***
Это был ещё один скучный урок биологии. Уроки тянулись медленно. Помимо школы тоже ничего особенно интересного не происходило, только работа. Я думал, старшая школа должна была быть лучшими четырьмя годами моей жизни, которые я проведу, занимаясь неисчислимыми тупыми вещами, например, буду ходить в походы с кучей бухла и наркоты, ходить на концерты и клеить тёлок, ходить на танцы и клеить тёлок, вообще, в основном клеить тёлок. Девчонки в школе не давали. По крайней мере мне. Отстой. Я знал, что из меня был лучший любовник, чем из какого-нибудь тупоголового качка-футболиста. Всё, что он скорее всего знал, — продолжай толчки. Мне нравилось думать, что я видел достаточно порнухи и вычитал достаточно в интернете, чтобы знать, чего хочет леди. — Мистер Гифальди, не хотели бы Вы присоединиться к миру живых? — спросила миссис Ив. Я резко поднял голову с парты. Половина тетради прицепилась ко мне. Несколько одноклассниц захихикали. Испепеляющий взгляд миссис Ив их заткнул. — Кто-то в коридоре хочет с Вами поговорить, бог знает, что… — миссис Ив вернулась к доске. Я поднялся и прошёл к двери. Снаружи стояла невысокая девушка с мышиными волосами, прыщами и брекетами, но огромными буферами. Я задумался, чего она от меня хочет. Минет был бы кстати, но, думаю, это был самый маловероятный вариант развития событий сразу после «поражён молнией» и «съеден каннибалами». — Ты ведь Сид? — спросила она, поднося ладони к губами. У неё был властный и гундосый голос. — Во плоти. Знаешь, ты просто богиня, что вытащила меня с этого чёртового урока. Что тебе нужно? — я подумал, может, она хотела потрахаться за траву или типа того. — Ты играл на шоу талантов, да? Ну, этого я не ожидал. — Да, а тебе-то что? — Мы хотим, чтобы у нас на выпускном выступила группа, но выпускники — группа ленивых уёбков, у которые разбазарили все деньги, поэтому нам приходится выкручиваться. Твоя группа не хочет сыграть на выпускном? — Почему бы нам захотелось тратить на это наш вечер? Эту прекрасную субботу я мог бы потратить на что-то получше. — Мы заплатим вам пятьсот долларов за это. Вы сможете взять разумное количество перерывов и выходить из здания, в отличие от остальных учеников, которые там будут, чтобы никто не смог протащить больше алкоголя, чем дозволено. На ваши же выходки будут смотреть сквозь пальцы. — Заманчивое предложение, — я потёр свой щетинистый подборок. У меня не было времени побриться утром. — Мы можем так же найти несколько ребят из музыкального кружка, чтобы подыгрывать вам, если вы захотите расширить репертуар. — Хороших ребят или тех придурков, которым посчастливилось оказаться в массовке в оркестре? — Хороших. У нас ещё есть один задрот аудио-видео техники, чтобы следить за звуковой системой, и диджей, чтобы заполнять ваши перерывы. — Ну, мне нужно поговорить с остальными об этом, но я с тобой свяжусь. — Сделай это за неделю. Я глава комитета выпускного бала, позвони мне, когда решишь, — сказала она, засовывая мне в руку квадратную бумажку. Затем она развернулась на каблуках и пошла прочь. Думаю, она старалась держаться как можно более деловито, но у неё вышла лишь властная хамка. Ну и сука. Я развернул бумажку в руках: Дарла, (347) 555-8622. Я еле сдержал смех. Кто мог назвать своего ребёнка Дарла? Это как сокращение от «дорогуши» или типа того. Минуту или две я рассматривал возможность пробить остаток биологии, но потом вспомнил, что забыл сумку в классе, и всё равно пришлось бы возвращаться. Всё равно осталось всего десять минут урока. Думаю, я мог бы притвориться хорошим учеником и пережить его.***
— У меня для всех вас предложение, — я сложил руки в стиле мистера Бёрнса. Моя компания и я собрались на чердаке Гарольда для одной из так называемых репетиций. На самом деле мы все позалипали немного, и я вспомнил, что мне всё ещё надо позвонить Дарле. Так что я решил, что лучше спрошу всех сейчас, пока мы все в сборе и относительно вменяемы. — Одна сука из комитета по выпускному спросила, не сыграет ли наша группа на балу. Мы получим пятьсот долларов и, — я прыснул, — «разумное» количество перерывов, во время которых мы сможем уходить из-под надзора, чтобы пыхнуть, например. И на наши выходки будут смотреть сквозь пальцы. — Что? — заскулил Гарольд своим обычным тоном. — Типа я, что, хочу провести свою субботу, чтобы играть попсу для кучки придурочных подростков. — Так ты и тусуешься с кучкой придурочных подростков, — съязвил Аллен. — Это другое. Вы, парни, может, и придурки, но вы мои придурки. Люди на балу будут просто придурками, которые думают, что они