Под Крылом

*** Вольф с самым умильным видом покачал в руках мисочку с мармеладными шариками. – Вы мои лапочки! Вы мои хорошенькие! А у меня для вас такие сладости есть! Спуститесь, мои маленькие – тут на всех хватит! Лилимы хихикали и ерзали, но с веток Древа не спускались. Мармеладки манили маленьких крылатых, как золото дракона. Хирург перехватил мисочку одной рукой, и показательно забросил один шарик себе в рот. Изобразил неземное наслаждение, громко причмокивая. Мелкие внимательно следили за каждым его движением, не торопясь покидать защиту Древа. Все, даже самые маленькие лилимы знали – лае не мог забраться по ветвям, так и приземлиться сверху. Крылья у них были слишком большие. Карм, устало присев на один из выпирающих корней, достал из кармана красный гранат и принялся его разламывать на части. – Может, поможешь? – Укоряюще глянул на оперативника Вольф. Лае лишь крылом дернул, то ли приглашая хирурга присоединиться к поеданию граната, то ли просто поджимая его плотнее. – Каждую весну одно и то же. Пока маленьким не исполнится хотя бы два месяца, лилимы их тебе не покажут. – Спокойно пояснил он свое бездействие. - Надо просто потерпеть. – Ну нельзя же все пускать на самотек! – Оскорбился Вольф, и вытащив из кармана пластиковую баночку, предъявил ее Карму. – Особенно на Такой! Весной, как только кто-то из лилимов начинал носить ребенка, на всех маленьких крылатых нападало состояние голодной саранчи. Это было связано с необходимостью подпитывать еще не успевших родиться детей энергией – растущему организму ее нужно было много. Все крылатые постарше умели ее передавать, и делились энергией, восполняя ее едой. В это время лилимы могли слопать почти все что угодно. На баночке из-под витаминов, лежащей в ладони Вольфа, был виден четкий отпечаток маленьких зубов. – Значит, это был не Гавриил. – Подвел итог Карм, вернувшись к выколупыванию красных зерен. – Витамины то остались? – Нет конечно! – А Гавриил бы их вместе с баночкой съел. Вольф вздохнул, и раздраженно запихнул «улику» обратно в карман. Охнул – пока он отвлекался на разговор с Кармом, лилимы нашли решение для получения сладостей. Двое маленьких крылатых повисли вверх ногами на самой низкой ветке, и протянув ладошки, набивали рты мармеладными шариками. Хирург коварно опустил мисочку и свободной рукой ухватил ближайшего лилима за крыло, за что получил два недовольных мычания и один возмущенный вскрик. Пойманный и перевернутый лилим оказался одним из младшего поколения. Вольф покрутил замусоленную пластиковую полоску на запястье, пытаясь разобрать полустертые буквы. Та была слишком широкой для маленькой ручки пернатого. – Ави, как тебе не стыдно! – Пожурил хирург детеныша, усадив его на еще один выступающий корень Древа. – Почему ты нацепил на себя опознавательную родителей? Лилименок захихикал и потянулся к мармеладкам. Раз уж его поймали, то пусть тогда дадут шариков побольше! Со вздохом Вольф пододвинул к нему мисочку, и на всякий случай снова посмотрел вверх. С ветвей Древа на него таращились десятки пар глаз. – Кто спустится – тому я тоже дам сладкого! – Посулил лае, заслужив несколько десятков смешков и перешептываний. На плечо Вольфу приземлилось несколько крошек. Хирург, поначалу хотевший просто стряхнуть их, аккуратно подцепил пальцами и понюхал. Лизнул, и наморщил лоб. Крошки были из слоеного теста – очень тонкого и воздушного. – Отец утром к ним приходил. – Отстраненно заметил Карм, ковыряя зернышки граната. У Вольфа даже крылья опустились от разочарования. К Древу Дарелин приходил всегда с чем-то вкусненьким. И лучше всего у лира получалась сладкая выпечка с разнообразной