Об исполняющих желания храмовниках и дубовых рыцарях

Вейн, по давней армейской привычке готовиться заранее, проверял крепёжные ремни, сумки и мечи в седельных ножнах, как вдруг услышал доносящийся с подъездной тропинки топот копыт. Кого там несёт? Да так резво, будто на пожар торопится. Время до начала задания ещё было, даже с избытком; свои рыцари утянулись кто куда. Всадник оказался ему знаком: один из тех парней капитана Нэйта, среди которых выпало быть Тресу на этом задании. Айвейн вспомнил о Тресе, и поневоле кольнуло нехорошим предчувствием. "Да ну, - сказал он сам себе, отгоняя непрошенные переживания, - чего ради я о нём беспокоюсь? Взрослый же парень, опытный, здравомыслящий. Экзорцист, с, мать его, лицензией…" Сэр Рэйн порывисто выдохнул, решительным щелчком загоняя меч в ножны, и взялся за седельную луку, не сводя взгляда со стремительно несущегося вестника. Тот тормознул коня, натянув поводья, отдышался. Открыл рот, закрыл. - Трес? - хмуро уточнил Айвейн, взлетая в седло. В целом, можно было и не спрашивать. Лучник растерянно кивнул, на долю мгновения опаздывая развернуть своего коня вслед за Вейновым. - Веди. * * * Сэр Рэйн и сэр Арчер молча смотрели друг на друга, почти одинаково насупившись. Остальные лучники, благоразумно скучковавшись поодаль, почтительно помалкивали. И только старые сосны шумели у них над головами под ветром, дующим с гор. - Повтори! - попросил Вейн, всё ещё не веря услышанному. Арчер только вздохнул и, стараясь не давать воли раздражению, пояснил: - Мы их выследили, тамплиеров этих… - И кивнул в сторону. - Это я уже понял. Трес где? Действительно, сложно было не понять, отчего вдруг отряд валенсийских рыцарей прилёг отдохнуть, штабелями уложившись вдоль каменной гряды. Все они, впрочем, были живы, только крепко связаны: кто-то в отключке, кто-то пытался шевелиться, а особо резвому и языкастому предводителю пришлось затолкать кляп. Арчер замялся: - Да кабы мы сами знали… - И, поймав Вейнов взгляд, поспешно добавил, ткнув пальцем в сторону ближайшей горной вершины. - Так мы туда и собирались. Его птерозверь унёс. Слов у Вейна не нашлось, даже нецензурных. Что ж, вполне себе в духе его валенсийского чудила быть унесённым неведомой зверушкой на вершину горы. Ёмко обозвав коллег-рыцарей долбоклюями, мечник двинулся в сторону указанной вершины спасать своё ненаглядное. Главное, успеть, пока не сожрали! Арчер, у которого от "долбоклюев" аж скулы свело в попытке не обложить в ответ, решил всё-таки промолчать: понятно было, что сэр Рэйн переживает за наречённого, тут кто угодно взбесится. А с другой стороны, их-то самих следить за каждым шагом беглого храмовника никто не подряжал, даже капитаны. - Мы хотели стрелять, - хмуро пояснил он, вслед за мечником доставая из седельных сумок все запасы верёвок и железных "костыльков" для вбивания в трещины, если доведётся подниматься по стене. - Но он уже был над пропастью, куда же так рисковать… - Стойте! - вдруг раздалось за их спинами решительное. Лучники переглянулись, сначала даже не поняв, откуда раздался голос. Потом догадались присмотреться к пленным тамплиерам, живописно разложенным на мелком галечнике. Один из них - молодой мужчина с фингалом в пол-лица и размазанной до ушей сурьмой, действительно смотрел им вслед, попытавшись, сколько получилось, повернуться и поднять голову. Арчер только вздохнул: - Ну шо тебе, убогий? Если тоже про грехи и преисподнюю, то лучше сразу захлопнись, пока мы не помогли, как твоему брату во Вратах. Услышав намёк, тамплиер-предводитель с кляпом во рту, ёрзнул и зло сощурился. Тот, который с фингалом, сделал честную попытку придвинуться к дарианцам. Со связанными руками и ногами это было сложно. Несколько раз он порывался что-то сказать, тут же передумывая и замолкая, но наконец, выдал: - Возьмите меня с собой! У Арчера аж верёвка из рук выпала. - Да ты охуел! Офингаленный тамплиер, по-видимому, не очень хорошо понимая дарианскую матерщину, мгновение помедлил, потом совершенно серьёзно сказал: - Я не охуел. Вы даже не представляете, насколько это опасно! - Подстрелить птерозверя? Уж будто! Не звезди, с этой птичкой и кадеты управятся. Пленник выдохнул. И понизил голос. - Я про брата Треса. Вы ничего о нём не знаете. Очнувшись, он убьёт первого, кого увидит, не разбираясь. И никакие защитные талисманы вам не помогут! Каждый дарианский рыцарь знает, что верить валенсийским тамплиерам - это себя не уважать. Тем более, когда высказывают что-то настолько абсурдное. Поэтому на тираду пленника лучники заржали не хуже своих коней. - Это Трес-то?! - Гелик от смеха картинно смахнул слёзы с глаз. - Да он же невиннее полевых цветочков! Даже меч держать толком не умеет. Да и стреляет пока ещё... хм... - тут лучник перехватил мрачный взгляд Арчера и дальнейшую фразу скомкал. - Учится ещё стрелять. В общем, - подвёл он итог, - кончай нам уши заливать. Так мы и поверили! Пока лучники трепались с храмовником "за жизнь", Вейн уже был на пути к показанной вершине. Тревога за любимого подгоняла похлеще стаи диких тварей. И как ещё только верёвку прихватить не забыл? Даже если не успеет до заката, то по темноте полезет. О том, что Треса он может не обнаружить в гнезде у крылатого монстра, особенно в целости, рыцарь пытался не думать. Его чудило было везучим, а ещё волшебно-сказочным. Арчер, быстро глянув вслед уходящему сэру Рэйну, прикинул его скорость, убедился, что догонят они его быстро и с пути не собьются, и уточнил: - Ну, допустим, что-то там наш Трес умеет. Хотя лично мне ни с чем таким сталкиваться не пришлось, пока он у меня жил. - Благодарение Всевышнему, - покачал головой тамплиер. - Но, - возвысил голос Арчер, - если Трес такой сверх всего опасный, ты-то там зачем? Если только сам не хочешь геройски принять на себя первый удар и отчалить к своему Создателю?! Помедлив, тамплиер вдруг сделал движение всем корпусом, будто ползущая гусеница. Лучники даже слегка напряглись, не совсем понимая, что он задумал. От резкого движения у парня окончательно сполз с головы капюшон, и высокий, скреплённый на темени золотой заколкой хвост длинных чёрных волос разостлался по камням. Арчер хотел уже отпустить язвительную шутку на тему, что и у него коса не короче, но тут заметил кое-что ещё. То же движение заставило выпасть из-за белого ворота какое-то украшение, блеснувшее золотом и серебром. Арчер присмотрелся. У тамплиера на шее были надеты сразу две цепочки с кулонами в виде Золотых Врат: серебряных и золотых. - Это его Серебряные Врата, - глухо проговорил храмовник, глядя куда-то в сторону. - Единственный артефакт, способный удержать силу брата Треса в узде. Айвейн довольно быстро добрался до подножья скалы, за одним из высоких уступов которой виднелось что-то похожее на нишу, из которой торчали ветки, смутно напоминающие край гнезда. Уже приготовив верёвку и зачарованный нож, который легко войдёт в камень, мечник услышал голоса. Лучники-дебилы, которым был доверен присмотр за самым в Вейновой жизни ценным, но благополучно его жениха продолбавшие, пёрлись следом. Нет бы потише трепаться, а то так и ящера крылатого, или что оно там, спугнуть можно! Картина его взору открылась дивная и печальная. За резво перебирающимися с камня на камень парнями в сером лесном камуфляже - дарианскими лучниками, упорно чесало нечто в белом жреческом балахоне. Хотя, "чесало" - сильно сказано. Придерживая обеими руками передний край длинного подола, один из пленных тамплиеров прилагал все усилия, чтобы догнать основную группу. Поминутно оскальзываясь на гладких каменных боках и запинаясь о невидимые корни, этот товарищ всё сильнее отставал и, наверное, вовсе застрял бы где-нибудь между валунами, если бы не шедший позади него в качестве конвоя Арчер. Он-то и помогал незадачливому храмовнику выпутываться из ежевичных плетей, подниматься с четверенек на скользком мху, и вообще - не убиться окончательно. Остальные отрядные нет-нет, да оглядывались на командира и его обузу, обмениваясь скептическими репликами по поводу тамплиера. - И этот убогий называется храмовым рыцарем? Ну-ну... Чему их в той обители учат, хотелось бы знать? – Вектигал, ловко балансируя, шёл по заваленному камнями подобию горной тропы. Гелик, хватаясь за торчащий между глыбами корень и подтягиваясь на следующий уровень, тоже оглянулся назад через плечо. - Ага, шагу ступить не может, чтобы не навернуться. Небось, они там понятия не имеют о полигонах и тренировках. И зачем только эти парни меч при себе носят? Для красоты, что ли? Или для компенсации чего другого, чтобы при случае мечами меряться: слыхал я, что у валенсийцев с собственными размерами туго… Лучники похабно захихикали. Один парень, сосредоточенно выбирая, куда поставить ногу, вдруг пояснил: - Тут не в мечах дело. Вот этот, скорее всего, из внутренней братии. Те, что служители, а не воины. Вот как наш Трес. Потому и необученный воинскому делу. - О! А ты откуда такие подробности знаешь, Дэш? - Да читал кое-что, когда из предыдущего похода вернулись. Интересно было, что за птицу с собой привезли. Вот и запомнилось. - А чего ж тогда слухи распускают про ихнюю сноровку да непобедимость? И всех величают храмовыми рыцарями? - недоверчиво отозвался неподалёку кто-то ещё. Гелик только хмыкнул: - Ну мало ли, чего болтают, кто языком, а кто хреном! С похвалой - как с дрочкой: когда сам себя, то лучше всего!.. Правда, Дэш? Вот, если судить по тем, кого мы на перевале уложили, то они тоже, того, не особо умелые. Не могли же все быть из... Как там Дэш сказал? Внутренней братии? - Они точно разные, - подтвердил тот. - У них подводка глаз отличается, а ещё у рыцарей под мантиями кольчуга. - И чего Арчер потащил с нами этого убогого? - зло сплюнул ещё один из лучников. - Только силы на него тратить! И задерживает всех! - Но-но, полегче! - рявкнул Гелик, рядом с которым пролетел плевок. - Арчер у нас сейчас за командира. Значит, ему видней, зачем этот размалёванный понадобился. - Да влюбился, наверное! - ржанул тот, кто поднимался одним из последних и чаще всех оглядывался на колоритную пару. - Вон как прижимается. Того и гляди, прямо здесь и оприходует. - Цыц! - приказал Гелик, искренне обидевшись за старшего товарища. - Ты за свою задницу переживай, Рамин. Отрастил, что теперь вниз тянет, последним лезешь. - Он задрал голову и прищурившись посмотрел вверх. - А ну, наддай, парни! Вон, сэр рыцарь уже почти до места добрался. А мы что, хуже него будем? Арчер, как раз в этот момент за руку и за шиворот втаскивавший неуклюжего тамплиера на очередной подъём, чуть не разжал пальцы. Вовремя спохватился и только слегка макнул пленника носом в глину. - Вот же мудозвоны! - искренне удивился лучник. Он был настолько далёк от подобных мыслей, что даже не обиделся. - Давай, парень, шевели копытами. Надеюсь, повод переговорить с Тресом у тебя действительно серьёзный, а не высосанный из соломинки. - Я должен... - с трудом пробормотал тот, задыхаясь. Подошвы храмовых белых сапожек, уже почти совсем не белых, слишком гладкие и тонкие, явно не были приспособлены к лазанью по горам. - Зачем вы... зачем вы вообще его взяли... в