Под Крылом

*** Медленно работала капельница. Так медленно, что между двумя падениями капель Рис успевал отключиться и снова прийти в себя. Повреждение ядра. Сильная кровопотеря, которую забарахлившая система не смогла блокировать. Скорость времени варьировалась. Гибрид мог закрыть глаза и открыть их спустя миг, а вместо рассвета в окна заглядывала ночь. А могло получиться так, что чашка, которую случайно уронил зашедший в палату Вириней, летела на пол целую вечность. Говорить не получалось. Конечно, Соня сказала, что с голосовым аппаратом все в порядке, и это всего лишь очень сильное истощение и лучше не напрягаться, но Рису было не по себе. Сама глава IMT появлялась неожиданно и так же внезапно исчезала. Когда она была в палате, то становилось немного легче – гибрид мог формировать вопросы, а девушка, потрогав его по руке, отвечала. Почти все время рядом был Вольф. Он то безостановочно болтал о пустяках, то, весь подобравшись, что-то вычислял, сканировал гибрида, исследовал его состояние или просто ходил вокруг. Восемь шагов от двери до стены, еще шесть влево, опять восемь за головой у Риса и снова шесть, заставляя гибрида скашивать взгляд вправо. Нужно было просто ждать, когда замененный участок ядра приживется и росток «распознает» его, как свою часть. Иногда в палате оказывался еще один врач. По крайней мере, на крылатом поверх обычной одежде болтался длинный, почти достигающий колен, зеленоватый халат, а в руках он держал такую же, как у Вольфа, сканирующую рамку. Приходил Дарелин. Он пододвигал табурет поближе, накрывал опутанную датчиками ладонь гибрида и рассказывал какие-то истории. Логики в них не было, да и никакой большой ценности данные не несли. Рису больше нравилось, когда серокрылый лир пел. Но сделал он это лишь два раза, и примерно на середине гибрид отключался. Но было красиво, очень. Жаль, не удавалось вспомнить, пел ли Заф. Наверное... Или нет? Рис пытался, но каждый раз датчики, к которым он был присоединен, начинали пищать. Дарелин, если находился в это время в палате, начинал нервничать, а Вольф быстро ходил вокруг кровати, все проверял, и неизменно все заканчивалось парой уколов, капельницей и темнотой. При этом Рис не видел внешних проявлений эмоций у Дарелина, а системы сканирования были отключены. Но он знал, что отец Заафира волнуется. А Карм, если он тоже был тут, просто скатывался в молчаливую панику, хотя в такие моменты деревенел лицом и поведение его не менялось. Пару раз заходил Малкольм. Он долго топтался у двери, преодолевая раздраженный взгляд брата Зафа и выжидающий – Дарелина, потом вскидывал повыше подбородок и подходил. Свои слова он сначала произносил на языке лае, а потом переходил на человеческий, дублируя все фразы вплоть до интонаций. На правой скуле у него ярко выделялся наливающийся фиолетовым синяк и длинная неглубокая царапина. Смысл фраз сводился к одному. Малкольм просил прощения у Риса и обещал, что больше этого не повторится. И все обидные слова, которыми рыжий наградил гибрида – ложь и неправда. Примерно на середине извинения Карм начинал недовольно фыркать, но выводил крылатого из палаты, лишь когда тот замолкал. Рис закрывал глаза и старался прислушиваться, но звукоизоляция была хорошей, и услышать, о чем говорят в коридоре, не получалось. Обычно все заканчивалось тем, что гибрид засыпал. Приходили остальные крылатые, чьи имена смазывались в памяти. Яблоки на прикроватном столике сменяла клубника, вместо нее в вазочке приносили странные фиолетовые ягоды, похожие по форме на землянику. За ягодами следовали персики и что-то совсем не понятное – оранжевое и длинное, как огурец, но пахнущее сладко. Вольф, каждый раз видя смену нового съестного, вздыхал и недовольно качал головой. Рис же... Он прислушивался к запаху, так как ничего не