Второй шанс для свиданий

— Тише, девочка, тише. — Ласковый шепот уговаривает, просит успокоиться. Дергаюсь, понимаю, что спутана по рукам и ногам. — Я знаю, тебе сейчас это очень нужно, почти необходимо. Я понимаю, как тебе хочется забрать себе последнее. Но не нужно торопиться. Тише, моя девочка, ты можешь с этим бороться. — Мягкий, обволакивающий голос Кирилла продолжает гладить и успокаивать меня. Я наконец-то начинаю понимать, о чем он говорит. Мое желание заполучить себе десятое сердечко совершенно лишило меня контроля. Я помню, как легкий поцелуй стал более страстным, как я, сбросив халат, пыталась стянуть одежду с Кирилла. Как он что-то говорил мне, но я не осознавала значений слов, просто наблюдала движения его губ. Как Котянов поддался, увлек меня на кровать, а потом быстрым движением завернул в одеяло, лег рядом, обнимая меня руками и ногами. — Я понимаю, ты хочешь полностью меня заполучить. Но для этого не нужно что-то делать, я и так весь твой. — От этих слов и, главное, от тона, которым они были произнесены, у меня сердце замирает. Даже сквозь одеяло я чувствую тепло его присутствия рядом. — Я в порядке. — Мой голос хриплый, как после сна. Ощущение потери приходит сразу же, как только Кирилл отодвигается. На меня накатывает острая волна страха, я боюсь, что без этого крепкого объятия игра вновь овладеет мной, подчинит своей воле, заставит следовать своим правилам. Я помню испытанное мной желание заполучить последнее сердечко над чужой головой. Такое уже было с Ильей и Васильком, но сегодня оно было особенно сильным, сумасшедшим. Кутаюсь в одеяло и решаюсь посмотреть на лежащего рядом парня. — Как ты понял, что я?.. — У меня такое было. — Спасибо. — Короткое слово не выражает ту гамму ощущений, что я сейчас испытываю. Он не дал мне сорваться, окончательно ухнуть в бездну под названием «игра». — Мне хотелось, чтобы мы оба запомнили происходящее, хотя в этом благородстве есть конкретное неудобство. — Уголки губ Кирилла приподнимаются в такой родной ироничной улыбке. Несколько секунд недоуменно смотрю на него, а потом до меня доходит. Как он может думать о таком, когда на кону стоит возможность сохранить личность! С игрой нужно бороться. Но не жалея себя и проклиная окружающую действительность, а, принимая правила, играть уже по своим. — Если постараешься, то сможешь взять это под контроль. У меня получилось, правда, не сразу. — Почему ты так свободно говоришь об этом? — Меня удивляет, что мы ведем откровенный разговор, а игра даже и не думает нас наказывать. — Да я ни о чем таком и не говорю. Так, общие фразы и рассуждения. Я понимаю, что он прав, а еще то, что по сравнению со мной Кирилл обладает намного более обширной информацией об игре. В моей голове крутятся тысячи вопросов. Например, о том, как распустить свиту. Взгляд Котянова тогда на крыше был очень понимающим. У него были люди в подчинении? Что-то я не заметила, чтобы за ним кто-то таскался, а значит, он как-то от этих связей избавился. Но все это не так важно. Главное: почему он не вышел из игры? Все обман и выхода нет? — Почему ты все еще здесь? Нельзя? — Я собираюсь с мыслями и наконец-то формулирую вопрос. Кирилл мрачнеет, но потом все же отвечает. — Можно. Я сам так решил. Не смогу объяснить. Наверное, облегчение от того, что выход все-таки существует, слишком явно написано на моем лице, и Кирилл еще больше хмурится. — Немного осталось. Ты уйдешь. — Он не спрашивает, а утверждает, никаких танцев