мог заставить себя купить ножницы, — разрезал им упаковку и открыл посылку. Внутри, под слоем пузырчатой плёнки и полиэтилена, обнаружились… книги. Семь аккуратно вложенных новеньких томов с блестящими надписями на корешках. Присмотревшись к названиям, я едва не уронил челюсть на пол. Да это же «Тёмная башня» Стивена Кинга! Полный цикл, будь я проклят! В неверии я ласково коснулся пальцами гладких корешков, затем поочередно выложил книги на стол. Это и вправду были те самые тома — в твёрдых переплётах, с новенькими хрустящими страницами. С ума сойти! За последний год я перечитал все книги Стивена Кинга, но цикл о Тёмной башни так и остался в топе моих фаворитов. До этого я ни разу не совершал покупок в книжных магазинах, так как переживал, что в случае очередного побега мне придётся оставить своё сокровище как ненужный балласт. Я знал, что в итоге об этом неоднократно пожалею, поэтому решил отложить такого рода растраты для более спокойных времён. Но тут мне неожиданно фартануло: кто-то узнал о моей любви к книгам Кинга и подарил это чудо. А я ведь до этого дня никогда не получал подарков, если не считать того, что мне преподнесли сегодня мои школьные приятели. И всё же интересно, кто стоит за всем этим. В поисках ответов я заглянул на дно коробки и вдруг заметил какие-то завалявшиеся листы. Это оказалась обыкновенная сложенная вдвое офисная бумага, на которой был приклеен стикер — такой же, как и на самой посылке. На нём всё тем же угловатым почерком было выведено единственное слово «прости». Развернув листы бумаги и пробежавшись взглядом по напечатанному на них тексту, я едва не обомлел. Это был школьный проект по литературе. Не весь, конечно, а только его подробно расписанная малая часть. Другими словами — своевременная плата за мою девственность.