***
— Как ты можешь жить в этой дыре? Мне казалось, меня вот-вот пырнут, пока я шла, — сказала Хельга, как только я открыл дверь. — Ты всегда в тонусе, когда знаешь, что можешь умереть, выйдя на улицу, — непринуждённо ответил я, пропуская её внутрь. — Но всё в порядке, все знают, что в меня не надо стрелять, потому что я отовариваюсь у них. Зачем им терять источник дохода? Ну, без разницы, проходи. Хельга зашла внутрь и стянула пальто, бросив его на диван. — Хочешь чего-нибудь? Воды, газировки, стрёмного пива? — спросил я, проходя на кухню. — Нет, — Хельга скрестила руки. — Чего-нибудь да захочешь, — сказал я, наливая два стакана воды. — Пересохшее горло никому не нравится. Хельга нахмурилась будто бы жалела, что пришла сюда. Я провёл её на второй этаж в свою комнату, в которой царил тот же бардак, что и в моём детстве. Плакаты старых машин и паровозов сменили постеры музыкальных групп и голых женщин, и новых спортивных автомобилей. Что я могу сказать, вкусы меняются, а сексуальные женщины никогда не выходят из моды. Я сказал Хельге сесть на мою кровать и приоткрыл щель в окне. Достав маленькую трубку из её укрытия в шкафу, я подал её Хельге, а затем вытащил свою дурь. Хельга крутила трубку в руке, рассматривая её. Это была красивая трубка, морской, бирюзовый и синий цвета сливались в водовороте. Я плюхнулся на кровать рядом с ней, беря трубку и забивая план. — Ты можешь сколько угодно это потом ненавидеть, но твой настрой может серьёзно испортить кайф. Так что, если не хочешь, чтобы тебе было фигово следующий час или около того, будь менее предвзятой, — сказал я, всё осматривая, удостоверившись, что забил достаточно для курения. — Теперь, — я достал зажигалку из прикроватной тумбочки, — зажми дырочку большим пальцем и вдохни. Я щёлкнул зажигалкой, держа её близко, чтобы пламя засосало внутрь. Я выдохнул облако дыма в открытое окно и передал трубку Хельге. Она на секунду замялась, а потом взяла её. Я также передал ей зажигалку. Я встал и начал перебирать свои диски, пытаясь найти спокойную музыку, чтобы послушать. Раздался щелчок зажигалки, а затем громкий сухой кашель. Я обернулся и увидел, что Хельга выхаркивает свои лёгкие в локоть. — Ебать это говно жжёт, — сказала она перед тем, как я передал ей стакан воды. — Меня это уже особо не беспокоит. Просто убедись, что если закашляешься, у тебя во рту нет трубки. Иначе всё взорвётся к чертям. Так со мной было в первый раз, когда я курил, и все на меня жутко разозлились, — сказал я, возвращаясь к выбору диска. Наконец, я решил, что немного Dead Meadow будет как раз кстати, поэтому я поставил их альбом Feathers. Когда я снова сел на кровать, Хельга сразу же передала мне трубку. Я сделал несколько затяжек, наконец начиная что-то чувствовать. — Ты как? — я спросил Хельгу, отхлёбывающую воду. — Не под кайфом, — злобно ответила она. — Сделай ещё пару тяг, продолжай, пока лёгкие не скажут тебе «нет», — я передал ей трубку обратно, не собираясь ей говорить, что она может вообще не накуриться. — Тебе ещё нужно попробовать подержать дым внутри. Хельга сердито на меня посмотрела, но взяла трубку. Она зажала её между губами и затянулась. Я откинулся на своей кровати и слушал музыку. Это успокаивало. Я почти забыл, что Хельга была там, пока не почувствовал лёгкое похлопывание по своей руке. Открыв глаза, я увидел Хельгу, сующую мне трубку и зажигалку. Я взял и то, и другое. — Словила кайф? — я спросил её. — …Я не знаю, — медленно сказала она, будто шестерёнки в её голове стали еле ворочаться. Я рассмеялся: — Ну, если тебе нужно об этом задуматься, то скорее всего да. Мы вместе прикончили остатки. Я забил себе новую трубку, но дал Хельге сделать от неё пару затяжек. Я достиг правильного состояния. Было хорошо. Мы вместе лежали на кровати и расслаблялись. Некоторые люди хотят идти наружу и что-то делать, когда они под кайфом, но я никогда. Я просто хотел сидеть и слушать музыку. — Ладно, это не так плохо, — сказала Хельга, отпивая воды. — Ага, здорово, да? — я чувствовал себя немного надменно. — Я засыпаю, — пробормотала Хельга. Я сел и зажёг сигарету, смотря в окно. Когда я был под кайфом, я