***
Я вернулась домой уставшая. Завершение вечеринки выбило меня из колеи, поэтому я даже не помню, как села в машину Ивана. Пришла в себя уже во дворе нашего дома. Нехотя выбираясь из тёплого салона, тут же поежилась. Ветер пробирал до костей. Благо, дождя не было последние пару дней. В квартире было непривычно шумно. Я пробежалась взглядом по полке с обувью и увидела незнакомую пару сапог, а на вешалке весело голубое пальто. На звук закрывающейся двери в коридор вышла сестра с широченной улыбкой на лице. — Бабушка приехала! Я улыбнулась, наконец избавившись от верхней одежды и поменяв сапоги на тапочки. Так вот, кто у нас в гостях. Бабуля, мамина мама. В гостиной сидели родители и бабушка. Увидев меня, она радостно встала, чтобы обнять меня. Я прижалась к ней, расслабляясь в тёплых объятиях. — Нина, я решила взять на осенние каникулы вас с Ией в Индию, но родители, похоже, против. На лице пожилой женщины проявилось недовольство, уголки губ опустились, образуя морщинки. — Почему вы против? — я обратилась к родителям. Мама спокойно положила ногу на ногу, а папа немного мялся. — У нас другие планы на твой счет. Ох, ясно, что это за планы. Моё настроение моментально помрачнело. — А я поеду с бабушкой? — Ия мялась рядом с креслом бабули. Она тоже не особо была довольна сложившимися обстоятельствами. — Поедешь. Ну вот, хоть что-то хорошее. Я зевнула, прикрыв рот рукой. — Ладно, я что-то устала. Пойду спать. Я двинулась к выходу, но следующие слова мамы меня остановили: — В самолёте выспишься. — Что? — удивлённо спросила я. — Разве я не останусь на каникулы дома? — Нет, вы с Михаилом поедете в Прагу. Вам обоим нужен отдых, к тому же совместная поездка только сблизит вас. Так что иди в душ, он скоро должен заехать за тобой. Твои вещи я собрала. Бабушка недовольно покачала головой, поджав губы, и снова поднялась с кресла. Она приобняла меня за спину, уводя в мою комнату. — Что ты об этом думаешь, дорогая? Я сидела на кровати, промакивая влажные волосы полотенцем. Быстро приняв душ, я наткнулась в своей комнате на бабушку. Она сидела на стуле, следя за моими передвижениями, и, когда я наконец опустилась на мягкий плед, задала свой вопрос. — О женитьбе? — бабушка кивнула. — Я не хочу так рано выходить замуж. Да и Михаил мне не нравится. — Ты говорила об этом родителям? — Говорила, толку от этого никакого. Но я обязательно что-нибудь придумаю. Я извернусь и сумею выскользнуть. — А сам Михаил что? — было сложно понять позицию бабушки. Она вроде бы против, но говорить ей что-либо опасно. — Не знаю. Я не говорила с ним об этом. Бабушка поверила в мою ложь. Она кивнула, ненадолго погрузившись в раздумия. Я продолжала сушить волосы, думая о том, что родители снова распорядились мной как куклой, отправив в Чехию. Не спросили моего мнения, наплевали на мои чувства. Желание поскорее уехать от них усилилось. Вскоре приехал Михаил. Я досушивала волосы феном в ванной, когда он здоровался с впустившим его отцом. Кивнув мне, он незаметно подмигнул и согласился на предложение мамы выпить чая, пока я закончу собираться. Я вернулась в комнату и вытащила из шкафа удобную водолазку и любимые джинсы. Натянув одежду, я взяла чемодан с вещами в руку и направилась в сторону кухни. Прощаясь со мной в прихожей, бабушка шепнула мне на ухо, что все будет в порядке. «Я позабочусь об этом, не волнуйся». Мне стало даже как-то спокойнее. Я поняла, что бабушка на моей стороне. — Что это за неожиданный поворот событий? — сидя в машине Михаила, спросила я, пока он выезжал из двора. — Это не моя вина, разумеется. Родители снова решили все за нас, — он поджал губы, следя за