Под Крылом

*** Коробка была картонной и старой. Дарелин видел ее и прежде, каждый раз заглядывая в комнату своего ребенка, но пододвинул стул и снял ее только сейчас. Едва узнав о смерти Зафа, лир искал в этой комнате хотя бы его тень. Искал – и страшился найти воспоминания. Дарелин не был глупым, и понимал, что склеенная чашка ребенка не вернет. Но сон, приснившийся накануне появления Риса в Отделе, казался одним из тех, пророческих. Лир никогда не считал себя предсказателем. Он был боевым стражем, которому раз за разом удавалось создать чудо. Но оно снова разбивалось, как тонкий фарфор от удара о землю. Воспоминания о жизни порой спутывались. Дарелин старался забыть все плохое и сохранить в памяти лишь хорошее. Его любовь, которая подарила ему свет в темноте и позволила сохранить рассудок. Его дети, к появлению которых он почти не имел отношения, но все равно считал их своими. Всех семерых. Правы крылатые, когда говорят, что у лиров приемных детей нет. Его любовь убили. Сын погиб. Но сон все равно был вещим. Заф оказался живым, и нужно было лишь дождаться его. Дождаться и уберечь его ребенка. А чашка, почти целая, все стояла на столе, и спрятать ее у Дарелина не хватало духу. Казалось, это разрушит хрупкую магию. В коробке все было аккуратно сложено. Старые, исписанные блокноты, кубики с сохраненными записями, несколько выцветших фотографий. Сверху лежала свернутая в колечко лента. Лир помнил, как Заф попросил его помочь. Лента, которую сын подарил той крылатой, которую давно любил. В груди привычно заболело, но Дарелин лишь улыбнулся краем губ. Связь дрогнула. – Можешь зайти. Беззвучно стоящий до этого на пороге детеныш несмело перешагнул порожек. Осмотрелся, ни к чему не притрагиваясь. – Мне было любопытно. – Признался Рис. – Это комната Заафира. Скоро он вернется, и я хочу привести ее в порядок. Ребенок сына кивнул. Длинные двухцветные пряди спадали на глаза. – Я могу чем-то помочь? Дарелин аккуратно взял в ладонь ленту. Развернул ее, пропуская сквозь пальцы. Узкая и мягкая. В начале весны крылатые украшали дома и дарили друг другу ленты. Только в этом году не праздновали – было не до того. Молодой сосуд стоял посреди комнаты. Ребенок, которого Заф взял под крыло. Дарелин улыбнулся, протягивая ленту. – Давай я тебе ее заплету. Ты ведь считаешься одним из лае. Ее Заф вышивал. Рис не возражал. Конечно, ленту пришлось сильно укорачивать, да и волосы у него были еще не настолько длинными, чтобы послушно дать себя заплести. В итоге получился короткий хвостик на затылке с двумя торчащими кончиками ленты. *** Солнечные лучи падали на землю, проникая сквозь Купол. День клонился к закату, но до сумерек было еще далеко. Майри, снизившись и раскинув крылья, приземлилась перед собственным домом. Вздохнула устало. Сиф, до этого сидящий на крыльце, неловко поднялся, цепляясь рукой за дверной косяк. Одно крыло у него было уложено в лубки, а на шее красовалась полоса пластыря. Подойдя ближе, Майри молча уткнулась ему лбом в плечо. В словах не было необходимости – ее заменяла связь. Боль перекидывалась на крылатую – глухая и раздражающая. Страх и облегчение, что с ней все в порядке. – Хорошо, что дежурным был я. – Наконец разлепил губы Сиф, обнимая свою пару. – Гончие бы просто сожрали Гэри, а мной всего лишь подавились. Не удержавшись, Майри вздохнула. Сиф всегда хотел всех спасти. – Ты идиот. Ты же не Белая, чтобы лезть поперек химер! – Не выдержав, обвинила его крылатая. Настал черед лае вздыхать. Здоровое крыло раскрылось, легко обнимая. Сиф об этом уже думал. Конечно, он был оперативником, но до уровня Джара или Малкольма ему было очень далеко. Про Беаль даже и говорить не хотелось. Крылатому были больше по душе дипломатические миссии и курьерская работа. Тем более, что ему было что терять. Но хотя бы попытаться остановить химер было нужно. Как и закрыть Переход, отсекая других тварей. И