Однажды в России

      Когда Огнегрив вошёл во двор, он выглядел получше. Забор был толще и крепче, а на калитках висели большие замки. Двери были укреплены, стёкла из выбитых окон снова вставлены. Конечно, люди всё ещё работали над укреплением. Златошейка и Чернобурка следили за детьми, отводя их от взрослых, чтобы они не мешали им. Малыши как будто не помнили того грохота и криков, которого они до смерти перепугались в тот день. Грозова отходила от нашествия Тенюхи.       В животе у парня зажурчало, и он, перепрыгивая по две, а то по три ступеньки, забежал на кухню, посмотреть, кто-что сварганил. Он встретил там Песчаную Бурю и Дыма. Парочка встала, и вытерев руки об салфетку, вышли. — Извини, но мы съели четыре последние котлетки, — с иронией сказала Песчаная Буря, задержавшись около Огнегрива. Девушка махнула коротким высоким палевым хвостиком на макушке, и вышла за другом. — А где Горелый? — спросил он у проходящего мимо Крутобока. — Ещё не вернулся со смены. Смотри, — он показал другу ладонь. Плоть бороздила длинная тёмно-красная царапина, полная неровностей, — Как зацепился за крюк на станке. Думал, Коготь с меня шкуру спустит, а не, обошлось. — У… Рана глубокая. Не хочешь показать Пестролистой? Кстати, не знаешь, во сколько у Горелого кончается смена? — Нет уж, прости, меня чуть не закатало под станок, не было времени спрашивать, — съязвил парень, и ушёл к Пестролистой.       Огнегрив уселся у окна, печально жуя корочку хлеба, как одинокая сирота. Коей, по логике он и являлся. Его отец вечно путешествовал, лишь иногда беря его с собой. Да и вообще, после рождения его второй сестры, пятой по счёту, самой младшей дочки, Джейк вообще признался о нетрадиционной ориентации. Вот так сюрприз! Заделать пять детей, а потом признаться, что ты гей! Да и шли слухи о том, что он развлекался с какой-то женщиной ещё до матери Огнегрива.       Мысли о семье прервал Коготь. Точнее, его появление. Появление без Горелого.       Огнегрив решил подождать ещё. И ещё. И ещё. И потом ещё, а потом ещё чуть-чуть. Солнце садилось, всходила луна. Люди ходили туда сюда, а Горелого — нет. — Вот же, расселся как красна девица, — фыркнула Кисточка своему брату Ветрогону, когда заметила Огнегрива, пялящегося на вход, — Сидит-отдыхает, пока мы спины горбим. — Ты да больше всех горб нажила, — фыркнул Ветрогон, оттирая ото лба пот, и кладя пилу на место, — Понесли.       Огнегрив тем временем решил сказать Синей Звезде всю правду. Так будет лучше. Он рванул с кухни, как тут же остановился. Около кабинета Синей Звезда, как два изваяние стояли Долгохвост и Частокол. Сердце парня упало. Во-первых, эти ироды не пропустят его. А во-вторых, они сто пудов подслушают, даже если явится Иисус Христос и чудом проведёт его в покои председательницы.

***

      Тем временем, на кухне пировал Коготь и Буран. На кухне был прекрасный запах жареной колбаски и гречи. Огнегрив почувствовал, как у него засосало в желудке. Если бы Буран был один, он бы точно попросил доброго старого (не такого уж и старого)Бурана разделить с ним ужин. Но когда тут был Коготь…       Огнегрив ушёл. Он собирался уйти в лес, и там найти заветные три яблони, чудом спрятанные в лесу, как в нос в нос встретился с Горелым. Вид у парня вовсе не был запуганным. На плече у него была намотана цепочка из сосисок. Огнегрив очень обрадовался ему и сосискам. — Тут на нас троих хватит, — улыбнулся Горелый. — И вкус у них будет особый, зуб даю. Они же из Тенюхи. — Ты купил мясо Тенюхи? — Ну… Не совсем. — Украл?! — Тихо ты! — Горелый закрыл его рот неочищенной сосиской. — Тихо! Такое у меня было задание. Коготь велел украсть что-нибудь из их кладовой. — Но это фэ опафно, — пробурчал рыжий, жуя сосиску. — Я жив и здоров, да и друзей накормлю. Это главное. — Это сегодня ты жив и здоров, а завтра костей не соберёшь. — Заткнись и ешь, на нас смотрит в окно Коготь.       Огнегрив спиной почувствовал на себе взгляд его больших жестоких каре-янтарных глаз и замолчал. — А где Крутобок? — Он у Пестролистой, оставь ему еды, а я спать.       Горелый пошёл за ним.

***

      Ночью Огнегрив услышал стон. Он поднял голову, и увидел, что на своей постели вертится Горелый. Его лицо сжималось в гримасе ужаса, ноги били по матрасу в бешенном беге. А из тонких губ его вылетали стоны и неразборчивое шептание. — Да ебать тебя за ногу, Огнегрив, — пробурчала Песчаная Буря, — Успокой своего дружка…       Но успокаивать никого не пришлось. Горелый вскочил со своей кровати, упав на колени. Его хрупкая грудь вздымалась, сердце билось так яростно, что казалось, что сейчас проломит рёбра парня. Огромные глаза Горелого казалось сейчас вылетят из орбит. Он бешено озирался по сторонам, как будто боясь увидеть кого-то кроме других юных обитателей Грозовы. — Успокойся, Горелый! Успокойся! — Да ебаный в рот, спать нельзя! — подскочила на своей кровати Песчаная Буря и вылетела их комнаты. — Сама-то… — пробурчал Дым, который проснулся в самом начале истерики Горелого. Как никак, он был его братом. — Пойду к Пестролистой, спрошу тебе успокаивающего…       Он тоже ушёл. — Горелый, я должен тебе кое-что сказать, — прикусил губу Огнегрив, — Я слышал один разговор Когтя, Частокола и Долгохвоста… Коготь говорил им, что ты предал Грозову. Он говорил, что ты сбежал от нас, когда мы ехали в церковь, и сказал Тенюхи, что нас нет. — Но я ведь этого не делал! — Конечно не делал! Я конечно верю тебе. Но Частокол и Долгохвост… — Они верят ему… — Коготь убедил их, что им надо избавиться от тебя…       Глаза молодого парня округлились ещё больше от страха. Да, не очень весело, когда против тебя ополчаются одни из самых сильных людей родного посёлка. — Почему Коготь хочет так поступить с тобой?..       Горелый молчал. Было видно, что ему было страшно говорить о этом. Он пододвинулся к Огнегриву и горячо зашептал ему прямо в ухо: — Потому что Жёлудь, зам председателя Метеора, не убивал Ярохвоста. Его убил Коготь.       Огнегрив испуганно шарахнулся от Горелого, как будто он плюнул ему в ухо ядом. — Почему ты не сказал ничего Синей Звезде? — спросил Огнегрив. — Она бы мне все равно не поверила! — Горелый беспомощно заморгал глазами. — А ты — ты мне веришь? — Конечно, верю. Да, придется найти способ рассказать Синей Звезде о предательстве Когтя. Не бойся, я все улажу. А пока держись поближе ко мне и к Крутобоку. — А Крутобок знает? О том, что они хотят избавиться от меня? — Нет еще. Но я обязательно скажу ему.       Горелый лег на кровать и уставился прямо в потолок, думая о своём. Хотя, о чём может думать жертва заговоров?       Он уснул. Когда Огнегрив уверился в этом, он лёг в свою постель и уснул. Когда пришёл Дым, успокоительное от Пестролистой давать было некому.