крутые только потому что их папа дал им порулить своим «БМВ», и они стащили немного «Смирнова» у своей мамочки. — И что? Мы сами стащим немного бухла, я ни за что не буду играть трезвым, — я засмеялся. — В чём проблема? Мы все получим по сто двадцать пять и шанс сыграть, думаю, будет круто, к тому же мы всё равно бы ничем особо не были бы заняты во время выпускного бала. — Меня устраивает, тогда мне не придётся париться и искать себе пару, — пожал плечами Аллен. — Остынь, Гарольд, это просто выпускной, — Стинки играл со своей сигаретой. Гарольд нахмурился и скрестил руки: — Ладно, мы сыграем на выпускном, но это не значит, что мне понравится. Когда все наконец согласились, я решил сразу позвонить Дарле, пока не забыл. Пошарив в бумажнике в поисках бумажки с её номером, я достал телефон и набрал. На секунду я решил, что сейчас включится голосовая почта, но кто-то поднял трубку: — Алло? — Привет, Дарла-гуша, это Сид, — сказал я. — Меня зовут Дарла, — она шумно вздохнула. — Ну, да или нет? — Да, мы сыграем. — Хорошо. Выпускной бал начинается в девять-тридцать вечера, так что я рассчитываю, что вы будете там хотя бы за два часа, чтобы всё настроить. Я дам вам список песен в районе марта. — Что? Ты прикалываешься, мы не будем сами составлять репертуар? — Я серьёзно. Я не доверяю вашему музыкальному выбору. Люди и так злятся, что мы не наймём диджея крутить Рианну и Леди Гагу всю ночь напролёт, так что вы не можете просто туда завалиться и обрушить на них Black Sabbath. — Ладно, похер, — сказал я. Меня взбесило, что меня принудят играть какой-нибудь тупой лёгкий поп-рок. — Надеюсь, ты всё не испортишь, — сказал Дарла. — Ну, ты сама меня попросила, детка. — Деткой меня тоже не зови. Скоро дам тебе сет-лист. Пока, — Дарла бросила трубку. — Мы не будем выбирать, что играть. Блядский комитет выпускного бала сам выберет, — сказал я всем, когда закончил вызов. Раздался громкий общий стон, и, уверен, в этот момент все пожалели, что согласились играть. Но с другой стороны, может, это поднимет мой статус в школе, и я смогу заполучить тёлочек. Было бы круто.***
— OneRepublic… Snow Patrol, Nickelback? Ты хочешь меня убить! Ты хочешь, чтобы моё чувство музыки увяло и сдохло, — я заныл Дарле. Она лишь протянула мне репертуар, и я пробежался глазами, мой внутренний рокер по чуть-чуть умирал с каждым увиденным названием группы. Там была парочка вклинившихся хороших песен, но их было слишком мало, и между ними были большие перерывы. Достаточно, чтобы понять, что мне нужно быть здорово бухим, чтобы хорошо провести эту ночь. — Смирись. И даже не думай добавить свои песни туда. — Не буду, Дарла-гуша, — пообещал я, скрестив пальцы за спиной. — Не называй меня так. Я ей подмигнул и повернулся к Аллену, когда Дарла ушла: — Посмотри сюда! — я потряс перед Алленом стопкой бумаг. — Я не могу это прочесть, пока ты не будешь держать их спокойно, кретин, — Аллен забрал их у меня из рук и несколько секунд молча читал. — Вау, теперь ясно, о чём ты. И мне эти группы нравятся больше, чем тебе. — У меня идея. — Замечательно. — Нет! Нет, хорошая. Смотри, мы сыграем бóльшую часть этой нудятины, но когда наступит черёд совсем уж тупой песни, то мы переключимся на какой-нибудь сочный рок. «You Belong with Me»? До свидания, заменим на «We’re not Gonna Take It» . Мы не будем добавлять песни, мы заменим их. — Ну ты и долбоёб! Я закатил глаза: — Знаю, я просто сущее зло раз хочу играть хорошую музыку.***
— Хельга, окажи мне услугу, — сказал я Хельге, когда мы стояли и курили на пожарном выходе. — Я не отсосу тебе, — сказала она. — Хотя это и было бы потрясающе, нет, я хочу, чтобы ты зашла ко мне в субботу послушать, как наша группа проигрывает репертуар выпускного бала. Я знаю, что ты честно скажешь, если мы отстой. — С чего бы мне этого хотелось? — Потому что это будет учтиво? Это поможет группе звучать лучше на выпускном, чтобы люди нас не возненавидели? — Ну ладно, раз уж мне придётся слушать тебя всё чёртово время, — Хельга закатила глаза. — Ты идёшь на выпускной? — С другом не из этой школы. Иду в этом году, чтобы пропустить в следующем вместе с ёбаным скулежом в духе «у-у, мы идём в колледж, и больше никогда друг друга не увидим». Старшая школа ни хрена не стоит. — Хорошо мыслишь. Я просто не хочу на него идти, это потеря время, всё это: «Ой, а ты уже сделал бронь, хотя всего лишь февраль? А моё платье сочетается с твоим смокингом? Ой, нашей компании недостаточно, чтобы снять патибас, я в такоооой депрессии», — и прочее тупое дерьмо. Бред собачий. — Хорошая отмазка от того, что у тебя не получилось бы найти пару, даже если бы ты захотел. — Какая же ты сука, — сказал я, шутя лишь наполовину. — Заруби это себе на носу, — Хельга потушила свою сигарету.***