начинал много размышлять. Иногда это было здорово, но иногда и бесило, потому что единственной причиной, чтобы дунуть, было расслабиться и разгрузить голову. Я облизнул губы и вздохнул. Сигарета была на вкус как трава. — Хочешь чего-нибудь съесть? На меня жор напал, — сказал я. — Я очень не хочу показываться на люди, но есть тоже хочу, — ответила Хельга. — Ну, я могу сгонять в Вендис неподалёку, а ты подожди здесь, — предложил я. — Давай. Возьми мне их куриные наггетсы и фрости, — Хельга снова закрыла глаза. Я кивнул (хотя она не могла этого увидеть) и надел пальто, сигарета была зажата в уголке рта, поэтому я смотрелся как полный лох. Я не был уверен, хочу ли оставлять Хельгу Патаки одну в своей комнате, но с другой стороны я и домой-то её не хотел звать, а всё прошло нормально, поэтому мне придётся ей довериться. Ха. На холоде по дороге к Вендис я кое-что понял. Я и впрямь — ну, наверное, у меня не было ничего похожего раньше, логично, — влюбился в Хельгу. Может, не той глубокой, настоящей, вечной, мы-вместе-состаримся любовью, но я хотел делать её счастливой. Я хотел вызывать у неё улыбку, чтобы она краснела и заправляла волосы за ухо, потому что не знала бы что сказать, а не пихать и подстрекать её, чтобы добиться какой-то реакции. Это было странное чувство, я думал, почему же я так зациклен на ней, и тут шестерёнки в моей обкуренной голове заворочались. Я думал, ну, может, я люблю её. И, может, любил. Может, это была какая-то слащавая разновидность похоти, но, думаю, это была любовь. Я любил её. По крайней мере это было логично, ведь я так много о ней думал. Провались я на этом месте, если бы хотел жениться на ней, начать с ней семью или какое подобное дерьмо. Я просто хотел держать её за руку, убирать ей волосы с глаз и, конечно, заниматься с ней любовью. Я думал обо всём этом пока шёл обратно домой. Это была очень занимательная тема. Но когда я пришёл, Хельга уже спала мёртвым сном в моей кровати. Я размышлял, стоит ли её будить или нет, и решил, что в моих же интересах её поднять, чтобы она не проснулась, спрашивая, что случилось, пока она спала. Сначала я окликнул её по имени, но это не разбудило её, поэтому я осторожно потрепал её по плечу. Ладонь взвилась и зарядила мне пощёчину, заставив меня сделать пару шагов назад, пока боль расцветала, медленно распространяясь от носа по всему лицу. Хельга издала звук между удивлением и раздражением, но я был больше занят обжигающей болью. — Блядь! У тебя кольцо, — я убрал руки от лица и увидел кровь на ладонях. — Ты разбудил меня! Ты испугал меня! — громко сказала Хельга, вставая и потирая глаза. Я не ответил, а просто проковылял в ванную, чтобы оценить повреждения и остановить кровь. Хельга проследовала за мной, наблюдая за моей болью со странным, будто любопытствующим выражением на лице. Включив свет, я уставился на своё лицо в отражении. Кровь капала с лица, немного было на губах. Я чувствовал отчётливый вкус соли и меди во рту. Мой нос был ярко-красным и всё ещё сильно болел. Я осторожно коснулся его. Он вроде бы не был сломан (я не думал, что она могла бы ударить меня достаточно сильно, чтобы его сломать в любом случае), но на нём осталась метка от кольца. Я взял немного туалетной бумаги и стёр кровь, затем отмотал ещё немного и заткнул ею обе ноздри. Хельга оперлась на дверной косяк, наблюдая за моей заботой о раненом лице. — Ты напугал меня, — снова сказала она. — Ага, я в курсе. Если мне снова придётся тебя будить, я буду тыкать тебя ручкой от швабры издалека, — мой голос звучал странно из-за туалетной бумаги, запиханной в нос. — Я разбудил тебя, потому что принёс тебе еды и решил, что тебе не понравится молочный коктейль, превратившийся в суп. Хельга сделала практически извиняющееся лицо перед тем как вернуться в мою комнату. Раздалось шуршание бумажного пакета, и я знал, что она принялась за еду. Я снова посмотрел на своё всё ещё красное лицо. Если мне повезёт, у меня не останется синяков. Я не могу поверить, что эта сука уделала меня.***
— Сид, какого чёрта случилось с твоим носом? — мой старик долгим, тяжёлым взглядом посмотрел на мой впечатляющий синяк на носу.