отряд... вы не знаете... - Ага, один ты всё про него знаешь! - Арчер смачно хлопнул парня промеж лопаток и еле успел поймать за капюшон. - Имей в виду, божье ты создание. Если хоть каплю Тресу навредишь - я тебе первый шею сверну. И это в лучшем случае, если у меня настроение будет хорошее. Тамплиер промолчал, даже не пытаясь взглянуть на своего конвоира. Вейн оглядел сию картину недобрым взглядом. - А ну заткнулись, галдите как бабки на базаре! - рявкнул мечник так, что эхо отозвалось, и уже тише добавил: - Вас, долбоёбы, если зверь услышит - от Треса костей не соберём. Мне-то ваше убийство потом простят, так как я буду в состоянии аффекта. А вот на кой хуй вы с собой ещё тамплиера притащили? - Сам-то не ори! - недовольно буркнул Арчер, но спорить со старшим по званию не посмел. Вытолкнув вперёд тяжело переводящего дыхание храмовника, он мягко подтолкнул его коленом: - Давай, рассказывай господину рыцарю свою историю. Тот, как ни странно, нашёл в себе силы распрямиться и даже с некоторым достоинством выдержать тяжёлый взгляд мечника в красном. - Господин рыцарь! Брат Трес, которого вы собираетесь спасать, сейчас находится под действием парализующего яда и скоро очнётся. Однако, если не принять мер предосторожности... - Да короче, проповедник! - не выдержал Арчер, тряхнув тамплиера за шиворот уже как следует. Один за другим отрядные собрались под уступом скалы, на котором, как им было сказано, находилось логово той твари, что утащила Треса. Подтягивая амуницию и проверяя снаряжение, они сгрудились вокруг командира, с любопытством прислушиваясь к разговору с храмовником. - Воооот, а ты говорил, Арчер запа́л на этого убогого, - громко прошептал Вектигал, подталкивая другого лучника локтем. - А он вон как его приложил. - Бьёт - значит, любит, - флегматично отозвался тот. Вектигал только глаза закатил. - Он убьёт первого, кого увидит, - всё тем же решительным тоном докончил фразу пленный тамплиер. - И никакие амулеты не защитят! Единственный способ предотвратить несчастье - надеть ему на шею вот это. Потянув из-за ворота сразу две цепочки, одну из них он снял через голову, неловко выпутав из звеньев пряди своего длинного хвоста, и предъявил её Вейну. - Этот амулет был сделан специально для брата Треса двадцать лет назад. Именно он все эти годы сдерживал его неконтролируемую силу. Пленник не то забыл, не то специально оставил у себя на шее вторую цепочку с Золотыми Вратами. Точно такими же, как у Верховного настоятеля, когда тот летом приезжал во временный лагерь с тщетной попыткой окучивать Треса. - Херню не неси, - отмахнулся на все излияния храмовника Айвейн. - У нас ещё никто не умер, это раз. Синяков если пару получили да ушибов, то сами виноваты. Благодати нахватались, это два. И вообще, особенности "брата" Треса - государственная тайна Дариана. Убери свои бирюльки обратно в балахон, я сам со всем справлюсь. Тамплиер горестно возвёл очи к соснам: - Всевышний свидетель: я сделал всё, что мог... Ныне остаётся мне, скорбному, только умереть вместе с дарианцами. - Уймись, блаженный, не умрёт никто, - сказал рыцарь и снова повернулся к скале, выискивая, где лучше зацепиться верёвкой. Пленник не стал спорить с неверующими, только покорно опустил голову, прикрыв глаза и едва шевеля губами в такт проговариваемым мысленно молитвам. Цепочку с Серебряными Вратами он зажал в кулаке. Вейн, посмотрев на весь этот балаган, хотел было послать лучников лесом, а тамплиера ещё поглубже и потемнее, но что-то его удержало. - В общем так, я лезу наверх, а вы как хотите. Если есть желающие подняться, то кто-то всё равно должен остаться внизу и прикрывать, на случай, если зверюга решит напасть с воздуха. Среди лучников началось оживлённое метание: - Я с сэром Рэйном! - Я тоже! Вдруг стрелять понадобится, да и подстрахуй не помешает! - Верёвки запасные не забудьте, и, если что, орите громче! - Да мы и так тут орём уже сколько времени, давно бы уж вылез, если бы в гнезде сидел… - И я! Вейн, подожди! Айвейн, закинув веревку, услышавший среди этого гомона знакомый голос выдал на автомате: - Ну а ты-то какого хуя лезть собрался? - Тебе помогать! И нечего всех вокруг хуями крыть, никто не виноват, что у тебя настроение плохое! В мозгу мечника что-то щёлкнуло, он оглянулся… - Какого?... И завис... Лучники, заметив его реакцию, начали по одному оглядываться в ту же сторону и тоже замирать. - Что?! - недовольно переспросил Трес, подбирая с земли очередные бухты верёвок. Первым "разморозился" пленный тамплиер, с невнятным воплем распахнувший широкие рукава и обнявший Треса, как всем показалось, с ног до головы. Тонко звякнула серебряная цепочка. - А?! - донеслось невнятное из глубин белого жреческого плаща. - Брат Мэтью? Откуда?.. О, мои Врата! Спасибочки, брат Мэтью, мне их очень не хватало! Вейн, офигевший от такого расклада, резво расталкивая лучников и игнорируя их возмущения по этому поводу, бросился отдирать своего без пяти минут мужа от храмовника. - Трес, какого хрена?! - А что не так-то?! - с негодованием ответил тот. - Ну не хочешь, чтобы я тебе помогал, так скажи нормально, не упоминая хрен всуе! - В смысле?! Я за тобой лезть собирался! - возмутился Вейн, отталкивая тамплиера в сторону и прижимая к себе своё ненаглядное чудило. - Зачем за мной лезть? Я сам вас догнал, - Трес, поуспокоившись, тоже обнял своего рыцаря. … И только Арчер, глядя на происходящее со стороны, успел призадуматься, что что-то здесь не так. Но пока промолчал, не торопясь делать выводы. Когда страсти в отряде поутихли, и все приготовились идти в обратный путь, Трес вдруг потянул Айвейна за рукав. - Стой, погоди. Я должен отвязать Утютюлечку. - Кого-кого? - переспросили лучники, не разобрав сказанного. - Утютюлечку! - счастливым тоном повторил Трес, улыбаясь своему рыцарю. - Он такой замечательный! Только он у нас в доме не поместится. Надо будет сделать ему отдельное стойло. С этими словами он метнулся к дальним кустам. Пошуршав в них какое-то время, вышел, через плечо натягивая толстую серебряную верёвку наподобие шпагата. К другому концу верёвки оказался привязанный за шею птерозверь, размером с небольшую кобылу. Нагнув отливающую радужной зеленью чешуйчатую голову и помогая себе сгибами перепончатых крыльев, ящер вполне мирно и даже с достоинством прогрёб вслед за Тресом, искоса поглядывая янтарным глазом на ошалевших и попятившихся лучников. - Вот он, красавец! - похвастал Трес, без малейшего страха обнимая зверюгу за длинную шею и ласково оглаживая. - Ты ж мой сладкий Утютюлечка! Сладкий Утютюлечка приоткрыл клюв, длиной с руку взрослого мужика, с зубами в палец, прильнул к парню и издал негромкий воркующий звук, наподобие индюшиного квохтания. - Никаких птеродактилей в нашем доме! - категорично заявил Вейн, когда обрел способность говорить. Догадаться, что его ненаглядный непременно потащит зверушку с собой, было нетрудно. - В доме ему будет тесно, - согласился Трес, любовно оглаживая своё новое сокровище и почёсывая ему "за ушком". Тот, совсем разомлев, так привалился боком, что едва не опрокинул парня с ног. Трес только засмеялся: - Ну-ну, легче! Я ж и говорю, сделать ему отдельное стойло, чтобы он там ночевал. - В город ты его не потащишь, - предупредил Вейн. - Во-первых, он дикий. Во-вторых, его стража подстрелить может. В-третьих, тебе просто не разрешат держать в городе такую махину. Рука Треса замерла на чешуйчатой шее, а глаза его недобро сощурились. Что удивительно, точно так же замер и сощурился ящер, почти копируя Тресово выражение лица. Не дожидаясь, чем закончится это "супружеское противостояние", Арчер вздохнул и отвернулся, обводя взглядом своих подчинённых. Все с жадным любопытством наблюдали за разворачивающимся цирком, и только пленный брат Мэтью почти с ужасом переводил взгляд с Треса на Вейна и обратно. - Они… - только и смог растерянно выдавить тамплиер. Арчер несильно хлопнул его по спине и негромко пояснил: - Да, они уже назначили день свадьбы. Не дожидаясь ответа, лучник высмотрел очередную цель, и, недвусмысленно улыбаясь одной стороной рта, подгрёб к себе поближе Гелика, делая вид, что по-приятельски обнимает его за плечи: - А ну, поведай-ка мне, дружище, как лучник лучнику… - И, всё так же улыбаясь, угрожающе зашептал в ухо: - Ты почто, падла такая, мне валенсийского тамплиера сватаешь, мммм? Дружеское объятие медленно, но верно обретало черты рукопашного захвата локтем под горло. - Кха... кха... кхамандир, ты полегче чуток... - прохрипел Гелик, аж привставая на носках, чтобы немного ослабить давление. - И не я это начал! Ты ж знаешь, у наших парней языки без костей, кого хочешь с кем хочешь сосватают. Но, честно, я вот посмотрел на вас, и тоже вижу: глянулся он тебе. Может тем, что за Треса переживает, может упрямством своим, что всё одно в горы без должной сноровки попёрся. И на Фалеру он смахивает, опять же... Тут Гелик сообразил, что ляпнул лишнее, и поспешно прикусил язык. - ...бля... - только и смог выдать ошеломлённый Арчер. Он даже хватку ослабил, настолько не ожидал подобного признания. - Если бы я не знал, что ты трезвый и в своём уме, решил бы, что мухоморов обожрался! Воспользовавшись замешательством командира, Гелик вынырнул из "дружеского" объятия и поспешно попятился, растирая помятую шею. - Да тут и мухоморов не надо, без того всё на глазах, - пробормотал он, продолжая гнуть свою линию. - Будь это совсем бредом, старшо́й, ты бы не рассердился, а поржал вместе с нами. Да и ребята на пустом месте об заклад биться бы не стали. Не выдержав, Арчер оглянулся назад, чтобы встретиться ошарашенным взглядом с братом Мэтью, который и в этот раз шёл (чтобы не сказать - плёлся) замыкающим. - Ты это слышал? - Нет, - с некоторым удивлением ответил тамплиер, поглощённый новостями о Тресовом замужестве и каменистой почвой под ногами. - А что такое? - Да мои родимые отрядные, похоже, с ума посходили! - Бывает, - сочувственно кивнул ему тот, уходя вперёд. Арчер уже рот открыл, чтобы доходчиво пояснить пленнику, в чём именно заключается диагноз, но посмотрел на его разъезжающиеся ноги и решил промолчать. А то ещё навернётся, бедняга, доставай его потом из пропасти. * * * …Когда дарианский отряд вернулся на каменистую полянку, ни для кого не было удивлением обнаружить от пленных тамплиеров только раскиданные обрывки верёвок и пустую коновязь. Дарианцы, примерно на это и рассчитывавшие, вязали неприятеля не слишком тщательно. Чужих лошадей тамплиеры благоразумно не тронули, справедливо полагая, что лучникам будет не до погони, а злить безбожных - дороже выйдет. На том все и успокоились, решив здесь же расположиться на ночь: уж очень место было удобное. К слову, когда дарианцы застигли тут валенсийцев, те тоже собирались разбить лагерь. Вейн шатался по поляне, помогая лучникам ставить шатры. Рыцарь постоянно поглядывал в сторону кустов, где смачно чавкал чем-то (или кем-то) птерозавр. Вопрос с "птичкой" пока остался открытым. Трес упёрся намертво, но тащить это перепончатокрылое в город было нельзя. Пристрелят нафиг; потом, конечно, извинятся, но ящеру это уже не поможет. Да и куда девать такую махину? К лошадям не