начинкой. Наблюдавшие за хирургом лилимы захихикали громче, продолжая сыпать на лае крошками. – Дар что, опять много наготовил? – Поддельно недовольным тоном уточнил Вольф, поджимая крылья. Карм забросил в рот одно зернышко. Покатал на языке. – Он третьи сутки спит по два часа... Выпишешь ему какие-нибудь капли? – Какие-нибудь – могу. Вот только вряд ли они подействуют. Ты же знаешь. Лае лишь кивнул. Да, знает. Не существует лекарств, которые могли бы приглушить боль от потери ребенка. – Но вот тебе могу порекомендовать настойку. – Продолжил Вольф. – А мне зачем? – Вскинул голову Карм. – У меня все хорошо. – «У меня все хорошо»! – Скривившись и приложив ладонь к шее, передразнил хирург. – Да на тебя смотреть страшно! Ты разве что ребенка сможешь обмануть, и то если он будет смотреть на твой затылок! Ави, набив полный рот мармеладок, замычал, с восторгом повторяя за Вольфом. Крылатый потупился, рассматривая гранатовые зерна на своей ладони. – О чем разговариваете? – Из-за ствола Древа появился Рино с двумя длинными багетами в руках. Выпечку он забросил на плечо, и тащил теперь, как свою любимую винтовку. – Обо всем. – Перебил Карм Вольфа, уже открывшего рот чтобы пожаловаться. – Ты знаешь, кто носит ребенка? Лилим задумчиво осмотрел пустые ладони хирурга, наполовину опустевшую мисочку в руках Ави, и уставился на оперативника. Переложив оба багета на левое плечо, требовательно протянул правую руку. – Дай попробовать. Карм, покосившись на Вольфа, безропотно насыпал в маленькую ладошку с десяток гранатовых зерен. – Знаю. – Вынес вердикт Рино, продегустировав угощение. – А кто это? Вместо ответа лилим снова протянул ладошку. – У тебя же багеты есть! – Мягко возмутился Вольф. – И обед будет через два часа! – Нет еды – нет информации. – Безапелляционно заявил маленький вымогатель. Хирург лишь вздохнул, понимая, что спор бесполезен. Карм молча отсыпал все чистые зернышки. – Лилим. – Наконец последовал ответ. – А кто из лилимов носит ребенка в этот момент? – На этот раз хирург сформулировал вопрос максимально четко. Рино внимательно изучил пустую ладошку. Облизнулся, и снова посмотрел на Карма. Лае разломал вторую половину граната, показал лилиму. – Тебя устроит? У меня только один был. Маленький крылатый проворно затолкал «взятку» в нагрудный карман своей формы и довольно кивнул. – Устроит. – После чего развернулся, намереваясь взлететь на самую низкую ветку Древа. – Стой! – Опомнился первым Вольф от такой наглости. – Но ты же не ответил на мой вопрос! Растопыривший крылья Рино недовольно развернулся к лае. Стало заметно, что у одного багета уже отгрызена попка. – Я ответил. Мы всегда отвечаем на заданные вопросы, доктор. – У кого будет двойня? Лилим задумчиво укусил багет. Прожевал, не сводя взгляда с крылатых. Вольф ощутил, что под крыльями у него пробежали мурашки. Он знал этот взгляд – оценивающий, всезнающий, всевидящий. Через Рино на хирурга сейчас смотрели все лилимы, чей общий разум был намного умнее, чем любой лае. Ави, распихав мармеладки по карманам и набив остатками рот, слез с корня и требовательно подергал Карма за штанину. Показал пальцем наверх. Оперативник наклонился, подхватив маленького крылатого, и неспешно выпрямился, поднимая его вверх. На нижней ветке Древа уже ждали другие пернатые, которые помогли Ави перебраться под защиту листьев. – У лилима, доктор. – Наконец выдал Рино, и замахав крылышками, взлетел на толстую ветку. – Они не скажут. – Устало выдал Карм, запрокинув голову и наблюдая за лилимами, мелькающими между ветвей и листьев. Те, ощущая повышенное к себе внимание, хихикали и шушукались громче обычного. – Может, если