The Fire

Мама Луи — Джоанна Томлинсон — поняла, что её сын отличается от других детей, когда малышу Лу было шесть. Они возвращались из детского сада, когда мальчик вдруг сказал: — Ма, а мне кое-кто нравится. — Ну и как её зовут? — спросила Джей, не в силах сдержать улыбку. — Его, — поправил её сын. — Его зовут Стив, он всегда делится со мной печеньем и игрушками. Он сказал, что раньше ему нравилась Фиби, а теперь нравится кто-то другой. Только он не говорит мне, кто! Представляешь? — мальчик, кажется, был глубоко оскорблён этим фактом. — Я думаю, что это Лили, потому что она постоянно называет Стива дураком. — И почему ты думаешь, что это она? — Джоанна всё ещё не совсем осознала происходящее, но не поддержать сына не могла. — Люди всегда обзывают тех, кто им нравится, — философски заметил Лу. — В любом случае, Стив мой, мы с ним поженимся, а Лили и Фиби не позовём. Вот так, пусть знают. Мам, ты же придёшь на нашу свадьбу? — голубые глаза сына умоляюще смотрели на Джоанну. — Конечно, приду, Лу, — улыбнулась женщина, крепче сжимая руку сына. — Я приду на твою свадьбу, несмотря на то, с кем именно ты будешь стоять под венцом, — последних слов Луи не услышал, потому что уже потерял интерес к этой беседе и погнался за неудачливым голубем. Джей наблюдала за своим сыном, который со смехом разгонял птиц с тротуара, и думала о том, сколько всего её мальчику придётся пережить в будущем. Потому что люди с «неправильной» ориентацией ежедневно страдают намного больше всех остальных, и Джо знает это, потому что работает в больнице. Недавно к ним привезли парнишку, избитого, буквально искалеченного. Врачи выходили его, но так и не смогли узнать причину побоев. Решили, что это — результат домашнего насилия, хотели сообщить в органы опеки, но тут парень заговорил. Он сказал, что избили его не дома, а в школе; избили за то, что у него есть парень. Хотя и дома обстановка не лучше: отчим регулярно добавлял пару новых синяков, сопровождая это словами типа «Я выбью из тебя всю эту пидорскую хрень». Парня гнобили отовсюду, даже родная мать смотрела на него так, будто он урод, не достойный жизни. Из-за этого кроме побоев на его теле были бесчисленные следы попыток суицида: шрамы и свежие рубцы на руках, ногах, животе. Поверьте, это зрелище способно поразить даже самых равнодушных. Парня выписали из больницы только после того, как протаскали по психологам и попытались как-то помочь. Он сказал, что сам со всем разберётся, и доктора наконец сдались. Через месяц его снова доставили в больницу, вот только в этот раз он был мёртв: повесился после того, как его парень бросил его и ушёл к девушке. Всё это страшным круговоротом пролетало в мыслях Джей. Она понимала, что её собственного сына ждёт такая же невыносимая жизнь, если от него отвернутся даже самые близкие люди. В тот день Джоанна Томлинсон поклялась себе и маленькому Луи в том, что никто и никогда не посмеет сделать больно её сыну из-за предрассудков и гомофобии.

***

Луи понял, что он бисексуален где-то в классе шестом. Тогда он и его одноклассники только-только начинали открывать для себя все прелести полового созревания и становились буквально одержимы всем, что связано с девушками и сексом. Тогда один парень, Джеймс Робсон, прибежал в столовую с горящим взглядом и начал рассказывать, что его сестра Линда показала ему странный и отвратительный порнофильм, в котором главными героями были двое парней. — Они делали это, — говорил Джеймс, сделав большие глаза. — Двое парней, представляете? Ничего противнее в жизни не видел. Линда сказала, что таких людей называют гемосексуалистами. — Гомосексуалами, — исправил до этого молчавший Луи. — Их называют гомосексуалами или геями, если так удобнее. Все, кто был за столом, уставились на него удивлёнными глазами. — Ты-то откуда знаешь, Томлинсон? — спросил Дирк Дэвис, самый крупный и грубый мальчик в их классе, сущий бандит-уголовник. — Мама рассказывала, — пожал плечами Луи, не понимая, что в этом такого. — Странная у тебя мама, — протянул Хью Перегрин. — Про такие гадости рассказывает. — Да уж, — кивнул Джеймс. — Эти гомосексуалы — просто отвратительные! Вы представьте, они ведь прямо в задницу, — он поморщился. — Ещё и целуются! Представь, Дирк, что