Об исполняющих желания храмовниках и дубовых рыцарях

…И точно. Дежурные по кухне обрадовались парню, как родному! Мгновенно отсыпали ему ящик свежевымытых овощей, дали маленький ножик и перевернутую корзину, чтобы на ней сидеть, и Трес ушел в работу с головой. А когда, наконец, его пальцы поскребли дно, ничего не обнаружив, - парень понял, что с трудом может разогнуться. Пока он размышлял, спросить еще себе работу или размять, для начала, спину, внимание его привлекло очередное зрелище, преизрядно впечатляющее, как и все в этом лагере. С десяток ребят в одних труселях погнали своих лошадей к речке, что вытекала из озера. Хотя пара экземпляров без комплексов вообще ехала верхом без седла, в чем мать родила. - Парни коней помыть решили, животным тоже надо освежиться. А то уже несколько дней в пути, - сказал подошедший капитан Нейт. – Тебе бы тоже своего мерина помыть не помешает, до столицы еще два дня пути, а таких вот водоемов больше не предвидится. Присоединяйся-ка к парням. - Мне… - растерянно пробормотал Трес, чувствуя, как от ужаса пересыхает в горле. – Мне что, тоже раздеться?... ПРИ ВСЕХ?! - В чем проблема? – удивился Нэйт. – Разденься в шатре, ну или в кустах. - Я… Но мне нельзя! – в голосе беглого тамплиера отчетливо зазвучала паника. А он-то уже примерялся мысленно, что, если повезет, тоже сможет вступить в отряд, будет выполнять разные задания, служа на благо Дариану, а тут – первый же приказ – коня помыть, и он не может его выполнить, как должно!... – Никто не должен видеть меня без одежды!! Капитан лучников только пожал плечами под дружный ржач окружающих, тех, кто их разговор умудрился услышать: - Можешь и в одежде идти. Лошадям все равно, в каком виде их моют. Трес, отчетливо понимая, что опять стал всеобщим посмешищем, повесил голову и покорно пошел отвязывать своего коня. «Приказ есть приказ! – мысленно сказал он сам себе. – Привыкай! Как ты собираешься стать для этих людей своим, если даже такой малости выполнить не можешь?...» Подойдя к воде, парень замялся… Потом, видимо, решился на что-то и начал проворно стаскивать сапоги. Отрядные поглядывали с любопытством: почему ему нельзя, что он скрывает? Татуировки с тайными рунами? Страшные шрамы? Следы бурной страсти отца Настоятеля и всего Братства по очереди?... Трес поспешно, стараясь ни с кем взглядом не встречаться и притом безудержно краснея, как благородная девица на пляже, закатал штанины до колен, а рукава – до локтей и, решительно дернув повод, пошлепал на глубину. - Эй, ты чего в одежде то? – спросил кто-то из рыцарей. - Это чтоб вас не соблазнять! – рявкнул Трес, начиная елозить по конскому боку щеткой, которую ему дали. Чувствуя, что даже уши горят, он исполнился глубокого презрения к самому себе, но перебороть усвоенные с детства принципы так просто не мог. Народ дружно заржал: - Это еще чем же? Ты ж тощий, как набор костей в лавке мясника в голодный год! Мокрая ткань, как назло, плотно облепила тело, подчеркивая не ахти какие формы. …Ну конечно! Этим шкафам-то что! Они едва ли не с детства тренируются с тяжелыми мечами. Да и лучники в этом отряде с ого какими рельефными мышцами! Есть что показать и чем похвастаться… Что такое по сравнению с ними храмовый послушник?... Ни одного приличного сравнения не подобрать… Ничего, натреплются и отстанут. Вспоминать, правда, будут потом долго… Некстати вспомнив Вейна без рубахи, Трес покраснел еще гуще и наклонился еще ниже к коню под брюхо, мысленно благодаря Провидение, что его телохранителя не было среди первой команды моющихся. Еще не хватало! Ничего, сейчас кое-как коня дополощет и потом куда-нибудь сбежит – шатры помогать ставить, или хоть снова на кухню, только спиной к воде сесть. Сэр Рейн о чаяньях Треса даже не подозревал и спокойненько вел своего гнедого, как и большая часть лошадей отрядных, на помывку, вышагивая по песчаному берегу реки в одних трусах. Когда