подселить, они нервничать будут. Мышу тоже не отдашь на опыты: Дезмонд пока ещё Айвейну друг и товарищ. Когда Ольрис в последний раз притащил домой какую-то неведомую тварюшку размером с пони, они с мужем знатно поругались. И в другую комнату спать ушёл уже Дезмонд, принципиально, аж на два месяца (и как терпения только хватило?!). Дальше не выдержал уже маг, отпустив своего "питомца" на волю, чему искренне были рады все в их доме (кроме Ольриса, естественно), включая само чудище. Вейн тоже решил стоять до последнего. Никаких птеродактилей! Трес, слегка взлохмаченный после очень важного разговора со своим суженым, (для чего они уходили в очень отдалённые кусты), теперь сидел на бревне возле костра, держа в ладони крошечную пиалку и размешивая костяной лопаточкой мазь от синяков. Пристроившийся рядом брат Мэтью с любопытством наблюдал за его действиями, сложив руки на коленях. Раздав указания насчёт палаток и ужина, Арчер, на правах командира, уселся на чурбачке возле костра, рассматривая сапог, пострадавший при ползании в горах. Подошва начала отслаиваться. Пока это было не критично, но дотянет ли сапог до возвращения в столицу, становилось вопросом. Поэтому, решив подстраховаться, командир лучников достал из заплечного мешка толстую иглу и дра́тву и принялся за починку пострадавшей обуви, между делом прислушиваясь, о чём беседуют храмовники. - Так значит я зря переживал, что ты можешь потерять контроль и убить всех дарианцев? - Ну почему же? - хмыкнул Трес. - Если бы сильно испугался, наверное смог бы. Но только если бы кто-то угрожал мне или моим друзьям. А так... я себя вполне контролирую. - Зачем же тогда Верховный Предстоятель рассказывал нам о том, что твою Силу сдерживает только этот амулет? Ведь и собирая этот поход он нажимал на то, как опасен ты для жителей Дариана без возможности контроля. И что мы совершаем благое дело, возвращая тебя в обитель. - Брат Мэтью выглядел недоумевающим и удручённым. - Не знаю. - Пожал плечами бывший храмовник. - Ольрис говорил, что воздействие на меня было ментальным. Может Верховный хотел, чтобы меня поменьше трогали. Может ему было так проще контролировать уже вас. А на самом деле это, - он коснулся Серебряных Врат, - всего лишь красивая побрякушка. Но я рад, что она ко мне вернулась. - Что ж, хотя бы порадовал тебя... Храмовники на какое-то замолчали. - Ты тоже домой поедешь? - спросил Трес, не поднимая глаз от мисочки. Убедившись, что снадобье загустело, он повернулся к тамплиеру. - Давай лицо. Тот послушно подставил фингал. - Пойду, наверное, пешком до ближайшей деревни, там куплю себе коня. Братья всех забрали, даже запасных. – Он чуть улыбнулся. - Про тебя даже не вспомнили, - укоризненно прибавил Трес, орудуя лопаточкой по щеке и глазу, будто накладывал масло на бутерброд толстым слоем. - Бывает… - Я думаю, они просто очень торопились… - Да ладно, не выгораживай. Будто я наших братьев не знаю! Слушай, брат Мэтью… Мне тут одна мысль в голову пришла. А поехали с нами? Посмотришь столицу, я тебе здание ратуши покажу… Греющий уши командир лучников от неожиданности укололся шилом и вполголоса выругался, невольно обратив на себя внимание обоих тамплиеров. - Что? - не понял он в первое мгновение вопросительного взгляда от Треса и смиренного от Мэтью. Трес наставил на лучника свою лопаточку: - Я же не сказал, что он будет у тебя жить, пока в гостях! Брат Мэтью печально улыбнулся: - Жаль, что Я не могу тебе предложить того же, брат Трес: поехали с нами. - А вот нечего было присоединяться к этой сомнительной затее! Аккуратно взяв тамплиера пальцами за подбородок, Трес повертел его лицом влево-вправо, уверился, что не намазанных синяков не осталось, и поднялся на ноги, убирая пиалку и лопатку в кошель. - Ладно. Пойду, посмотрю, чем там мой Утютюлечка хрустит в кустах. Можете поворковать тут, пока никого нет. Мэтью, не придав его словам ни малейшего значения, поудобнее переложил ноги и молча уставился в пламя. - И этот туда же, - проворчал Арчер, резкими движениями затягивая петли по разошедшемуся шву. - Вот с чего они все взяли?.. Лучник искоса бросил взгляд на тамплиера, что съёжился перед огнём, и время от времени потирал пальцы, будто от холода. Ему пришло в голову, что рваная мантия и впрямь не шибко хорошо защищает от пронизывающего ветра. А в таких условиях, даже не смотря на костёр, их гость имеет все шансы заболеть. Кому-то из своих лучник предложил бы выпить для профилактики. Но, это ж храмовник. Им предлагать вино, что в канаву выплёскивать. Хорошо ещё если просто откажется, а не начнёт читать проповедь о вреде алкоголя. Но всё же, несчастный вид замёрзшего тамплиера что-то цепанул в душе Арчера. И он, внутренне ругая себя за неподобающую мягкотелость, стянул верхнюю куртку и, привстав со своего чурбачка, набросил на плечи храмовника. - Оденься, - коротко и грубовато приказал он. - Скоро палатки поставят, одеяла распакуют, тогда вернёшь. А до того момента грейся. Чтоб не сказали потом, что дарианские лучники гостей морозят. - Да будет это деяние в твою копилку добрых дел пред Господом, - смиренно ответил тамплиер, не поднимая глаз, но с некоторым удивлением ощупывая край куртки. - Только… Это излишне. У меня есть тёплый плащ. Сейчас достану: мою походную сумку, по счастью, никто не тронул… Он с некоторым трудом поднялся с бревна, немного помедлил. Потом, стараясь, чтобы не было видно, стянул что-то с одного из своих пальцев и положил в карман куртки, которую затем протянул обратно Арчеру. - Благослови тебя Всевышний, добрый человек! И, прилагая усилие, чтобы не слишком заметно прихрамывать на обе ноги, пошёл куда-то в сторону одной из каменных горок. Несколько опешивший Арчер машинально сунул руку в карман куртки, нащупывая маленький металлический предмет. Вытащил и уставился на перстень, сверкнувший в отблесках костра маслянистым золотым блеском. Взгляд тут же выхватил узор на щитке: очень похожий на тот оберег, которым храмовник сегодня потрясал, рассказывая об опасности от Треса. Золотые Врата. У лучника аж дыхание перехватило. Да за кого его держит этот тамплиер?! В несколько шагов Арчер догнал храмовника и, ухватив за плечо, развернул к себе. - Это ты мне таким образом заплатить пытаешься?! - сердито зарычал он, сжимая перстень и тыча им едва ли не в нос Мэтью. - Такому учат в вашем Храме?! Тамплиер шарахнулся, сделав попытку высвободиться, и чуть не упал, заставив командира глянуть вниз. Из-под рваного подола мантии мелькнули когда-то бывшие белыми мягкие сапоги, перемазанные грязью и... проступившими уже побуревшими пятнами. - Охренеть! - выдал Арчер, спустя несколько мгновений потрясённого молчания. - Да у тебя ноги, похоже, до крови сбиты! Что ж ты молчал, болезный? Так, а ну-ка... Пропуская мимо ушей сбивчивые объяснения храмовника, он отбуксировал его обратно к костру, усадил на то же место, сам сел рядом и принудительно разул. Досадливо цыкнул, увидев язвы и сочащиеся сукровицей трещины на ступнях. Если немедленно не принять меры, завтра этот убогий вообще не сможет встать на ноги. Арчер пожалел, что сейчас в их небольшом отряде нет хотя бы завалящего мага. Ну, как говорится, чем богаты, тем и рады. Командир огляделся и окликнул одного из лучников. - Дэш! У тебя вода с собой есть? - Есть! - Свежая? - Да. Только-только в ручье набрал. - Давай сюда. Нужно очень. В ответ прилетел походный бурдюк. - Ага, спасибо. Арчер уложил пострадавшие ноги Мэтью поперёк своих колен, выдернул из бурдюка затычку, извлёк из-за пазухи платок и начал поливать водой, смывая с кожи кровяные разводы. - Вот ведь, до чего довёл, - бурчал он. - Что ж у вас за обувка такая, раз ноги после небольшого похода уже в хлам? Или вас там вообще ходить не учат, всё верхом да в повозках ездите? Да не дёргайся ты! - лучник шлёпнул своего пациента по бедру, припечатывая того и не давая ему подняться. - Совсем без ног, что ли, остаться хочешь?! Вода быстро закончилась, и лучник задумался, чем ещё можно обработать пострадавшие ступни. У него самого при себе никаких лекарств не было. - Дэш! - снова рявкнул он. - Да, командир? - Мазь у тебя какая-нибудь есть? Чтоб раны можно было намазать? - Есть немного бальзама, - после некоторой заминки отозвался тот. - Из тех, что ещё господин Мыш делал. С обезболивающим эффектом... - Давай его сюда, - распорядился Арчер. - И бинтов принеси заодно. Дэш приблизился к костру, с любопытством поглядывая на пострадавшего храмовника, и протянул командиру небольшую баночку с пряно пахнущим содержимым. - Хорошо помогает? - спросил Арчер, принюхиваясь. - Очень! - с энтузиазмом ответил парень, выкладывая рядом из своего заплечного мешка пару скатанных полос материи. - Как намажешься, так на следующий день всё можно делать: хоть бегать, хоть на тренировке работать, хоть верхом ездить... Тут он запнулся, почему-то покраснев до ушей. - Ну я это... Пойду... помогу с ужином... - И поспешно ретировался. Арчер только хмыкнул и покрутил в руках баночку. - С обезболивающим эффектом, значит? Ну-ну... Сейчас это только в плюс будет. И он начал наносить бальзам на трещины и натёртые язвы, стараясь не слишком давить, но и не пропустить ни одной. - Какой хороший юноша, - проговорил храмовник, тронутый до глубины души. - Да продлит Всевышний его годы в счастии. Я не ожидал встретить здесь таких добрых дарианцев. Тут же, сняв через голову цепочку с Золотыми вратами, он попытался вложить её Арчеру в руку: - Возьми, добрый человек! Да вознаградится твой труд на Небесах! - Да, твою ж... налево! Арчер вздохнул, в душе́ последними словами костеря решение капитана Фраэна в этот период патрулирования разделить большой отряд на несколько мелких, и поставить его старшим над одним из них. Оставайся он простым лучником, у него были бы более развязаны руки в словах и действиях. А пока он тут главный, должен и вести себя соответственно. Тем более, тамплиер вроде перешёл из категории "пленник" в категорию "гость". Это Арчер и постарался донести до непонятливого храмовника. - Послушай, брат Мэтью, или как там тебя, - проговорил он, резко отстраняя руку тамплиера. - Я оказываю тебе помощь не потому, что мне нужна плата. Это моя обязанность, как командира: следить за здоровьем и благополучием подчинённых. Так уж получилось, что ты пока тоже в моём отряде, а значит, я должен позаботиться, чтобы с тобой ничего не случилось, и завтра ты мог продолжить путь... куда решишь. Поэтому, суя мне свои побрякушки, ты меня оскорбляешь. Хочешь поблагодарить - сделай это словами! И это касается всех ребят нашего отряда. А попробуешь ещё что-нибудь всучить, не посмотрю, что ты гость: врежу так, что глаза одинаковыми станут. И, кстати, кольцо своё тоже забери. Я, чай, не девица, дарить мне такое. - Но... за добро полагается платить вдвое большим добром. - Брат Мэтью удивлённо поднял брови. Одна из них, залипшая в мази, поднималась с трудом. Свой кулон и перстень он сжал в кулаке. - Благодарность словами - это всего лишь достойное движение души, и ничего более. Я не умею благодарить так, как это делает брат Трес... Храмовник, вместо того, чтобы обидеться или ещё как-то выразить свое неудовольствие, погрузился