мы с тобой поцелуемся. Дирк подавился чаем от такого заявления. — Вот именно, — удовлетворённо кивнул Робсон. — Это отвратительно. Вот, что я скажу, парни: нам жутко повезло, что мы все тут нормальные, а не эти… не эти гомики. Его словам ответил недружный хор, состоящий из «Точно!», «И не говори», «Мы точно не будем в задницу» и тому подобного. Молчал лишь один мальчик — Луи, который упорно не понимал, чем отличается поцелуй с красивой девушкой от поцелуя с красивым парнем. С тех самых пор Томлинсон чётко уяснил: не хочешь быть униженным изгоем класса — помалкивай о своей ориентации, обсуждай только девочек и даже думать не смей о ком-то более мужественном. Так он и проучился вплоть до старшей школы, в которой познакомился с Найлом и Лиамом. Эта школа располагалась в Лондоне, в двухстах милях от родного для Томлинсонов Донкастера, поэтому и люди в ней были совсем другие. Здесь терпимее относились к секс-меньшинствам, почти не было расизма и гомофобии, а если и были, то строго наказывались (думаю, неудивительно, что именно это место выбрала Джоанна). Именно в старшей школе Луи лишился девственности с девушкой, а затем и впервые переспал с парнем, именно здесь научился вести себя как самовлюблённый идиот, именно здесь понял, что значит быть популярным. Но помимо этого он нашёл здесь настоящих друзей, понял, что быть бисексуальным — нормально, и осознал, что он такой не единственный. Одним словом, старшая школа «Коал Хиллз» стала для Луи чем-то вроде фундамента для формирования состоявшейся самостоятельной личности. Поступив в колледж, Луи, однако, поумерил пыл и снова стал придерживаться образа брутального натурала. Того требовало положение: один из самых крутых парней на потоке, сразу попал в футбольную команду и уже через несколько месяцев стал капитаном, сумел восстановить статус команды, давая достойный отпор обнаглевшим баскетболистам. Такой парень по долгу службы обязан быть натуралом, и Луи понимал это как никто другой, спокойно пропуская через свою постель почти каждую девушку колледжа. А потом появилась Элеонор и каким-то странным образом задержалась с ним почти на год. Томлинсон сам не понимал, как такое вышло, но все вокруг подумали, что он «нашёл ту единственную и наконец остепенился». Но всё это не мешало ему сейчас идти через пустующее футбольное поле, сжимая в губах сигарету и всё ещё чувствуя слабость в ногах из-за недавнего отличного секса с капитаном команды-противника в неприметной кладовке колледжа. Телефон завибрировал в кармане, оповещая о сообщении. От: Пейно Луи, ты где? Мы сказали Поттс, что ты задержишься, но ты уже перебарщиваешь. Томлинсон вздохнул, выбросил сигарету, потушив её носком кроссовка, и принялся печатать ответ. Кому: Пейно Скажи ей, что Хаммел задержал меня, чтобы я помог подготовить зал, или что-то вроде того. Ты придумаешь что-нибудь, я в тебя верю. Ответ не заставил ждать: От: Пейно Ты же знаешь, насколько я тебя ненавижу, Томмо? Так вот, эта цифра удвоилась. Луи лишь широко ухмыльнулся и быстро напечатал ответ: Кому: Пейно И я тебя люблю, милый<3 Ответом на это послужил смайлик среднего пальца. Технически, Луи обманул Лиама и мисс Поттс лишь наполовину: он действительно шёл к тренеру Хамеллу, вот только делал это с небольшой остановкой в кладовке. Кабинет тренера находился в том же здании, где располагались бассейн, баскетбольная площадка, каток и весь спортивный инвентарь, который был у их колледжа. А инвентаря было невероятно много: «Вест Хиллз» спонсировался одним очень влиятельным политиком по имени Утер Пендрагон, а ввиду того, что его сын, Артур, был членом футбольной команды, колледж просто утопал в деньгах, выделенных на развитие спортивных секций. За счёт Пендрагонов и было перестроено и расширено это здание — раньше там была лишь баскетбольная площадка и пара матов в кладовке. Спортивный корпус находился за основным зданием колледжа, и, чтобы попасть туда, нужно было пройти через всё футбольное поле, чем, собственно, Луи сейчас и был занят. Парень снова достал зажигалку и пачку сигарет, вытаскивая одну и закуривая. Если бы кто-то спросил его, которая по счёту сигарета у него в руках, он не смог бы ответить. Да, он, как и все, всегда курил после секса, но