начальник прямо спросит – они ответят. Вольф потоптался, высматривая один из серых шаров. Не все лилимы жили на Древе, но почти все время проводили именно тут. Исключение составляли лишь зачисленные в штат оперативников – Гавриил, Гэри и Рино. Но и они после работы приходили сюда, и часто спали с остальными, хотя имели собственные комнаты в жилой части Отдела. За всю жизнь хирург не видел ни носящих лилимов, ни новорожденных. Маленькие крылатые показывали своих детенышей в самом лучшем случае через два месяца после рождения, когда те научаться ровно стоять на ветвях Древа. И то – такой чести удостаивался исключительно Илья. Оставалось лишь надеяться, что в случае чего-то нестандартного лилимы все же позовут Вольфа. – Кстати, - прекратив рассматривать мелькающих высоко вверху лилимов, доктор повернулся к Карму. – Как прошла первая ночь под одной крышей с Рисом? Оперативник с самым задумчивым видом пошарил по карманам. С удивлением вытащил ладони и посмотрел на зажатое между пальцев красное зернышко граната. – Никто не погиб. – Понимая, что Вольф в силу своего характера от него не отстанет, все же ответил лае. – Кроме посуды. – Гибрид что, такой же всеядный термит, как мелкий Гавриил? – Не поверил хирург. – Нет. По крайней мере, я не видел, чтобы он грыз ложку... Ирин вчера швырнул в него тарелку, а утром запустил чашкой. – Химе... Рис сильно ударился? – Привычно забеспокоился Вольф. Будучи главным врачом Отдела и посвятившим всю свою жизнь лечению, лае волновался за физическое состояние всех в их мире. Начиная от лае и заканчивая лилимами. Видимо, в этот список добавился еще один пункт. Вместо ответа Карм тронул ладонью левое предплечье. У химереныша оказалась отменная реакция, и чашка завершила свой путь на идущим сзади крылатом. – А ну-ка дай посмотреть. – Отточенным на лилимах жестом Вольф ухватил лае за локоть и заставив расстегнуть и приспустить рубашку, прощупал темный синяк. – Это когда произошло? – Говорю же, утром. До завтрака, в семь сорок пять. – Точно? – Ну да. Я в семь сорок семь завтрак начинаю. – Педантично пояснил Карм. – А кофе ты за последние несколько часов пил? – Вольф и не думал отставать, найдя себе новую «жертву». – Да. Одну чашку ночью. Мне Марек принес... А что? Хирург отпустил локоть оперативника, но сразу же ухватил за крыло. Потянул его, распрямляя. Потом проверил перья. – А то, что синяк у тебя уже должен был сойти. – Подытожил Вольф. – Да ладно. Ничего же страшного. Подумаешь, си... Ай! Хирург осуждающе покачал головой, но повторно тыкать пальцем в предплечье оперативнику не стал. – Подвожу итог. Ты обпился кофе, не выспался, из-за стресса у тебя замедлилась регенерация – и после этого ты приперся в Отдел и просил Илью отправить тебя вместе с Белой и Малкольмом на Мегу. – Перечислил хирург, и наконец отпустил чужое крыло. – Со мной все в порядке! – Запротестовал недовольно Карм. – Да и синяк заболел только сейчас – я вообще думал, что он исчез уже давно! – Еще скажи, что полчаса назад он не был синим! Вместо ответа оперативник покосился на собственное предплечье. – Он был светлее. И не болел точно. Я же Ави брал на руки и ничего не заметил. Вольф, открывший рот для очередной тирады, окинул Карма взглядом с крыльев до головы. Потом поднял голову выше, рассматривая ствол Древа за ним. – Ага... – Что? – Понятно... Карм, иди домой. Еще раз сегодня увижу в Отделе – скажу начальнику, что ты пренебрегаешь врачебными предписаниями. – Но я ничем не пренебрегаю! И нет у меня никаких предписаний! Джар когда-то дежурил в зале Перехода со сломанным крылом, а у меня просто синяк! Хирург пошарил по карманам, пытаясь найти