La legende du Hileon

Ne bileyim, insan kalbi, öyle anlaşılmaz bir şey ki! И как же мне было знать, что человеческое сердце такая непостижимая вещь! Reşat Nuri Güntekin

***

«Леон, — пролепетала едва слышно девушка,— как бы я хотела тебя сейчас видеть, иметь возможность тебя обнять, прильнуть к твоей груди, уткнуться в шею, закрыв глаза.» Ещё раз перечитав письмо, словно заучивая наизусть каждую строку, Хиляль, наконец, стала оглядываться по сторонам в поисках ответа на вопрос, содержащийся в письме. «Место, на котором ты стоишь.» Хорошо, я здесь. В типографии. Что должно было измениться в обстановке комнаты и привлечь мое внимание? — задавалась вопросом Хиляль. Она обошла печатный станок, проверила створки заколоченных окон, перевернула стулья — ничего необычного. Старые запылившиеся в углу сундуки были крепко заперты, проверять их не было никакого смысла. Комната, да и весь дом, уже давно не знали заботливых рук хозяйки. Медленно осматривать уголок за уголком Хиляль уже почти отчаялась и собиралась обследовать коридор и лестницу, как вдруг кое-что зацепило ее взгляд. Пыль! На одном из дальних шкафов она отсутствовала. Будто кто-то специально ее вытер. «Это может быть подсказкой.» Уверенным шагом девушка направилась в конец комнаты, как вдруг снаружи раздался скрип половиц. Когда человек открыл дверь и пустил в комнату луч лунного света, Хиляль едва сдержала крик испуга: — Ибрагим! — Молодой незамужней девушке не стоит оставаться в заброшенных домах в такой поздний час. Доброй ночи! — произнёс мужчина низким вкрадчивым голосом и снял шляпу в знак приветствия. — У меня были дела, я уже направляюсь домой. Что вы здесь делаете? — с акцентом на слово «Вы» спросила Хиляль. — Прогуливаюсь по городу, вспоминаю забытые места. Столько лет назад я покинул этот город ради учебы во Франции, что теперь не могу узнать его. Я помню цветущие сады, солнечные улицы, смех детей и аромат кофе. — До войны это был тёплый зелёный город, таким я тоже его помню. Теперь же виновата война. Греки разрушают город, дома камень за камнем. Но им не разрушить наш народ! — щеки девушки раскраснелись. Глубокий вдох,медленный выдох. Задумчивый, решительный и немного отрешённый, обдумывающий в уме дальнейшие планы, взгляд ее устремился в даль, в окно, на яркий лунный диск, освещавший спящий город. В эту минуту она выглядела так, будто сам Мустафа Кемаль сошёл с портрета и встал за ее спиной, поддерживая и направляя ее отцовской рукой. И никто во всем мире не мог бы сломить силу двух слитых воедино характеров. Весь девичий патриотический пыл блеснул в ее глазах. Разгоралось пламя. Внезапно, мысли ее переменились, и в следующую секунду Хиляль увидела, что за спиной стоит никто иной как Леон. Предплечьем она почувствовала тепло его руки, словно обнимающей ее, склоненную к ней голову лейтенанта и его волосы, едва касающиеся ее виска, несгибаемость его военной выправки и холод медалей,украшавших мундир. Ровное тихое дыхание мужчины опалило ее щеки. «Леон, ты здесь.Ты рядом.» Глаза девушки распахнулись и взметнулась к небу от мимолетного блаженства. Очнуться от внезапного видения медсестру заставили лишь слова Ибрагима, который все ещё находился в комнате и любовался зачарованным видом девушки: — Благодаря истинным патриотам, вдохновенному Халиту Икбалю, эту нацию будет невозможно сломить, — при этих словах Хиляль спрятала улыбку в складках платка,— Позвольте мне проводить Вас домой? Вечером на улицах может быть опасно. — Благодарю, но я не хотела бы Вас задерживать. Я заберу кое-что и отправлюсь домой. Взгляд девушки был красноречивее слов. Ибрагим поднёс к лицу руку, коснулся кончика носа, затем прикрыв пальцами ухмылку, заговорщическим тоном произнёс: — Полагаю, я Вас понял. Доброй ночи! Ибрагим поклонился и ушёл. Как только дверь за ним захлопнулась, Хиляль оправила платок, сделала глубокий вдох и едва заметно трясущейся рукой потянулась к шкафу. Заперто. И что теперь делать? Раз уж нет ключа, единственным выходом из ситуации девушка сочла шанс найти какое-либо подобие лома и попытаться отогнуть дверцу. Как бы здесь пригодились крепкие мужские руки! Впрочем, ещё не поздно было окликнуть Ибрагима. Но мысль о том, сколь неверно этот порыв может быть истолкован молодым неженатым мужчиной, остановила девушку. Как известно, крепость, ведущая переговоры, уже наполовину захвачена. Любая компрометирующая ситуация могла обернуться непредвиденными последствиями. Спустя несколько долгих минут, ценой неимоверных усилий железный замок все же поддался. Рассохшееся дерево треснуло и позволило замочному механизму вывалиться на пол, прямо под ноги Хиляль. Следом с оглушительным грохотом упал железный прут, успешно сыгравший роль рычага. Со скрипом, подняв облако пыли, шкаф нехотя открыл свою тайну. Глаза девушки уже успели привыкнуть к темноте в комнате и могли различать предметы. Присев рядом со шкафом, Хиляль начала заглядывать на каждую полку. Для надежности, она ощупала рукой каждую ячейку. Ничего. Добравшись до самой нижней полки, рука ее наткнулась на холодный железный предмет. Что-то длинное, узкое, затем прямоугольное. Куб...