потом, ему ведь удалось. А сколько химер смогли бы прорваться, если бы Сиф струсил и сбежал? Интересно, а есть ли у Белой хоть что-то, что она любит и с чем не хочет расставаться? Майри боднула его лбом в плечо. – Прекрати. – Попросила она негромко. – Не могу о ней думать, пожалуйста. Крылатый послушно сменил ход мыслей, прислушиваясь к ответной связи. Голодная. В последнее время Майри избегала заходить в столовую и обедать с остальными. Боялась взглядов. – Я суп сварил. – Поделился Сиф. – И шарлотку. – Ее тоже сварил? – Испек. Едва убедившись, что он не умирает и крыло надежно зафиксировано, Вольф отправил крылатого на больничный. Возвращаться в пустой дом было сущим мучением. Как и знать, что на втором этаже есть комната, в которой до сих пор стоит колыбель. Но не поднималась рука ее унести. Поэтому Сиф сделал все возможное, чтобы не подниматься на второй этаж. В холодильнике между молоком и яйцами даже обиженно дрожало разноцветное желе. А на столе остывал теплый хлеб. День медленно угасал, даря последние лучи тепла крылатым на крыльце. Надо бы вернуться в дом, включить свет на кухне. Накрыть на стол и поставить завариваться чай. Никто серьезно не пострадал от нападения химер. Крыло срастется, а новые перья вырастут. Было бы из-за чего волноваться. Опустив голову, Сиф осторожно прикоснулся губами к волосам Майри. Так они и стояли, пока солнце не исчезло полностью за горизонтом, напоследок осветив Купол оранжевыми вспышками. *** – Нет. – Ну пожалуйста! – Заканючил Вольф. – Не хочу. – Отрицательно мотнул головой Рис. – А за конфетку? – Крылатый скорчил умильное лицо и принялся хлопать по карманам своего халата. – Нет. – Это только на пять минут! – Нет! – Гибрид на всякий случай вцепился руками в лавочку, на которой сидел. – Но ведь оттуда все намного лучше видно! Пожалуйста! Хочешь, я тебе вафельку дам? – Умоляюще попросил хирург. Рис надулся, подозрительно осматривая Вольфа с ног до головы. Вафельки в кармане у него не было, как и конфеты. Но даже за целый килограмм Итаним бы не пересел на стул, стоящий на импровизированной сцене рядом с постаментом. Ни. За. Что. Он уже там один раз посидел. С Риса уже достаточно того, что его назвали сосудом. Под боком у Карма и Дарелина было безопасно. По крайней мере они вели себя с Итанимом хорошо и в обиду не давали. – Да отстань ты от него! – Наконец не выдержал сидящий справа от Дара Марек. – Какая разница, где Рису сидеть? Он и отсюда все хорошо видит и слышит! Вольф поджал губы. Секунду поразмышлял – может, и в самом деле стоит отстать и успокоиться? Гибрида уже все крылатые видели... – Малкольм, попроси Риса сесть на мое место! – Оглянувшись, крылатый нашел себе помощь. – Ты же один из его опекунов! Рыжий, сонный и всклокоченный, медленно приблизился. Оценивающе глянул на хмурого Карма и напряженного Дарелина, на застывшее лицо гибрида между ними. – Мелкий, давай пересаживайся. – Зевнув, сообщил Малкольм Рису. Протянул руки, собираясь сдернуть его с лавочки. Насупившись, Рис наступил крылатому на ногу и резко отклонился назад, зарываясь затылком в полураскрытые перья лира. Не ожидавший такой подлости от химереныша, Малкольм взвыл, намереваясь стукнуть опекаемого. Вот только руку его перехватили стальные клешни, не позволяя Риса даже тронуть. Карм насупился, и спустя пару секунд разжал ладони. – Рис не хочет пересаживаться. – Хмуро сообщил он, и сложил руки на груди. – Отстаньте. Вздохнув, Вольф так и сделал. Не вырывать же детеныша из-под крыла у Дарелина! Да и потом, после химер боевой лир волновался чаще обычного, а заставлять его терять над собой контроль хирург не хотел. Бросив десяток обиженных взглядов на химереныша, Малкольм ушел на свое место. Сомнений не оставалось – рыжий все тщательно запомнил и потом попытается цапнуть его. Малкольм Карма бесил до черных пятен перед глазами. Вечером того дня, когда в Отдел прорвалась химера, крылатый