в философские размышления. - Надо будет обязательно перечитать "Теорию вещей" Пронагона и "Основы основ" Капенрайта Флагонского: что-то подобное твоим словам я у них встречал. Правильно истолковав выражение Арчерова лица в эту минуту, брат Мэтью закрыл глаза, склонив голову, и соединил ладони в молитвенном жесте: - Я буду благодарить тебя до конца своих дней, добрый человек! И ежедневно поминать тебя в молитве за здравие. Увы, это всё, что я могу, раз уж ты отказался от платы золотом. У меня больше ничего нет в собственности, что я мог бы предложить тебе в качестве безграничной благодарности... Как раз в этот драматический момент к костру выгреб Трес, таща в одной руке котелок с водой, а в другой - кованую подставку-треногу, которую бухнул прямо над кострищем. - А чего тут думать, брат Мэтью! - громко и радостно заявил он, устанавливая сверху котелок и высыпая в него пригоршни ароматно пахнущих трав для заварки. - Если ты его поцелуешь, он, наверное, не откажется! Да, Арчер? Арчеру очень захотелось одновременно сделать две вещи: жест рука-лицо и дать Тресу подзатыльник. Но руки у него были в этот момент заняты бинтованием ступней храмовника, поэтому он ограничился язвительным замечанием: - Давно ли тебя в краску бросало при малейшем упоминании подобного, а, Трижды наш Славный? Видать, распробовал с Вейном, что теперь уже другим советуешь? А насмехаться над своим сотоварищем, пусть и бывшим, тебя кто учил? И, обращаясь к своему пациенту, добавил уже другим тоном: - А ты, брат Мэтью, не бери в голову. Это он так шутит. Я не потребую большего, сверх тех слов, что ты уже высказал. Ничего не имею против поцелуев, но только с тем, кто действительно этого желает, а не по обязанности, - неуклюже закончил он. - Ооооо! - ничуть не смутился Трес. Вытащив из-за пояса ложку с длинным черенком, он принялся помешивать варево, лукаво поглядывая то на Арчера, то на брата-во-Вратах. - Уж будто я что-то неприличное предложил, что ты так возбудился! Ничего, Арчер, не переживай. Палатки уже натянуты; мы с тобой должны были вместе спать, но, так и быть, уступаю брату Мэтью своё место на сегодняшнюю ночь, а тебе, с возвратом, магическую глушилку любых звуков. Нам с Вейном она сегодня не понадобится. А там уж, хотите - целуйтесь, хотите - частушки распевайте матерные, чего ваша душа пожелает. - Брат Трес, - вдруг подал голос тамплиер, доселе молчавший. Положив Арчеру руку на плечо и слегка надавив, чтобы тот помалкивал, он понизил голос: - А ты своего рыцаря предупредил, что тебя, согласно нашему уставу, по ночам полагается обнимать за ноги через простыню? Трес так и замер с ложкой, бледнея: - Брат Мэтью... ты... ты этого не сделаешь! - А ты? - вкрадчиво поинтересовался брат Мэтью, расплываясь в неестественно благожелательной улыбке. - Если бы ты знал, брат Трес, как нам всем тебя не хватает ночами! И протянул к нему руку. Трес шарахнулся, как от ядовитой кобры, отскочив назад, и бледной тенью растворился в подступающих сумерках. Проводив его насмешливым взглядом, брат Мэтью негромко рассмеялся, закашлявшись и болезненно потирая середину груди. - Не переживай, сэр Арчер. Теперь он трижды подумает, прежде чем над тобой пошутить. - Спасибо, - усмехнулся тот. - Так за меня ещё никто не заступался. Этот мелкий распустился в последнее время, дерзить начал. Видимо у господина Радана нахватался. Это один маг, - пояснил он, сообразив, что тамплиеру не знакомы упоминаемые имена. - И ведь по шее не дашь, что на командира наговаривает: жених его здесь, обидится ещё. А враждовать с сэром Рэйном - плохая затея. Арчер закончил бинтовать ступни храмовника, поглядел озабоченно и резюмировал: - Холодно нынче. Ноги замёрзнут. Нужно утеплить чем-нибудь. Но в свои сапоги ты не влезешь. Может обувка кого-то из моих ребят подошла бы, да я не уверен, что кто-то брал с собой запасные. Брат Мэтью оглянулся в ту сторону, где предположительно остались его вещи. - У меня были запасные носки. Если тебя не затруднит принести мою котомку, добрый рыцарь... Я бы сам нашёл, но боюсь, что тогда испачкаю бинты. Лучник молча кивнул и, захватив факел, ушёл искать сумку тамплиера. Как оказалось, вещи несколько раз перекладывали с места на место. Пришлось поспрашивать тех, кто ставил палатки, куда они их дели, но, в конце концов, Арчер нашёл искомое. Храмовник первым делом вытащил туго свёрнутый плащ и, расправив, накинул себе на плечи. Арчер только покосился хмуро: и предполагается, что вот это теплее его куртки? После брат Мэтью нашёл и пару носков. Из тонкого полотна. Белых. Ну, на ногах они, должно быть, и впрямь смотрятся неплохо, но вряд ли греют. Арчер снова подавил желание впечатать ладонь в лицо и стал перебирать в памяти, что можно использовать в качестве утепления. Вспомнил. Нашарил на дне своего мешка нужную вещь и вытащил наружу. - Значит так, - сказал он, вновь укладывая ноги тамплиера на свои колени. - Это необходимо надеть, чтобы не простудиться. Моя дочь сама вязала. Поэтому возражения не принимаются. - И начал натягивать на ступни брата Мэтью разноцветные шерстяные носки с узором. К чести храмовника, он на этот раз не стал отнекиваться или снова пытаться заплатить, а только мягко улыбнулся, разглядывая жёлтых и красных уточек на зелёном фоне. - Благодарю тебя, сэр Арчер. Видно, что твоя дочь достойная дева и мастерица, какую поискать. Пусть Всевышний благословит её хорошим мужем. - Рано ей пока о замужестве думать. Алисии ещё только тринадцать. Но она и впрямь уже мастерица. - Голос Арчера смягчился. - Правда, именно эту пару носков она для меня связала, когда ей было восемь. Поэтому цвет и узор немного... хм... Зато они точно тёплые. Вот ведь, столько лет с собой на задания возил, и вот – пригодились! - Они вправду греют, - подтвердил тамплиер, осторожно снимая ноги с живой подставки и бережно пристраивая их рядом на брёвнышке. - Да снизойдёт на твой дом и твою семью благословение Всевышнего, добрый рыцарь. - Он снова молитвенно сложил руки, поднимая взгляд к тёмному небу. - Эдмунд, - неожиданно для себя ответил Арчер. - Меня зовут Эдмунд. Можно Эд. А у тебя, брат Мэтью, откуда такое имя? Ты, получается, не валенсиец? - Не валенсиец. С гор потянуло новым порывом ледяного ветра, и брат Мэтью привычным движением накинул на голову просторный капюшон плаща, запахнувшись полами так, что скрыл заодно и ноги вместе с носками. Как раз в этот момент к костру начали подтягиваться остальные отрядные: с охапкой дров, походной решеткой-жаровней и полотняными мешками с провизией. Тресов котел с чаем, уже начавший закипать, оттащили в сторону и обернули рогожкой. Трес, который пришёл вместе со всеми, тоже кутался в дорожный плащ, только серый, и старался держаться в тени, по возможности не попадаясь бывшему коллеге на глаза. - Я по рождению дарианец, - глядя в огонь, проговорил тамплиер так тихо, что среди общего шума и гомона Арчеру пришлось к нему наклониться. - И что же заставило жителя Дариана стать храмовником? - поинтересовался командир лучников, передавая гостю миску с горячей кашей и ложку. - Неужели услышал где-нибудь проповедь одного из этих придур... хм... служителей и сам проникся этой вашей благодатью? Брат Мэтью досадливо поморщился, словно очень не хотел отвечать, но был вынужден. - Я попал в Храм не по своей воле, но благодарен Всевышнему за эту милость, ибо иначе моя участь могла быть много хуже сегодняшней, - сказал он, опустив глаза и мимоходом касаясь знака Врат на цепочке. - Я плохо помню место, где жил в детстве. Кажется, наше селение было на самой границе с Валенсией, и однажды меня и ещё нескольких детей украли. Потом продавали три или четыре раза в разные руки. На моё счастье, Всевышний одарил этого недостойного необычайно хорошей памятью относительно текстов и цифр. Мой последний хозяин имел неосторожность похвастаться этим за кружкой выпивки в компании и через несколько дней к нему пришли служители Храма. Брат Кустодио (Треса аж передёрнуло при упоминании этого имени) проверил мои способности, нашёл их превосходными и забрал с собой. Вот так я оказался при Храме и далее воспитывался там же. Когда я прошёл необходимый курс обучения, брат Кустодио, что на тот момент заведовал храмовой библиотекой, забрал меня к себе помощником. А после, когда он занял более почётную должность в иерархии Братства, я получил его место. Вот и всё. По мере повествования всё больше людей начали прислушиваться, разговоры затихали, и закончил брат Мэтью свой рассказ в тишине. Тамплиер начал осторожно есть уже подостывшую кашу, стараясь не спешить и не слишком стучать ложкой. - Ну ни хрена ж себе! - высказался Гелик. - Вот это у вас там порядки! Детей продают и покупают, а никому до этого и дела нету? И Храм первый же поддерживает такое непотребство?! Мэтью пожал плечами, отставляя миску. - Не мне судить о должном и правильном, - тихо ответил он. - Что бы я ни думал по поводу политики Храма, изменить это мне не под силу. А некоторые мысли лучше держать при себе. Во избежание... Ни венец мученика, ни клеймо еретика меня не украсят. - А домой вернуться у тебя никогда не возникало мысли? Или просто уйти из Храма и жить своей жизнью? - спросил Арчер, бросая взгляд на Треса, что упорно прятался за Вейном, делая вид, будто его тут нет. По губам тамплиера скользнула слабая улыбка. - Златовратный Храм очень неохотно расстаётся с теми, кого считает своей собственностью. Не думаю, что Верховный Предстоятель разрешил бы меня от обетов и отпустил восвояси, обратись я с такой просьбой. Скорее уж назначил бы епитимью, а то и бичевание, чтобы выбить из головы дурные мысли. - А самому уйти, не спрашиваясь? - встрял, напряжённо хмурясь, Дэш. - Ранее подобная мысль никогда не приходила мне в голову. Поскольку нам внушали, что лишь в Обители царят нравственная чистота, покой и благоденствие. А мирская жизнь нас поглотит и утащит на дно, как болотная трясина. Утратив же чистоту, утратишь и шанс на Спасение души. Правда, после побега брата Треса, я начал всё больше и больше задумываться на эту тему. Но... это пока сложно... - Мэтью вздохнул. - Пожалуйста, не спрашивайте меня больше. Я и так уже сказал больше, чем мне дозволено... - попросил он, совсем уж прячась в своём плаще. Может особо настырные из отряда и хотели бы продолжить расспросы, но выразительный взгляд командира притормозил их желание. А котёл с настоявшимся чаем успешно всех отвлёк, свернув обсуждение на счастливое самоспасение Треса. Лучники были готовы праздновать это событие ночь напролёт, но Арчер быстро пресёк их чаяния, погнав всю команду на боковую. После чего обратился к тамплиеру, который после своего рассказа сидел тихо, как мраморный истукан под белым саваном. - Ну, брат Мэтью, ты уже слышал, что нам отвели на сегодня одну палатку. Сейчас я тебя туда отнесу, и устраивайся на ночлег. Я буду дежурить в первую стражу, поэтому тебе нечего переживать. Засыпай спокойно. - Сэр Арчер, я и сам могу дойти! - нерешительно запротестовал тамплиер, силясь подняться на ноги. - Ещё не хватало испортить всё моё лечение, - возразил лучник, подставляя спину. - Сейчас пройдёшься и раны откроются, повязки