мог попробовать. Все полезные организму вещества поступали через капельницу, а любое движение грозило еще одной комой. В коме гибрид уже провел несколько дней. А потом еще много часов Вольф вместе с экстренно вызванной с Меги Соней аккуратно меняли поврежденную часть ядра, не извлекая его из головы Риса. Трудно лечить то, о чем лишь читал. Исцеляющая кровь не могла этого сделать. Как и песни. Белая появлялась как-то внезапно. Рис каждый раз не мог отследить ни как она приходит, ни как покидает палату. Белокожая крылатая ногой двигала табурет подальше и прислонялась к стене, складывая руки на груди. Так она стояла час или два, перекидывалась несколькими фразами с бродящим у противоположной стены Вольфом (шесть шагов в одну сторону и шесть в другую) и стоило гибриду закрыть глаза – исчезала. Приходил Карм, двигал табурет ближе к кровати, садился на него и нахохливался, топорща перья. Из раза в раз его диалог с хирургом сводился к тому, как долго Рису нужно еще находиться в палате и нужна ли еще кровь для переливания. Этот вопрос задавали и четверо младших братьев Заафира, и даже Малкольм. Вольф неизменно отвечал, что нужна. Но гибриду кровь не переливали. Или Рис этого не помнил. Он выключался очень часто, мог пропустить. После Карм недовольно чесал пластырь на руке, и не глядя на гибрида, рассказывал о том, что произошло в Отделе. Он говорил и про тех, кого гибрид знал, и про незнакомых крылатых. Первые тридцать пять групп уже вернулись и снова отправились, на этот раз в другие миры. Эрелим – один из златокрылых, тоже ушел, и никто его до сих пор не видел. Вириней разлил чай на лестнице, и попытавшись вымыть ступеньки – сломал руку и крыло. Джар до сих пор удивляется, как из обычного действия можно извлечь два открытых перелома и повреждение нерва. Вирьку профилактически отправили в саркофаг на двое суток – кстати, в таком Рис лежал две с половиной недели. Малкольм подрался с Рафом, который заявил, что Белая вертит братом как хочет. Если бы не Илья, случайно находившийся рядом, все закончилось бы более печально, и Раф не обошелся бы только десятком синяков и одной длинной царапиной на шее. Теперь рыжий пять смен подряд будет отрабатывать на кухне, а его оппонент – проверять маяки... Мирослав хотел увидеть детей лилимов, но не смог подняться выше первой ветви Древа, накрепко застряв крыльями. Его снимали почти полтора часа – а маленькие пернатые еще и сложили стишок про неповоротливого и толстого лае, который хотел достать яблочко. А Рино, предатель, еще и хохотал с мелким Гавриилом громче всех. У Ила завяла половина рассады. Майри начала переподготовку на оперативника. А Ирин все еще в изоляторе. Странное совпадение – когда Рис прорвался в Отдел на шее Малкольма, то он попал в изолятор, а младшенький брат Заафира лежал в больничной палате. Сейчас же было наоборот. Зафа все еще ищут. Одна из групп наткнулась на его след, но сразу же потеряла – вероятно, из-за того, что брат Карма развивается слишком медленно и не успел еще избавиться от лилимского «проваливания» сквозь миры. Карм говорил, заполняя тишину палаты, перекрывая своим голосом тихий писк приборов. Рис слушал, пытаясь представить то Мирослава, застрявшего в Древе, то Виринея на лестнице с чаем, то Малкольма, который дрался с этим неизвестным Рафом... Иногда получалось хорошо, но чаще гибрид соскальзывал в полудрему. Туда голос брата Заафира тоже пробивался, но слов разобрать не удавалось. Только шум и эмоциональный окрас фраз. И тепло – шум накатывал волнами, словно слой за слоем Риса накрывали еще одним одеялом, прозрачным и легким, но таким горячим, словно... Что это «словно» гибрид не мог идентифицировать – просыпался. И снова слушал про Серфина, который не смог отказать Мэл в тренировке и теперь обзавелся новой шишкой на лбу