явился к ним в дом на ужин и театрально запрокинув голову, сообщил, что его отстранили от поисков Зафа, поручив другое задание. И оно состояло в том, чтобы приглядывать за детенышем. Выглядело это примерно одинаково – Малкольм где-то сидел и безостановочно ворчал. И чай ему не сладкий, и задание скучное, и химереныш недалекий – завели бы они себе лучше собаку. Рис сам по себе был тихим, но в присутствии посторонних крылатых предпочитал вообще не отсвечивать. Но самой популярной темой для комментариев у рыжего после «глупого кукленыша» был Заф. Если бы Малкольм был на его месте, то все сделал бы по-другому. Если бы Малкольм был Зафом, то предпочел бы никогда в Отдел не возвращаться, дабы не смущать всех братьев цветом своих перьев. Если бы... Если бы... Карм сопел, напряженно вспушивал перья, и не в силах терпеть рыжего, в итоге уходил на кухню. Сразу же за ним молча удирал Рис, ходивший за крылатым как приклеенный уже несколько дней. Спасение было кратковременным – Малкольм через десяток минут тоже перебирался из гостиной, безостановочно ворча про невозможность видеть сквозь стены. И все начиналось с самого начала. Умом Карамель понимал, что рыжий просто не любит Заафира из-за Белой. По мнению Малкольма, Заф не имел права даже предлагать Беаль свою ленту. Ведь она была чистокровной лае и прекрасным бойцом из хорошей ветви. А кем был Заф? Лае-полукровка с кучей серых перьев, взявший от лиров их наивность и полную доверчивость. Сейчас к этому «послужному списку» добавился еще один пункт. Полукровка, взявший себе под крыло детеныша из химер. В этом Малкольм себе не отказывал, снова играя по лично придуманным им правилам. Заф не имел прав на такой поступок, а вот рыжий мог поступить так, как хотел. Он же потомок Высших! Ему можно! Карм все чаще думал, что спустить Малкольма с лестницы, как это однажды уже сделал его брат – весьма хорошая идея. И обещал себе, что если рыжий хотя бы затронет тему старых времен и старых законов – то он выбросит его из окна. Видимо, лае это чуял и берег свои крылья, раз предусмотрительно обходил эти темы стороной. При этом Карамель пил успокоительные, и его внутреннее равновесие, казалось бы, никто не мог покачнуть. Даже вернувшиеся из далекого детства сны о прорвавшейся в дом химере крылатому не мешали. Все равно ничего нельзя уже сделать, так что лучше просто молча проснуться, перевернуться на другой бок и накрыть голову крылом, чтобы пакость в сны не лезла так настырно. Оказалось, что это в состоянии сделать Малкольм. И зачем он вообще полез со своим взятием под крыло?! При этом Карм знал ответ, но не переставал внутренне клокотать и кипятиться. Даже наоборот – с каждой обидной и колкой фразой под крылатым словно включали все больший огонь, ускоряя финальный свисток и срыв крышки, будто бы он был чайником со слишком маленьким количеством воды. – Еще кого-то назовут сосудом? – Негромко уточнил Рис, выбравшись из мягкого крыла Дарелина и тронувший крылатого пальцем за рукав. Оброненная три дня назад вернувшимся Елькой фраза «прячься в перья» детенышу понравилась, и он уже осуществил ее на дважды на лире и один раз – на Мареке. Младший брат еще пару часов ходил довольный тем, что Рис ему доверяет. По мнению более циничного Малкольма химереныш всего лишь сравнивал затылком мягкость перьевого покрова и невинно уточнял, чешется ли теперь у Марека крыло. – Не думаю. – Качнул головой Карм. – Это было бы уже за гранью фантастики. – А где эта грань? Крылатый дрогнул, постаравшись улыбнуться. Выходило как-то кривовато. То ли таблетки слишком хорошо действовали, тормозя мимическую реакцию, то ли Карм просто потерял способность показывать радость. – Где-то недалеко от тебя. – Пояснил он и быстро добавил. – Это просто словосочетание. Но детеныш все равно повертелся, ощупывая взглядом воздух вокруг себя. На краткое мгновение Карму показалось, что под боком у него сидит