— Сладкий вишнёвый пирог, да! — я сделал шаг назад и вытер пот с бровей, закончив песню. Изначально последней песней должна была быть «Love Story» Тейлор Свифт, но мы подумали, что «Cherry Pie» группы Warrant будет более забавным завершением выпускного. Я всё больше и больше радовался, что выпускной будет на следующей неделе. Меня тошнило от всех этих песен после репетиций, проходивших каждый день и каждый выходной, с пацанами и парнями из оркестра, которые будут играть с нами. Некоторые песни были отличными, да, но господи-боже, если я услышу «All the Right Moves» ещё раз, я умру. Просто лягу на землю и умру, если заимствовать Стинки-изм. — Ну, вы не отстой, — всё, что сказала Хельга. — И усё? — ошарашенно спросил Стинки, когда мы начали убираться. — Я не потрясена, но я не хочу подняться и задушить вас струной пианино. — Думаю, тебе нужно принять это как комплимент, Стинки, — сказал я, убирая гитару в чехол. — Спасибо, — Хельга закатила глаза, достала свои сигареты и подожгла одну. — Я удивлена, что комитет выпускного подобрал вполне неплохие песни. Мы прыснули от издевательского смеха. Кажется, я забыл поделиться с Хельгой нашим маленьким секретом. Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня, полагаю. — Они и не подобрали. Мы взяли инициативу в свои руки, — Гарольд передал исправленный сет лист Хельге Хельга ухмыльнулась и чуть-чуть рассмеялась: — Вау, удивительно. Наслаждайтесь объяснениями перед взбесившимися ТП-шками из комитета, когда вместо «You Belong with Me» они услышат Twisted Sister. Вы лишаете их дурацких медляков с их качками-бойфрендами. — Ути-пути, вся их жизнь навеки разрушена! — издевался Аллен. — Мы всё равно играем Nickelback… Это достаточно плохо. — Да, пофиг, не на нас же они будут злиться, — Гарольд скрестил руки. Хельга встала и надела свою куртку: — Я бы с удовольствием с вами поболтала, ребят, но мне надо идти. Увидимся в субботу, — сказала она и ушла. Это было на удивление культурно. Я был впечатлён.***
— Что ты делаешь сегодня вечером, Сид? — спросил меня папа утром в день выпускного. Мы вместе завтракали перед тем, как папа уходил на работу. — О, эм, — внезапно я понял, что забыл ему сказать, что выступаю вечером. — Я буду с друзьями. Мы выступаем на выпускном. — Почему ты мне раньше не сказал, Сид? Я бы пришёл посмотреть на тебя, — папа немного разозлился. — Я забыл? — я пожал плечами. — Как ты мог забыть о подобном? О, ты идёшь с девушкой? Ты не хочешь, чтобы я видел тебя с девушкой? — Пап, я ни с кем не иду. Я буду выступать весь вечер. Бал идёт до полуночи, если захочешь заскочить посмотреть на меня, — сказал я. Я надеялся, что он не станет, потому что я собирался стащить пару кожаных штанов, которые я нашёл в глубине его шкафа. — Хорошо, но у меня сегодня планы вечером после работы, так что я не знаю, будет ли меня возможность заскочить, — сказал папа, закончив свой кофе и вставая, чтобы поставить тарелки в раковину. Всё путём, подумал я. Когда папа ушёл, я поднялся наверх и стащил штаны. Я не знал наверняка, зачем у папы была пара кожаных штанов, но в любом случае они выглядели на мне чертовки здорово. Если мне сегодня не перепадёт, я буду расстроен. Я бросил вещи, которые собирался надеть сегодня вечером, в спортивную сумку и собрал своё оборудование: гитару, усилитель, педали, микрофон — всё, что мне было нужно. После этого я пошёл и украл немного алкоголя у папы: кое-что крепкое и по пиву на каждого из нас четверых. Потом я поубивал немного времени перед телевизором, пока не услышал рёв автомобильного мотора на дороге. Зазвонил мой мобильный. Я поднял трубку. — Гарольд, я слышал твою машину. Тебе не надо мне звонить, правда, теперь поднимай свою задницу и помоги мне загрузить мои шмотки. Дверь открылась, и зашёл Гарольд, одетый в треники и майку. Я надеялся, что он не станет это надевать на выпускной. Должно быть он увидел выражение моего лица. — Я не надену это вечером, но, знаешь, я потею, как жирный мальчик, прогуливающийся вокруг квартала. Так, где твоё барахло? — Наверху, — сказал я. — Мы встретимся со Стинки и Алленом на месте? — В отеле? Ага. Ты видел его? Бомбезный. — Круто, ну, поехали, — сказал я. Мы всё погрузили в машину Гарольда, она была забита ударной установкой, затолкнутой туда в том числе. До центра города было примерно полчаса езды, но мы попали в пробку, поэтому дорога у нас заняла минут сорок пять. В