вокруг да около, обтекаемых фраз. В его голосе чувствуется горечь. Я перевожу взгляд на все время болтающуюся на границе видимости шкалу опыта. Она заполнена на тридцать четыре процента. Это больше, чем у меня было! Откуда? Последнее сердечко из красного ряда над головой Кирилла так и остается прозрачным, да и среди темных и расколотых не прибавилось ни одного. Ко мне приходит воспоминание о произошедшем в салоне самолета. Я тогда получила уровень с помощью Ильи. Как я могла о таком забыть? Моя свита качается, и часть их опыта достается мне. Понимаю, что очень хочу увидеть их всех. Мне нужно узнать, что они в порядке, дотронуться до них. Стас, он вообще осознает, что я с ним сделала? Надо позвонить. Где мой телефон? Ай, неважно это все! Игра почти окончена. Не знаю, почему Кирилл решил остаться здесь, но я уйду! Котянов как будто читает мои мысли, он разворачивает одеяло, вытягивает меня из теплого уютного кокона, прижимает к себе. — Не уходи. Я мотаю головой, пытаясь высвободиться из его объятий. Он слишком опасный, высокоуровневый, мне надо просто одеться и выйти на улицу, пообщаться с прохожими, зайти в кофейню, пофлиртовать с официантом. Я смогу очень быстро набрать недостающий опыт! — Останься со мной, я ведь только тебя нашел. — Губы парня начинают покрывать поцелуями мое лицо и шею. — Разве других таких же нет? Хоть это все уже не важно, но трудно бороться с природным любопытством. Неужели только мы с Кириллом игроки? — Я точно не уверен. Ты единственная, в ком я не сомневаюсь. — Котянов решает, что разговоров достаточно, и завладевает моим ртом. Губами и языком можно творить более приятные вещи, чем банальное произнесение слов. Я позволяю себя целовать. Прислушиваюсь к себе, пытаюсь понять, разобраться в том спутанном клубке эмоций, что я испытываю к Кириллу. Что из этого мое, а что привнесено игрой? Нежность, приправленная вожделением. Мне хочется им любоваться, гладить, убрать из его глаз это чувство одиночества, потерянности. О чем это я? Это я точно о Кирилле, с его самоуверенностью и самовлюбленностью? Еще где-то на дне есть страх. Я боюсь, что вся его симпатия ко мне — просто иллюзия. Я не могу поверить, что я, именно я нравлюсь ему. Похоже, он вцепился в меня потому, что я такой же игрок. Последние люди на этой игровой земле — мы обречены любить друг друга. Над всем этим властвует желание обладать, присвоить, сделать своим. Вот это точно не мое. Черт, хватит врать самой себе! Не только игра во мне хочет завладеть Кириллом, но и я, Мария Дубровская. Поздравляем, эффект «Восприятие» увеличен на 5%, постоянно. Совершенно не обращаю внимания на игровое сообщение. Восприятие? Мне уже не нужны твои подарки, игра, иди на фиг! Я размыкаю губы, позволяя его языку скользнуть мне в рот. Это так приятно, что не могу сдержать стон. Так же было во время нашего первого поцелуя на кухне. Наверняка в игре полно эффектов и влияний, о которых я даже не подозреваю. Может быть, у Кирилла прокачано какое-нибудь «Мастерство поцелуев»? Ранг не ниже «божественного». Не может обычный человек так потрясающе целоваться! Настойчивая громкая музыка. Я не хочу смотреть, какие еще уведомления приготовила для меня игра, но глаза распахиваются сами собой, как только я понимаю, что мелодия незнакомая. Я не слышала раньше в игре таких звуков! Может, я пропустила получение уровня и появилась возможность выхода? Надпись, болтающаяся передо мной, и правда необычна. У меня впервые появился выбор.