Заф. Внешних сходств не было, кроме, пожалуй, разве что голубого глаза. Мимика у Риса была настолько похожей на Зафову, что крылатый не выдержал, позвав брата по связи. Нити дрогнули, провисая в темноту. Лишь одна зазвенела. Гибрид вскинул голову, прислушиваясь. Карамель облизал враз пересохшие губы. Одна из струн, связывающая близнецов, отозвалась совсем близко. Только руку протяни, и сразу же прикоснешься! Рис нахмурился, повертел головой. – Что такое? – Осторожно уточнил крылатый, боясь, что это совпадение. – Кажется, меня звали. – Как звали? – По имени. – Гибрид пытливо заглянул в лицо лае. Вздохнул. – Показалось. Не могу определить источник звука. Карамель открыл рот, беззвучно шевельнул губами и вздохнул. Мысли сбились в кучу. Вынужденный сидеть дома и понимающий, что готовка и уборка – это, конечно, хорошо, но не круглосуточно же, - Карм достал старые записи. Даже попросил Ила сходить в архив и принести всю имеющуюся информацию по сосудам, - Илья попросил без надобности не ходить в Отдел и не оставлять Риса одного. О начальных циклах развития сосудов было ужасающе мало информации – лишь про стадии. Сначала шло изменение энергетических потоков, постепенное наращивание их на спине, где у крылатых росли крылья. Потом – формировка внешнего кокона. Это было возможно лишь при безостановочно действующей регенерации, которая была у лае. Крылатые начинали слышать сосуд. Но Карм не нашел записей, в которых говорилось бы, чтобы сосуд слышал крылатого. В дверях появился начальник Отдела, и все разговоры мгновенно стихли. Вольф быстро занял свое место на стульчике, развернув его наоборот и положив на спинку сложенные руки. Было видно, что в этот раз будет говорить в основном арх. Белая сложила на груди руки, равнодушно рассматривая лицо начальника. Джар с Миром, сидящие от нее справа, обменялись секундными взглядами. По тому, как их сестра глядела на арха, можно было угадать, плохие или хорошие новости он решил сообщить всем. Сегодня получалось что-то среднее. Не очень плохое, но определенно не хорошее. Нащупав руку отца, Марек ухватился за теплые пальцы. Дарелин имел право присутствовать тут, но стал приходить на совещания лишь после «смерти» Зафа. И если арх принес новость о том, что старшенький погиб или угодил в лапы Белым Плащам... Нет, Марек не хотел думать, что произойдет с отцом и его братьями. – Доброго дня всем. – Илья долго не раскачивался, почти сразу принявшись спокойно говорить. - Поиск в ста восьмидесяти мирах пока что не принес результатов. Четыре раза мы находили следы Зафа. Судя по анализу обнаруженного пера, в данный момент ему чуть больше полутора лет. У Карма дернулась щека. Арх очень тактично произнес «полтора года», словно у них еще много времени. Но ведь после двух связь нельзя будет восстановить. – Есть вероятность, что Заафир в данный момент находится в мире, где скорость времени синхронизирована частично или полностью с нами. Так что еще не все потеряно. – Интонации у арха отсутствовали, будто он просто читал по бумажке. Вот только в руках ничего не было. – Так же сегодня утром... Он замолчал, чуть повернув голову. Красная как помидор Мэл наклонила голову и боком протиснувшись в дверь, встала у стены, как опоздавшая. Потерла лоб, шумно вздохнула – и замерла, вся превратившись в слух. За ней сразу же просочились еще двое крылатых, одетые в дорожные плащи с наброшенными на головы капюшонами. Видимо, прошли через Переход только что, и не успели даже сменить одежду. Конечно, это не поощрялось – мало ли какую заразу можно принести на крыльях, - но в данный момент на это можно было не ворчать. Крылатые снова повернулись к арху. – Так же сегодня утром, - вернулся к прерванной фразе Илья, - мне пришло сообщение от Белых Плащей. Они уверяют, что хотят заключить с нами мир и «совершенно безвозмездно помочь с остро вставшей проблемой». Думаю, нет смысла утверждать, что они не