основном мы курили сигареты и слушали Дрейка. Хорошо провели время. Наконец, мы добрались до отеля, Стинки и Аллен стояли курили у дороги. Гарольду неплохо удалась параллельная парковка, учитывая, что он водил здоровенный фургон. Стинки и Аллен потушили сигареты и перешли улицу, помогая нам разгрузиться. — Почему вы так долго? — спросил Стинки. — Пробки. Просто пиздец, — рыкнул Гарольд, поднимая усилитель. Мы перетащили всё внутрь и прошли через трудоёмкий процесс настройки аппаратуры, делая проверку звука за проверкой звука. Когда мы были довольны звучанием, было почти полдесятого, поэтому нас выставили из бального зала, должен был проходить выпускной. Мы пошли в ванную комнату и помылись. Меня радовало, что мне нужно было наряжаться и надевать смокинг, как всем остальным придуркам. Я был доволен своим видом. Кожаные штаны сидели в обтяжку, но не достаточно туго, чтобы у меня потом не было детей. На мне были офигенные байкерские ботинки, не до конца застёгнутая серая рубашка, чёрный жилет и красный ослабленный галстук. Я решил, что нужно быть ещё круче, и надел несколько браслетов с шипами. Они были не совсем к месту но мне показалось, что сегодня был хороший день для шипов. Аллен выглядел бóльшим метросексуалом, чем обычно, в рваных джинсах, кедах, полосатой рубашке и куртке в армейском стиле. Стинки отдал дань своим деревенским корням, надев заношенные джинсы-клёш, ковбойские сапоги и рубашку в клетку. Гарольд, я не знал, что он задумал. На нём была майка и мешковатые шорты, показывающие его семейники. Казалось, он старался одновременно походить и на бомжа, и на гангстера. Пофиг, он всё равно всего лишь ударник, и будет всё время сидеть за барабанной установкой. — Чувак, Сид, твои штаны… — начал Гарольд, — Боже, спасибо, что ты певец и мне не надо таращиться на твоё хозяйство всю ночь. — С чего бы тебе таращиться на моё хозяйство? Тебе бы пришлось специально опускать глаза, чтобы туда посмотреть, — я приподнял бровь. — Йоу, давайте праздновать. Одиннадцатый класс почти позади. Я достал бутылку колы, уже смешанной с ромом. Мы передавали её, пока она не опустела, и мы не стали чуть-чуть пьяными. Аллен решил проверить свой телефон и увидел, что уже было без пятнадцати десять. — Пора!***
— Где вы были? Вы опоздали на сорок пять минут! — Дарла прошагала к нам. Она выглядела по-другому, вся расфуфыренная для выпускного. Её прыщи были очень заметно спрятаны за толстым слоем тонального крема, а буфера превосходно смотрелись в платье. Если бы она не была такой стервой, я может быть позвал её на выпускной бал. Потому что единственная девушка, которую я бы действительно хотел позвать, никогда со мной не пойдёт. — Эй, может, если бы звуковая система тут не была такой убогой, мы бы не потратили так много времени на настройку, — сказал ей Гарольд. — В точку. Хочешь, чтобы мы поднялись и начали играть? Там же всего типа пять человек. Пусть диджей там постоит до десяти, и пошли с нами на улицу, Дарла-гуша, — сказал я, разрешая говорить алкоголю. Дарла тупо на нас посмотрела несколько секунд прежде чем сказать: — Только если у вас есть выпивка. — Сколько душеньке угодно, — сказал Стинки. — Отлично, потому что этот бал — катастрофа. Выпускники ненавидят нас. Мы вышли все вместе в сторону машины Гарольда, которая была переставлена туда, где меньше вероятность получить штраф за парковку. Гарольд достал «пузырь» водки из пакета на заднем сидении, которую мы по очереди передавали по кругу. Дарла пила немало. — Боже, притормози, ты же типа девочка, крошечная, не считая твоих сисек, — я забрал у неё бутылку. — Выпускной не может быть так плох. Это просто тупые танцы. — Ненавижу свои сиськи. От них болит спина, мне даже пришлось их уменьшить — Так, тебе хватит, — Стинки похлопал Дарлу по плечу. — Ладно, можно мы вернёмся? Вам, парни, нужно начать играть и побыстрее. — Ага, но сначала сижка, — я передал ей одну. — Я не курю, — Дарла потрясла головой и оттолкнула мою руку. — Хочешь вернуться туда, чтобы от тебя несло выпивкой? — Нет, — Дарла достала сигарету, неуверенно вставляя её себе в рот. — Моё платье будет вонять. Мои волосы будут вонять. — У них будет время проветриться, а потом замаскируешь духами, — сказал ей Аллен. Стинки достал свою зажигалку «зиппо» и прикурил ей, впервые как джентльмен. Дарла закашлялась и поперхнулась от первой затяжки. Стинки начал учить её, как курить, а потом начал выпендриваться, пуская колечки дыма и выдыхать дым через нос, и прочее дерьмо, которое никому не интересно. — Эй, давайте, пойдёмте сыграем, мы тут были слишком