Запасной пресс? Хиляль приподнялась, чтобы оглядеться, не наблюдает ли за ней кто-нибудь, затем принялась обеими руками доставать неожиданную находку. Раздался хруст упаковочной бумаги и увесистый бумажный свёрток оказался в руках Хиляль. Оглядев предмет на лунном свету, девушка отряхнула его от пыли и, не рискнув его крутить и переворачивать, аккуратно поставила его на стол. Кусок бичевки, которым была перевязана посылка, никак не поддавался дрожащим то ли от волнения, то ли от холода пальцам девушки. На бумаге она заметила маленькие выведенные красными чернилами буквы AA’den. В голове родились тысячи мыслей: «Когда Леон успел его оставить? Что там? Леон помнит обо мне? Что-то тяжелое, будто пресс. Или какая-то железная пластина. Но зачем? Как он знал, что я буду читать его письмо здесь? А что, если бы его нашли раньше меня?» Вооружившись ножиком для вскрытия писем, девушка покончила с непокорной ниткой. Сердце пропустило удар, а дыхание остановилось от волнения в тот момент, пока Хиляль разворачивала слои бумаги. — Невероятно! Ne kadar güsel! Muhteşem! — словно маленькому ребёнку, получившему праздничную баклаву, Хиляль хотелось захлопать в ладоши от радости и восторга. И повиснуть на шее дарителя. И может быть поцеловать в щеку. На большее все равно не хватало бы смелости. Не положенно женщин мусульманке такое распутство. В ее руках в блеске лунного света красовалось великолепное медное перо со вставками из ливанского кедра и с золотой гравировкой, на которой значилось “ هإ”.* Набор к нему составляли аккуратная квадратная чернильница и подставка из меди, причудливо вылитой в форме цветов, переплетенных с лозами. Из бумажной упаковки выпало письмо: «Ты — голос моего сердца. Как парус корабля никчёмен без силы ветра, как дождь не может родиться не в туче, как птица не запоёт без первых лучей солнца, так и самое драгоценное перо нуждается в руках Халита Икбаля. Писателю не обойтись без золотого инструмента для изложения вороха своих мыслей. Этот письменный набор был сделан по заказу, второго такого в мире не найти. Совсем как тебя. Целую твои благословенные руки.» Письмо в мгновение ока оказалось крепко прижато к груди. Несколько слезинок упало на краешек бумаги. Напряжение последних дней дало о себе знать, эмоции захватили девушку и хлынули неконтролируемым и несдерживаемым потоком. Сквозь пелену слез едва удавалось тщательнее разглядеть подарок, все плыло и размывалось. Руки вцепились в подарок и не хотели отпускать. Вдруг это сон? Вдруг стоит мне отпустить перо и оно исчезнет? Растворится в воздухе? Хиляль не могла наглядеться на новую вещицу. Она рассматривала золотые вензеля. Проведя по ним пальцем, она почувствовала небольшие углубления, бороздки, которые говорили о подлинном существовании этой надписи. О реальности всего происходящего. «И куда его теперь отнести? Домой с такой ношей возвращаться будет подозрительно. Впрочем, если оставить его во дворе, а потом осторожно зайти из дома и занести его в комнату... а там можно положить его в дальний шкаф, куда никто давно не заглядывает. Да, так и сделаю.» Хиляль заторопилась собираться: на улице уже стихли все возможные звуки живого города. Она упаковала набор в ту же бумагу, которую, к счастью, она ранее бережно развернула,не порвав. Найдя веревку и перевязав пакет на манер котомки, девушка вышла из комнаты. Скрип двери возвестил пустующему двору о том, что ночной посетитель покинул своё укрытие. Ибрагим стоял, опершись спиной к стене старого дома, и задумчиво рассматривал полночный месяц. Вот-вот тучи грозились закрыть ночное светило и погрузить улицу в темноту, что было бы совсем некстати, ведь молодая девушка ещё не успела добраться до дома. Скрипнувшая дверь подсказала мужчине, что ожидание его в эту минуту как раз закончилось. —Позвольте все же составить Вам компанию по дороге домой, мадемуазель? — произнёс с французским шутливым акцентом Ибрагим, внезапно возникнувший позади Хиляль, пытавшейся наименее шумным образом запереть входную дверь. Спаси Аллах! От такого неожиданного приветствия можно и чувств лишиться! Хиляль передернула плечами и одновременно подпрыгнула на месте от удивления и испуга. Обернувшись к нарушителю ее спокойствия, она произнесла: — Вы не ушли? Зачем Вы сторожите меня? — Простите! Надеюсь, Вы не сердитесь на меня? Мне поручено оберегать Вас. Кем поручено, не скажу, не настаивайте. Я решил... — Хорошо, хорошо, только тише, пожалуйста, нас могут услышать. — Да, разумеется. Договорим по дороге? Могу я помочь нести Ваш... —Ибрагим замялся, подбирая подходящее слово,— эм...