промокнут. Что, заново всё начинать? И носки испачкаются, пока ты шкандыбать будешь. Не дури и полезай на закорки, а не то отнесу на руках, как девицу. Устрашённый подобной перспективой, храмовник перестал возражать и послушно ухватился руками за плечи и шею Арчера. Устроив гостя в палатке, командир, как и обещал, оставил его одного, отправляясь на дежурство. Не смотря на поздний час и хлопотный день, лучники в своих палатках ещё продолжали шушукаться и обсуждать сегодняшние события. - Ты смотри, и правда! А я не верил! Неужто у них всё так быстро сладилось? И в палатке они вдвоём, и до палатки на себе нёс. - Да, видимо, сладилось. Вон, какой довольный ходит! Эх, надо тоже было на них ставить! - Да не, парни, зря вы на старину Эда наговариваете. Ну с чего бы он на тамплиера запал? Там же смотреть не на что! Только и красы, что глаза, да и те перемазюканные, что цвет не разглядишь. Просто командир у нас ответственный, вот и заботится о госте. Вот вроде как сэр Рэйн за Тресом приглядывал, когда малец к нам попал. - Ага, умник, и чему них это приглядывание закончилось? Чьи помолвочные серьги нынче Трес носит? - Ох, ёёёёёёёё...! Арчер слышал эти разговорчики, но рявкнуть на подчинённых посчитал ниже своего достоинства. И потому просто молча досадовал на отрядных сплетников. Ну с какого перепою им всем кажется, что между ним и храмовником что-то есть? Это ведь действительно всего лишь командирская забота с его стороны. Да он бы такое для каждого из своих людей сделал! Точно-точно! Арчер навернул круг по полянке, проверяя, всё ли благополучно, и подошёл обратно к костру. Отрядные уже угомонились, и только из палатки сэра Рейна ещё слышались голоса. Хвала небесам, хоть там обсуждали не его! Этой парочке своих разборок хватало. - Ну пожалуйста! Я мог бы выстроить стойло для Утютюлечки во дворе у Фалериного дома. Фалерий точно не обидится и против не будет. - Зато будут против городские власти. - Вейн! - Нет. - Уйду спать в казармы! На месяц! - Да я сам уйду в казармы спать! Сказано, нет, значит, нет. Арчер усмехнулся и подбросил веток в костёр, чтобы треск пламени заглушил голоса. Интересно, конечно, кто в результате выиграет в этом споре. Славящийся своим упрямством дубовый рыцарь или всё же Трес, виртуозно подбирающий сейчас кучу причин и оправданий для своей прихоти? Арчеру пришло в голову, что вот брат Мэтью вряд ли стал бы о таком спорить, потому что явно отличается бо́льшим здравомыслием. А это характеризует его как рассудительного и очень надёжного человека. И с удивлением поймал себя на мысли, что это ему... нравится. И такой человек рядом, наверное, не раздражал бы его... Арчер возмущённо тряхнул головой: похоже, он успел заразиться от своих подчинённых. Мало ли, что ему может понравиться, это ещё не повод надумывать всякое! Симпатия - это одно, а бред, что навоображали себе его лучники - это совсем другое. И лучше бы их не смешивать. Ночь прошла благополучно. Никакие твари не явились попробовать стоянку лучников на зуб. Никто не воспользовался темнотой, чтобы напасть и отбить пленного товарища (ну или отомстить за унижение). Утром лучники хлопотали, собирая палатки и сворачивая лагерь. А храмовники сидели рядом на брёвнышке и подводили глаза, используя одно зеркальце на двоих и помогая друг другу. - Как дела, брат Мэтью? - спросил Арчер, интересуясь, естественно, на правах командира, отвечающего за благополучие всех в своём отряде. Тамплиеры синхронно повернулись к нему. У каждого пока что оказался накрашен только один глаз (у одного правый, у другого левый), плюс их гость на ночь снял заколку, распустив волосы, а у Треса за прошедшие месяцы немного подросли обрезанные пряди, так что он мог бы уже их собирать в куцый хвостик, и это сделало их до того схожими, что лучнику захотелось протереть глаза. Даже фингала на пол-лица, по которому можно было бы опознать, не оказалось. Видимо, благодаря нанесённой вчера чудодейственной мази. - Сегодня намного лучше. Благодарю тебя за заботу, сэр Арчер, - слегка поклонился один из них, тем самым обозначив, кто есть кто. Командир лучников хотел сказать что-нибудь, но ничего толкового придумать не смог, поэтому просто кивнул и отошёл проследить за подчинёнными, чувствуя себя несколько неловко. И чего подходил-то, спрашивается? Видимо у храмовников возник тот же вопрос, потому что они недоумённо переглянулись, пожали плечами и продолжили подводить глаза. Небольшая заминка вышла с зеркальцем, так как каждый из них желал закончить макияж первым и уступать никто не собирался. Немного попрепиравшись быстрым шёпотом на валенсийском, тамплиеры вышли из положения, поменявшись местами. Ждать их, к счастью, не пришлось. Своё занятие они закончили ещё до того как был скомандован отъезд. Брат Мэтью, уже полностью собранный, со своей котомкой на плече наблюдал, как лучники рассаживаются по сёдлам и о чём-то напряжённо размышлял. Сладкий Утютюлечка топтался на краю поляны, время от времени взрёвывая и нервируя этим лошадей. Трес сначала собирался лететь на своём чудище, но жених ему это запретил. Некоторое время они с Вейном спорили по этому поводу, развлекая отряд, пока рыцарь не закончил дискуссию, втянув своего милого на коня и усадив впереди себя. Видимо, чтобы не сбежал. Тогда Мэтью решился. - Брат Трес! - окликнул он бывшего сотоварища. - Если твоё предложение ещё в силе... - Конечно в силе! - Трес так выкрутился, оборачиваясь к храмовнику, что едва не вывалился из седла. Сэр Рэйн, с обречённым вздохом, успел его перехватить. Запасной лошади у отряда не было, поэтому Арчер склонился с седла и протянул храмовнику руку. - Залезай. Брат Мэтью несколько неуклюже забрался на коня, устроившись на крупе позади командира, обхватив того за пояс. - Держись крепче, - лучник пустил коня ровной рысью, выезжая во главу отряда. Рядом ехали Вейн с Тресом. Птерозавр летел следом, описывая круги над отрядом, и периодически издавая что-то похожее на басовитое кряканье. - Как замечательно, что ты решил поехать с нами, брат Мэтью! Я столько смогу показать тебе в столице! - восторженно вещал Трес. - Только, к кому бы тебя определить на постой? Боюсь, у нас дома тебе будет неудобно и... хм... смущающе... То же и дома у Ольриса... В казарму? Но, боюсь, там могут к тебе цепляться, за то, что ты служитель Храма. Сами по себе ребята не злые, но наших братьев-во-Вратах не любят... - Да чего тут гадать, - неожиданно для себя вмешался Арчер. - Поживёт в "Пьяном лучнике", у меня свободных комнат хватает. - Тебе не стоит так беспокоиться, сэр Арчер. И я не хотел бы никого стеснять... - Нерешительно отозвался из-за его спины тамплиер. - Меня ты уж точно не стеснишь, брат Мэтью. - Усмехнулся лучник. - Особенно после брата Треса. - Ага, - ввернул Трес, выглядевший почему-то донельзя довольным. - На том и порешим! * * * - А ещё братец Трес рассказал, что у него теперь есть этот…. Ну, на чём летать можно… Как-то он его назвал… Хренушечка, что ли? Не помню. Говорит, он такой хорошенький, но сэр Айвейн ему запретил везти его в город, пришлось в лесу оставить, вот жалость-то! Наши все лучники тайком пальцами у виска крутили, ну их. А я хочу у братца Треса попросить разрешения на этой Хренушечке покататься! Это будет нечто! Оно ещё и летучее! Арчер, благодарно кивнув дочери, выставившей на стол большой горшок с овощным рагу, принялся накладывать себе и детям, попутно поинтересовавшись: - Чего-то вы сегодня молчите, как в воду опущенные. Кроме Эдвина. Случилось что? Снова наступило молчание. Эдвин, с удивлением поглядывая на сестру и братьев, ничего не сказал только потому, что рот был занят. Алисия не сдержала печального вздоха: - Брат Мэтью уезжает. - Это правда, - проговорил Арчер, задумчиво рассматривая ложку и не торопясь приниматься за еду. - Уезжает. А что, - решился уточнить он, - вы успели к нему привязаться? А то я так и не спросил, пока мотался по делам... Как он вам? Дети развздыхались вразнобой, и только Эдвин, недоумённо вытаращившись с набитым ртом, завертел головой, начиная соображать, что чего-то он на общем фоне лишился. - Отец, - совершенно серьёзно проговорил Бенджамин. - Помнишь, я в прошлом месяце пропустил несколько лекций? Ну, так он мне их начитал. По памяти. Без книг! По Основам Королевского права. По Ранней истории государств. И по... Теории аграрного налогообложения. - А мне, - добавила Алисия, - составил список из пятидесяти названий, чтобы в библиотеке спрашивать. С указанием авторов и годов издания. По домоводству, кулинарии и портновскому делу. И ещё нарисовал пять картинок для вышивки и показал два новых шва. - А ещё он знает семнадцать языков! - уже откровенно всхлипнул Мартин. Эдвин поторопился проглотить и взвыл: - Блин, у вас столько всего!... А мне?! Где он сейчас?! - Я не хочу, чтобы брат Мэтью уезжа-ал! - В гостях у братца Треса, с ночёвкой. Мартин, не ной: завтра мы попросим его приехать ещё раз. - Пустите меня, я побегу к нему!.. - Эдвин попытался вылезти из-за стола, чуть не опрокинув свою миску, но был схвачен Арчером за шиворот и впихнут обратно на скамью. - Куда намылился, ночь на дворе! - А вдруг он не приеееедеееет! Бенджамин с досадой прищёлкнул языком: - Эх, какой преподаватель - и в задрипанном валенсийском монастыре пропадает!.. Наших бы профессоров туда отправить всем скопом, в обмен на него одного… - Я хочу, чтобы он спал в моей комнатеееее… - Мартин, будешь ныть - и брат Мэтью станет обходить наш дом по краю леса! - Ыыыыыыы… Когда Арчер привёл в дом второго валенсийского гостя, он и не предполагал, что тот впишется к ним, как недостающий кусочек мозаики. Брат Мэтью не умел готовить, был не особенно ловок в уборке и других домашних делах. Но зато, прекрасно ориентируясь в числах, сумел разобраться в приходной книге Пьяного лучника и выяснить, что оказывается за последние десять лет они переплатили налогов на очень солидную сумму. Мало того, храмовник сумел это доказать в налоговом управлении, куда по его настоянию они пошли вместе с Арчером. И теперь трактир будет освобождён от выплат на довольно длительное время. Конечно, Мэтью пропадал целыми днями в Королевской Библиотеке, даже домой умудряясь приносить книги и свитки для работы с ними. Но прекрасно поладил с детьми, терпеливо и с удовольствием отвечая на их многочисленные вопросы. Вечерами, за ужином со всем семейством Арчеров, и после, за посиделками возле камина, рассказывал множество занимательных историй. О других землях и народах, об обычаях чужих стран, о королях древности... И настолько интересными были его рассказы, что заслушивался даже Арчер, а детей приходилось отправлять в постели пинками. Не раз и не два брат Мэтью засиживался за переводами и переписыванием текстов до глубокой ночи. Бывало, Арчер, спускаясь по нужде, замечал в зале отблеск свечи и приходил гнать храмовника спать. Что интересно, брат Мэтью никогда не спорил. Послушно прекращал работу, мягко улыбался, желая доброй ночи, и уходил спать в выделенную ему комнату. Арчер и не заметил, как за тот месяц, что храмовник пробыл в их доме, они все привыкли к нему, стали воспринимать, как члена семьи. И сейчас, от мысли, что