долго, — сказал я, начиная нервничать. — Да, пойдёмте, — Аллен вышел из машины. Мы пошли обратно, выбросив сигареты, когда приближались к отелю. Я переживал о том, как Дарла зайдёт внутрь, но она вернулась без проблем. Ну, не считая того, что немного споткнулась на своих каблуках. Она ушла, чтобы кого-то найти, а мы пошли в сторону угла, где были настроены все наши инструменты. К этому времени было уже больше людей, достаточно для настоящих танцев. Дарла и кто-то, кого она, должно быть, знала, поднялись на сцену. Они встали за микрофоном, я прибью, — нет, это неправильно, — я буду испепелять её взглядом, если она облажается. — Привет! — сказала Дарла более приветливым и радостным голосом, чем обычно. Не знаю, было ли это из-за её воинственности, или потому, что она обращалась к толпе. Скорее всего всё вместе. — Добро пожаловать на выпускной бал! У нас для вас приготовлен отличный вечер! Перед вами будет выступать вживую группа из числа учеников нашей собственной школы, — сказала она. Её друг окликнул нас, спрашивая название нашей группы. Мы посмотрели друг на друга, пожав плечами, пока Стинки не прошептал в ответ: «Мы просто четверо парней, которые друг друга знают и играют вместе.» — Так что наслаждайтесь музыкой, здесь повсюду для вас угощение, а в одиннадцать будут объявлены король и королева бала, пожалуйста, голосуйте! И ещё, не забудьте прийти на афтерпати в школу, у нас будет розыгрыш множества призов. Пожалуйста, помните, что уйдя с бала, вы уже не сможете вернуться, а кроме этого — веселитесь! А теперь, приготовьтесь к выступлению, — Дарла нахмурилась, будто не могла поверить, что она так долго забывала спросить у нас название нашей группы, — Четырёх Парней, Которые Друг Друга Знают и Играют Вместе. Она, спотыкаясь, ушла со сцены со своим другом. Мы поднялись с нашими инструментами наготове. Я закрепил микрофон на удобной высоте и помахал толпе учеников, сбившихся в группы и выглядевших скучающими. — Ну, на самом деле мы зовёмся не так. У нас просто нет названия. Вы могли бы нам его придумать или что-то в этом роде. Плевать, начинаем вечеринку! — сказал я, кивнув Аллену и Стинки. Аллен широко улыбнулась и взял первый аккорд, давая достаточно известному риффу из «Burn It to the Ground» Nickelback’а раздаться из динамиков. Секунды спустя к нему присоединился Гарольд с ударными, и через минуту я пел: «Уже полночь и всё путём, мы сегодня так много пьём!» * Через первые несколько песен мы стали чувствовать себя раскованнее и больше выпендривались на сцене, давая памяти взять верх, играя на инструментах. Я особенно выёбывался на быстрых песнях, эксплуатируя своё подростковое обаяние на всю катушку. Когда мы сыграли примерно треть репертуара, я помахал толпе: «В общем, мы возьмём перерыв и дадим вам послушать музыку, которую вы на самом деле любите. Постскриптум. Мы не выбирали песни, которые играем,» — добавил я. Когда мы спустились со сцены, Дарла нас моментально нашла: — В каком смысле вы не выбирали песни, которые играете? Вы не следуете списку! — Да, детка, мы делаем кое-что повеселее, доверься нам. Люди выглядели довольными? Выглядели или нет, Стинки? — Ага. — Похер, — Дарла закатила глаза и ушла прочь. Никто не хотел покурить, все растворились на танцполе. Я решил, что могу к ним присоединиться. Началась бесячая песня с хорошим ритмом, поэтому я нашёл симпатичную девушку без корсажа и танцевал с ней. Ебать она двигалась. Просто вау. — Эти джинсы такие обтягивающие, — она рассмеялась, танцуя. — Это они из-за тебя такие тугие, — я снова разрешил алкоголю говорить. Она рассмеялась и притворилась, что я ей ничего только что не сказал: — Ты хороший певец. И хорошо играешь на гитаре. Хочешь пойти со мной и моими друзьями после этого? Мы обдолбаемся. — Всё, что скажешь, куда вы собираетесь? Она дала мне адрес, и я записал его в свой телефон. Песня сменилась, я продвигался сквозь толпу. Быть музыкантом давало фантастические преимущества, меня приглашали на вечеринки налево и направо. Я так надерусь сегодня ночью. Будет обалденно. Внезапно я заметил розовое платье и светлые волосы. Конечно, на танцполе было полно девушек, но я был уверен, что это Хельга. И это была она. Она стояла с невысокой азиаткой в зеленовато-голубом платье. Я остановился как вкопанный, когда увидел Хельгу. В то время как все носили либо платья такие короткие, что были на границе с развратными, либо длинные, пышные, блестящие, Хельга надела элегантное бледно-розовое платье. У него не было бретелек, а прямо под грудью была тёмно-розовая лента, завязанная бантом. Впервые у неё