и легким сотрясением. Хорошо еще, что златокрылая не летала где-то мысленно, и не стала драться даже в треть силы. Тренировки с ней даже Белая не выдерживала – да, она была очень сильным и опытным бойцом, но что может сделать двухметровая крылатая против трех-с-половиной-метровой Мэл, которая пальцами гнет боевой шест и чей удар кулаком может пробить любую стену? Максимум – быстро улететь, чтобы не оказаться размазанной где-то со второго пинка. Рис видел однажды Мэл, когда она сидела у фонтана, и вместе с Эрелимом наблюдала за бродящим в воде Виринеем. Но тогда ему казалось, что в златокрылой не так много роста. – Это образное выражение. – Пояснил Карм, когда Соня, дожевав конфету, потрогала гибрида за руку и озвучила его вопрос. – Каждый год Мэл прибавляет по пару миллиметров в росте, и Вольф однажды пошутил, что она все еще растет. После рассказов о Мэл брат Зафа говорил про лилимов. Про Ави, который добрался до тренировочных залов и просидел там три часа на скамеечке, с открытым ртом наблюдая за разминающимися крылатыми. Еще рано говорить, но вероятно, штат оперативников придется расширять и для него – уж больно у лилименка блестели глаза при виде железных накладок на крылья и энергетических барьеров, удерживать которые пытались некоторые из оперативников. Гибрид слушал с закрытыми глазами, и представлял стишок лилимов про Мирослава, почти видел маленького лилименка с открытым ртом в тренажерном зале, думал, как будет Белая улетать от большой Мэл... Несколько раз проваливаясь и выныривая из полудремы, Рис все же засыпал. И Карм, дождавшись перемигивания датчиков, замолкал. Обхватывал голову руками и так сидел несколько минут, боясь шевельнуться и оказаться раздавленным под собственной паникой, которая росла и ширилась. Детенышу нужна была опека, и Карм это теперь понимал. Как и мотивы поступка своего брата. Крошечная, беззащитная ось, которая каким-то чудом проклюнулась в химереныше. Когда Рис поправится, Карм отведет его в тренировочный зал и все-все покажет. И маяки, и может быть даже сумеет уговорить Мэл показать свои золотые крылья. И выведет на площадку на крыше Отдела – там самое теплое место и почти всегда солнечно... Или попросит об этом Заафира. Его ведь обязательно найдут, и даже если Заф не помнит Риса, то познакомится заново. Найдут. Не могут не найти. Иначе Карамель рехнется. Рядом с первым серым перышком росло второе. Более темное, почти серебристое. Полтора процента крови лира проснулись, и засыпать не желали. А неделю назад Вольф сообщил, что процентов стало больше. Не полтора. Пять. Семь. Семь с половиной. Восемь. Естественная мутация, и как ее остановить, Вольф не знает. Как и найти причину пробуждения. Восемь с половиной. *** Вольф тщательно вытер одинокую красную каплю и только потом наклеил пластырь. – Садись, только медленно. – Напутственно улыбнулся он гибриду. Химереныш сначала пошевелил пальцами на руках, потом осторожно оперся ладонями о кровать и приподнял голову. Выпрямился и наконец плавно перетек в сидячее положение. Потом, убедившись, что он не отключается, поднес к лицу свои руки. Хирург скосил взгляд на Карма. Крылатый сидел на табурете, как на иголках, готовый вскочить и подхватить гибрида, если тот начнет падать. Даже крылья подобрал, хотя вряд ли заметил это. – Что-то болит? – Уточнил Вольф у Риса. Тот аккуратно потрогал пластырь на виске, провел пальцами по отросшим прядям. Коснулся шрама и выбритого вокруг него места на голове. – Волосы потом отрастут, - пообещал хирург успокаивающе, пряча пропитанный антисептиком и кровью тампон в карман халата. Гибрид снова потрогал шрам, а потом аккуратно повернул голову, посмотрев на Карма. – Я безопасен? – Совсем тихо спросил он. Крылатый повернулся к Вольфу. – Твоей жизни и здоровью ничего не угрожает. Регенерация