забытый где-то блокнот и карандаш. – Ну, тогда я сообщу об этом твоему отцу. – Не найдя искомое, нашелся Вольф. – У него сегодня есть дежурство? Карм, уже собравшийся оспаривать свое право на работу, сразу же закрыл рот и сник. Он не любил волновать Дарелина по пустякам, особенно таким дурацким. Хватит с отца и Ирина с его глупостями. Ах да. И химе... Риса. Братец дал откровенно глупое имя этому созданию. – И что написано в моем врачебном предписании? – Уточнил Карм, понимая, что проиграл. – Освобождение от работы на один день. Завтра утром зайдешь ко мне, я еще раз осмотрю руку и решу – оставлять ли тебя дома снова или нет. Понурившись, оперативник развернулся и направился к выходу из Отдела, на ходу застегивая рубашку. Наверное, будь на месте Карма Малкольм, то он бы наверняка стал возражать или спорить. Подумаешь, обычный синяк! Проводив взглядом белые крылья лае, Вольф медленно развернулся к Древу. Запрокинул голову, вслушиваясь в веселый лилимский щебет. Откуда-то с верхних ветвей сыпались крошки от разламываемых маленькими ручками багетов. С самого утра к хирургу пришло пять оперативников, пожаловавшихся на непонятную слабость. Карм был шестым. Медленно вдохнув, Вольф закрыл глаза, вслушиваясь в связь с другими лае. Так получалось быстрее привести мысли в порядок. Судя по всему, лилимам не хватало энергии, вот они и начали тянуть ее из окружающих. Но такой объем был бы разумен для десятерых детей. Складывалось ощущение, что маленькие крылатые чего-то ждут, и пытаются взять как можно больше, чтобы успеть... Что успеть? Может, они предчувствуют нападение на Отдел? Тогда их действия обретают смысл. Опустив голову, Вольф молча уставился на уцепившегося за его ладонь Гавриила. Лилимчик, широко улыбнувшись, забросил в рот кусочек яблока. – И из меня тянешь? – Обманчиво-ворчливым тоном уточнил хирург, не торопясь выдергивать руку из цепких пальчиков. Гавриил заулыбался до ушей, и утвердительно закивал. Судя по измазанным щекам, маленький крылатый только что совершил набег на кухню и слопал как минимум один ящик шоколада. Вольф знал, что утром как раз привезли товары от эалей. – Кто из лилимов носит двойню? – Предпринял хирург последнюю попытку. Маленький оперативник по птичьи склонил голову к плечу, рассматривая снизу высоченного для него лае. – Кто-то. Вольфу ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть. *** Асурт оттянул кислородную маску от лица, провел длинным фиолетовым языком по толстым губам. – Еще одни предатели. – Смакуя каждое слово, хрипло подтвердил он, вернув маску обратно. Архи не стали комментировать, оставаясь безмолвными серебряными истуканами. Предателей было двое. Взрослый полукровка и совсем еще детеныш, безоружные, закрытые в клетке. Покосившись на стоявшего в отдалении безмолвного аннерги, асурт заулыбался в предвкушении. – Забавно, что лиры скатились в смешивание крови... И с кем – с хромами, - с придыханием произнес он. – Машина готова? Что же вы, тупые истуканы, молчите? – Не дерзи, Тешшер, - равнодушно бросил аннерги, рассматривая облака. – Иначе я расценю это как предательство, и ты тоже отправишься с машину. Асурт пренебрежительно скривил лицо под маской. Повернувшись хвостом к стоящему выше по званию ангелу-аннерги, он принялся изучать предателей в клетке. Потом прикоснулся шестипалой ладонью к сенсорам, отпирая замок. – Выходите. Первым на высохшую, мертвую землю ступил взрослый полукровка. Его щенок шел, спрятавшись под серым крылом родителя. – Так-так, что у нас тут? – Тешшер со смешком посмотрел на цвет оперения. – Серенький, словно пеплом посыпали... Малютка лир, ты что, покрасил их? «Малютка» была