знают о нашем уровне демографии в последние годы, а так же с недавно возникшей ситуацией. Вдобавок они снова напомнили про Ерка, обещав его исцелить в обмен на новый сосуд. Кто-то им это сообщил. Крылатые зашептались, нервно вспушивая перья. Вольф внешне равнодушно рассматривал светлые головы, но весь обратился в слух. Сосуд живой и сосуд мертвый. Но и среди крылатых мог быть кто-то, кто решил принять руку помощи. Погибшая сестра Гавриила-старшего очень любила Эли и Ерка. Может ли он в память о сестре хотя бы попытаться провести обмен? Сиф убит горем и хочет сделать хоть что-то. Майри... Нет, она разожгла в себе такую ненависть, что любую протянутую руку сожжет и даже не заметит этого. Плащи забрали ее ребенка, и она ни о каких сделках с ними не подумает. Карм или его братья? Вольф скосил взгляд на детеныша. Тот сидел между старшим братом Зафа и Дарелином. Они не станут менять Риса на призрачную возможность вновь увидеть Ерка. Эаль был мертв очень давно. И лишь Белые плащи утверждали, что он всего лишь болен. Хирург скользнул взглядом по Мэл, равнодушно мазнул по двум крылатым рядом с ней. Те стояли далеко, да и капюшоны с шарфами скрывали грязные лица. Грязь капала с изношенных плащей, пачкая полосатую плитку. – Дополнительным пунктом в письме было заверение, что они не причастны к прорыву химер. – Добавил арх. По залу прокатился нервный смешок Малкольма. – Да, я им тоже не поверил. Крылатые похмыкали, улыбаясь вместо начальника Отдела, который к такому выражению эмоций способен не был. Илья терпеливо переждал эту волну, внутренне благодарный остальным. – Из этого письма можно вынести несколько итогов. Первый – Белые Плащи все еще хотят попасть в Отдел. Второй – они знают, что у нас появился новый сосуд, и достаточно давно, чтобы успеть подготовить атаку и все просчитать. И третий – они до сих пор не в курсе, что мы ищем Заафира. Либо они его не поймали сами. – Либо поймали, но решили не сообщать. – Пессимистично сообщил Раф. Сидящий рядом с ним Ирин надулся, пихнув крылатого локтем. Младшенький демонстративно сел подальше от остальных братьев, и даже не смотрел в их сторону. – В любом случае, лучше надеяться на лучшее. Время у нас есть, и поиски Заафира я не намерен прерывать. Как и отвечать согласием на их предложение о помощи. Есть возражения? Возражений не было. Все крылатые понимали, чем закончится согласие. Выжженным миром и их полным вымиранием. Повторять путь аннерги никому не хотелось. – Хорошо. На этом все. Не буду больше отвлекать всех от работы. – Закончил арх. Крылатые разом зашевелились, заговорили, разрывая тишину и наполняя ее гулом и шелестом крыльев. – Все, я пошел! – Хлопнул Марек Карма по сгибу крыла, вскакивая со своего места. – У меня через двадцать минут Переход к эалям. Куча документации туда и несколько ящиков обратно. – Сливы или абрикосы? – Уточнил Серфин, тоже поднимаясь. Он отправлялся вечером на поиски, и до этого времени хотел побыть дома. Марек провел ладонью по волосам, касаясь пальцами туго заплетенной светлой косы с вплетенным в нее серым шнурком. – Лучше! Кофе! – Провозгласил он довольно. Елька, Серфин и Ил синхронно застонали. Их старший (а по старшинству Марек был третьим после Зафа и Карма) братец обожал эксперименты с едой и напитками. А жертвами его кулинарных изысканий чаще всего становились именно они, каждый раз доверчиво принимавшие чашку со свежезаваренным кофе или тарелку с какой-то непонятной едой. Карму, напротив, кофе, которое делал Марек, нравилось. Ну, почти всегда, кроме того случая, когда братец добавил туда перца из Васарии. Протянув руку, Марек погладил химереныша по двухцветной макушке, и принялся продвигаться к выходу. Работа курьером подразумевала отсутствие опозданий. Глядя на его крылья, Рис задумчиво повторил чужой жест, проведя ладонью по своим волосам. Короткие красно-седые пряди отказывались заплетаться, и ленточка висела