Сплетенные

      — Эй, ребята, смотрите, что выложили в новостях недавно! Ранним утром Ледибаг в больницу принесла раненую, находящуюся при смерти! Там прямо экшн расписан, — раздается крик Кима посреди кабинета.       Новость в мгновении ока занимает лидирующие места по обсуждаемости, и класс наполняется неровным гулом. Даже Хлоя отводит взгляд от разглядывания заостренных розовых ногтей, что-то недовольным тоном восклицая Сабрине и жмуря носик.       Сезер склонилась к уху Маринетт, говоря не то чтобы тихо:       — Мари, ты это слышала? Бедная Ледибаг! Никто заснять не успел, но пишут, что увиденное легко повергнет в ужас, — прикладывает Алья эмоционально к губам ладонь, не отрывая взгляд от строчек новостной ленты. Нино, развернувшийся на стуле, понимающе смотрит на нее, прикладывая к разговору все свое внимание, даже Адриан слегка поворачивает голову, продолжая взволнованно вчитываться в статью. Только тело напряжено, что за свободной одеждой не заметишь.       — Да за кого и стоит переживать, так это за пострадавшую, а не Ледибаг. Ей пришлось в разы тяжелее, еще и неизвестно, выживет ли, — Дюпэн-Чэн склоняет голову, невидящим взглядом проходясь по конспектам, — а ты героиню жалеешь. Она же делала что обязана была.       — Моя девочка!.. Я тебя не узнаю. Твоя правда, конечно, какая-то есть, но это... Эх. А что насчет тебя? – Смотрит внимательно, блескнув отсветом ламп в очках. – Маринетт, эта твоя апатичность, с ней срочно нужно что-то сделать, встрепенуться наконец, дать толчок эмоциям! Да ты за все утро ни разу не споткнулась даже, а это говорит о многом! — Алья щурится, красноречиво жестикулируя. И продолжила речь ей на ухо горячим шепотом, — а как же Адриан, ты же недавно от него глаз не отрывала, а теперь учебой отбрехиваешься. Я не знаю, что с тобой творится, но пора бы уже выныривать из пучин депрессии, не задумывалась?.. И я займусь этим лично, готовься. Тебе жизненно необходимо развеяться! На следующих же выходных я тебя куда-нибудь вытащу, и в этот раз не отвертишься. Эй, мальчики, готовы к приключениям?! Например, к пикнику на выходных? Я и не сомневалась в вас!       — Алья, я просто не выспалась, хватит уже, ничего криминального не произошло, — та отвечает невозмутимо, слабо вслушиваясь в речь взволнованной подруги. Будущая журналистка вдохнула воздуха побольше, чтобы продолжить уговоры, но Нино, вовремя накрыв и сжав в успокаивающем жесте смуглую ладонь, ее успокаивает и переключает внимание на себя, уведя разговор в иное, более спокойное русло.       А Дюпэн-Чэн увязала все сильнее в безрадостных мыслях.       Маринетт провела больше двух часов в ванной под проточной водой, но так и не смогла отмыться от въевшихся под кожу ощущений. В ушах звучало эхо падающих на кафель капель и хриплое дыхание, которые уставшее и измученное сознание вырисовывало особенно четко и мрачно. Казалось бы, привыкнуть стоило, но это легко на словах. А на практике... почти невозможно. Маринетт до сих пор не знала, жива ли та парижанка, а узнать боялась. Роковая случайность, но более жестокая, чем нападения врага.