дорогой. Я вздохнула и откинулась на сидение, глядя вперёд. — У тебя были планы? — Не совсем. Я хотела отдохнуть от всех, закрывшись в своей комнате. — Как тебе идея заменить комнату на другую страну? Мне кажется, что очень даже неплохо. — Согласна. До конца пути я молча смотрела на стекло, по которому ползли, будто соревнуясь, дождевые капли. Сегодня дождь не лил, капли были мелкие и быстро-быстро сыпались. Я подумала о том, что хочу скорее зиму. Мимо проносились здания, люди, машины. Я смотрела на всю эту картину, грустно вздыхая. Остановившись на одном из светофоров, Михаил не спешил говорить. Я разглядывала людей, сидящих в кафе рядом. Некоторые столики отлично виделись, и люди за ними тоже. Одним из таких людей был Евгений Осипович. Он сидел с девушкой. Внутри меня что-то кольнуло. Ревность?.. Неожиданно он повернулся в сторону окна и несколько долгих секунд всматривался в машины. Мы почти столкнулись взглядами, когда на светофоре загорелся зелёный свет и тёмная камри увезла меня с его обзора.***
Мария сидела на своей кровати, уставившись в стену напротив. Тяжёлые мысли не давали ей покоя уже больше недели. Казалось, что мир решил жестоко поиграть с ней. Она приложила руку к животу, который так и не успел стать большим, чтобы быть заметным. Теперь уже и не станет. Врач, который делал аборт, сказал, что в таком возрасте это рискованно, но её мать была непреклонна. Девушка на мгновение даже захотела сбежать из больницы. Ей вдруг захотелось бороться за жизнь этого ребёнка. Она поняла, что смогла бы его полюбить, даже ещё не родив. Но её уже увезли в операционную. Итог был разрушающий остатки самообладания — дрогнувший инструмент повредил матку, вызвав сильное кровотечение, из-за чего доктору пришлось удалить ее. Это значит, что больше девушка иметь детей не сможет. Операция проведена. Маше пришлось остаться на пару дней в больнице. Большую часть времени она спала, либо лежала с закрытыми глазами. Почти не ела. Жизнь, до этого казавшая волшебной сказкой, померкла. Мать, забрав её из больницы, только давила. «Зато теперь ты можешь трахаться сколько тебе влезет, словно падшая женщина». Мария как никогда хотела поддержки. Когда глаза болят от непрекращающихся слез, во всем теле слабость и жить не хочется. Но получить эту поддержку было не от кого — Нина не отвечала на звонки. Да и снова жаловаться ей не хотелось. Хотя она обещала помочь. И эта надежда — сбежать, из дома, из страны, как можно дальше — держала девушку, не давая ей повторить попытку самоубийства. Однако рука часто хватала ножницы и наносила кровоточащие порезы. Много, долго. Пока резко не становилось спокойнее. Физическая боль ненадолго спасала от душевной. Приходилось идти за аптечкой и обрабатывать свежие раны. Селфхарм — это ужасная вещь, но Мария не видела иного выхода. Даже дома приходилось носить закрытую одежду — штаны и кофту. Руки почти полностью были забинтованы, ноги так же подверглись травмам. «Самое главное, чтобы не увидела мама. Иначе она ускорит процесс моего определения в психушку». Сегодня мать решила встретиться с подругой, поэтому сейчас девушка сидела дома одна. В полнейшей тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов и шумом ветра за окном. Время ползло к вечеру, на улице потихоньку начинало темнеть. Мария взяла из шкафа халат и решила принять душ, пока дома нет матери. Но, подойдя к ванной, она вздрогнула от раздавшегося на всю квартиру дверного звонка. Замерев на несколько секунд, она боялась дышать, чтобы не выдать своего присутствия. Спустя пару минут громкий звук повторился, сопровождаемый стуком в дверь. Девушка медленно подошла к