Трес, случайно обернувшись к берегу, увидел эту картину маслом, то сначала едва не грохнулся под ноги своему скакуну, поскользнувшись на илистом камне, а потом начал бочком-бочком обходить коня, думая за ним спрятаться. Авось, Вейн не заметит в общей куче народу и лошадей. О том, что белый мерин на весь отряд был только один, парню даже в голову не пришло. Айвейн же на эти телодвижения никак не отреагировал, заведя коня в воду неподалеку. Через некоторое время Тресу надоело прятаться: уж очень неудобно было практически сидеть под конем. Тем более, что мечник, по-видимому, вообще никакого внимания на него не обращал. Полируя щеткой белый конский живот, парень припомнил свое намерение покинуть этот отряд сразу в столице, и даже взгрустнул. Уж очень ему хотелось попасть к Нэйту в подчиненные… Но для этого надо было учиться и учиться. Может, даже годами. Да и, чтобы понравиться… кому-нибудь… надо работать над своей фигурой. Как его только что назвали?... «Набор костей». Небось, и Вейн того же мнения, что и его сотоварищи. А сколько нужно времени, чтобы нарастить достойную мускулатуру?... Лет десять?... Трес только вздохнул украдкой и обреченно покачал головой. Пора было посмотреть правде в глаза и перестать почем зря пялиться на мечника с золотом на погонах. Впрочем, Трес и не пялился больше. Повернувшись к Вейновой лошади спиной, он быстро, как мог, доскоблил второй бок своего коня («Чего это Нэйт его мерином обозвал? Правда, что ли?...»). Потом, закончив с помывкой, потащил его на берег. …Гелик и Вектигал, два лучника по правую руку от Вейна, случайно глянув вслед выходящему из воды храмовнику, немедленно побросали работу, встали рядышком и начали негромко переговариваться. - Нет, ты только посмотри на ЭТО!... - А пацан-то хороооош… Действительно. Лучше бы Трес был голым!... Тонкая ткань рубахи, намокнув, ничего не скрыла, а наоборот - волнующе подчеркнула напряженные от холода соски и тонкую талию. Штаны тоже были тонкие, а нижнего белья на Тресе не было: в деревне он слишком много думал о коне и прическе, напрочь позабыв спросить у лавочника какие-нибудь трусы, и вспомнил о них только на середине дороги. На тот момент парень как раз выходил на берег, вытягивая за повод упирающегося коня, и отрядные смогли лицезреть еще и крепкую округлую попу во всей красе. Полюбовались бы и спереди, но на самом интересном месте, как назло, мокрый подол собрался в складки. - Какая белая кожа… Потемневший от воды лен и впрямь резко оттенил полное отсутствие загара на руках и ногах; Ольрисово снадобье не только вылечило солнечные ожоги, но и вернуло коже первоначальный вид. Очень легко было домыслить, как выглядит это тело без одежды. - Ага. И, судя по розовым губам, все остальное тоже розовое. - Гелик, твою мать!.. - Что, боишься – встанет?... Трес, ни сном ни духом, как раз дошел до брошенных на берегу своих сапог и, нагнувшись, стал их разбирать, размышляя, не простирнуть ли заодно и портянки. - Оооо… - Ты губу-то закатай! Парни говорили, он уже запал на кого-то из наших… - На кого? - А хрен его знает. Никто не видел, чтобы он с кем-нибудь миловался. Да и разговаривает с Мышом только. Половина лучников уже ставки сделала – друг на друга! Парни заржали и, то и дело поглядывая на берег, вернулись к работе. Вейн с этого шушуканья мысленно посмеялся. Сколько бы Гелик ни таращился на субтильных юношей, а дома все равно его ждала жена пышных форм с тяжелой рукой и верной скалкой. О чем кто-то из рыцарей и поспешил напомнить собрату по оружию. Айвейн же не спеша повел своего, уже чистого, коня к берегу. Солнце клонилось к закату, и от озера начало ощутимо веять сыростью. Сдав мерина дежурным по коновязи (И впрямь мерин! Трес из любопытства заглянул ему под хвост), беглый храмовник разыскал «свой» шатер - по заплатке из парусины другого цвета. Собратья по шатру, как обычно, где-то шарились, возвращаясь