были распущенные волнистые волосы, частично закрывающие её глаза. — Привет, Хельга! — сказал я более высоким, чем хотел, голосом. — Хуеносый, привет, — сказал Хельга. Я скривил лицо: — Хуеносый, серьёзно? Кто это с тобой? — Фиби, — девушка протянула мне руку. — Сид, — я пожал её. — Знаешь, мне кажется мы были вместе в начальной школе, — сказала Фиби. — Да, твоё лицо мне кажется знакомым, — сказал я. — Так что вы делаете после? — Мы идём к Фиби и ляжем спать, — ответила Хельга. — Это скучно. Пошли со мной на вечеринку, — сказал я, чуть-чуть толкнув бёдрами. — Ага, конечно, я буду счастлива потусить с озабоченным парнем, одетая в платье с глубоким вырезом, употребляя алкоголь и соблазнительно танцуя, — Хельга закатила глаза. — Ты скучная, к тому же не думаю, что справлюсь с тобой в постели, — сказал я. — На этой ноте я хочу сделать тебе комплимент, ты сегодня чудесно выглядишь. Не то чтобы обычно ты выглядишь плохо, но тебе идёт приодеться. — Думаю, тебе стоило заткнуться, когда ты был в выгодном положении, а это было до того, как ты открыл рот, — сказала Хельга. Я пожал плечами: — Теперь я оставлю тебя, надо пойти найти парней, чтобы снова выступать, покедова, Хельга. Помахав ей, я нашёл Аллена, Стинки и Гарольда. Мы дали диджею — задротистому блондину, который дышал с хрипом, — сигнал, который, я надеялся, скажет, что мы собираемся подняться и снова выступить. Когда мы были на сцене, мне стало хорошо. — Окей, давайте сыграем медленную песню, чтобы вы могли плавно кружиться со своим солнышком, — я засмеялся. Мы сыграли «Don’t Want to Miss a Thing» группы Aerosmith. Половина танцпола освободилась, потому что его поспешили покинуть люди без пары. Я почувствовал частичное облегчение, что Хельга тоже ушла. Я немного покачал головой, думая, что мне стоит постараться и выбросить её из своей головы. Когда медленная песня закончилась, мы стали играть спокойную музыку: «Float On» от Modest Mouse. Потом мы сыграли немного Green Day, Boys Like Girls, Queen и Panic! At the Disco. В качестве шутки мы также решили сыграть немного Mötely Crüe. Было очень весело наблюдать за выражением лиц некоторых людей, когда я начал петь «Girls, girls, girls!» Ещё я был очень рад, что папа не зашёл, когда я её пел. Он был в районе половины одиннадцатого с какой-то плохо одетой тёлкой, виснущей на его руке. Он помахал мне, но я не ответил ему. Я просто продолжил играть. Он немного покрутился, но ушёл после примерно пяти песен, как раз перед коронацией. Мы воспользовались возможностью устроить перекур. — Бля, я так рад, что мы сделали это, — сказал Аллен, — потому что ёбаный насос, столько вечеринок! — Тебя пригласили на какие-либо хорошие? — спросил Стинки. — Эм, у Аарона МакИнтайера, он всегда устраивает такие, что потом кого-нибудь арестовывают, — ответил Аллен. — Чувак, он же чмо. Меня пригласили к Джин Гардино, мы должны пойти к Аарону, а потом к ней, перед тем как у Аарона начнётся заваруха, — сказал я. — А потом к Тревору Ван де Вурту, потому что она будет на всю ночь, по крайней мере я так слышал, — сказал Аллен. — Нужно позвать с собой Дарла-гушу, — добавил я. — Ты стараешься её завалить? — спросил Гарольд. — Может, ну в смысле господи боже, её грудь. Даже если она не пойдёт, это ночь выпускного бала. Это всё равно что… закон, что нужно заняться сексом — Сид, ты трошку перебрал уже сегодня, не думаю, что тебе нужно пить ещё больше алкоголя, — сказал Стинки. — Ой да ладно тебе, я трезвею — Ну, я не буду нянчить его всю ночь, — сказал Гарольд, затягиваясь в последний раз перед тем, как бросить окурок на другую сторону улицы. Я сдержался от того, чтобы закатить глаза: — Пойдёмте обратно и доиграем на этой тусовке. Я был рад, что вечер подходил к концу. Мой голос начал сдавать, так что это облегчением, что мне осталось спеть совсем не много песен. Мы сыграли ещё несколько медляков и несколько бодрых быстрых песен, под которые люди могли танцевать. Толпа начала редеть, поэтому я кивнул парням, давая знак, что пора закругляться. Когда мы доиграли песню, я закатил рукава и подошёл обратно к микрофону: — Праздник подходит к концу, поэтому мы собираемся сыграть последнюю песню, надеюсь, вы отлично проведёте ночь выпускного, — сказал я. Когда мы начали песню, многие её не узнали, но как только я запел: «Она мой вишнёвый пирог», — люди начали смеяться от того, что мы решили закончить выпускной бал с крышесносной песней глэм-рока. Я не мог не думать о Хельге, пока играл, потому что всё ещё… Чёрт побери. Мы закончили песню под аплодисменты оставшегося народа. — Потрясаще! Спасибо, что