Кирилл Котянов, 145 уровень, очень нуждается в вас. Он обещает заботиться, оберегать и любить. Принимаете ли вы его чувства? Принять. Отклонить.

Что за? Губы Кирилла скользят по моей шее, мешая сосредоточиться на появившемся сообщении. А может, и правда не обращать внимания? Ну появилось и появилось, пусть болтается. Не буду ничего выбирать! Музыка повышает свою громкость, режет слух, уже не получается ее игнорировать. Я затыкаю уши и морщусь. Да выберу я сейчас, выберу, прекрати! — Что случилось?! — Музыка чуть смолкает, и я могу слышать голос Кирилла. Он что, не знает? — Ты мне тут предложение руки и сердца сделал. — От моего ответа его взгляд становится еще более непонимающим. Так это действительно не он сделал? Музыка опять повышает тон. Черт, да чтоб тебя, игра! Я должна что-нибудь выбрать. Нельзя соглашаться! Но почему мой взгляд скользит по зеленой кнопке «Принять»? Я не могу сказать «Нет», просто не могу. Кирилл и правда меня любит? Поздравляем! Вы получаете бонус +107% к Очарованию! Черт. Черт. Черт. Мне становится кристально ясно, что означало то предложение. Я согласилась на место в «Свите» Кирилла. Значит, вот как это выглядит со стороны? «Нуждается», «обещает любить»? Игра определенно издевается надо мной. Я закрываю лицо руками, ничего не хочу видеть. Хватит уже с меня всех этих сообщений. Я не доверяю себе. Что во мне изменилось? Слышу, как Кирилл чертыхается сквозь зубы. Кажется, он тоже заметил перемену нашего с ним статуса. Кто я теперь для него? «Наложница», «королева»? Да не все ли равно! Мне даже не хочется открывать наши профили, чтобы увидеть больше информации. — Отпусти меня. Ты же можешь. — У меня такой жалкий голос, что самой противно. И я говорю отнюдь не о его руках, которые продолжают обнимать мое тело. — Это не так просто. — Слишком спокойный ответ, в голосе Кирилла почти нет эмоций. Опять пытаюсь размотать клубок ощущений, поймать появившиеся изменения. Они же должны быть! — Отпусти. — Я сама не уверена, о чем говорю: о нашей метафизической связи или о вполне реальных объятиях. Кирилл начинает отодвигаться, он действует медленно и сосредоточенно, как будто оберегая свежую рану, которую легко потревожить неосторожным поворотом. Нет, пожалуйста, не надо! Я ловлю его за руку, целую ладонь, трусь о нее щекой. Меня накрывает, как кошку, нюхающую валерьянку. Зачем я отказываюсь? Я же в действительности хочу быть с ним. Я сама согласилась, меня никто не заставлял. Кирилл выдыхает сквозь зубы, берет мое лицо в ладони. — На меня тоже действует, но это ничего не меняет. — Он пытается сдерживаться, я вижу. Облизываю внезапно пересохшие губы. — Это ничего не меняет, — повторяет Кирилл. Его язык тоже проходится по моим губам. Может быть, это будут просто поцелуи? Даже когда я привязывала Илью и была не в себе, я не занялась с ним сексом. Хоть и делала вещи, о которых и вспоминать стыдно. А сейчас я в себе? Не уверена, но я могу вполне связно мыслить. Почему я так боюсь сделать это с Кириллом? Потому что девственница? Вероятность этому ноль целых, ноль десятых, значимые цифры появляются только в третьем десятке. Потому что это будет только одна ночь, а потом мне будет больно. Вероятность девяносто девять целых и девять в периоде. Ну и пусть! Игра все равно скоро закончится. Дальше я помню отрывками. Рука скользит по моей ноге. Я чуть раздвигаю колени, показывая, что совершенно не против его поглаживаний. Кирилл подо мной в распахнутом белом халате. Мой почти развернутый подарок. Наклоняюсь и пробую его кожу на вкус. Я лежу, уткнувшись в подушку. Глухие стоны, их издаю я? Изгибаю спину еще больше, бесстыдно оттопыривая пятую точку, подставляя самое сокровенное под будоражащие, невозможные прикосновения губ и языка. Напряженная чужая кисть накрывает мою руку, припечатывая ее к кровати. Как мне нравится эта выступившая пульсирующая вена на предплечье, трогаю ее языком, потом чуть прикусываю, зализываю. Нетерпение. Трусь о несомненное доказательство моей привлекательности для Кирилла сейчас. Шепот над ухом: — Еще раз так сделаешь — я больше не смогу сдерживаться. Это что, угроза? Делаю.