выше асурта на голову, почти равняясь на ровный строй архов. Вот только лиры всегда были слабыми. Неспособными держать оружие дураками, тупыми как пробки. И неоправданно доверчивыми. – Такие выросли. – Голос у лира оказался очень мягким. Певучим. Архи видели, что он боится, но не так, как остальные крылатые, получившие статус «предатель». – Пожалуйста, отпустите моего ребенка, он ничего не сделал аннерги. – Конечно-конечно, отпустим. – Со слащавой фальшивой улыбкой, заметной даже через маску, пообещал асурт. – Ты прав, дети нам не нужны. Сколько со щенка же можно получить? Сущие капли! Лир беспомощно оглянулся на архов. Серебролицые оставались неподвижными. – Пообещайте. – Попросил крылатый и весь словно сжался, испугавшись требовательных ноток в своем голосе. – Обещаю, что отпущу твоего щенка! – Кивнул Тешшер. – Если ты сделаешь то, что тебе скажут. – Сделаю. – Кивнул лир. Отвернувшись от асурта, крылатый присел перед своим детенышем, ухватил ладонями лицо. Зашептал едва слышно. Стоящий ближе всех арх разобрал только обрывки фраз. – Домой... Иди к лае, они примут... Они принимают всех детей... Ив... Щенок кривился, словно собирался разреветься прямо тут. – Па... Илья... – Всхлипнув, попросил он, но лир обнял его руками и крыльями, шелестом перьев мешая арху дослушать наставления. Асурт закатил глаза. – Какое трогательное прощание! – Наконец воскликнул он, когда крылатый отпустил детеныша и развернулся. – Вы закончили? Лир осторожно подтолкнул ребенка в направлении Тешшера. – Со мной все будет хорошо. – Пообещал он с улыбкой щенку. Асурт с силой ухватился за маленькое крыло. – Вот и хорошо! Вот и славно! – Довольно заявил он. – У меня уже голова заболела от ваших сопливых нежностей! Лир только губы сжал, с беспокойством поглядывая на своего ребенка. – Что мне надо сделать? – Зайти воон в ту машину. – Ткнул двумя пальцами Тешшер. Серокрылый пернатый оглянулся в указанном направлении. Развернулся и пошел. Подслушивающий арх снова поразился наивности этих предателей, и одновременно – бездействию аннерги. Тешшер ведь нарушал закон на глазах у десятка архов и Главного! Детей предателей не отпускают! Машина была прекрасной. А капсула для предателей, напоминающая большой вытянутый вверх шар, подтверждала раз за разом – нет силы, способной противостоять армии ангелов. Ангельское стекло неразрушимо так же, как и они сами. – Что ты медлишь? – Поторопил асурт. – Давай, забирайся. Лир зашел внутрь шара. Места хватало, но крылья раскрыть было невозможно. – Теперь отпустите моего ребенка. – Напомнил он. – Ах да! А я уже забыл... – Тешшер отпустил крыло щенка, и тщательно вытер ладонь о форму. – Слышал, что тебе сказал твой родитель? Иди домой. Оглянувшись на лира и получив его поддерживающую улыбку, детеныш осторожно сделал один шаг. Второй. – Серебролицые болваны, расступитесь. – Издевательски приказал асурт. – Пусть мелкий идет отсюда, а лир все видит. Подойдя к машине, Тешшер включил ее. Аккуратный вход в шар мгновенно сомкнулся. Сквозь прозрачное ангельское стекло лир мог видеть затылок и куцые крылышки своего ребенка, бредущего прочь по мертвой земле. Несколько раз детеныш оборачивался, с тоской оглядываясь на родителя. – Ты его сам воспитывал? – Привалившись плечом к шару, равнодушно спросил асурт. – Да. Я его киррэн. – Глухо донеслось из шара. Лир приложил ладони к стеклу, с тревогой рассматривая медленно уменьшающуюся фигурку. – А... А я думал, что ты его настоящий родитель... – Обескураженно протянул Тешшер. – Значит, твоей крови в нем, считай, и нет? – Верно – Подтвердил лир. – Ясно... – Асурт растянул толстые губы в ухмылке, показывая