завершилась успешно, замененная часть ядра прижилась – до нее добрались нервные окончания зерна. Тебе нужно будет несколько недель ежедневно обследоваться и поменьше нервничать. Соня сказала, что в данный момент твое ядро может работать на две трети от максимальной мощности, но лучше его не перегружать. Так что лучше не закачивать никаких новых данных. Рис медленно кивнул. Хирург уже говорил это перед тем, как отключить его от терминала. – Я не представляю опасности для крылатых? При повреждении системы возможна неправильная трактовка приказов. – Уточнил он свой вопрос. Карм кашлянул, и наконец поднялся с табурета. Взял в руки аккуратно сложенную рубашку с двумя заплатками на спине. – Наоборот. – Вместо хирурга ответил лае, вручив рубашку гибриду. – Надевай. – Смею предположить, - вставил Вольф с едва заметной улыбкой, - что следующий «умник», который решит дать тебе затрещину, получит по крыльям как минимум дважды. – Почему? – Просунув руки в рукава, замер Рис. – Потому что. – Лаконично, но абсолютно непонятно ответил Карм. – Вольф, сегодня ему можно будет уже вернуться домой? Хирург осторожно пошевелил сначала правым, потом левым крылом. Казалось, что он разминает плечи. – Да. Но повторяю – никаких волнений, никаких подзатыльников и тычков. – Напомнил он снова. Проинструктированный уже восемь раз Карамель только вздохнул, и передал химеренышу штаны. Их пришлось перешивать – никакой одежды, подходящей по росту гибриду, у них не было. Из вещей крылатых гибрид вываливался, а лилимские же на него просто не налезли. Надо будет заказать у эалей по индивидуальным меркам. Или... Карм моргнул, осененный промелькнувшей идеей. Можно будет явиться на Мегу и забрать одежду Риса из квартиры, где жил Заф. Полностью одевшись, гибрид еще немного посидел на кровати, а потом потрогал пальцами цветок в пробирке, который стоял на самом краю тумбочки. Цветок притащили лилимы – весна подходила к концу. Обычно перед самым началом лета лае устраивали праздник. Вот только сейчас было не до того. Хромы не пришли. Снова. Вольф торжественно вручил Карму несколько пластиковых контейнеров с кучей белых таблеток, и стопку листков с тщательно прописанным режимом дня. В отдельный столбик были вынесены действия, вроде тренировок, которые пока что гибриду были нежелательны. – Если вдруг произойдет что-то... подобное, то не позволяй причинять себе вред. – Попросил Карамель, когда гибрид наконец решился и встал с кровати. – Мой отец за тебя волнуется. Рис кивнул, и аккуратно переступил с ноги на ногу, удерживая равновесие. Вольф спрятал ладони в карманы, сохраняя на лице безмятежную улыбку. Лжец. – А что необходимо делать в такой ситуации? – Вырываться и бежать за помощью. Дать пару раз по крыльям обидчику. Немедленно сообщить... – За чьей помощью? – Уточнил гибрид. – Я не могу дать пару раз по крыльям. И по другим частям тела тоже. – Беги за Дарелином. Или Белой. Или мной. – Карамель нахмурился на миг. – Можешь еще к моим младшим обратиться... Кроме Ирина. Вольф мягко улыбался, вслушиваясь в тонкий звон связи. Лжец. Но Карм слишком гордый, чтобы признать, что волновался едва ли не больше Дарелина. И сдал он почти три литра крови. – Не забудь – ежедневные обследования! – Напомнил Вольф в крылья оперативнику. Когда крылатый, аккуратно взяв гибрида за плечо, покинул палату, хирург снова улыбнулся. Ни жизни, ни здоровью химереныша ничего не угрожало. Лае мог отпустить его домой еще дней пять назад, когда убедился, что нервные окончания оси восстановились. Что до шрама – еще неделя, и даже следа не останется. Вольф постарался на славу. Взяв в руки сканирующую рамку, лае активировал ее. Перед тем, как отключить Риса от терминала, он снова его просканировал, как делал это ежедневно с момента, как гибрид оказался на