на хвостике на затылке, то и дело грозясь соскользнуть. Но оставалась на месте, перехваченная тонкой резинкой. Больше вопросов о стрижке гибрид не поднимал. Идея отрастить волосы и заплести их такую косу, как, например, у Серфина – чтобы шла прямо ото лба и была похожа на какой-то защитный гребень, - Риса захватила полностью. Дарелин показывал ему фотографии, где у Зафа была длинная коса, достающая до колена. Конечно, так глобально гибрид и не мечтал, но все равно было заманчиво стать в чем-то похожим на крылатого. Поднявшись со своего места, Карм тоже пошел к двери. Большая часть лае уже вышла, и там не было заторов. Вот только у стенки продолжала топтаться златокрылая, выше всех оперативников на полторы головы. Двух крылатых в старых плащах уже не было – видимо, ушли первыми, чтобы поскорее переодеться и смыть грязь. Сзади шел Дарелин, и сразу за ним – Серфин и Елька. Ил тоже быстро убежал в теплицы, напоследок боднув лбом отцовское крыло. На секунду чье-то раскрытое крыло закрыло Карма, и Риса ухватили за руку, настырно протягивая через дверной проем. А потом гибрид стукнулся затылком о деревянную створку, ощущая под ребром металлическую ручку. Малкольм нависал над ним, угрожающе вспушив красные перья на полураскрытых крыльях. – Ну-ка отдай! – Приказал лае, и протянув руку, ухватился за кончик ленточки. – Ты не имеешь права носить такие вещи! Если бы рыжий потребовал отдать жилетку Серфина, или перешитую рубашку Ила – Рис бы молча все отдал. Даже прокушенные ботинки, пусть даже они и были для гибрида дороги. Но ленточку... – Мне ее Дарелин дал. – Рис прижался затылком к стене, ощущая, как медленно резинка сползает с короткого хвостика волос. Крылатые выходили из дверного проема, непонимающе поглядывая на рыжего. Со стороны выглядело, что Малкольм просто о чем-то говорит с гибридом, положив ладонь ему на плечо. – Ленту своим родным детям повязывают! – Прошипел рыжий зло, не разжимая пальцев. – А ты всего лишь дурацкая кукла, которую дурацкий полукровка взял под свое идиотское пятнистое крыло! Рис ощутил, что вместе с ленточкой, запутавшись за резинку, выдралось несколько волосков. Стало обидно от его слов. – Заф признал меня. – Негромко повторил он слова, которые произнес когда-то Карм. Лицо Малкольма презрительно скривилось, и он на миг закатил глаза. – Думаешь, от этого ты стал чистокровным лае? Или хотя бы перестал быть куклой? Что, не нравится, что я говорю? Тогда пожалуйся своему приемному родителю! Ну давай, позови его! – Насмешливо зафыркал крылатый, сжимая конец ленты в кулаке. – Заф... – Послушно произнес Рис. Крылья рыжего закрывали обзор, но из дверей вот-вот должен был выйти Дарелин. А впереди маячил Карм, который в это время, должно быть, вертел головой в поисках гибрида. – Твой Заф – полукровка, а в тебе всего пользы, что ты сосуд! Если бы не это, тебя бы уже давно отправили на Мегу! Давай, зови! На зов куклы полукровка не отзовется! – Продолжил издеваться Малкольм. Ленточка вместе с резинкой окончательно сползла с волос, оказавшись в его руке. Рис вцепился в кончик ленты, который торчал из кулака крылатого. – Заф. – А громче боишься?! Ты не имеешь права носить эту ленту – ты всего лишь приемный ребенок Заафира! На зов приемышей он не отзовется! От обиды в груди заболело. Солнце под кожей шевельнулось. – Заф!!! Свистнуло. С глухим стуком в дверь чуть левее головы рыжего вошло острие ножа. Ручка у него была истершаяся от сотен прикосновений, но лезвие опасно блестело. Малкольм успел развернуться, намереваясь открутить голову пернатому придурку, который вздумал играть с ножами. Ушел от прямого удара в голову. Вот только длинная коса, переброшенная за спину, чуть отстала от тела. Не было ни криков, ни воплей. В один миг крылатый, ухватив рукой косу, дернул на себя и ударил правым крылом, метя в шею. Рис уже видел такой удар. Ему его показывала Белая, зашедшая потренироваться