На пороге войны

Шум и крики слышались со всех сторон. Мы задержались всего на несколько минут, а зал уже «изнывал» от желания видеть нас. Первый выходит Поручик. Поклонники закричали, как подбитые птицы. Меня кинуло в жар. Я нервничал. Мы с Мишей выходили самые последние, словно сладкий десерт на дне рождения, который все с таким нетерпением ждут. Вспотели ладони, а сердце бешено застучало. В последнее время такое бывает от прихода Горшка, это уже стало привычным, но сейчас было другое. Хоть Горшенёв, как всегда, рядом, но такое волнение во мне пробуждал целый зал народа. Сколько людей, столько и мнений. Да, даже на панк-рок концерте желание не ударить в грязь лицом для меня оставалось в приоритете. Я закашлялся. Миша осторожно взял меня под локоть и отвёл в сторону. - Ты никогда так не ссался, что теперь? – он злился, ведь боялся заразиться волнением, из-за которого может появиться рассеянность, а потом из памяти исчезнут слова, и мы упадём на дно в глазах пришедших. Мне хотелось провалиться под землю от стыда. В его глазах отражались множество огней, безумно красивых, но в этот момент было не до переглядок. Горшок хмурился, а я задержал дыхание, стоя перед ним и очень беспокоясь. Скажи мне, что я делаю не так? - Успокойся, - он холодно похлопал меня по плечу. Просто так, для галочки. Не было в этом жесте сострадания и сочувствия. Почему-то на душе стало гадко. Такой же эгоист, как и раньше. Ничего не изменилось. Но всё же его лидерское влияние выдернуло меня из этой колеи, и я сам почувствовал, как ушли влажность с ладоней и жар с головы. Ребята со сцены уже манят нас пальцами, показывая зрителям, что вот они, ваши кумиры! Вот же! Горшок бросил на меня ещё один недовольный взгляд и выпрыгнул на сцену. Я за ним. Лучи света начали беспорядочными зайчиками бить в лицо. Особенно, ослепило глаза и уши. Хотя, постойте, в уши ударил, скорее, звук... Всё возможно, мы ж Король и Шут. Я заулыбался своим мыслям. Вот оно. Это моя жизнь. Не просто рисунки, не скучная работа реставратором, а музыка. Тексты, стихи, ритмы. Всё это замысловато переплеталось в моей голове и сознании. Только спустя пару секунд до меня дошёл смысл песни, которую мы начали играть, и я схватил микрофон со стойки. Та самая пьянка, кою Миша совсем недавно упоминал. - А в голове мутит, и ангелы летают… - голос Горшенёва эхом отдавался не только по залу, но и по моей душе. Такой родной, добрый. И глаза, которые уже не просто отражали окружающий мир, а горели собственным огнём. Я люблю его. Человека или его взгляд? С этим и предстояло разобраться. Я начал скользить взором по окружению. Всё на своих местах, как и должно быть. В первых рядах стояли самые трезвые и скромные. По своему опыту слушателя я никогда не рвался вперёд, но знал, что обычно туда отправляются робкие девушки, привыкшие глазеть на всё вокруг, а не слушать. Так и сейчас. Большая компания девчонок разместилась почти по всей полосе вдоль сцены. Их возгласы были самыми писклявыми и громкими. Я слышал их голоса, но на лица даже не глядел. Во-первых, не позволяло расположение света; во-вторых, меня не особо это интересовало. На первых парах гораздо важнее было преподнести себя самого, показать, что я умею держаться перед зрителями (или, по крайней мере, учусь). После пары-тройки рядов идёт основной массив народа. Мощные брутальные панки, чьи куртки давно прожжены сигаретами, а берцы измазаны грязью и слякотного Петербурга, и какого-то областного городишки, в подворотнях которого валялось тело носителя обуви после бурных пьянок. Они слэмились и просто кутили в своё удовольствие. Пиво лилось рекой, а мы всё играли. Среди всей этой разношёрстной компании были и те, кто только старался косить под суровых рокеров и байкеров. Их тщедушные тельца с важным и недовольным видом протискивались сквозь танцующих пого парней. Они, как петухи, старались возвысить свой хохолок, даже не подозревали о том, что в этом животном мире есть еще и вороны, которые во многом превосходили безвольных куриц. Какая-то необъяснимая магия витала в воздухе и касалась всех присутствующих. Мозги перегружало изобилие эмоций. Песня за песней, образ за образом я погружался в миры своих фантазий. А люди вокруг! Чёрт возьми, что это были за люди! Мы только начали свой путь, но уже больше пятисот человек повторяли НАШИ тексты, подпевали НАМ! Третий концерт. Я никогда его не забуду. Во время очередной передышки между песнями Миша начал говорить с залом. О том, как он рад всех видеть, о том, что доволен таким изобилием возрастов (в шутку, конечно, ведь возраст пришедших был от 19 до 25, как решил я для себя). Когда играл проигрыш наши взгляды нечаянно пересеклись. Он смотрел прямо на меня и почти облизывался. Горшенёв тяжело дышал, я видел это по часто вздымающейся груди, которую укрывала черная футболка. Плащ он давно скинул. По моей спине прошёл холодок и мурашки. В голове тут же возникла строчка: «Во взгляде пыл, тот парень был безумен, дерзок, нагловат». Может когда-нибудь сгодится. А сейчас я постарался сделать всё возможное со своими фантазиями, чтобы в штанах не появился стояк.