заточенные нижние клыки. Закрыл глаза и протяжно свистнул. Под руку ему мгновенно ткнулась горячая черная шкура. Крылатый опустил взгляд вниз, с оторопью рассматривая химеру. Огромная черная тварь, больше волка в два раза, поскуливала и тыкалась длинной мордой о шестипалую ладонь. Еще две, чуть поменьше в размерах, ждали своей очереди на хозяйскую ласку. – Ясно... – Повторил Тешшер. – Взять! Химеры ясно чуяли запах чужаков, и мгновенно сорвались с места, длинными прыжками растянувшись над землей. На то, чтобы осознать, что произошло, лиру понадобился всего один миг. А еще через секунду твари набросились на добычу. На черную, выжженную землю брызнула золотая кровь. – Я обещал только отпустить твоего щенка. А моим крошкам нужно мясо. – Холодно заявил асурт. Один из архов отвел взгляд от химер. Развернулся к машине. Лир бился в капсуле. И не пел – кричал. Машина блокировала все исходящие звуки, но страшный вопль все равно пробивался сквозь стекло. Крылатый лупил кулаками о гладкую поверхность своей последней клетки, пытался поцарапать ногтями, бил крыльями, ломая их. И кричал. Безостановочно. Ангельское стекло неразрушимо, как и их мощь. Как и власть. Как свобода, которую они несли по мирам. Машина загудела громче. – Не подумал бы, что из полукровок от хромов можно достать столько энергии. – Посмотрев на дисплей на боку машины, довольно подтвердил асурт. Гул становился все сильнее. Химеры рвали уже мертвое тело. А лир продолжал биться о стекло, оставляя на нем золотые пятна. И кричать – хрипло, надрывно, словно зверь. Детеныш назвал лира Ильей. – Давай, продолжай. – Тешшер приблизил свое лицо к шару, рассматривая белое лицо крылатого и наслаждаясь происходящим. – Поделись еще энергией. Обычно машине хватало двух минут, чтобы извлечь из лира всю его силу. Но в этот раз прошли пять, а крылатый продолжал биться, все сильнее пачкая ангельское стекло своей кровью. Сломанные крылья выгнулись, медленно вытягиваясь. Полукровки от хромов так не могли. На трансформацию были способны только настоящие хромы. Видимо, у этого было слишком много энергии. – Вот болван, - устав от беспорядочных метаний лира, уже раздраженно протянул асурт. Оттянул маску от лица, облизывая языком пересохшие губы. До арха тоже долетал запах свежей крови. Лицо лира засветилось, и он из последних сил ударил по стеклу. Арх моргнул, рассматривая мельчайшие трещинки, расползающиеся по шару. – О! Да ты... – начал было Тешшер, но крылатый ударил еще раз, а после этого рассыпался пеплом. Машина перестала гудеть, сообщая об окончании цикла и завершении сбора энергии. Сеть трещин бежала по всему стеклянному шару. По стеклу, которое невозможно оцарапать или разбить. *** «Вы уже уничтожили себя. Илья запустил машину» Так сказал Первосозданный, появившись во время парадного марширования, и испортив его своим присутствием. Архи передавали его слова друг другу, но отыскать Илью не могли. Ни в одном из их миров никого с таким именем не было. Даже ангела-аннерги. Белые Советники приказали напечатать листовки, в которых сравнивали Первосозданного с еще одним типом предателей. Он сомневался в светлых замыслах аннерги, и за это однажды поплатится. Арх засунул руку в приемник, ощущая тепло, исходящее от капсул с энергией. Как и всегда, в первые несколько минут его с головой накрыла эйфория от силы, гордость от принадлежности к лучшим созданиям во всех мирах. Он слышал о лире по имени Илья, но тот давно был мертв, и не было даже энергии, которую из него извлекла машина. Интересно, кому она досталась? Первосозданный, появившись на параде, поставил крест на своем помиловании – так сказал один из аннерги, рядом