только к полуночи, за что Трес им был глубоко признателен. Особенно сейчас. Замирая от страха при каждом шорохе и лихорадочно оглядываясь, не видит ли его кто-нибудь, он спрятался за одной половиной входного полога и быстро, на сколько получилось справиться с мокрой тканью, стянул с себя одежду. Запасных штанов у него не было, а вторую рубаху, что вчера обляпал кровью, он еще по прибытии на место замочил в холодном ручье. Вышло так, что из одежды у него сухими остались только сапоги. И плащ. Делать нечего: Трес натянул на босу ногу сапоги (портянки он-таки постирал), соорудил из бывшей накидки подобие набедренной повязки и, завернувшись в плащ, пошел развешивать свою одежду на кустах, поближе к костру. А потом и сам устроился возле пламени, пытаясь согреться. Вейн топал к шатру, чтобы одеться. На рыцаре были все те же трусы, только уже мокрые и не скрывающие никаких анатомических подробностей. Капли с мокрых волос стекали по шее, затем катились по сильной спине и рельефной груди, добавляя всему виду рыцаря еще больше эротичности. - Эй! Ты чего у костра одежду сушишь? – немного удивился мечник, завидя Треса. – У нас три мага в отряде, могут высушить. Тем более, это их прямая обязанность в походе. Того же господина Мыша кликни, он хоть и птица высокого полета, но в таких вещах никогда не отказывает. Проще рыцарю одежду высушить, чем простуду лечить. Так что, не мерзни. Трес в первый момент прибалдел окончательно, приоткрыв рот и вытаращив глаза; увиденное сразило его наповал. Впечатление было такое, будто бедного храмовника пыльным мешком из-за угла огрели; хорошо, что сидел, а не стоял, а то точно бы свалился навзничь. Какого труда ему стоило взять себя в руки и хотя бы сделать видимость спокойствия – одному Создателю известно. …Какие ноги! …Какая задница!... Какой… э… «Издевается он надо мной, что ли?...» Но Вейн, судя по всему, не то что не издевался, а вообще был по природе своей неимоверно далек от того, чтобы понимать происходящее. «Дубовый чурбан… И что я в нем нашел?!...» Трес выпрямился, поплотнее запахнув на себе полы плаща, и, судорожно сглотнув, придал лицу (но не глазам, с теми совладать было сложнее) выражение крайне любезное: - Благодарю вас, сэр рыцарь, за ценные сведения! Вот уж этого я точно не знал. Обязательно к кому-нибудь обращусь. «Ага. Если дойду. Через весь лагерь, в одном плаще и без трусов…» - Слушай, Вейн, - добавил он секунду спустя, уже своим обычным тоном. – Я тут подумал… Ты ведь умеешь ножи метать, не правда ли? Трес, памятуя о том, как черный нож летел ему в ноги, а попал в улля, специально задал вопрос так, чтобы Вейн не уклонился от разговора. А может даже и переспросил: «Не помнишь, что ли?» - Умею, - подтвердил рыцарь. – И довольно неплохо. Показать? Вейн «достал» со спины одни из черных ножей и запустил в сторону дерева в десяти шагах от них. Нож почти по рукоять вошел в ствол, приколов широкий зеленый лист, что до этого болтался на ветке. - Лучше, конечно, на обычных тренироваться, там баланс определить проще. Эти-то магические, могут вес менять немного, да и режут все. - Ух! – Трес чуть не подпрыгнул, жадно впившись глазами в пробитый лист. – А в торец своего же ножа попадешь? Ну как, знаешь, когда стрела в стрелу втыкается, если одна за другой… - Эй! Ножи - не стрелы, чтобы их метать друг в друга. Зачем вещь хорошую портить? - покачал головой рыцарь. - Ясно. – На губах у Треса впервые промелькнуло нечто вроде коварной улыбки. Он медленно, одной рукой потянулся к куче приготовленных для костра поленьев. Конечно, рыцарь уже заметил его движение, но что с того?... – Заколи! Парень резко подбросил одно из бревешек, поменьше, и так, чтобы по приземлении оно не попало ему в голову, даже сбитое ножом. Бревнышко упало на землю проткнутое насквозь тремя черными ножами. - Доволен? – спросил рыцарь, его губы тронула легкая усмешка. – Потом обычные ножи дам - сам попробуешь. Если интересно, конечно. А теперь позволь пойти одеться. Тебе бы я тоже советовал скорее вещи у магов просушить. Вейн опять направился в сторону шатра, и до того как он отодвинул полог, в кругу нарисованных ножей на его спине снова появилось еще четыре собрата. На земле валялось поленце с тремя дырками, а со ствола дерева спикировал разрезанный лист. - Ши-кар-но! Просто ШИ-КАР-НО… – по слогам произнес храмовник, почти что становясь на четвереньки, чтобы разглядеть покоцанную «добычу». Потрогал пальцем дырки, оставленные магическими ножами. Пользуясь тем, что мечник не может сейчас его видеть, улыбнулся до ушей каким-то своим мыслям и громко спросил, так, чтобы его точно было слышно в шатре: – Вейн! А, Вейн! Ты как обычно балансировку проверяешь? Из-за того, что Трес продолжал улыбаться, вопрос у него получился неестественно счастливый. Ну да какая разница, рыцарю все равно будет невдомек. …Меньше всего ему сейчас хотелось бы переться куда-то по лагерю со своими тряпками, разыскивая магов по чужим шатрам! Как раз теперь, когда, по всем признакам, он, наконец, видит полноценную дорогу с указателем большими буквами: «До клада 10 метров». …На какой-какой фразе у мечника промелькнуло подобие улыбки, ну-ка?... «Доволен?»… - Кладешь нож плашмя на указательный палец и ищешь центр тяжести, то есть смотришь, в какой точке нож лежит ровно, а не перевешивает одной половиной. «Сбалансированный» нож — тот, у которого центр тяжести находится ровно в геометрическом центре ножа, - донеслось из палатки. Одевшись, Айвейн застегнул на руках наручи, которые одновременно являлись и хранилищем двух наборов метательных ножей из закаленной стали. Затем рыцарь вышел к костру. Трес восхищенно вздохнул, окинув его взглядом, полным обожания. Потом, что-то вспомнив, подорвался с места и метнулся мимо рыцаря внутрь шатра. И так же быстро возвратился на прежнее место – уже со своим черным кинжалом, и демонстративно принялся его укладывать на палец. - Так? Знаешь, лучники точно так же балансировку стрел проверяют… Только там обязательно смещение будет, из-за тяжести наконечника. Наручи привели беглого храмовника в восторг: он пояснил, что никогда прежде не видел сразу столько настоящего, заточенного оружия, а не парадно-бутафорского. Вопросы посыпались, как горох из прохудившегося мешка: - Эта сталь, у твоих ножей, не гнется? А у черных?... А если такой нож вставить, например, в расщелину камня и встать на него, как на ступеньку, он не сломается? А если под дождь попадет, заржавеет? А вот я еще слышал, что бывают отравленные клинки, это правда? То есть, если сам таким укололся – все, бери простыню, читай отходную?... А правда, что некоторые виды клинков протравливают кислотой, и на них получается узор? Я никогда таких не видел, знаю только, что стоят они безумно дорого. У тебя такого нет?... - Нет, сталь моих ножей не гнется. У черных – не проверял. Они особенные. По сути, не ножи, а набор магии и краски. Как ступеньки тоже не использовал. У тебя такой клинок теперь тоже есть, можешь испытывать. Отравленными клинки становятся, если их ядом намазать. В Дариане только яд-парализатор используют, смертельные – нет. Клинки разные бывают. Покажу хорошую оружейную лавку, когда в город приедем, - Вейн еле успевал отвечать на тот град вопросов, коими его засыпал бывший храмовник. – Не представляю, что будет, если тебя в оружейную к лучникам запустить. У них там тоже метательных ножей разного калибра целый арсенал, помимо луков и арбалетов. У Треса, до сих пор слушавшего с искренним интересом и горящими глазами, при упоминании о лучном арсенале аж дыхание перехватило. Он предупреждающе поднял ладонь, призывая мечника помолчать, и несколько мгновений потратил на то, чтобы унять готовое выпрыгнуть сердце. - Боюсь, сэр Айвейн, если меня запустить в оружейную к лучникам, ничем хорошим это для меня не кончится, - медленно