На пороге войны

Автомобиль Балу круто завернул во двор. Я посмотрел на часы. Быстро он. Затем поднялся его поприветствовать. Он выпрыгнул из авто, как ошпаренный, при этом одарив нас недоверчивым взглядом, дескать "Куда вы забрели". - Это всё он, - я указал на лежащего. Саня лишь пожал плечами. - В машину его? - Я кивнул, и мы вместе стали поднимать Горшенёва. Наконец, полуволоком Балунов уложил его на заднее сиденье. Я закрыл двери и приготовился сесть рядом с водителем. Но там уже был пассажир. Пассажирка. Саша жестом указал мне садиться назад. Сзади валяется Миха, как я поеду? Делать нечего, пришлось садиться. Из короткого разговора я узнал, что Шура ехал за струнами, и поэтому его гитара величественно восседала рядом. Вскоре он замолчал, даже не захотев узнать подробности. Видимо, ситуация с Горшком его опечалила настолько, что совсем отбило желание говорить. Мне пришлось самому развлекать себя в дороге. И первой жертвой стал Горшок. Я осторожно положил его голову на свои колени. Он улыбнулся. Похоже, уже не был в отключке, а просто спал. Дыхание выровнялось, а грудь блаженно вздымалась. Такой мирный и спокойный, буквально, на моих руках! Красивый... Смотря на него, мне самому захотелось спать. Или крепко прижать его к себе, чтобы согреть. Хотя, холодно ему точно не было. Ох уж эта сломанная жарящая печка... Пришлось открывать окна. Он поежился, когда холодный поток коснулся его головы, и перевернулся на другой бок, лицом к моему животу. - Удобно тебе? - Я ухмыльнулся и поворошил его волосы. - Очень... - Ответил заспанный голос. Я даже вздрогнул, не ожидая ответа. - Сделай так ещё раз... - Не раскрывая глаз, пробежался пальцами по моей ладони. - Ну ладно... - Я мягко начал поглаживать его голову, перебираясь ближе к макушке, да так и оставил там руку, смотря на город из окна. Прохожие быстро передвигались по тротуару. И ни один из них даже не подозревал, какое чудо покоится передо мной. Я сжал тёмные пряди, но казалось, его улыбка стала только более расслабленной. Точно чудо. Когда до дома оставалось совсем немного, он окончательно проснулся, и одарил меня ласковым взглядом. - Привет, - не смущаясь лежал на мне, начиная расспрос. - Где мы? - Его морда словно светилась. Что ж ты такой счастливый, наркоман долбанный? Я ничего не ответил, а лишь робко погладил его по плечу. - Ничего не болит? - Его тёмные глаза манили. Не знаю куда, но они делали это мегавольтно. Раньше я никогда не задумывался о нём и о том, что мои друзья вообще могут быть красивыми. - Да нет, вроде... - Он осматривал автомобиль и все никак не мог признать водителя, то и дело косясь на него. - Саня? - Он наконец выдавил из себя его имя и вновь повернул голову ко мне, вопросительно вглядываясь. - Да он это, он! - Я засмеялся, он ткнул меня в живот. - Харе ржать! А если бы я помер от твоих ударов? Шур, представь себе, он меня избил!!! - Горшок поднялся с моих колен и нормально сел рядом. Даже нет, не нормально. Слишком близко. Я начал прислушиваться к его сердцебиению, практически уткнулся носом в шею... - Прибыли, - Балу обернулся и странно на меня посмотрел. Что опять не так? То, что на мне пол дороги ехал Миша, или то, что я в его брюках? Чёрт... И то, и другое звучит убийственно... - Спасибо, Саш, с меня пиво! - Миха открыл дверь и вышел с другой стороны. Даже немного погрустнев, что такая "сближенная" поездка закончилась, я тоже выполз из машины, попрощавшись с Балуновым. Авто быстро уехало. С приходом в этот дом мне все начинает казаться странным... Особенно своё поведение и... Наверное, начавшаяся привязанность к Горшенёву... Чую, это добром не кончится. Вбегаю вслед по лестнице за Горшком. Этот подъезд раньше казался мне чище... А тут - как у Михи. А самое противное, что сейчас нам придётся туда возвращаться. Он открыл квартиру, не дожидаясь меня, и оставил дверь нараспашку. Побежал перепрятывать оставшиеся дозы? Я вошёл в уже знакомую прихожую и по наитию вытер ноги. Горшенёв, уже снявший грязные кеды, нежно (Какое противное слово, но по-другому мне его взгляд точно не описать.) смотрел на то, как я снимаю берцы. Глупые волосы лезут в глаза, не давая сосредоточиться на шнурках, руки трясутся. Или я нервничаю? Наконец, сняв громоздкую обувь, становлюсь в полный рост рядом с Мишей. Он скрестил руки и спиной опёрся на стенку. Верхняя пуговка рубашки расстегнута... Его взор устремлён в мои глаза. - Чай будешь?