с которым стоял арх. Кто-то принялся подсчитывать, сколько энергии удастся извлечь из Того, Кто Был Первым, и связан ли он с хромами. Все враги ангелов были связаны с хромами. Переждав положенные три с половиной минуты, серебролицый вернулся на свой пост, продолжая перебирать кусочки воспоминаний. Не было армии, способной противостоять ангелам. Это признали и асурты, почти бескровно подарив архам наработки по выращиванию химер. Белые Советники равнодушно приняли столь большой дар – у них были свои методы. На допросах лилимы говорили, что они не связаны с хромами. И утверждали раз за разом, что Первосозданный всегда говорит правду. Из самих мелких щенков энергии удавалось добыть немногим меньше, чем из слабых лиров. Вот только выжечь этих проклятых паразитов из земли не было самой легкой задачей. Привлеченный странным звуком, выбивающимся из привычных уху, арх вынырнул из своих мыслей. Обернулся, положив ладонь на свернутую на бедренном щитке плеть. Лир, сидящий в клетке, сразу же затих, со страхом рассматривая серебролицего и прикрывая крылом что-то в руках. Арху нужно было просто хлестнуть плетью по прутьям, призывая предателя к порядку и соблюдении тишины. Но звук ведь был не таким противным. Да и лир не кричал. – Что ты делал? – Рукоять плети замерла под пальцами. – Пел. – Крылатый поплотнее сомкнул перья. – Это всего лишь колыбельная. Я не собирался тебе ничего делать. Серебролицый помедлил, а потом плавно убрал руку. – Зачем ты пел? Лир беспомощно покосился на ровную очередь из архов возле приемника. Они были вынуждены сделать остановку именно сейчас, для подпитки. Проклятые Древа, даже выкорчеванные с корнями, мешали открыть портал в родной мир. Помедлив, предатель медленно убрал крыло, показывая маленький сверток в руках. Лилим. Новорожденный. Прошлым утром они повалили еще одно Древо, и лилимов нашли так много, что трех клеток оказалось недостаточно. Восемнадцать штук пришлось отправить к предателю. Видимо, кто-то из мелких паразитов разродился прямо там. А раз по бумагам было восемнадцать, то и вытащили из клетки ровно столько. – Выброси щенка химерам. – Предложил арх равнодушно. Вместо того, чтобы послушаться, лир прижал детеныша к груди, показывая, что не станет выполнять такого приказа. – Это же не твой. Зачем ты с ним возишься? – Удивился серебролицый. – Не бывает чужих детей. – Совсем тихо заметил предатель, и снова прикрылся крылом, пряча сверток от чужих глаз. Арх не ожидал такого ответа. Видимо, правду говорят – лиры совсем больные. Поэтому и обязаны быть очищенными. – Он слаб. – Пояснил арх медленно. – Слабые обязаны умереть. Совет аннерги не признает лилимского щенка достойным жизни в новом мире. – Для них все недостойны. – Проворчал серокрылый себе под нос. – Ты ничего не понимаешь! Ты - пережиток прошлого, грязный, болеющий, слабый пернатый! Мы несем мир и процветание во все миры! Насаждаем образование и технологии! Спасаем всех от этих паразитов, что расплодились и в земле, и в воде, и даже в воздухе благодаря вам! Скоро мы очистим этот мир, и создадим идеальное место для жизни других рас! Какое право ты имеешь судить нас?! – Тогда почему ты дышишь через маску? Арх осекся. Такого вопроса он вовсе не ожидал. Лир смотрел на него с усталостью во взгляде. – Это не паразиты. Это трава, кусты и деревья. Птицы, звери и насекомые. А вы выжигаете землю, убивая ее. Кто сможет жить в мире из железа и камня? – Избранные. – Уверенно заявил арх, повторяя слова ангелов. – Те, кто пройдет отбор у Совета аннерги. Надежные расы. Мы поселим тут лилимов, когда этот мир будет зачищен. – И отбор уже начался? «Предателей надлежит