операционном столе. – Полный энергетический анализ. Поиск по картотеке лае. Результат не изменился, показывая сходство с девятью другими результатами. Засунув ладонь в карман, Вольф вытащил ватный тампон. На красном пятнышке сверкали золотые искры. Лае был лучшим хирургом Отдела. Но, похоже, Заафир его переплюнул, сам того не осознавая. А может, он все понял раньше, и только поэтому позволил себя убить? Ничего, как только его ученик найдется, Вольф у него спросит. Наверное. Свернув голограмму, крылатый покинул кабинет, направившись к начальнику Отдела. *** Ил работал в теплицах, Серфин, Елька и Марек находились на заданиях. Как и отец. Карм пропустил Риса в дом, и аккуратно прикрыл дверь. – Чай будешь? – К себе в комнату гибрид не спешил, а стоять в коридоре в тишине крылатому не нравилось. – Да. – Для убедительности Рис еще и головой кивнул, после чего, разувшись, отправился в ванную комнату. Полилась вода. Оставшись на мгновение в одиночестве, Карм ощутил панику, но быстро ее придушил. На кухне никого не было. В центре стола, накрытая пластиковой крышкой и полотенцем, стояла большая тарелка, наполненная печеньем. Достав чайник и наполнив водой, крылатый поставил его на плиту. Ополоснул руки под краном. И пусть пустой дом был лишь на пару часов, от этого Карму все равно было не по себе. Если бы не эта эгоистичная выходка младшенького, Карамель бы сейчас продолжал поиски брата. Но по негласным правилам пострадавшему нужна была поддержка. Особенно... такому пострадавшему. В памяти всплыло спокойное лицо начальника, когда крылатый принес ему заявление и положил на стол. Составленное по всем законам, с необходимыми оговорками и аспектами. Абсолютно тупое и идиотское. Он, Карм, первый из найденных семерых детей Тиамы, хочет взять под крыло Риса. Причина – этого химереныша взял под крыло и назвал своим ребенком его брат, Заафир, и назвал своим внуком Дарелин, его отец. А еще в детеныше проросло зерно, которое было передано Зафу как «последний шанс» и которого Заафир хранил, до того как... Ничего личного. Просто так теперь Карм будет иметь право прибить любого, кто посмеет обидеть этого... Этого... Лае прикусил язык, сдерживая последнее слово. Выйдя из ванной, гибрид прошел мимо кухни. Поднялся по лестнице, заглянул в свою комнату. Потом медленно вернулся. – А где Вишня Мирабель? Карамель углубившийся в свои мысли, вздрогнул. Ощутил, что постыдно краснеет. Как он мог забыть? Говорил же себе, и вот! Вылетело из головы! – Твое растение? – Мучительно пытаясь придумать выход из ситуации, уточнил крылатый. – Да. Помидорка. – Кивнул Рис, не меняя выражения лица. – Сейчас... Хм, принесу. – Протянул Карм, и направился к лестнице. Гибрид поплелся следом, как приклеенный. Ил пересадил веточку в новую землю и добавил удобрений, но это не сильно помогло. А когда гибрид оказался в реанимации, за растением стало некому следить. Конечно, можно было бы отнести его в теплицу в Отделе. Там бы ему был обеспечен ежедневный полив и качественный уход, но... Но Карм перенес помидорку к себе в комнату. И забыл унести, и от этого становилось еще тоскливее. Листочек держался, храбро отказываясь опадать. Гибрид придирчиво осмотрел Вишню Мирабель, а потом взял чашку в руки и ушел из комнаты крылатого на кухню, окончательно успокоившись. На кухне Карм привычно засуетился, пряча смущение за лишними движениями. Подумаешь, он присмотрел за чашкой. Глупость какая. – Может, перед печеньем съешь что-то? Есть отбивная. И картошки немного... Могу яичницу поджарить. – Предложил крылатый, заглянув в холодильник. Рис прислушался к себе. – Яичницу. И картошку. – А отбивная? – Хорошо. И отбивная. – Покладисто согласился гибрид. Не то чтобы ему была необходима энергия, но раз предлагают... Да и еда была вкусной. Солнце, пробиваясь сквозь