дали нам сыграть! — сказал я, не будучи уверенным, что бы я мог ещё сказать. Люди продолжали хлопать, когда мы собирали свои вещи. Диджей поставил какую-то музыку, но все начали уходить, вероятно потому, что они все хотели напиться в говно, чего хотел и я. Мы собрались так быстро, как только могли, но когда всё было готово, был уже почти час ночи, и мы все снова были трезвыми. — Идём тусить! — я закричал, стоило нам выйти наружу и пойти в сторону машин. Мы все заулюлюкали и побежали к своим машинам. Гарольд включил стерео на всю громкость, заиграли Far East Movement. Мне дико не терпелось, я не тусил-тусил уже очень давно, и не мог дождаться. Гарольд остановился у какого-то бичёвского алкомагазина. — Взял Кэпа! — он провозгласил как только вернулся в машину. — Я буду это пить только если ты прихватил немного колы, ненавижу шоты рома. Там что-нибудь осталось от того пузыря? — Тут только я и текила. Колы нет, прости, чувак, но от водки должно было остаться, бутылка засунута в бардачок. — Отлично, — я достал её и отхлебнул. Пойло было таким дешёвым, оно обжигало, как огонь, и я чувствовал ожог в животе даже пять минут спустя. Даже последующее опьянение не могло скрыть тот факт, что это была говёная водка. — Знаешь, несколько моих приятелей из колледжа оставили водку в типа пластиковых стаканчиках на ночь. Когда они проснулись утром, она их разъела. — Чувак, не говори мне этого, — я завинтил крышку у почти пустой бутылки и положил её обратно в бардачок. — Ну, куда мы направляемся? К Аарону МакИнтайеру? — Мы так договорились, но я не ебу, где он живёт, так что … — Гарольд пожал плечами. — Я позвоню Аллену, может, он знает, — сказал я, стараясь достать телефон из кармана и не выглядеть при этом тупым. У меня не получилось, это была настоящая борьба. Я набрал номер Аллена и подождал, пока он поднимет трубку. Когда он это сделал, я сказал: — Йоу, где живёт МакИнтайер? — Эм… Бл… Не знаю, — медленно сказал Аллен, — а что о чём ты спрашивал? — Где живёт Аарон МакИнтайер, хуйло, — повторил я. Послышались приглушённые голоса, будто Аллен убрал телефон от лица, а затем: — Думаю… Он живёт типа, э, бля, на Редмонд Стрит, знаешь, богатенький район, где живут все богачи и всё такое. — Ладно, постарайся больше не разговаривать. Ты похож на уёбище, — сказал я, положив трубку. — Куда мы едем? — спросил Гарольд. — «В богатый район», — передразнил я, — Аллен сказал Редмонд Стрит, но он такой бухой, что кто знает, правильно ли это. — Ну, можно попробовать, — пожал плечами Гарольд и повернул, выезжая на перекрёсток.***
В итоге, следуя за дорожкой из красных пластиковых стаканчиков, мы смогли найти дома МакИнтайера. Гарольд припарковался в паре улиц оттуда, в тихом районе подальше от сумасшедше громкого дома. Дом был полном угаре, я был удивлён, что их до сих пор не замели. Люди были на лужайке перед домом, ковыляли вокруг и сосались. Тяжёлые басы раздавались из дома. — Обалдеть, как круто, чувак! — сказал я Гарольду, когда проходили мимо трёх девушек, ублажающих друг дружку. Гарольд широко улыбнулся, когда мы поднимались ко входу. Дверь была не запрета, так что Гарольд открыл её, сбивая пару пьяных девушек, бог знает что делающих прямо у двери. Я осмотрелся в поисках МакИнтайера, но не увидел его. — Эй, чувак, где взять стаканы? — спросил я случайного парня, до сих пор одетого в смокинг. — Эм, на кухне. Они по пять баксов, — сказал он. — Супер, спасибо, — кивнул я ему, проталкиваясь через толпу на кухню. МакИнтайер был там, держа стопки пластиковых стаканчиков. Его лицо сияло от пьяного возбуждения, и он подбежал к нам. — Гифальди! Братан, ты был просто космос… Но, чувак, я не могу воспринимать тебя серьёзно в этих штанах. Но для тебя выпивка сегодня бесплатно! — промямлил он. — Сучкам нравятся эти штаны. Я советую, — сказал я с ровным лицом. — У тебя есть шоты? Гарольд, давай выпьем шоты. — Шоты! — промычал МакИнтайер. — Давайте пить шоты! О да! Довольно скоро толпа окружила остров кухни. Длинная батарея стопок и пластиковых стаканчиков, исполняющих роль стопок, растянулась из одного конца в другой. МакИнтайер достал бутылку Бакарди и кричал, пока лил из неё вдоль стаканов. Все взяли по стопке и подняли её, чокнувшись с парой людей, прежде чем выпить свой шот. Я победно выпил свой, держа лицо абсолютно ровным, но взял бутылку ред булла, стоящую рядом, чтобы смыть вкус изо рта. Гарольд вздрогнул, когда прикончил свой, а несколько девушек не смогли выпить всё за раз. МакИнтайер зажмурился, потом снова открыл глаза, потряс головой и прокричал: «Вууу!» — Эй, давайте