завтра брат Мэтью их покинет, возможно, навсегда, становилось тоскливо и в груди болезненно щемило. И вот оказывалось, что не только он будет сожалеть об отъезде тамплиера. Но дети хоть могли высказать друг другу и ему самому своё огорчение. А Арчеру даже и пожаловаться было некому на такую несправедливость. Разве что попробовать утопить горе в вине. Но это был совсем уж пропащий вариант. Да и искать каких-то приключений на свою или чужие задницы не было настроения от слова совсем. И вряд ли появится в ближайшее время, слишком уж оцарапала сердце мягкая тёплая улыбка. Судя по всему, предстоящая зима в столице станет самой тоскливой и гнетущей за всю его предыдущую жизнь. И зря только спорили до хрипоты собратья-лучники, ничего-то из их предположений не сбылось. А жаль… * * * - ... Ну блин... - скривился Арчер, в свою очередь вынимая одну из стрел из жёсткого колчана, который ухмыляющийся Гелик держал перед ним обеими руками. Железный наконечник стрелы был густо обмазан глинистой охряной краской. - Хоть вообще ничего не планируй... - Всё путем, не грусти! - Гелик, усмехаясь ещё шире, понизил голос: - Зато в любви повезёт! - и проворно отскочил, уворачиваясь от символической затрещины. - Я тебе щас эту стрелу засуну, куда тебе ещё никто ничего не засовывал! - пригрозил Арчер. - В кошелёк, что ли? - делано удивился Гелик, но, на всякий случай отошёл-таки подальше, поднося колчан остальным членам жеребьёвки. Утром капитан Фраэн объявил своим ребятам, что завтра в королевской резиденции состоится торжественный приём послов, а посему такое-то количество лучников дОлжно выделить для украшения оной резиденции. Стоять целый час при всём параде, изображая декор, не хотелось никому, но престиж и королевские правила обязывали соблюдать протокол мероприятия. Фраэн и сам был недоволен, но не спорить же с Его Величеством! Чтобы никому не было обидно, при таких случаях каждый раз устраивали специальную жеребьёвку: брали колчан из двенадцати одинаковых стрел (работы мастера Фалерия, куда без него!), половину наконечников метили охрой, и, соответственно, кто вытаскивал крашеную стрелу - шёл отбывать гордую и почётную повинность во дворец. Арчер, у которого на завтрашний день были свои планы, только выдохнул, прокручивая в пальцах стрелу, будто боевой шест для отражения атаки. Деваться некуда. Одно утешение, что потом пригласят на торжественный обед. Надо будет прихватить со стола каких-нибудь диковинных сладостей для ребятни... А теперь Арчер искал Мэтью. Ну как искал… Понятно, что портьеры по углам не отодвигал и под столы не заглядывал, но очень активно крутил головой, выглядывая храмовника в толпе гостей. Ему хотелось снова увидеть тамплиера и убедиться, что не померещилось, и это действительно Мэтью. Сегодня храмовник выглядел совсем не так, как при первой встрече. Тогда он был уставшим, замученным болью в израненных ступнях; с лиловым синяком в половину лица, в грязной порванной мантии и с размазавшейся вокруг глаз подводкой. И не таким Арчер видел его на протяжении месяца пребывания в "Пьяном лучнике": в чистом светло-сером подряснике из небелёного полотна; всегда спокойным, вежливым, с мягкой грустной улыбкой на лице. Терпеливо отвечающим на вопросы Арчеровой ребятни или что-то переписывающим, сидя в укромном углу трактира. Уютный и какой-то... домашний, что ли? Сегодня же это был совершенно другой Мэтью. Белый плащ с алмазной пряжкой, алмазное ожерелье, длинные золотые чётки, свисающие с пояса едва не до самого пола. Белоснежная мантия из плотного шёлка; собранный волосок к волоску чёрный хвост, скреплённый ажурной золотой заколкой, и идеально подведённые сурьмой глаза. С непривычно серьёзным и даже немного высокомерным выражением на лице. (Впрочем, такое выражение было у всех валенсийцев из делегации). Это был уже не просто "брат Мэтью", а "Его Преосвященство, высокопреподобный Мэтью, Старший Предстоятель Златовратного Храма" - так его представили королю во время церемонии. И в руках у него было не полуощипанное перо из трактирного письменного прибора, а резная шкатулка благовонного дерева, содержащая внутри важные государственные договора и грамоты. Так вот, Арчер и искал сейчас Мэтью, чтобы увериться, что не перепутал его с другим каким-нибудь храмовником. Они же там со своими чёрными хвостами и макияжем все на одно лицо, а времени с их последней встречи прошло прилично. Лучник хотел, прежде всего, убедиться, что с Мэтью всё в порядке, что ему не влетело в Храме от вышестоящих иерархов за самовольную "экскурсию" в Дариан, в "гнездо порока, разврата и безбожия". Но Арчер даже самому себе не желал признаться, что хочет видеть Мэтью не только из-за беспокойства за него, а просто потому, что соскучился. Церемония приёма послов подошла к концу; до торжественного обеда, назначенного на полдень, ещё оставалось время, и придворные, гости, а так же выполнившие свою часть церемонии члены почётного караула разбрелись по залам и лестницам. Гулять по дворцовому парку, по случаю холодной погоды, рискнули только самые отважные, или те, кому надо было срочно переговорить без посторонних ушей, поэтому большая часть приглашённых осталась во дворце. Его Преосвященство Старший Предстоятель, ничем и никем не занятый и не примкнувший ни к одной группе беседующих, медленно и одиноко прогуливался вдоль мраморной балюстрады на площадке второго этажа, любуясь огромными батальными полотнами, посвящёнными мифическим битвам древних героев с чудовищами. Арчер аж с шага сбился и замер на месте. Потом мысленно отругал сам себя: ну какого демона, ещё не хватало перед заезжим тамплиером робеть! Да и полно, робость ли это, что за глупости! Он решительно поправил и без того безукоризненно сидящий поясной ремень и зашагал в сторону площадки. Всё равно, обычную вежливость никто не отменял; почему бы не поздороваться со знакомым?.. Брат Мэтью, увидев его, заметно оживился и сделал несколько шагов навстречу. Неужели тоже ждал? - Добрый день, сэр Арчер! - приветливо молвил он, по дарианскому обычаю протягивая ладонь для рукопожатия. Драгоценные перстни украшали теперь каждый палец. – Не ожидал тебя встретить на посольском приёме. - А я тебя не ожидал увидеть в свите послов, Твоё Преосвященство! - Арчер постарался понизить голос. Всё-таки не время и не место прилюдно фамильярничать. Еле удержался, чтобы по привычке не похлопать прелата дружески по плечу. Брат Мэтью скромно улыбнулся. - Когда я узнал, что Его Величество собирает посольство в Дариан, то немедленно воспользовался случаем. Сам бы я один не доехал. - Ты уже нашёл, где остановиться? - Думаю, наше посольство разместят… где-нибудь. Даже если ранее для представителей Валенсии таких помещений не было, не оставят же они послов на улице? - в глазах храмовника мелькнули искорки смеха. - Так то оно так… - Глубокомысленно ответил Арчер, чувствуя себя дураком, но всё равно продолжая. - Но, если вдруг посольские покои не придутся по вкусу, то твоя комната в "Пьяном лучнике" свободна. - Я… подумаю об этом, - серьёзно кивнул брат Мэтью, слегка порозовев. Слово за слово они разговорились, сначала на общие темы, которые были у всех на устах. Первая и главная: в Валенсии сменился король. Прежний умер, и вся посольская свита была в фиолетово-чёрных одеждах придворного траура. Тамплиеров, согласно протоколу, траур не касался, однако ж, Мэтью, дабы почтить покойного монарха, решил в этот раз не надевать ничего с золотым шитьём, и даже полагающийся ему золотой пояс Старшего Предстоятеля заменил на простой белый, как у рядового послушника. Арчер, которому и так всё время казалось, что от храмовника исходит неземное сияние, подумал про себя, а что же было бы, приди тот в золоте? - А ещё я привез хорошие новости для брата Треса, - улыбнулся брат Мэтью сквозь исходящие от его лица лучи. - А для меня? - не задумываясь, ляпнул Арчер, мысли которого в эту минуту были заняты совсем не тем. - То есть… продолжай, что там для Треса? Если это не государственная тайна, конечно, а то он у нас такой весь засекреченный сверху донизу, было бы что прятать… Брат Мэтью немного помедлил, сбитый с толку внезапным вопросом. - Брат Трес… - проговорил он, собираясь с мыслями, - …теперь официально восстановлен в сане. Розыск его отменён, анафема снята. Более того, Его Величество Омилон Первый прислал вашему королю все новые документы для передачи брату Тресу, и личное письмо. Но о содержании этого письма мне ничего не известно. - Угу, - кивнул Арчер. Ему очень хотелось присесть на мраморные перила; пришлось ограничиться облокачиванием. - Думаю, этот ваш Отец Настоятель будет особенно рад его видеть при первой возможности. - Этот наш Отец Настоятель, говоря к слову, находится теперь в государственном розыске вместо брата Треса. Арчер ошеломлённо присвистнул, тут же захлопнув рот ладонью. - Да уж, многое у вас переменилось! А кто же теперь за Настоятеля? Брат Мэтью почему-то ответил не сразу, опустив взор куда-то на нижний этаж, словно там происходило что-то более интересное. - Я надеюсь, общим советом кого-нибудь изберут. Арчер тоже замолчал. Невысказанное "А почему не тебя? " - так и залипло у него на языке. По чести и совести, кого же назначать Верховным Предстоятелем, как не Старшего? Но это означает… Что, с большой вероятностью, в следующий раз они смогут увидеться хорошо если через год. - И как надолго ты к нам? - спросил Арчер внезапно севшим голосом. Привёз, называется, хорошие новости. За Треса, конечно, теперь все порадуются: и лучники, которые успели к нему привязаться, и мечники, и даже кое-кто из магов. И в тамплиерской цитадели, наконец, всё наладится. И короли между собой заключат новые союзы. Благоденствие и покой. В печку эти новости! - Я… не знаю… - еле слышно отозвался брат Мэтью, совсем наклоняясь к перилам. Арчер хмуро взглянул на него… и замер в удивлении. А с чего у храмовника уши-то полыхают? Как у нашкодившего сорванца. - Я… - Брат Мэтью покраснел сильнее и добавил ещё тише: - Я, может быть… насовсем. - Не понял. Совсем теперь, что ли, не приедешь сюда? Ну, оно и понятно: новые обязанности, гора ответственности. Так всегда бывает при смене руководства, мне ли не знать! А ещё, того и гляди, повесят на тебя весь монастырь, чтобы было кому вместо беглого Настоятеля вкалывать на общее благо! Решительно выдохнув, брат Мэтью, наконец, поднял голову, и Арчера посетила внезапная мысль, что этот храмовник до сих пор ни разу не смотрел ему прямо в глаза. Вот вообще ни единого разу, за всё время. К слову, глаза у Мэтью оказались карие с прозеленью, как ореховое варенье на солнечном свету. - Сегодня я подал прошение вашему королю, - очень тихо, но чётко проговорил он, - с просьбой предоставить мне разрешение на бессрочное проживание в Дариане! У Арчера только челюсть упала: - Че…го?! * * * ... В тот ясный и спокойный день середины зимы было даже почти тепло. С чистого неба, словно цветочные лепестки, сыпал редкий крупный снежок, на заказ наколдованный магами. Низкое солнце золотило черепичные крыши домов и неподвижные флюгера на высоких шпилях; колокола на башне столичной ратуши весело отзванивали мелодию