Купол и реденькие облачка, падало в окно, ярко освещая часть стола и сохнущую веточку в чашке. Рис сидел спиной к окну, ощущая тепло на плечах и затылке. Последний листочек, стоило к нему прикоснуться, отвалился, беззвучно упав рядом с чашкой. Гибрид моргнул, рассматривая его. Тронул пальцем. Листок оказался сухим, да еще и покрытым с одной стороны какой-то черной паутинкой. Из земли торчала только палочка. Струя кипятка промазала мимо кружки, заливая стол и рассыпая брызги во все стороны. Зашипев под стать чайнику, Карм запрыгал на одной ноге, махая обожженной рукой. Потом, выкрутив кран, сунул ладонь под холодную струю. Говорил ему Заф никогда не придерживать кружку за ручку, когда в нее кипяток наливают! Кожа на тыльной стороне левой ладони покраснела, а возле большого пальца пошла пузырьками. Мелкая травма, но неприятная. Карм представил, как разволнуется отец, и сосредоточился. Краснота исчезла. Яичницу удалось не сжечь, и спустя минуту крылатый поставил тарелку с разогретой едой перед гибридом. Чай больше пить не хотелось, и лае, с неприязнью глянув на чайник-предатель, достал из холодильника глубокое прозрачное блюдо, закрытое сверху пленкой. Марек прошлым вечером, дожидаясь обнуления, пошел по стопам старшего брата и тоже постарался убить время на кухне. Вот только так увлекся созданием крема, что про коржи и забыл. Как и про написание бумажки, из чего состояла эта коричневая смесь. Рискнув, Карм достал ложечку и с опаской попробовал. С Марека могло статься, что он в порыве вдохновения сыпанет в сладкий крем несколько ложек красного перца, или вообще захочет сделать торт, который в разрезе окажется с мясной начинкой. Сливки, шоколадная паста и орехи. Ни розмарина, ни перца, ни соли – или младшенький не успел их добавить? И, кажется, уже не успеет. Оглянувшись на гибрида, крылатый заметил на столе вазу с печеньем. Рядом с чайником одиноко стоял давным-давно остывший кофейник. Идея возникла мгновенно и прочно укоренилась в голове. – Ей недостаточно любви? – Спросил Рис минут через десять, беззвучно положив вилку на опустевшую тарелку. – Кому? – обмакивая печенье в кофе и щедро намазывая его шоколадной пастой со всех сторон, рассеянно уточнил Карм. – Вишне Мирабель. У нее больше нет листьев. Посмотрев через плечо, лае вздохнул. Потом аккуратно перетащил на стол плоскую мисочку с кофе, вазу с печеньем и миску с кремом. Последней с разделочного стола перекочевала стеклянная квадратная тарелка с высокими бортиками. В нее крылатый и складывал намазанное печенье, ставя его вертикально друг за дружкой. – Я могу попросить Ила, и он принесет тебе новый росток. – Не хочу новый. – Гибрид аккуратно помотал головой, и снова уставился на опавший листок. – Я хочу Вишню Мирабель. Карм вздохнул, обмакивая следующее печенье в кофе. Рассказывать Рису не хотелось, но, видимо, другого выхода не оставалось. Все равно химереныш останется с ними, и он взят под крыло Зафом. Имеет право на знание. – Это растение с Меги. Тут бы оно все равно не выжило. – В инструкции по уходу было написано, что надо помидорку часто поливать и показывать ей свою любовь. – Рис, протянув руку, потрогал сухой листик. – Я поливал. Вероятно, ей было недостаточно любви, потому что я кукла и не могу обеспечить достаточное ее количество. Не сдержавшись, Карм фыркнул. – Почему это не можешь обеспечить? – Я кукла. Органический робот. Я запрограммирован, и могу имитировать эмоции после загрузки необходимых настроек. – Серьезно ответил химереныш. Крылатый, обмазав печенье пастой, протянул гибриду. Тот, помедлив, аккуратно взял его, сразу же измазав пальцы в шоколаде. – Твой росток все равно засох бы. Чудо, что он вообще так долго протянул. – Взявшись за следующее печенье и принявшись топить его в кофе, негромко заговорил лае. – В среднем