проговорил он, глубоко вздыхая. – Я там просто концы отдам. Прямо на пороге… А у тебя с собой ничего нет из той знаменитой узорчатой стали? - Эй! Чем проще оружие – тем оно удобней. У меня дома только один кинжал со всякими узорами и фигурной рукоятью есть – на каминной полке стоит. На него только любоваться и можно. Хотя сама сталь высшего качества и делал известный мастер, клинок крайне неудобен. Однако, подарок есть подарок. А вот это, - Вейн вытащил из-за пояса простой кинжал в деревянных ножнах и невзрачной рукоятью, которая, казалось бы, являлась продолжением ножен, - многослойная сталь. Эти ножи всегда прочные и острые, долго служат и редко тупятся. Рыцарь вынул клинок из ножен. Изогнутой формы кинжал имел заточку только с одной стороны. Сам металл клинка, казалось, был покрыт ассиметричным причудливым узором. Трес немного подался вперед, впившись глазами в серебристо-серый орнамент, и протяжно застонал от восторга, негромко так, но страстно, живо воскресив у мечника в памяти ненужные мысли. Стон был примерно такой, как Вейн себе и представлял, - нежный и музыкальный; только, в отличие от воображаемого, вживую гораздо более впечатляющий. Трес. …Вот это красота!... Само воплощение лаконичности и грации. Все гладко, все выверено и просто. И как точно мастер подогнал рукоять: лежит у Вейна в ладони, как продолжение руки!... Интересно, их на заказ делают, ножи такие, или сразу такими покупают?... А уж сколько один такой клинок может стоить, - и вовсе помыслить страшно. Небось, как раз половину нашего золотого клада! И это – при хороших отношениях с мастером. Руки так и тянулись потрогать холодный узор: точно ли он гладкий, или, может быть, шершавый?... Благо, я знал, что клинки пальцами брать нельзя, они от этого портятся (клинки – потому что окисляются от отпечатков, а пальцы портятся, когда владелец клинка видит, что какой-то обмудок лапает его драгоценный нож). Спрятав руки от греха подальше и поглубже в плащ, я обратил внимание на ножны. - Что за дерево здесь? Какой прекрасный цвет; почти как у моего лука. Дарианский дуб? - Нет, это палисандр, - ответил рыцарь. – Он заначительно тверже дуба. Я немедленно блеснул своей неохватной глубиной познаний: - А! Это который родственник гороха! - Скорее из бегониевых. Такую древесину в Дариан с Южного полуострова привозят. … Гм. Вот уж уел так уел! Я просто как-то краем уха слышал, что палисандр – бобовое растение. …Создатель Всемогущий! Как много я бы отдал за то, чтобы всегда вот так просто общаться. Запросто и по-дружески, как отрядные между собой. Когда и ты над кем-то шутишь, и над тобой шутят, и никто не обижается на дружеские подначки!... К слову, братство к такому открытому общению доходило только… как там Ольрис сказал… после нескольких кружек. Когда уже становится наплевать, сколько щелей в стенах и ушей за ними, и что с тобой на утро сделает кто-нибудь из Младших Настоятелей, принявший кучу доносов… …Дуб дубом, но Айвейн вдруг (именно что «вдруг», я никак не ожидал с его стороны такого доверия) предложил мне подержать этот самый нож. Я чуть на месте не умер. Правда-правда можно?... Ладно еще, когда капитан Нэйт доверил мне лук: все-таки, не личный же свой! Лучники вообще настрого запрещают прикасаться к своему оружию. И, тем более, не дают его в руки первому попавшемуся идиоту. А тут – пожалуйста. Не знаю, лучший или нет Айвейнов нож, но ведь определенно один из самых ценных! На секунду меня даже посетила поганая мыслишка: а если я сейчас пальцами по стали проведу, отпечатков грязных наставлю, будешь ли ты и впредь доверять кому попало свое оружие?... Или… Или я – все-таки не совсем «кто попало» для тебя?... Почему ты мне доверяешь, сэр Айвейн Рэйн?... Я задумчиво погладил полированную рукоять. В свете костра палисандр казался еще более глубокого красно-коричневого оттенка, чем был на самом деле. Нет, конечно, я не буду