дарианского государственного гимна. Юный лучник Эдвин Арчер, полюбовавшись на выходящую из ратуши пару новобрачных, и особенно - на новенький мундир Чёрного рыцаря на женихе, завистливо вздохнул. - Эх, везёт же ему! - Кому? - рассеянно отозвалась Алисия, удовлетворённо разглядывая наряды молодожёнов и лишний раз убеждаясь, что правильно подобрала для братца Треса и ткань, и покрой. Бывший храмовник в белом костюме и белом же плаще с меховой опушкой выглядел так очаровательно, что она могла гордиться своей работой. - Обоим, - чуть призадумавшись, сделал вывод Эдвин. - Даже жаль, что у братца Треса нет букетика. Я бы поймал! - Тебе-то зачем? - фыркнула девочка. - На удачу! Алисия только глаза закатила. - Ну а как же! - не унимался Эдвин. - Ты только подумай, какой он везучий! Сначала едва за мастера Фалерия замуж не вышел, а потом вышел за самого сэра Рэйна Танцующего Клинка, который ещё и Чёрный рыцарь теперь! Мальчишка тоже закатил глаза, только от восторга. Арчер, стоявший позади своих отпрысков, только мысленно охнул и отвесил Эдвину символического подзатыльника. - Откуда ты таких сплетен набрался?! - Как - откуда? - ничуть не смутился тот. - От лучников на полигоне, конечно! Кто-то ставки делал, что мастер Фалерий женится на валенсийском тамплиере, а оно эвон как обернулось! Видать, проиграл много. - А что, - подначил брата Бенджамин. - Попроси братца Треса, раз у него нет ни букетика, ни кружевного невестиного платочка, пусть хоть носком своим белым в тебя кинет, раз тебе так замуж приспичило. Хватай носок - и на рынок, по оружейным лавкам. На мастере Фалерии свет клином не сошёлся; там, вон, полно других мастеров со своим товаром. Так им и объяснишь: хочу, мол, за вас замуж, чтобы свой мастер дома был. Кто согласен? Эдвин только вздохнул с сожалением: дескать, тебе бы всё шутки шутить, а Арчер даже задумался. Головастый парнишка, этот его Бенджамин! Впору самому пойти, что ли, у Треса белый носок попросить?.. - А где Мэтью? - оглянулся лучник. - Да вот тут он сейчас был, и Мартин на нём висел, как обычно. Наверное, отошли ближе к крыльцу. В самом деле: с того места, где они стояли, было видно, как взобравшийся на балюстраду брат Мэтью подсаживает Мартина себе на плечи, чтобы тому было лучше видно поверх толпы. Мартин верещал что-то восторженное и пригоршнями разбрасывал вокруг хмель и пшеничные зерна, заставляя присутствующих недоумённо оглядываться и вытряхивать хмелевую шелуху из волос и из-за ворота. - Как он собирается оттуда слезать, чудило гороховое! Ещё в подоле своём запутается… И мелкого зерном разбрасываться научил, где только выкопал такую традицию?... Арчер, всего мгновение поколебавшись, начал протискиваться к крыльцу, хоть это было и непросто: впечатление создавалось такое, словно чествовать новобрачных собрались половина дарианских мечников и лучников, включая начальство. Детям было хорошо видно, как их отец сначала принимает у брата Мэтью радостно вопящего Мартина, а потом протягивает руки, чтобы помочь храмовнику спуститься с высоких перил. И спуститься-то тот спустился, да вот так и остался стоять, приобняв Арчера одной рукой за плечи, а Арчер его - за талию. При этом брат Мэтью что-то увлечённо и радостно говорил, показывая в сторону крыльца, а Арчер слушал его, улыбаясь, но, такое впечатление, что не слышал. Алисия бесшумно выдохнула, приоткрыв рот, точно боясь спугнуть необычность момента. - Эм… - подал голос Бенджамин. - А… - растерянно вякнул Эдвин, едва не ткнув в сторону парочки пальцем, но был тут же перехвачен за руку Алисией. - Молчи! И держи пальцы крестиком! - На руках и на ногах, - ошеломлённо пробормотал Бенждамин. - Ка… кая удача!.. Дети переглянулись. А потом, как по команде с жадностью уставились на Треса, как три воронёнка на блестящее колечко. Засыпанный крупными снежными хлопьями, ярко выделявшимися на чёрных волосах, тот счастливо улыбался своему мечнику, незаметно сжимая его руку. Рыцарь тоже легко сжимал ему руку и улыбался в ответ. И ничего в этом мире для них сейчас было не важно, кроме человека, стоящего рядом. - Братец Трес, братец Трес! Только тсс! Тихо, не говори ничего. Дай мне свой носок! - Чегооо?! Алисия, это что, шутка, что ли какая-то новая? - Ну пожалуйста! Умоляю! Очень нужно! Только так, чтобы никто не видел. А я тебе пирог испеку с любой начинкой, какой захочешь! - Братец Трес, у тебя есть белый носок? - Пока ещё есть один. А что, Бен, очень нужно? - Не поверишь, вопрос всего нашего будущего!! Хочешь, на колени встану?! - Братец Трес!! - Эдвин, у меня больше нет носков! - Как нет?! А что у тебя есть?! - Трес, поди-ка сюда. Только… не удивляйся моей просьбе. - Ты за носками? Арчер, у меня уже нет ни носков, ни носового платка. Чем ещё с тобой поделиться? Трусы не дам! * * * … Ближе к окончанию свадебного пира, который был организован не где-нибудь, а в "Пьяном лучнике", когда большая часть гостей уже либо разъехалась-расползлась, либо была уложена штабелями вдоль стен, юные Арчеры, отправив Мартина спать, занялись уборкой посуды со столов. Не то, чтобы им очень этого хотелось, да и отец не настаивал, но так было удобнее украдкой наблюдать за Мэтью и Арчером, примостившимися за одним из столов со стороны "невесты". - Всё, - сказала Алисия в какой-то момент, приметив, что отец придвинулся ближе к храмовнику, чокаясь с ним стаканами. - Дальше уже без нас. Идёмте спать. - А как же… - начал было Эдвин, напряжённо зевнув. - Никаких! - отрезала девочка. - Мы своё дело сделали! - и в доказательство сбросила один из своих башмачков, предъявив братьям белый носок. - Видали, что у меня есть? - О! И у меня! - Бенжамин обрадовано показал второй такой же и тоже на правой ноге. - И у меня! - не отстал Эдвин. - Вот! Вместо третьего белого носка у него на правой ноге оказался повязанный на манер портянки белый носовой платок, скреплённый булавкой. - Ну, - торжественно заключил Бен, - мы действительно сделали всё, что могли! Да поможет нам Тресова удача! И скрестил все пальцы на обеих руках так, что получилось пять крестиков. Алисия с Эдвином сделали то же самое, и так они и пошли наверх, в свои комнаты, не снимая носков и не расплетая пальцев. Брат Мэтью, с непривычки слегка осоловевший от выпитого за вечер лёгкого вина, аккуратно поставил на стол пустой стакан и повернулся к Арчеру. - Напрасно ты просишь меня рассказывать про мои научные труды. Какой тебе может быть интерес в богословии, сэр рыцарь? - Ну не совсем же я безграмотный деревенщина, - пожал плечами лучник, тут же вновь доливая в опустевшую посуду янтарную жидкость, пряно пахнущую солнцем и летним садом. - Бывает полезно узнать что-нибудь новое. И мне нравится смотреть, как ты рассказываешь. - Смотреть... - Мэтью стало смешно. Потянувшись к Арчеру, он взял его за щёки, как ребёнка (хоть это оказалось и непросто: щёки у лучника были довольно впалые). И умильно заглянул в лицо. - Я слышал, как дарианцы отзываются о наших религиозных доктринах. А ты такой хороший, сэр Арчер, что даже ни разу ни слова против не сказал. Ведь я, как в той поговорке, въехал в чужой монастырь со своим уставом... И как ты меня терпишь? - Ну, во-первых, допустим, здесь у меня не монастырь. - Арчер чуть не забыл, как дышать, увидев так близко сияющий смешинкой взгляд храмовника. - Во-вторых, брат Мэтью, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя необыкновенно красивые глаза? Цветом, как моё любимое варенье. Ореховое... И в-третьих... Тут Арчер запнулся, потому что никак не мог внятно сформулировать это "в третьих". Промаявшись несколько мгновений в поисках подходящих слов, он мысленно плюнул и, качнувшись вперёд, поймал губы тамплиера своими. Мэтью замер, как статуя. Его руки легли на плечи лучника так, словно он не был уверен, собирается его оттолкнуть или обнять. Их первый поцелуй оказался коротким. Хоть Арчер и был пьян, но всё ещё контролировал себя и не решился слишком настаивать. Когда их губы разъединились, храмовник сдавленным голосом пробормотал: - А какое оно, ореховое варенье? - Вкусное! - хрипло выдохнул Арчер. - Очень вкусное, совсем как ты... В глазах тамплиера мелькнула улыбка, а пальцы дрогнули на плечах лучника, сжались, сгребая ткань рубахи, и теперь он сам потянулся за поцелуем. Они поднимались на хозяйский этаж, непрестанно и со всё возрастающим жаром целуясь, по очереди припечатывая друг друга то к стене, то к перилам. Едва не свалились с лестницы и пересчитали своими спинами все углы, прежде чем, так и не размыкая объятий, ввалиться в комнату Арчера. Каким-то чудом лучник умудрился захлопнуть за ними дверь, и даже, на остатках соображения, задвинуть засов... Бенджамин и Алисия, выглянувшие из своих комнат на шум и наблюдавшие эту сцену, безмолвно переглянулись. Девочка сделала короткий победный жест и тут же, чтоб не сглазить, снова скрестила пальцы на руках. Бен утёр со лба испарину, и, не отдавая отчёта, осенил себя знаком Златовратного храма, подсмотренным у валенсийских гостей. Ещё раз переглянувшись и понимающе кивнув друг другу, брат с сестрой тихонько прикрыли двери в свои комнаты. * * * Голова слегка гудела, а во рту пересохло, заставляя мечтать о глотке живительной влаги. Но шевелиться и вставать не хотелось. Лежалось на удивление уютно, не смотря на жажду и непонятную давящую на грудь тяжесть. Правый бок что-то грело, а вот плечо существенно подмёрзло из-за слегка сползшего одеяла. Но подтянуть его на место не получалось. Мэтью вздохнул, открыл глаза и уставился в незнакомый потолок. Судя по пробивавшимся сквозь неплотно прикрытые ставни солнечным лучам, утро начиналось где-то ближе к полудню. Это помещение определённо не было его комнатой. Вроде бы бо́льшим по размеру, но казалась значительно меньшим из-за расставленного и развешанного по всем стенам и углам снаряжения. Вдобавок, здесь почему-то было холодно, так что не хотелось вылезать из одеяльного кокона. (Брат Мэтью был теплолюбив и где бы ни жил, всегда держал в своих покоях дополнительную жаровню). Беглый взгляд, брошенный по сторонам, позволил выяснить причину холода - камин погас и угли остыли. А заодно определить, что эта комната принадлежит Арчеру. Храмовник сконцентрировался и попробовал вспомнить, как получилось, что он провёл ночь в комнате лучника. Вспоминалось на удивление легко: свадьба Треса, весёлое празднование в "Пьяном лучнике", поздний, но задушевный разговор за кувшином вина, а потом... То, что было потом, отдалось сладкой томительной волной, пробежавшей по всему телу и осевшей клубком лёгкого возбуждения в низу живота. Арчер оказался очень умелым, настойчивым и нежным в преодолении смущения одного тамплиера. Мэтью не мог считать себя полным профаном в интимной сфере, поскольку хотя бы из книг знал, что происходит между людьми в постели. Но вот на практике, до сегодняшней ночи, ему испытывать такого не доводилось. И это оказалось просто ошеломительно хорошо и невероятно приятно. Мэтью ещё раз вздохнул, снова подивившись тяжести на груди, и приподнял одеяло, чтобы удостовериться в своей догадке. По всей поверхности груди и живота пестрели пятна засосов, спускаясь куда-то к области паха. Мэтью аж в