Ты же не скажешь об этом дяде?

Через час после разговора с сестрой, Торин осторожно разбудил своего племянника. - Дядя? – удивленно и чуть сипло после долгого сна прошептал Кили, поворачиваясь на спину и чуть морщась при этом: он долгое время лежал неподвижно и теперь чувствовал, как ноют затекшие мышцы шеи. - Да, - подтвердил Дубощит, чуть хмурясь. – У тебя что-то болит? - Голова и шея… мышцы затекли, пройдет, - выдохнул мальчик, садясь на кровати и смотря на дядю. – А где мама? - Мама дома. - Но она обещала меня сегодня забрать! – возмутился мальчик, заметно расстроившись. - Тебя забираю я. - Почему? - Ты поживешь со мной, пока до конца не выздоровеешь. Мой дом гораздо ближе к дому лекаря, а потому… - Торин замолчал. – Может быть, я тебе разомну шею? Чтобы не было так больно. - Да, дядя, - соглашается Кили, желающий как можно быстрее избавиться от этой неприятной боли. Он убрал руку от шеи и повернулся к Торину правым боком: именно с этой стороны у него и ныли мышцы. Мальчик невольно вздрагивает, чувствуя, пусть и осторожное, но такое непривычное прикосновение холодных и, из-за постоянной работы в кузнице, немного грубых пальцев. - Все в порядке, просто холодно, - поспешно произносит Кили, едва дядя отдернул руку. - Я думал, тебе даже так больно. - Торин не хотел причинять племяннику лишние неудобства. Он облегченно выдохнул и, снова положив руки на шею мальчика, начал не торопясь, мягко и как можно более осторожно разминать его шею. Пятнадцать минут прошли в полнейшей тишине, разрываемой только дыханием двух гномов. - Теперь стало легче? – с не исчезающей из голоса обеспокоенностью спросил Торин, наконец убрав руки от шеи племянника. - Да, - отозвался тот и улыбнулся. - Так… Я правда буду жить с тобой? - Будешь, по крайней мере, пока окончательно не поправишься, - улыбнулся Дубощит. «Ну, или пока Фили не придет в себя и не будет на тебя злиться,» - мысленно добавил он. Обрадованный Кили, которому всегда не хватало внимания дяди, тут же кинулся ему на шею, не обращая внимания на то, что от этого действия, слишком резкого, сильно загудела голова. Мальчик вспомнил о некоторой сдержанности дяди в проявлении чувств лишь, когда уже повис у него на шее. Смущенный своим порывом Кили хотел было отстраниться, как вдруг ощутил крепкие, но от этого не менее мягкие объятия Дубощита. Торин был смущен не менее Кили его объятиями, а потому несколько замешкался с «ответом» на них. Он осторожно провел пальцами по все еще перебинтованной голове своего племянника и немного грустно улыбнулся, услышав облегченный выдох. Неужели он всегда был настолько черств со своими племянниками, что младший, который, казалось бы, всегда был таким радостным, открытым для прикосновений, эмоций… боялся его обнять? Надо что-то менять в своем поведении, однозначно. Почему-то именно сейчас, когда Кили обнимал его, Торин ощутил, как ему необходимы подобные проявления чувств. Да, конечно, Дис обнимала его иногда, но все равно это уже давно было несколько не то. После смерти мужа, она несколько изменилась, что Торин мог заметить только в моменты объятий. Они перестали быть настолько искренними и открытыми, какими были раньше. «Может быть, Фили и Кили не ссорились бы, будь жив их отец?» - вдруг подумалось гному, но тут же пришло осознание того, что он должен был заменить племянникам отца. А он что? Изредка посещал их, со старшим общался гораздо больше, чем с младшим... - Дядя! – судя по голосу, Кили зовет его не в первый раз. - Да? – наконец очнулся Торин. Вынырнув из своих размышлений, гном выпустил мальчика из объятий и вопросительно посмотрел на него, тот, на удивление, широко улыбался. Видимо, он был счастлив. - А мы будем кушать? «Вот дурень!» - мысленно отругал себя Дубощит, поднимаясь с кровати. Дэрин же оставил ему завтрак для мальчика, а он совсем забыл про него. Да… отличный бы из него вышел отец. - Да, Кили, - возвращаясь к кровати с парой тарелок, улыбнулся Торин. – Прости, я чуть было не забыл. - Ничего, - после того, как дядя дал ему обнять себя, мальчик был счастлив, а потому совершенно не обиделся на взрослого гнома за его забывчивость. Он, едва Торин присел на край кровати, тут же забрал у него одну из тарелок и начал завтракать. Через десять минут, когда все было съедено, мальчик широко улыбнулся, смотря на дядю. - А куда мы пойдем сейчас? – спросил он. - Давай сходим прогуляемся, - предложил Торин, не так давно разговаривавший с лекарем и получивший наказ гулять с племянником как можно чаще. - А куда? Я хочу! - Тут недалеко есть речушка на опушке леса. Пойдем туда? - Хорошо… Нас мама никогда не отпускала в лес, - кажется, Кили несколько смущало то, что предстоит ослушаться маму. - Ничего, не думаю, что мама будет против. Ведь с тобой иду я. - Хорошо, - кивнул Кили. – А дядя Дэрин? Я смогу с ним попрощаться? - Ты еще завтра его увидишь, сейчас он ушел в одну из галерей, чтобы помочь гномам. - Что-то случилось? – поспешно спросил Кили, в его голосе слышалось искреннее беспокойство за незнакомого ему гнома. - Ничего серьезного, иначе бы мужчину доставили сюда, - отозвался Торин, невольно улыбнувшись. – Давай, обувайся, надевай свою куртку и пойдем. Кили оделся и обулся довольно быстро, после чего вместе с Торином вышел из дома лекаря и пошел с ним в сторону леса. - Дядя! – через некоторое время позвал он мужчину. - Да? – тот обернулся и, заметив, что Кили начал отставать, виновато улыбнулся, после чего, когда племянник его догнал, протянул ему руку. - Больше не буду идти так быстро, - пообещал Торин, осторожно сжимая еще совсем маленькую руку Кили в своей. – Но, если что, если вдруг почувствуешь, что снова отстаешь, не стесняйся, дергай меня за руку. Я не привык ходить так…медленно. - Хорошо, - кивнул абсолютно довольный Кили. Никто из них двоих не заметил, как за одним из деревьев промелькнула тень, когда дядя с племянником вошли в лес. То был Фили, что решил встретить своего брата. Он не знал, что тот будет жить у Торина, а потому сильно разозлился, увидев, как Кили вышел из дома лекаря с дядей, а не, как предполагалось, с мамой. В Фили снова начинала бурлить обида, постепенно превращавшаяся в ненависть к брату, которого Торин даже за руку взял, чего никогда не позволял себе делать со своим старшим племянником. Сможет ли юный гном побороть в себе эти чувства? Или они только больше с каждым часом будут разъедать его изнутри?