ещё раз! — сказал я, ставя на место свою рюмку. Гарольд поставил свою рядом, и скоро перед нами снова была батарея стаканов. МакИнтайер усмехнулся, и снова провёл бутылкой над всеми стаканами, разливая алкоголь по столешнице. Мы подняли рюмки и прикончили свои шоты. На этот раз я вздрогнул, когда мне обожгло горло. После ещё одного шота я знал, что мне хватит, я начал чувствовать себя очень пьяным. Я умолял Гарольда найти Аллена, но он не мог, а Аллен не поднимал свой телефон, поэтому я прошёл в гостиную, где выключили весь свет, но включили чёрные лампы, и танцевали люди. Я протиснулся в толпу и начал танцевать. Гарольд не присоединился, я заметил его треплющимся с какими-то гоповатыми парнями. У музыкантов и впрямь были отличные преимущества, девушки подходили ко мне и танцевали со мной, и под «танцевали» я имею в виду «тёрлись о меня своими сладкими попками» (не хочу показаться озабоченным подростком или типа того). Девушка, с которой я танцевал, была настоящей бомбой, она знала, как двигаться. Я положил свои руки на её бёдра и старался двигаться с ней, но было тяжело поспевать. Она положила свою руку поверх моей и скользнула ею вверх, о боже, на ней под юбкой не было белья… — СЪЁБЫВАЙТЕ! МЕДЛЕННО ВЫХОДИТЕ ЧЕРЕЗ ПОДВАЛ! КОПЫ! — кто-то прокричал. Все запаниковали. Девушка, с которой я танцевал, удрала, наверное чтобы найти своих друзей. Меня не ебали Гарольд, или Стинки, или Аллен, мне надо было шевелить булками. Вместе с остальными, я пошёл в подвал и вырвался наружу через французские двери, ведущие в патио. Действительно, теперь я мог услышать сирены, а красные и синие огни мелькали на заборе. Когда я отчётливо услышал выстрел, я начал удирать, опережая девушек, застревавших каблуками в траве, и парней, помогающих им. Я перелез через забор и побежал в другой сад, пока снова не оказался на дороге, а затем пошёл в сторону машины Гарольда. Ожидая Гарольда, я выкурил одну за другой семь сигарет, а затем долго блевал вокруг. Я был слишком пьян, чтобы об этом заботиться, поэтому вытер свой рот и сел на землю, держа голову между коленями, пока земля кружилась вокруг. — Эй, просыпайся, нахуй, — сказал голос Гарольда, пока его ботинок тыкал меня в бок. — Я н-сплю, прост-слишком пьян. Где тебя носило? — я старался подняться, но снова упал на задницу. Гарольд подтянул меня сильной рукой и сказал: — Копы остановили меня примерно в квартале от вечеринки. Ебать я хорошо стелю, когда бухой. — Тебе двадцать один. Вот бы мне было двадцать один. Я был бы пьян всё время. — Ну, тебе не двадцать один, так что залезай в машину и не блюй. Когда мы сели, я открыл окно и положил голову на свои руки. Холодный воздух помог мне немного протрезветь, а земля кружилась не так сильно. — Это был ёбаный «Бакарди 151», ты знал? Ясен пень, ты блевал, — сказал Гарольд. — Боже, — пробормотал я, по-прежнему слишком пьяный, чтобы обращать внимания на что-либо, кроме того, что я был очень, очень бухим. Я не запомню ничего из этого на утро. — Ты всё ещё хочешь пойти на другую тусовку? — Да, тольк-не давай мне притрагиваться к выпивке…***
— Ебать… боже, — я закрыл глаза тут же, стоило только и открыть. Я чувствовал себя полным дерьмом. Но мне нужно было снова их открыть, чтобы посмотреть, где я. В своей комнате. Вау, какого чёрта я тут оказался? Я вздохнул и вывалился из кровати, пошёл в туалет и писал, должно быть, пять минут кряду. Потом я выдул уйму воды и выпил четыре таблетки ибупрофена. Вода помогла мне почувствовать себя немного лучше. Телефон показывал, что было девять утра, что заставило меня рыкнуть. Я всегда вставал рано, когда был бухим. Может, папа ещё не встал. Но он проснулся. А так же его девушка с прошлого вечера. За кухонным столом ещё был третий человек, которого я не знал. Она разговаривала с папой о его свидании, потом повернулась и улыбнулась мне. О, слава богу, это не была какая-то моя хорошая знакомая, просто девочка, с которой я ходил на пару уроков. — Хорошо провёл ночь, Сид? — игриво спросил папа, но я точно знал, что он в бешенстве. Боже, как только девушки уйдут, меня, должно быть, ожидает грандиозная головомойка. Я наверное буду под домашним арестом лет так до пятидесяти. Как я вообще оказался дома, и как я оказался с этой девушкой? Бля, я вообще почти ничего не помню после шотов у МакИнтайера. — Ты и сам знаешь, что всё было отлично, — я улыбнулся, но это было скорее похоже на гримасу, и сел рядом с девушкой. — Кстати, думаю, стоит тебе сказать, что штаны, которые ты надел прошлой ночью, твоей мамы, — добавил папа, делая глоток своего кофе.