жар кинуло, когда он вспомнил все прикосновения лучника и реакцию своего тела на это. Поистине, после многих лет плотского воздержания в храме, подобное стало для него неожиданно ярким удовольствием. Грелкой у правого бока оказался Арчер, что спал, уткнувшись макушкой едва ли не в подмышку храмовнику. Одной рукой он собственнически обнимал Мэтью поперёк груди, и именно её тяжесть ощущал тамплиер. Холодный воздух проник под одеяло, и лучник зашевелился, просыпаясь. Раскрыл сонные глаза, проморгался и расплылся в такой счастливой улыбке, что у Мэтью ёкнуло сердце. - Доброго утра? - хрипловатым голосом спросил Арчер. - С тобой всё хорошо? - Скорее уж, доброго дня, - усмехнулся храмовник. - А что со мной может быть плохого? - Нуууу... - лучник неопределённо покрутил кистью. - Ничего не болит? Неприятных ощущений нету? - Голова гудит, и пить хочется, - неохотно пожаловался Мэтью. - Неудивительно, учитывая, сколько мы выпили, - хмыкнул Арчер. - И ещё у тебя на голове сейчас такое гнездо, что вороны обзавидуются. - Недостаток праздничной укладки. Хорошо выглядит и держится во время мероприятий: священник не должен быть посмешищем, особенно, если ветер вдруг подует со спины. Но спать с такой причёской нежелательно: слишком сложно потом распутать. - Мэтью ощупал жёсткую от укладочного крахмала корзинку на голове - то, во что за ночь превратился измявшийся хвост. - По-хорошему, вчера перед сном нужно было голову помыть... - Но нам было как-то не до этого, - продолжил за него Арчер. - Сейчас встанем, и я принесу тебе рассолу, а ещё приготовлю ванну. - Ох, святой ты человек, сэр Арчер! - с чувством сказал храмовник. - Так тебя больше ничего не беспокоит? - Твоя рука слишком давит, - сообщил тамплиер. - Ночью ты не возражал! - Ночью ты прикасался не так. - О, тебе понравилось? - Арчер медленно потянул руку, проводя ладонью по груди храмовника, обрисовывая мышцы и ненавязчиво приласкав кончиками пальцев соски, что немедленно сжались и затвердели. - Так... намного приятнее... - выдохнул Мэтью, чувствуя, как у него начинает твердеть и кое-что ниже пояса. - Ты очень чувствительный, - прошептал Арчер и провёл губами по торсу храмовника, касаясь каждого следа от ночных поцелуев, слушая, как сбивается у него дыхание даже от такой нехитрой ласки. - Три раза ночью... А ведь у нас пока даже не дошло до основного, лишь пальцами... И ты сейчас уже почти готов... Мне нравится такая реакция. И ты мне очень нравишься... Брат Мэтью, выходи за меня, - добавил он внезапно. - Ч..то? - храмовник резко сел в кровати, уставившись на лучника. - За... зачем тебе это? - Ну... - Арчер, тоже садясь в разворошённой постели, неловко подёргал свою бородку. - Как я сказал, ты нравишься мне, очень... Ты красивый и умный. И дети тебя обожают. И ты сам сказал, что собираешься остаться в Дариане. Арчер, нервничая, бестолково шарил второй рукой по кровати. Под пальцы попалось что-то прохладное, витое, узкое. Свадебный пояс Треса. - И я подумал, что хотел бы видеть рядом именно тебя, как спутника жизни. У меня сейчас нет при себе ни кольца, ни помолвочных серёг, ни брачного браслета. Только вот это, Трес дал на удачу... Действуя по наитию, лучник обернул вышитую серебром полосу ткани вокруг запястья тамплиера. Мэтью так долго задумчиво смотрел на пояс, слегка хмурясь и поглаживая узорную вышивку, что сердце Эдмунда успело уйти едва ли не в пятки. Потом лицо его прояснилось и он, подавшись вперёд, поцеловал Арчера в губы. - Это означает "да"? - с надеждой спросил лучник. - Это означает "да", - кивнул храмовник. - Только, ради Всевышнего, Эд, сбрей свою бороду. * * * По окончанию празднества лучники и мечники, со смехом, подколами и непристойными шуточками дружной гурьбой проводили молодожёнов до дома. Дальше калитки, за магический охранный периметр, к счастью, никто пройти без приглашения не мог. А заклинание, добавленное накануне Ольрисом к общей охране дома в качестве подарка, начисто отрезало все звуки с улицы, едва захлопнулась входная дверь. Теперь снаружи могли хоть до посинения ржать, петь, голосить частушки, колотить мечами по забору и звенеть крышками от кастрюль, позаимствованными в трактире Арчера. Хозяева внутри дома ничего этого не слышали. А пьяных провожальщиков очень скоро погнала с улицы очень решительно настроенная престарелая валенсийка, вооружённая веником и ведром нечистот. Никому не захотелось оказаться облитым вонючей субстанцией. И никто не был пьян до такой степени, чтобы драться со старухой. Рыцари, сохраняя видимость достоинства и боевого порядка, отступили и разбрелись, кто по домам, а кто и продолжать веселье в другом месте. А если бы у кого-то была возможность подглядеть через окно за молодожёнами, то они бы с удивлением обнаружили, что Вейн и Трес вовсе не поспешили в спальню, сливаясь в объятиях и срывая друг с друга одежду. До спальни-то они добрались, и даже начали раздеваться. Ну, по крайней мере, разулись и сняли верхнюю одежду. Но, судя по активной жестикуляции, непреклонно-суровому лицу Вейна и взволнованно-сердитому Треса, супруги ссорились. Бывший храмовник что-то упрямо доказывал, чёрный рыцарь отвечал коротко и неумолимо. В какой-то момент, видимо потеряв терпение, Трес кинулся на мужа с явным намерением поколотить его. Вейн ловко перехватил любимого и очень мягко уронил на пол, после чего навис сверху. Сильный порыв ветра чуть сдвинул оконную створку, и через щёлочку можно было расслышать слова. Если б было кому слушать. - Трес, - голос рыцаря звучал необыкновенно мягко. - Тебе не кажется, что мы сейчас ведём разговор не о том? - А о чём нам его вести?! - сердито буркнул бывший храмовник, ёрзая под супругом и пытаясь пнуть его, что из положения лёжа сделать не так-то просто. - Ну, у нас всё-таки сегодня была свадьба, - недвусмысленно намекнул Вейн. - И мне бы хотелось поговорить о её естественном продолжении... брачной ночи... - Интонация стала вкрадчивой, а руки мечника начали проворно расстёгивать и развязывать одежду Треса. - Может нам обсудить, - он склонился к самому уху мужа, - коробочки лотоса, яшмовые столбы и игру на флейте? Трес вспомнил, охнул и залился краской. Вся злость куда-то схлынула, сменяясь возбуждением и желанием. - Тогда уж и смешанное дыхание, - шепнул он, сам потянувшись к губам мужа. - Ага... Обязательно... - Пробормотал сэр Рэйн, с готовностью подхватывая поцелуй и начиная ласкать своего храмовника руками. - Ох, Веееееейн... Ещё один порыв зимнего ветра качнул створку окна, заставив стёкла звякнуть, и захлопнул её, так что дальнейшие слова, сладкие стоны и прочие сопутствующие брачной ночи звуки не представлялось возможным услышать. Даже если бы было кому подслушивать. * * * Трес. Вот так и стал я, внезапно, замужним. Обольщаться, впрочем, не приходилось: Вейн - не Фалерий; до какой-то степени считаться с моими интересами он, разумеется, будет. Но не со всеми. И далеко не всегда. История с Утютюлечкой наглядно показала мне, чего стоят мои притязания, по сравнению с благополучным спокойствием дарианской столицы. Даже в день свадьбы мне не удалось добиться согласия моего рыцаря на то, чтобы поселить птерозавра в городе. Единственная уступка, на которую Вейн согласился, это кованый ошейник для моего ящера, с выгравированным моим полным именем, званием и адресом: буде кто-то это страшилище по незнанию пристрелит, то чтобы вернули тушку владельцу. Ну, ещё свисток-манок можно сделать, чтобы не орать в лесу. Я чуть не взвыл, представив моего сладкого Утютюлечку в виде чучела в местном музее, и едва не набросился на Вейна с кулаками. Ага. Попробовал бы ещё дубовую дверь лбом высадить. Мой Чёрный рыцарь лёгким движением одной руки завалил меня на ковёр и соблаговолил сообщить, что… Ну, в общем, что не о том у нас разговор… А потом мы помирились. Да так душевно, что, боюсь, завтра будет больно не только сидеть, охххх… Сходить, что ли, к Мышу за снадобьем? Этот ржать не станет: они с Дэзмондом, к слову, тоже Чёрным рыцарем, подобным образом ругаются и мирятся по несколько раз на дню, и снадобья этого целебного у него должно быть много… Как только у Ольриса здоровье выдерживает? … А ведь я обещал себе не связываться с Чёрными дарианцами. Страшно было. Я перевернулся на спину, глядя на тени от ночника, пляшущие на потолке. Рядом, глубоко погрузившись в сон, тихо дышал Вейн. Вот так: а будь моя воля, эти тени ложились бы совсем на другой потолок, и рядом мирно почивал бы не Айвейн, а Фалерий. И Утютюлечка возился бы за стенкой в пристроенном сарайчике… Я вздохнул и сжал простыню в горсть. Вейн, без сомнения, прав: вероятнее всего, нас бы, - меня с ящером, - городские власти выселили в лес. Принудительно. В тот самый, где мне пришлось оставить Утютюлечку, пообещав ему навестить при первой возможности. И Фалерий, разумеется, переселился бы вслед за мной в этот же лес. Ну а что, могли бы, в самом деле, построить дом где-нибудь за околицей, Фалэрэ перенёс бы туда мастерскую, а я летал бы верхом на ящере, выслеживая нечисть… Да вот только не сбылось бы ничего из этого радужного будущего, даже если бы Фалерий и впрямь остался здесь, в Дариане. Мыш правду сказал, я бы его попросту угробил. Нет уж, пусть мастер лучше остается там, где он сейчас: и ему безопаснее, и мне спокойнее. Да и вообще, чего ради я взялся рассуждать, если Фалэрэ прямо сказал мне, что он там теперь не один? Смирись, Трес Предгорский-Рэйн: твоё место рядом с мастером теперь занято! Интересно, а кем? Вот бы посмотреть… Я задумался. Нет, а серьёзно! Если уж мне так приспичило узнать, можно ведь взять и глянуть, хоть через того же Лунара. Но вот… стоит ли? Небось, нашёл себе какого-то пацана, которого надо с ложечки кормить и нос ему вытирать, навроде меня самого прошлым летом: самый предел Фалериных мечтаний, походу. Нет, не буду смотреть. Ещё разочаруюсь. Хватит и того, что я его заветное желание выполнил. Да вот, кстати. Ну, хватит уже оттягивать неизбежное и думать о чём угодно, только не о своём Даре! Я, по-прежнему лёжа, закрыл глаза и начал, попеременно расслабляясь и концентрируясь, прогонять туда-обратно свою энергию. Сначала было тревожно: а ну как потерял вообще весь Дар, совсем?... Но почти сразу понял: а ничего-то не изменилось! Весь мой Дар Распрямления и Завязывания по-прежнему был при мне. Ну, хвала Провидению, боже, Ольрис был прав, снова и снова прав, и в этом тоже!... Как я мог сомневаться, хух… А вот насчёт исполнения желаний… На Вейне не проверить. Как эта сторона моего Дара проявляется - я никогда не чувствовал; не почувствую и теперь. Но… Так или иначе, а слух о моём замужестве дойдёт когда-нибудь и до бывшего Верховного Предстоятеля, и тогда ему от меня уже нечего будет требовать! Наконец-то! Я в полном восторге от радостного облегчения ткнул мизинцем* в увешанный тенями потолок нашей с Вейном спальни: - А вот выкуси, старый хрен! - Чего? - спросонья поинтересовался мой рыцарь. - Спи, спи! Я не тебе. С одной стороны, было немного жаль, что я теперь никому не принесу быстрого и внезапного счастья. А с другой… никто из дарианцев, даже знающих о моём Даре, меня и не стал бы об этом просить. Ну и хорошо!