risen like a midnight sun (welcome to the night)

Шесть лет назад, если бы кто-то сказал Пэнси Паркинсон, что наступит день, когда она по собственному желанию придет в Министерство Магии, то она рассмеялась бы говорившему в лицо, перед тем, как проклясть. Она терпеть не могла волшебное правительство. Споры по поводу политики Министерства после падения Темного Лорда, как правило, оставляли неприятное послевкусие во рту. Неприкосновенность Малфоев (показания Поттера спасли их), и Паркинсоны следующие на очереди. Она предстала перед Визенгамотом. Содержимое хранилища её семьи в Гринготсе было конфисковано, так же, как и поместье в Соммерсете, для того, чтобы обелить репутацию её семьи, подмоченную поступками её отца, как Пожирателя Смерти. О том годе после войны Пэнси старается не вспоминать. Время меняет все. Люди меняются, возможно взрослеют. Её жизнь изменилась после падения её семьи, заставив Пэнси приспособиться к новому образу жизни. Она устроилась на работу к Эдварду Кармайклу в картинную галерею в Хогсмиде (единственная работа, на которую её брали, и которая не напоминала семь кругов ада), съехала из родового поместья в съемную квартиру в Лондоне и, наконец, отрастила волосы. А еще она начала трахаться с аврором. Все началось с одноразового (как она думала) пьяного перепихона. Случайная встреча в Кабаньей голове, ехидные комментарии быстро уступили место прямым оскорблениям, заставляя кровь в венах вспыхнуть огнем. Пэнси пила в одиночестве, а он с приятелями по Министерству, которые, впрочем, вскоре ушли, как и полагалось порядочным мужьям. Огневиски печально повлияло на её разум, и Пэнси с удивлением обнаружила, что любуется тем, как аврорская форма обтягивает широкие плечи, и что долговязая фигура совсем не так неприятна, как ей казалось раньше. В итоге, он трахнул её в туалете, потому что они оба были слишком пьяны, чтобы аппарировать в другое место. В ту ночь Паркинсон потеряла одну из любимых Лабутенов. Этот пьяный секс — одноразовая вещь, клялась она себе на следующее утро, выпивая просто огромное количество воды, чтобы справиться с похмельем. То, что никогда не должно было повториться — повторилось. Много раз. Рон Уизли потрясающе хорош в сексе. Доказательство того, что чудеса иногда случаются. Это всего лишь секс, говорила она себе, когда их пьяные встречи превратились в трезвые. Почти год они тайно встречались после работы. Её квартира, его квартира, комнаты в Кабаньей голове. Сексуальное желание было таким же сильным, как и в ту первую ночь. О, они все еще оскорбляли друг друга — это уже почти часть их самих, но яд из оскорблений исчез уже очень давно. Секрет. За закрытыми дверьми. И лишь под покровом луны. Вот, как это обычно происходило. До этого момента. Сейчас же Пэнси сидит с разведенными ногами у него на столе. Книги, перья и пергаменты сметены на пол, когда Уизли задирает её юбку до бедер и входит в неё одним резким движением. Её пальцы с силой сжимают край стола, стоны смешиваются с его приглушенным рычанием и хлопками кожу о кожу. Дверь слегка приоткрыта и его секретарша вот-вот должна вернуться с обеда, но Пэнси просто не может себя сдерживать. Не сейчас, когда он двигается внутри неё резкими выпадами. Его губы находят особенную точку на шее, пальцы сжимают сосок сквозь ткань платья, и она кончает с протяжным стоном, впиваясь ногтями ему в спину. Рон следует за ней через пару секунд: толкается в последний раз и прижимается влажным лбом к её груди. Он долго молчит. Пэнси слышит шаги, проходящих за дверью людей — лишнее напоминание того, что сейчас они не в уютном уединении её квартиры. Она здесь, среди белого дня, позволила Рону Уизли трахнуть себя на рабочем столе. — Итак, — шепчет он ей в шею, посылая мурашки по коже. — Я так понимаю тебе захотелось больше публичности? — Твои хваленные навыки наблюдения, — её губы дрогнули. — Тебя следует наградить за это. Его хмурый взгляд уступает место ухмылке, выражающую чисто мужскую гордость: — Я думаю, царапины на моей спине как раз часть награды, не так ли? Пэнси вздыхает и пожимает плечами: — Пусть будет так. Рон закатывает глаза: — Ты не подумала, что лучше было бы закрыть дверь? — его голубые глаза искрятся весельем. — Или в следующий раз займемся этим в Атриуме? Если развращение меня в моем же офисе для тебя будет недостаточно. Как по мне, так это чересчур, но я постараюсь удовлетворить ненасытную похоть моей женщины. Пэнси слегка шлепает его, когда он смеётся над выражением её лица: — В следующий раз ты будешь удовлетворять свою похоть своими собственными руками, если сейчас же не заткнешься и не найдешь своему рту другое применение. Его губы начинают свой путь по её груди, и она закрывает глаза от удовольствия. — Эй, Рон! Не хочешь позвать свою любимую сестренку на… Фу!!! — Джинни?!