с Кармом. Брызнула кровь, зависнув на выпуклом пузыре вокруг сцепившихся пернатых. В коридор выскочил Дарелин, мгновенно закрывший Риса раскрытым крылом. Кто-то подскочил с другой стороны. Кажется, Ил. – Остановите их! – Закричал кто-то из техников. Крылатые покатились, забили крыльями, пытались дотянуться друг до друга, оставляя на полу грязный кровавый след. Пузырь над их телами дрожал и переливался. Спустя пару секунд его удалось разрушить, и оперативники бросились разнимать драчунов. По коридору прокатился возмущенный и обиженный вопль, не сдерживаемый больше барьером. Малкольма пытались оттащить от противника, который рвался продолжить бой. Четверо оперативников повисли на испачканных в крови и грязи крыльях, хватая драчуна за руки. – Карм, ты полный придурок! – Зажимая рукой разбитый нос, гнусаво завопил Малкольм. Руки и крылья у лае были заняты, но он все равно дернулся вперед, пнув рыжего ногой в колено. Не успевший отойти от лестницы, но уже переставший поддерживаться руками других Малкольм завалился на бок, кубарем скатившись по ступеням. По лестнице сверху, пробившись через плотный поток крылатых, спустился мрачный Илья. – Карм, что ты себе... – Начал было арх. И замер. Грязный, истекающий грязью плащ лежал на полу. Из-под плаща выбилась длинная и толстая, впопыхах заплетенная коса светлого цвета. Капюшон сполз, а шарф болтался дохлой змеей на силой вытянутом оперативником крыле. Лае дернулся раз, другой, постепенно успокаиваясь. А потом медленно поднял голову. Карм стоял рядом с Дарелином, синхронно с отцом закрывая Риса крылом. И, судя по лицу, негодовал, что на него решили повесить вину за безобразную драку. Перед Ильей стоял близнец. Только глаза были голубыми. Оперативники медленно разжали руки, ошеломленные осознанием. На Малкольма напал не Карм. А Заф. Крылатый медленно сложил крылья, выпрямился, зашарил взглядом по коридору. Обернулся. По ступенькам вскарабкался Малкольм, желающий своего обидчика прибить на месте. И замер с открытым ртом. Первым очнулся Карм, сделав шаг вперед. Второй, третий. Подойдя ближе, он бросился на брата, принявшись молча душить его. Заф не сопротивлялся, и собственное убийство перешло в болезненные объятия, во время которых Карм словно пытался сломать ему пару ребер. Потом близнецы подняли руки, положив их друг другу на головы. Синхронно пихнули друг друга крыльями. Связь больше не уходила в пустоту, а отзывалась, восстанавливая незримые струны. Вторым пришел в себя вернувшийся на шум Марек, повиснув у брата на крыле. За ним настал черед остальных. Но Заф продолжал шарить взглядом по лицам, ища что-то. Закончив обнимать братьев, крылатый снова завертел головой. Встретился со взглядом Дарелина. Боевой лир сделал шаг в сторону, складывая серое крыло. Остальные лае отступали, пропуская Зафа к дверям. Рис, все это время рассматривающий нож, вошедший на три сантиметра вглубь дерева, опустил голову. Моргнул. Снова. Нахмурился, внимательно изучая крылатого. «Анализ завершен» «Сходство 100 процентов» Наверное, нужно было что-то сказать. Все толпящиеся вокруг лае молчали, а в голове было пусто. Вот только солнце под кожей молчало. А потом Рис протянул руку, ухватившись пальцами за рукав рубашки. Тот был грязным и мокрым, и пальцы мгновенно испачкались. Да и руки у крылатого пахли кровью и мокрой глиной. Металлом. Мокрым пером. И весь он пах, пропитавшись этими и другими невкусными запахами. Сделав шаг вперед, Итаним уткнулся лицом в рубашку. Заф осторожно обнял химереныша. Раскрыл крыло, занеся его над головой своего ребенка. На секунду стало слышно щебет лилимов на Древе. Голоса их разносились далеко по коридорам, оставляя эхо. – Ветер, зной, жара ли, вьюга Ты зови меня Сын мой Я к тебе вернусь Домой... Выглядывающий из-за крыла арха Вольф прислушался к песне и хмыкнул. Ему не нужно было обладать даром предсказания, чтобы узнать, что было дальше.