свёрток? Он указал на завёрнутый в бумагу подарок Леона, который Хиляль прижимала рукой под платком. — Вы чрезвычайно наблюдательны. Хорошее качество для тайного шпиона. — Ах, какая прозорливая мысль. Но искусство маскировки заключается в том, чтобы оставаться незамеченным на виду у всех, вы не считаете?— он подмигнул девушке. Хиляль помолчала. Что в сущности они могла ответить, когда перед ее глазами был пример отца, шпиона, до последнего скрывавшего своё истинное задание. Лучшей маскировки, чем оставаться мнимым предателем в самом сердце врага, сложно было вообразить. Ибрагим видел, что ступил на зыбкую почву и не стал продолжать эту тему. Опыт в общении с прекрасным полом подсказывал ему, что залог успеха в общении с девушкой явно не заключался в том, чтобы поставить ее в затруднительное положение и напомнить о тех переживаниях и невзгодах, которые ей довелось пережить. Куда лучшей тактикой было попытаться рассмешить девушку и отвлечь от грустных дум. — Вы знаете легенду о Короле Артуре и рыцарях круглого стола? —поинтересовался Ибрагим. — Нет. Расскажите! — живо поинтересовалась темой девушка. Ей бы не помешала непринуждённая беседа. К тому же, если Ибрагим учился во Франции, подумала Хиляль, то это великолепный шанс разузнать побольше о другой культуре. — Вы говорите по-французски? Мне бы хотелось услышать, как она звучит на французском. — Avec plaisir. Il était une fois un magicien et son la plus terrible des manigances. Tout a commencé la, en la ville de Caréol, où vivait un seigneur qui à son roi était entièrement dévoué. Il avait pour épouse, une magnifique femme dont tous les hommes louaient la beauté. Cette femme mit au monde une fille qui combla le seigneur de bonheur. Jusqu’à ce jour maudit où le roi eût pour l’épouse du seigneur un énorme coup de cœur... Французский звучал музыкой низкого баритона из уст мужчины. Хиляль как заколдованная впитывала каждый звук. Какой красивый язык! — Как все же это переводится? О чем эта легенда? — О справедливом и любящем сердце добрейшего короля, о прекрасной юной деве и об одном благородном рыцаре, разрывающемся между чувством долга и запретной любовью. О трёх несчётных, волею провидения встретивших друг друга не в то время и не в том месте. Как-нибудь, если нам ещё предоставится случай встретиться, я расскажу Вам подробнее об этой легенде. К слову, хоть мне и посчастливилось узнать о ней во Франции, родилась она в других землях, в Великобритании. Но мы уже пришли, вам не стоит задерживаться на улице допоздна, вас наверняка ищут родные. Доброй ночи! — Ибрагим по уже сложившейся привычке снял шляпу и поклонился девушке, вручил ей ее поклажу, которая все это время находилась под его, можно сказать, охраной, развернулся и направился в противоположную от дома Хиляль сторону. Хиляль с минуту стояла неподвижно, обдумывая для себя случившееся. Как они так быстро добрались до дома? Как она позволила себе настолько расслабиться и не думать ни о каких опасностях? Идя рядом с малознакомым мужчиной она совсем не волновалась, будто чувствовала, что, что бы ни случилось, она обязательно будет в безопасности, что ей ничего не грозит, и ее ночной спутник не даст ее в обиду. «Неужели все мужчины будут действовать на меня таким образом?»— девушка мысленно укорила себя за невнимательность и податливость. Встреча оставила у неё на душе приятные лёгкие воспоминания. Взглянув на подарок и улыбнувшись, Хиляль упрятала свёрток во дворе за вековым деревом, подальше от любопытных глаз, и с легкостью газели вскочила по лестнице домой. Благо, ее полуночных гуляний никто не заметил. Завтра будет новый день. Ибрагим не спал всю оставшуюся ночь, обдумывая способы как пригласить девушку составить ему компанию на званый ужин. За время беседы он надеялся выяснить какие-нибудь примечательные моменты, зацепки, важные для Хиляль, которые позволили бы ему выгодно обосновать своё приглашение и вместе с тем не лишить его романтики. И, кажется, это у него удачно получилось. Осталось дождаться утра. Завтра будет новый день.