отправлять в машину. Так они послужат великому делу ангельской армии.» Но по законам, предателями назначались все лилимы. И все они были обязаны отдать свою силу архам. Все, кроме тех, кого заберут Белые Советники для изучения. Арх однажды видел, что на лилимах тренируют химеру. За тридцать секунд она должна была задрать шестерых маленьких крылатых. – Лилимы тут жили до вашего прихода. Что они будут есть, когда вы уничтожите растения? – Они перейдут на наш образ жизни. – Если так – то из кого они будут брать энергию? – Лир устало вздохнул, после чего поднял взгляд на серебролицего и непонятной грустью произнес. – Вы просто убиваете всех по приказу Белых Плащей. – Это щенок предателей. Лилимы не запросили разрешения на размножение, и признаны виновными еще и в этом. – Уверенно сообщил арх. – А почему архи и ангелы питаются энергией, которую забирают из других? – Опустив голову, тихо и равнодушно спросил крылатый. – Может, потому, что вы не можете ее выработать? Упакованные в ваши экзоскелеты и подключенные к трубкам, вы не пьете, не едите и не спите. Вы – раса, которая называет себя лучшей во всем – не в состоянии делать то, что доступно остальным... Дети лилимов поглощают энергию, чтобы вырасти, и потом сами ее создают. Вы пьете ее, чтобы существовать. Вы могли бы просто попросить – и мы бы сами с вами поделились... У тебя есть родители? – Я воин армии. – Но ведь ты не появился из воздуха уже взрослым. У всех есть родители, даже если мы их не видели. – Мягко возразил лир. Арх помолчал, слушая собственное ровное сердцебиение. Родители? Серебролицый знал свое досье наизусть. Там была строчка о том, что он является архом первого поколения, а не клоном, выращенным в камере. Еще там было написано, что кровь аннерги в нем преобладает. О родителях ничего не было написано. Ангелы перестали создавать пары, размножаясь с помощью клонирования. А межрасовые семьи были запрещены законом, сколько арх себя помнил. Может, он действительно родился уже взрослым? Но ведь серебролицый – из первого поколения... «Согласно новым законам, межрасовые браки упраздняются, и дети от подобных союзов теряют право выбора в голосованиях... Дети с преобладанием ангельской крови признаются архами. В случае, если соотношение крови будет не в сторону ангелов, такие «объекты» обязаны быть сосланы в специальные пансионы, для контроля над их развитием» Арх попытался вспомнить, кто это говорил и когда, но в голове стало пусто. «Мы все – чьи-то дети». Посмотрев на воинов, молча ожидающих своей очереди на порцию энергии, серебролицый развернулся к клетке. – Эта твоя... Колыбельная. Спой ее еще раз. Когда машина закончила свой цикл и от лира не осталось даже пепла, арх приподнял накидку, оставшуюся лежать на железном полу клетки. Под ней оказался крошечный сверток, который весь помещался на ладони у серебролицего. Новорожденный лилим был очень легким и маленьким, и если бы не тихое дыхание, арх спутал бы его с куклой. Наклонившись, крылатый понюхал детеныша. Потом чуть тронул рукой, и лилименыш отреагировал – не открывая глаз, вцепился пальчиками в перчатку, безошибочно найдя крошечный оголенный участок кожи на запястье. Недовольно сморщившееся личико разгладилось, и детеныш снова затих. Воровато покосившись на других воинов и убедившись, что на него никто не смотрит, арх засунул сверток себе под нижнее крыло и аккуратно прижал. Потом демонстративно подхватил плащ и встряхнул его - раз, другой. Пусть те, кто видел сверток в руках лира, решат, что крылатый забрал его с собой в машину. Вот только холодный, всевидящий взгляд одного из Белых Братьев обжигал затылок и внешнюю пару крыльев.