***

      Ледибаг достигает цели быстро.       И когда она осторожно спускается по нити йо-йо, осматривая полутемную улицу, то жалеет, что в этот раз причиной нарушения спокойствия является не наславший новую акуму Бражник, мучающийся бессонницей. Вовсе нет.       Сейчас... Ситуация складывалась гораздо прозаичней и банальней, но от этого оставалась не менее скверной. Со стороны багажника машины, где Ледибаг статуей замерла, стараясь подавить дрожь и приступ возросшей паники, было видно разметавшиеся по асфальту длинные волосы. С каждой секундой под передними шинами разрасталось темное пятно, тонкими извивающимися струйками притягивающееся к люку, чтобы осесть вязкими каплями в недрах канализации.       Секунда промедления, и Ледибаг срывается с места, подбегая к женщине, из горла которой вырываются лишь невнятные сдавленные хрипы. Еще в сознании, но на нее тяжело наехали колёсами, а правая нога — или то, что от нее оставалось — защемлена, так просто не вытащишь.       — Выметайся из машины! Живо! — истошно кричит Ледибаг сидящему за рулем мужчине, который едва ли находился во вменяемом состоянии и лишь отрешенно покачивался в кресле, оттягивая ладонями кожу на лице. Окрик проносит по его телу заметную дрожь, но окончательно в чувство не приводит, поэтому Ледибаг приходится собственноручно выволочь его из машины, оставив покоиться на газоне рядом. Она осторожно цепляет леску йо-йо за капот, перебросив другой ее конец через ближайший фонарный столб, и с ювелирной точностью сначала приподнимает передние колеса, а затем и вовсе сдвигает вбок машину от греха подальше. Только кончики пальцев поддрагивают слегка. И склоняется вновь над еле дышащей и все-таки потерявшей сознание женщиной, стараясь избегать лишнего взгляда на ноги ниже таза.       К горлу подступает неприятный ком.       Это был перелом. Открытый. Пульс почти не чувствовался, и Ледибаг засомневалась, что в этом была вина ее костюма.       Если вызвать скорую, то можно не успеть спасти... Неизвестно, когда она приедет. А сама Маринетт боялась взять женщину на руки, чтобы ненароком не нанести больше увечий. Мысли стремительно сменялись одна другой в поиске самой верной.       Если бы Нуар был рядом... стало бы проще.       Маринетт звонит в скорую, кратко обрисовав ситуацию, на что получает немедленные указания, в которых... На нее просто-напросто сбрасывают ответственность, прося донести парижанку до больницы. О боже. Это вообще законно? Но указания дают дельные. Аккуратно снимает с женщины джинсовую куртку и кладет под ноги, а потом не без помощи того же йо-йо конфискует из машины переднее кресло и раскладывает его, заменяя им переноску, со всей осторожностью перекладывая на него незнакомку.       Все в порядке, успокойся, ты нигде не напортачила. Хуже не будет.       Спустя несколько минут Ледибаг предстает на пороге больницы, осторожно передавая кресло с бессознательным телом медикам. До этой поры Ледибаг успела полностью почувствовать себя параноиком и взмолиться всем известным богам, чтобы у дамы во время плавных передвижений и полета ничего не отвалилось, ведь удерживать в мыслях хоть что-то помимо чистого бреда была не в силах. Запах крови вдаривал в голову резко.       Врачи, подхватив каталку, скрылись в глубине лечебного центра. И по услышанным переброшенным фразам, горе-водителя уже оставили на разбирательство хранителям правопорядка.       Вот вам и «С добрым утром, Париж!»       Ледибаг по привычке устало потерла руками бледное лицо, но живо отдернула ладони, ощутив кожей неприятную влагу. Вглядывается в руки, подозревая худшее. На фоне ярко-красного костюма в черный горох красовались почти неприметные более темные подсыхающие кровяные разводы.       От осознания мутит с новой силой. Чудо, что ее не вывернуло прямо на этой месте. Спасибо хваленой выдержке.       Все. Хватит с нее потрясений. Ей пора домой.       Ледибаг заносит руку для нового броска йо-йо, чтобы скорее вернуться и тщательно отмыться от пробирающих до костей ощущений, но слышит четкое:       — Ледибаг, постойте! — та медленно оборачивается, одаривая подошедшего мужчину рассеянным взглядом. Он нервно сглатывает, внимательнее осматривая девушку. — Просили передать, пока вы не ушли. Вы за все время сделали для нас столь многое, и просить о чем-то большем — дурной тон, но...       Он хлопает по карманам халата и выуживает на свет пачку влажных салфеток, протягивая их героине.       — Но не могли бы вы вернуться ненадолго на место происшествия, чтобы дать показания? Потом будет сложнее вас найти. Гораздо сложнее.       Ледибаг с молчаливой благодарностью принимает салфетки и нерешительно кивает в ответ.       Утро не бывает добрым.

***

      Но сейчас с легким удивлением Маринетт чувствует волнение на правой руке, постепенно нарастающее, что на мгновение выбивает из колеи, прерывая череду воспоминаний. Редко ее родственная душа давала о себе знать в учебное время. Звенит звонок, и девушка честно пытается переключиться и начать записывать объяснения учителя о "взаимосвязи сред обитания, их экологической и географической составляющей с промышленностью и экономикой местности", но кроме заголовка с парой-тройкой абзацев ничего не осиливает. Рука горит, и Маринетт живо представляет, как поверх незаживших царапин накладываются новые, раз за разом упрямо раздирая кожу. И была от истины не далека. Кончики пальцев холодеют, а мизинец с безымянным и вовсе перестают чувствоваться, онемев. Дюпэн-Чэн из чистого упрямства продолжает невозмутимо держать ручку, слегка водя по листу, но не оставляя штрихов чернил. И старается сдержать шипение. Она не замечает даже, сосредоточившись на своих ощущениях, как Адриан медленно встаёт и, едва отпросившись, покидает класс. Как-то не до того было.       В очередной раз мысленно проклиная связь, а также посылая бурю возмущенных эмоций избраннику в слабой надежде на отклик, спустя несколько минут она переводит дыхание, когда нить замедляет движение, но продолжает слегка взволнованно извиваться, почти не принося боли. Словно... Лаская?       Становится несколько легче, а тревога на время угасает, сменяясь успокаивающей пустотой мыслей.       Маринетт слегка оглядывается по сторонам, но подозрительных взглядов на себе не замечает.