двери, отложив халат на тумбу. Открыв дверь, Мария тут же пожалела об этом — на пороге стоял Кирилл. Он быстро зашел в квартиру, не давая закрыться у себя перед носом. — Зачем ты пришёл? — тихо спросила Мария, не глядя на него. Он шагнул к ней, она — от него. — Поговорить, — голос парня звучал невозмутимо. — Я не хочу с тобой разговаривать, уходи. — Не уйду. — Уходи! — вскрикнула девушка, отступая ещё на пару шагов. Парень остался на месте, не желая тратить время на снятие обуви и не желая топтать мокрой подошвой по полу. — Маша, прошу тебя, давай поговорим! — Я не хочу ничего слышать, ясно? Все кончено! — Мария часто заморгала, не давая слезам выкатиться из глаз. — Но я ведь люблю тебя! — Кирилл отчаянно взмахнул руками. — Мне не нужна твоя любовь! Ты обещал мне, что не бросишь меня, но, узнав о ребёнке, сделал мне больно! — слезы все же покатились по щекам, но девушка быстро смахнула их со щек. — Я хочу извиниться за это. Я не думал, что говорил. Это было слишком неожиданно, но, все обдумав, я готов если не взять тебя в жены, то хотя бы принимать участие в воспитании ребёнка! — Замолчи, я прошу тебя! — девушка упала на колени, зажав уши ладонями. Истерика быстро накатывала, захватывая её. Парень быстро скинул с ног обувь, подбегая к девушке, чтобы обнять, но она дернулась в сторону, вскакивая на ноги. — Ребёнка больше нет! Понятно тебе? Я убила нашего ребёнка! Я сделала аборт! Кирилл пораженно замер, недоверчиво глядя на Марию. — Маша… — Я сделала аборт, я больше не могу иметь детей! Я инвалид! — девушка выкрикивала эти слова, ударив кулаками в грудь парня. — Убирайся, я прошу тебя, уйди! Мне больше не нужны ни ты, ни твоя любовь! Оставь меня в покое! Думая, что все это она говорит на эмоциях, Кирилл попытался обнять её, успокоить. Но она вывернулась, быстро поправляя задравшийся рукав кофты. — Маша, что это за бинты? Он заметил. Но Марие было уже все равно. Она стащила с себя кофту и сорвала с рук бинты, открывая взору Кирилла красные порезы. — Доволен? — тяжело дыша, спросила девушка. Парень пораженно смотрел на нее, пытаясь подобрать слова. — А теперь тебе стоит уйти. И он послушался, быстро обувшись, и, не оборачиваясь, вышел из квартиры. На следующий день был понедельник. Подождав, пока мама уйдёт на работу, Мария отправилась в аптеку. Приобретая в разных аптечных пунктах седативные препараты, она беспокойно думала о том, как жить дальше. Нужно заранее продумать, куда сбегать, как там обустроиться. Нужно подумать о жилье, работе. Школу заканчивать девушка не планировала. Документы, которые обещала достать ей Нина, скорее всего, будут на совершеннолетнюю девушку. Также нужно продумать изменение внешности. А пока девушка выпила две таблетки успокоительного препарата и направилась домой.***
В Чехии было немного за полночь. Казалось, тут даже теплее, чем в родном городе. Выспавшись за шесть с небольшим часов полёта, я была немного сонная. Михаил, любезно разрешивший мне использовать свое плечо вместо подушки, зевал и потягивался. — Так, сейчас у нас в планах добраться до гостиницы и лечь спать. — А утром чем займемся? — я зевнула вслед за ним, прикрыв рот ладонью. — Вот утром и узнаешь. Мне удалось отдохнуть и отрешиться от окружающих. Вместе с Михаилом и Ариной (она прилетела в Прагу на день раньше) мы много гуляли, ходили в музеи, парки, рестораны. Ничего особенно чешского нам не хотелось, поэтому утром мы просто уходили из отеля, чтобы вернуться вечером на еле двигающихся ногах. Арина оказалась милой и приятной девушкой. Она много шутила, веселилась и вселяла в меня безграничный оптимизм. Пару раз она приходила ко мне в номер вечером, перед