его предавать. Ни его самого, ни его товарищей по отряду. Семьей мне они, разумеется, не станут, но такое открытое доверие к незнакомому человеку, представителю не слишком дружественного государства и грозной религиозной организации – оно само по себе дорогого стоит. …А еще – ему от меня ничего не надо. Доверие и бескорыстие. Как подобные качества могут одновременно умещаться в одном человеке?... Да еще – рыцаре. За себя могу точно сказать: жизнь в Храмовой цитадели довольно быстро отучила меня доверять кому бы то ни было, даже самым, казалось бы, близким друзьям. А рыцарям – в первую очередь. Жрецы еще хоть как-то соображали возможные последствия своих слов и поступков, рыцари же – никогда. Власть-богатство-слава. И не важно, какой ценой, лишь бы она была подходящая. Да и я сам – далеко не образец бескорыстия. Мне от них от всех ой как много надо! От Нэйта – чтобы рассказал, как выслужиться до отрядного лучника. А может, и замолвит за меня словечко кому следует: вроде как моя стрельба его удивила, если не вовсе впечатлила. От Ольриса – его волшебный ящик со снадобьями, без которых мне, судя по всему, еще долго не обойтись. И сам маг – в качестве исповедника; кому я еще могу здесь излить душу, не Вейну же! …О том, что мне нужно от Вейна, не хотелось даже и думать… Святые Угодники, какой же я все-таки корыстный! - Эй! Куда утек твой разум? Ужинать уже пора, - напомнил рыцарь. Мечник очень вовремя отвлек меня от невеселых размышлений. Вот уж что, а поесть я люблю! Хоть и сложно в это поверить, глядя на мои выпирающие ребра. Вернув нож владельцу, я поснимал с куста свои вещи, свернув их как можно компактнее и спрятав под плащом. Как раз попрошу Ольриса высушить: наверняка же он будет там, на ужине. По пути я еще успел раскрутить Вейна на пару-тройку исчерпывающих ответов по способам проковки узорчатых сталей. Так хотелось задать какой-нибудь достойный вопрос; показать, что, несмотря на мое сугубо храмовое воспитание, я тоже разбираюсь в холодном оружии… Хотя, наверняка Вейн уже по самим моим вопросам должен был понять, что, да, действительно разбираюсь: отличаю тупое лезвие от острого, и то не сразу. Но слушать его было интересно; я за один этот вечер узнал о ножах больше, чем за всю свою жизнь. И еще меня порадовало его прямо-таки ангельское терпение. Целый час выслушивать наивные вопросы и спокойно на них отвечать – это ж какая сила воли должна быть у человека!... Мое восхищение росло с каждой минутой. Может оно и к лучшему, что Вейн такой непробиваемый; кто другой на его месте уже бы давно меня послал. …Серого мага действительно удалось застать и даже уговорить отойти за кухонный шатер, чтобы не светиться у всех на виду. Пока он разбирался с манатками, Трес не выдержал и похвастался, что Вейн доверил ему подержать свой бесценный нож. - Надеюсь, ты там не умер от счастья? – съехидничал Мыш, водя одним из амулетов над тресовыми вещами; свою магию тратить было влом. – И что, Вейн тебя рассказами о своем домашнем арсенале еще не задолбал? У него полный дом разнокалиберного режущего оружия. Порой кажется, что у сэра Айвейна Рэйна только одна страсть – ножи, мечи, кинжалы. Сочувствую я тебе, друг мой, - Ольрис похлопал Треса по плечу. – Это все сначала интересно, но потом взвоешь. Слово даю! Эти рыцари – такие рыцари. Серый Мыш, конечно, слегка сгустил краски, дабы приколоться над наивным созданием. Но что поделать, такова была его вредная натура. Не тут-то было. Трес с неподдельным изумлением уставился на него и ошеломленно пробормотал: - А он мне совсем ничего не рассказывал про свой арсенал! Ну вот… Это наверное потому, что я сам завалил его вопросами… Я… боялся, что он вообще со мной разговаривать не захочет. Поэтому и начал спрашивать о том, что ему знакомо, а мне – интересно. Целый арсенал! – Парень мечтательно закатил глаза. – Я бы посмотрел!.... Потом он немного помедлил, не решаясь