* * *

Ненавижу игру! Если раньше это еще можно было назвать неприязнью, то сейчас во мне клокочет смесь ярости и незамутненной ненависти. Она почти отключила мой разум, не дала возможности все запомнить. Я лежу на животе на смятых простынях в номере отеля. Место знакомое, и это единственное, что сейчас радует. Некоторое время разглядываю взлохмаченный затылок, обнаженную линию спины лежащего рядом парня. Я знаю, что это Кирилл. Он спит? Десять сердечек, десять! Когда заполнилось последнее? Уже не важно. Шкала зеленеет почти на всю длину: девяносто семь процентов. Сползаю с кровати с намерением принять душ. Что-то шуршит у меня под ногами. Надорванная упаковка из-под презерватива. Все-таки Кирилл контролировал ситуацию, не то что я… При ходьбе бедра липнут друг к другу. Кровь? Оглядываюсь на кровать, там тоже темнеет небольшое пятно. Я все-таки была девственницей? Почему я не помню боли? Пытаюсь найти в обрывках воспоминаний хоть какой-то дискомфорт. Его нет, только удовольствие, которое остаточной волной проходит по телу, заставляя схватиться за край стола. Что это еще такое?! Мне приятно от одних лишь мыслей о произошедшем? Это так действует наша новая связь? Принимаю душ, надев шапочку, чтобы не намочить волосы. Может быть, получится уйти, пока не проснулся Кирилл. Я не хочу ни в чем разбираться, ни в игре, ни в отношениях. Мне всего лишь нужно три процента опыта. Надеваю вещи, принесенные портье, не обращая внимания ни на отражение в зеркале, ни на увеличившиеся эффекты, щедро отсыпаемые игрой. У меня сейчас запредельное «Очарование», которое я получила от Кирилла, но я, опять же, не хочу думать, какие параметры у него, раз мне столько «бонусных» досталось. Сейчас мне будет достаточно несколько улыбок незнакомцам для получения недостающего опыта. Совсем чуть-чуть, и все кончится. А почему я, собственно, решила, что смогу просто так уйти? Ведь теперь я в «Свите». Никто из моих «подопечных» сам не уходил от меня. Стою у раскрытой двери, не решаясь перешагнуть порог. А если выяснится, что я излишне самоуверенна и не могу покинуть этот номер без Кирилла? Промедление ничего не изменит. Делаю шаг. Кирилл не спит. Незаметно сбежать теперь точно не получится. Черт. — Хочешь уйти? — спокойно так спрашивает Кирилл, окинув оценивающим взглядом мой наряд. Таким же тоном интересуются, какая температура воздуха сейчас в Австралии. Просто любопытная, но абсолютно не полезная в данный момент информация. Меня тянет к нему, но это чувство вполне управляемое. Как будто игровая веревка, которой мы связаны, стала длиннее и провисла. Киваю, опасаясь, что голос меня подведет. Кирилл больше ничего не говорит. А что я хотела? Чтобы он опять начал меня уговаривать остаться с ним, попробовать быть счастливыми? Это невозможно, не в этой игре. Здесь я превращаюсь в хладнокровного монстра, одержимого только получением опыта. — Я не могу! — Это не ответ на его вопрос. Мотаю головой, смаргиваю внезапно выступившие слезы. Я плачу? Тот вопрос, на который я отвечаю, не был задан. А Кирилл? Разве он стал чудовищем? Та-да-дам! Черное сердечко раскалывается, звук такой, как будто рядом ударила молния. Шкала опыта переполняется, переливается через край, обнуляется и заполняется еще немного. Поз­драв­ля­ем, вы дос­тиг­ли 100 уров­ня! Новые элементы появляются без музыки. Они даже висят чуть в стороне, не мешая обзору. Три кнопки. Зеленая, синяя, красная.

Остаться в игре. Выйти и сохраниться. Выйти.

Игровой «Морфеус» предлагает мне три таблетки.