принесенная из чужих миров флора погибает у нас через три-четыре недели. А ты тут уже... Восемь недель или девять? – Пятьдесят девять дней. – Поправил Рис. – И семнадцать часов. Предположительно. Более точные данные невозможны, так как ИИ некоторое время не смог зарегистрировать. – Пусть будет девять. – Послушно кивнул Карм, не отвлекаясь от работы. – У нас другая среда, более агрессивная. – Радиация ниже, чем на Меге. Воздух чище на девяносто три процента, гравитация в пределах стандартной, уровень кислорода больше разрешенной для жизни в три с половиной раза. В чем заключается смысл фразы «более агрессивная»? – В том, что у нас ничего не растет. – Возле дома имеется травянистое покрытие. В горшках есть растения. По дороге из Отдела есть живая изгородь. Как это относится к... – А больше ничего нет. Рис, у нас сейчас весна. Ты видел хоть один распустившийся цветок? – Видел. В палате рядом с моей кроватью, в пробирке находился цветок. – Его лилимы притащили утром. К закату он завянет. Помнишь, я говорил тебе про то, что в теплице у Ила засохла половина рассады? Гибрид задумчиво облизал испачканные в шоколадной пасте пальцы. Он помнил. Удивительно, но он помнил это, не обращаясь к базе сохраненных данных. – Это потому, что растениям не хватило любви? – Предположил он наивно. Если всем растениям необходим регулярный полив, то и пункт с любовью тоже подходит, верно? Карм аккуратно пожал крыльями. – Я не знаю. Никто не знает. У нас запрещено приносить из других миров животных, потому что они тут тоже погибнут. – А почему вы тут живете? Вы же... Имеете возможность переселиться в другое место. На другую планету. – На формулирование этого вопроса Рису понадобилось чуть больше времени. Еще одно измазанное пастой печенье прилипло к остальным в квадратной тарелке. – Потому что наш мир – единственное место, где мы способны размножаться. По крайней мере, были способны раньше. – А сейчас? – А сейчас уже нет. У нескольких крылатых высокая совместимость с Зафом, и шансы получить потомство есть, но... – Зафа тут нет. – Нет. – Согласился Карм. – Потому вы его ищите? – Ну да. А еще потому что он один из нас. Рис помолчал, и крылатый вручил ему второе печенье. Все равно оно уже не помещалось в тарелку. Разве что сверху положить. – А раньше у вас жили животные? – Живя в квартире на Меге, гибрид знал, что у соседей двумя этажами ниже была кошка. – Рыба в фонтане водилась. – Припомнил Карм. – Но ее уже давно нет. А птиц я не застал. Вместо них у нас лилимы – слышал же, как они щебечут? – Слышал. – Кивнул Рис. – Но они слишком крупные для голубей. И разумные. А еще вы воспринимаете их мелкими. Мне так Белая сказала. – Ну, есть немного. – Смутился на миг крылатый. – Я, когда только узнал про лилимов, очень их жалел из-за короткого жизненного цикла. Они ведь лет двадцать живут, очень редко до тридцати дотягивают. А потом на уроке нам рассказали, что у них закрытый цикл перерождений, и некоторые малявки в сумме могут насчитать и двадцать тысяч лет... Карм сам не понял, зачем сообщил об этом. Дожевав печенье, химереныш внимательно посмотрел на сухую веточку. Потрогал ее пальцами. – А у Вишни Мирабель может быть закрытый цикл перерождений? Она может вырасти снова? – Нет. – Покачал головой крылатый. – Но я могу попросить Ила, и он ее просканирует... Помедлив, Рис согласно кивнул, осторожно уточнил. – А чай? Хмыкнув, крылатый долил в чайник воды и поставил его на огонь. – Тут еще крема немного осталось. Можешь его с печеньем съесть, а это, - лае указал на квадратную тарелку, - на ужин будет как десерт. Хорошо? – Хорошо. – Снова кивнул гибрид. – А как «это» называется? – Понятия не имею. – Честно признался Карм. Рецепт ему в голову пришел совершенно случайно. Какой-то химерный сплав из шоколадной пасты, печенья и кофе.