сном, и мы с ней общались на разные темы. Делились секретами, впечатлениями и переживаниями. В один из таких вечеров я поделилась с ней обстановкой в моем классе, да и во всей школе в общем. Она, выслушав все, крепко обняла меня, и я неожиданно расплакалась. Так чисто и легко, как не удавалось уже давно. Выплакавшись вдоволь, я попросила её что-нибудь рассказать мне. Она рассказала историю о её знакомстве с Михаилом. Оказалось, что впервые встретив его, она не обратила особого внимания на друга сестры. Он просто был — и все. Даже когда проводил до дома — просто вежливость. Но когда он однажды возник перед ней, сбивчиво признаваясь в чувствах, она взглянула на него с другой стороны. — Поддерживать общение после его переезда было невозможно — я не была зарегистрирована ни в каких соцсетях, а номерами обменяться как-то за все время общения не додумались. Тяжело мне тогда пришлось, конечно. Очень. Было больно. Было невозможно терпеть случившееся. Казалось, что мы расстались с ним навсегда. Представляешь, я настолько отчаялась в тот момент, что даже пыталась писать стихи. Вот как сейчас помню: «Береги себя, Солнце, я очень, безумно скучаю, Я живу каждый день, словно бегаю прямо по краю. Этот край — те слова, все твои безумные строчки, То, что ты обещал, забывая поставить точки. Этот край — мои мысли и наши воспоминанья, Этот край — все твоё, что никак не могу отпустить, Если я упаду — это будет моим изгнаньем, Если я упаду — ты сможешь и дальше жить? Мой свободный полет — фантазии по словам, Это пальцы по клавиатуре, ручка по строкам. Это тело бездыханное, неподвластно делам, Это тело летит в задушенный город смогом.»* Стихотворение мне понравилось. Я почувствовала в нем, возможно, не всю, но большýю часть от той боли, что испытывала девушка. Строки запали мне в душу, хотя и не были гениальными. — Придумывая какие-нибудь словосочетания, я даже пыталась придать им смысл, а иногда я просто подбирала слова, чтобы было более-менее в рифму. Но когда я с ним встретилась… с момента нашего расставания и до той самой встречи прошло, кажется, лет семь или шесть. Я внешне изменилась, стала пользоваться косметикой. Честно, не знаю, как, но он сразу же узнал. А я стояла в оцепенении, губы растянулись в глупой улыбке и слезы полились ручьями из глаз. Я в тот момент подумала, что у меня уже просто крыша поехала. Оказалось, что все нормально. И теперь я никогда не хочу с ним расставаться. Скоро будет десять лет, как мы с ним знакомы, а я все ещё чувствую к нему сильнейшие… чувства. В тот день мы стали с ней ближе и даже решили обменяться номерами, чтобы продолжить общение после возвращения в Россию. И тут выяснилось, что я забыла свой телефон дома. Но это меня ничуть не огорчило, и остаток каникул я провела в ставшей для меня ещё более приятной компании. Вернувшись в свой родной город, мы с Михаилом поехали по домам отдельно. Арина же осталась ещё на день в прекрасной Праге, планируя отоспаться перед перелетом. План состоял в том, чтобы заставить поверить наших с ним родителей в легенду о том, что во время перелёта мы рассорились настолько, что наговорили друг другу обидных гадостей, и он даже не довез меня до дома. Мне предстояло сыграть едва ли не истерические рыдания перед своими родителями. И справилась я с этим, к слову, весьма неплохо. Мама поверила моим слезам и гневно сообщила отцу, что если такое ещё хоть раз повторится, то она разорвет «эту чертову помолвку». От такого поворота событий во мне даже появилось чуть больше любви к матери. Но, как бы там ни было, никто не отменял начало новой учебной четверти, а значит, начало новой нервотрепки.