произнести вслух свои самые сокровенные мечты, но желание хоть с кем-то поделиться пересилило. - Я вот мечтал иногда… Что… Если у меня когда-нибудь будет собственный дом… - Трес даже покраснел немного, будто говорил о чем-то неприличном. – То с оружием у меня там будет целый шкаф… Вооот такой!... - О! Демоновы оружиепоклонники! - Мыш возвел очи к небу, ибо у него дома тоже обитал один такой. - И одну комнату точно выделю под мастерскую, – продолжал смаковать Трес. - Научусь сам стрелы делать, а может даже и луки. И в древесине научусь разбираться как следует. А то, я почему-то до сих пор уверен, что палисандр - родственник гороха… - Сам ты - родственник гороха! - захихикал Мыш, а затем пояснил: - Палисандр - это не растение, а название древесины, которую добывают из нескольких видов растений, родственных либо бобовым, либо бегониевым. - Вот оно как! Ну, мне Вейн уже пытался объяснить… - Трес благодарно кивнул, принимая уже высушенную одежду. Настороженно оглянулся по сторонам, никого не увидел и принялся по-быстрому натягивать штаны, благо, плащ на нем свисал до самой земли, как палатка. С рубахой оказалось сложнее: плащ пришлось снять, и в какой-то момент парень остался голым по пояс. Но Мыша можно было не стесняться (он и так Треса видел, в чем мать родила, - после плена) и не бояться (опять же, потому, что маг состоял в браке по любви), и поэтому Трес продолжил рассуждать вслух. - Я, наверное, в самом деле, родственник гороха! – он даже засмеялся. – Не знаю простых вещей. Удивительно, как еще Вейн меня терпит… И даже не злится. Вроде бы. - Вейн, он такой, непрошибаемый. Да и на что ему злиться? Не особо общительный – это да, - пояснил Ольрис. – Ладно, родственник гороха, есть пошли, а то господа рыцари без нас смолотят всё. Небрежно закинув плащ на плечо, Трес пошел вслед за Серым магом, про себя так и эдак прикидывая фразу про «родственника гороха», и, в конце концов, придя к выводу, что это сравнение как нельзя лучше ему подходит. По сравнению с теми же отрядными, он и впрямь – слабый стебель, которому нужно уцепиться за опору. Да и большие белые цветы гороха ему всегда нравились… Трес окончательно разулыбался и даже не заметил, как произнес вслух: - Надо будет себе заказать у мастера пряжку для плаща – в виде стручка гороха! Точно, так и сделаю. …В золотом уллевом кладе уже была одна пряжка – в виде древесного листика, которая Тресу очень нравилась, и он даже подумывал прицепить ее, когда будет в столице и купит плащ поизящнее. Теперь же он мысленно перебирал, что именно можно будет из этого клада взять и переплавить в стручок. Ага, и жемчужины пусть будут на месте горошин!... - Эй! Храмовник, а что у тебя на ноге зависло?! – спросил кто-то из рыцарей. Трес, погруженный в мысленное созерцание новой пряжки, даже не обратил внимания, что одна нога у него двигается уже не так свободно, как прежде, точно за ежевичную плеть зацепилась и потащила за собой. Он глянул вниз… и остановился, как вкопанный, издав короткий, но такой резкий вопль ужаса, что, наверное, половина отрядных схватилась за оружие. Вокруг его сапога обвилось НЕЧТО! Серая длинная тушка, покрытая шерстью, зубастая мордочка. Злобные красные глазки взирали на Треса и всех окружающих с нескрываемой ненавистью. Из оскаленной пасти то и дело выныривал фиолетовый язычок. А еще создание очень недовольно шипело. И, не успели рыцари тварь прихлопнуть, как на ее защиту кинулся маг: - А ну, убрали все свои игрушки! Мне оно живым нужно! Мыш медленно наклонился к Тресовой ноге, прочитал заклинание, после которого зубастое нечто размоталось, являя всем длинное шерстяное тело, с синей шерстью на пузе и длиной метра полтора, и засопело. Ольрис поднял существо, погладил и засунул в мешок. - Что? – На мага пялилось несколько десятков озадаченных лиц. – Редкая для этих мест тварюшка, зовется Uitta Sibilum, ну или «шнурок шипящий». Они обычно на Севере обитают, где я вам здесь еще одного искать буду? А то нашпиговали бы сейчас железом, что и клочка шкурки бы не осталось. - А если бы он Треса укусил? – спросил Нейт. - Трес бы не умер, не переживай. Чесался бы недели две, может быть, покрылся бы голубыми пятнами. Ну, сапог бы «шнурок» зубами попортил. Но вот точно бы не умер, слово мага! - Мыш приложил ладонь к груди, дескать, «клятвенно заверяю». Трес тоже прижал руку к груди, но уже не ради клятвы, а чтобы сердце сквозь ребра не выскочило. «Шнурка» он признал только после того, как Ольрис снял его с сапога. А до этого, в сумерках, да еще мельком, парню привиделось совсем другое. - Да ты прям магнит какой-то для мелкой нечисти, - произнес Вейн, убирая в наруч один из метательных ножей. – Стоит ли нам ожидать какого-нибудь вурдалака покрупнее? - Не знаю, - честно признался Трес внезапно севшим голосом, не сводя чумового взгляда с магова мешка. – Я никогда за всю жизнь столько нечисти не видел, как за последние два дня. Мне показалось… что это был Sceptrum Regius… (Царский Скипетр.) Чуть не умер… от страха. - Это то же, только желтое, с рожками и жутко ядовитое. Даже если плюнет – все, смерть! Но здесь точно не водится, ему тут не климат, - пояснил Мыш. – А так в этих лесах мелкой нечисти полно, в основном безобидной, вроде шнурка. Кто-то из рыцарей скептически хмыкнул. - И… я их притягиваю? – жалобно уточнил Трес, умоляюще посмотрев на мага. - А магия их разберет! – беззаботно ответил Ольрис. – Может, стечение обстоятельств, а может, печенью Валенсийского Храмовника полакомиться хотят. У Треса подкосились ноги; он еще больше побледнел и беспомощно сел на вытоптанную траву. - Да не кипишуй! – Попытался подбодрить парня кто-то из рыцарей. – У тебя тут вокруг целый отряд профи, который постоянно нечисть и покрупнее шнурков валит! - Именно! А в столице эта дрянь разве что у господина Ольриса в подвале, да в зверинце маг. Академии водится! - Ты лучше кушать садись, - поддержала одна из девушек, - сразу полегчает. Трес, как-то не сильно успокоенный, сделал серьезное лицо и кивнул каждому по очереди, кое-как поднялся, и не шибко твердым шагом направился вместе со всеми к полевой кухне. Есть ему не хотелось совершенно, и он сомневался, захочется ли до утра. Спать, видимо, ему в эту ночь тоже не грозило. После ужина он еще немного потоптался вместе с лучниками (которые на любой остановке первое, что делали – это организовывали себе стрельбище). Но чувствовал себя до того выбитым из колеи, что даже несколько раз промазал мимо цели, на радость завистникам. В итоге, потеряв в непролазных кустах три стрелы из двенадцати, Трес, мрачный, как градовая туча на закате, ушел в свой шатер. Еле сдержавшись, чтобы в сердцах не швырнуть лук с колчаном в угол, он, не разбирая, сгрузил их возле входа, и сам, как был, в сапогах, завалился на свою скатку, закрыв руками лицо. - Не переживай ты так, - сказал сидевший на своем лежаке Вейн. Рыцарь пересматривал все свои клинки на предмет грязи или зазубрин. – В шатер нечисть точно не просочится, тут вся ткань заговоренная от всякой пакости. А завтра можешь у господина Мыша амулет-отпугиватель попросить. Если у него такого нет в наличии – быстро наколдует. Тут главное - вызов его мастерству кинуть. Хотя, мне кажется, его, наоборот, радует, что к тебе всякая гадость лезет – он эту гадость себе забирает. Но все равно тут страдать не из-за чего. Трес отнял руки от лица, внимательно прислушиваясь. Уж если Вейн сам начал говорить, значит – по делу! Как все-таки хорошо, когда под боком есть кто-то сильнее и умнее, на кого можно положиться… Парень облегченно выдохнул со стоном; подтянул к себе плащ и, поплотнее заворачиваясь, проговорил: - Во имя Создателя, Вейн! Что бы я без тебя делал! Вздернулся бы, наверное… И, уже начиная дремать, добавил сквозь сон уже что-то совсем странное: - Горошку очень нужна опора…