после секса со Стайлсом он курил практически не останавливаясь, иногда умудряясь прикончить целую пачку, даже не заметив. Луи не знал, из-за чего это происходило, и выяснять не горел желанием, потому что это казалось чем-то слишком сложным. Ядовитый дым приятно обжигал горло, и Луи глубоко затянулся, выпуская сквозь губы небольшие колечки. Резкий порыв ветра заставил парня поёжиться и ускорить шаг, тихо матеря весну, начало апреля и Англию за противную погоду. Наконец, он добрался до спортивного корпуса, поспешно выбросив и затушив сигарету и толкнув тяжёлую дверь. На баскетбольной площадке, которую Луи предстояло преодолеть, не было ни души, как, впрочем, и во всём здании, судя по гробовой тишине. Такое случается редко: в этом корпусе практически всегда есть хоть кто-нибудь, желающий заняться спортом прямо посреди учебного дня. Хотя, скоро наступит Неделя Смерти, или, как её называют преподаватели, проверочная неделя, на протяжении которой ученики будут буквально завалены всякого рода контрольными работами, тестами, зачётами и тому подобным. Так что да, неудивительно, что в спортивном корпусе ни души, потому что все остервенело стараются нагнать всё то, что упорно просыпали и проигрывали на протяжении предыдущих нескольких месяцев. Старательно игнорируя изумрудные глаза и шёлковые кудри, возникающие перед мысленным взором из-за окружавшей его баскетбольной утвари, Луи добрался-таки до кабинета тренера, толкая дверь и вваливаясь внутрь, как обычно, без стука. — Хэй, Барт, как поживаешь? — эти слова заставили мужчину поднять глаза от бумаг, лежащих на письменном столе, за которым он сидел. — Томлинсон, кто-нибудь научит тебя приличным манерам? — тренер тяжело вздохнул, впрочем, улыбаясь уголками губ. — Ты разве не должен быть на занятиях? — Должен, — кивнул Луи, удобно располагаясь в мягком кресле напротив стола Барта. — Но вы просили зайти, мистер Хамелл, — тренер поморщился от тона парня. — И я посчитал своим долгом сделать это как можно быстрее. — «Как можно быстрее» — это середина третьей пары? — насмешливо спросил Барт, глубоко вдыхая и подозрительно прищуриваясь. — Можешь не оправдываться, Томлинсон, я чувствую, чем ты пахнешь. — В смысле? — не понял Луи и на всякий случай принюхался. Нет, ничем таким от него не пахло. — От тебя за версту несёт сигаретами и сексом, Луи, — тренер рассмеялся, видя выражение лица парня. — И мужским одеколоном. — Ну, я же мужчина, — Томлинсон всё ещё был в шоке от слов тренера. — Ага, — хмыкнул мистер Хамелл. — Именно поэтому от тебя пахнет одеколоном Стайлса. Луи почувствовал, как краснеет под пристальным взглядом ухмыляющегося тренера. Сердце стремительно сваливало куда-то в район пяток, а мозг начинал паниковать. Как он узнал? Ему кто-то рассказал? Не может быть, никто ведь не в курсе. Или Стайлс травит байки о своих сексуальных успехах направо и налево, а Луи не в курсе? Ёбаный Стайлс! В буквальном, блять, смысле! — Эй, успокойся, парень, я никому не расскажу, — тренер открыто смеялся над раскрасневшимся Луи. — Вам показалось, — попытался защититься парень. — Я не могу пахнуть этим идиотом. — Конечно, — кивнул Барт, стараясь сохранить серьёзное выражение лица. — Мой сын начал приходить домой с запахом чужого одеколона в шестнадцать, так что я стал мастером по распознаванию мужских запахов на парнях. Но ты прав, мне просто показалось, извини. Луи был абсолютно сбит с толку. Откуда тренер знает об этом? Он хотел бы выяснить это, но если он спросит, это будет значить, что он признает тот факт, что трахается со своим «заклятым врагом», кем все преподаватели считают Стайлса. Но как Хамелл узнал об этом? На самом деле унюхал? Луи знал, что сын тренера, Курт, был открытым геем и даже вышел замуж в прошлом году, но ему всё же очень слабо верилось в супер-обоняние мистера Хамелла. Неужели Гарри всё-таки растрепался? Нет, тогда Луи уже был бы в курсе, потому что такие слухи разлетаются по колледжу быстрее, чем рассказывающий их человек успевает закончить фразу. — Эй, Томлинсон, — позвал тренер, вырывая парня из безрадостных размышлений. — Приём-приём. — Да? — Луи осознал, что не слышал ни слова из того, что Барт говорил ему. — Я позвал тебя насчёт послезавтрашней игры, — повторил мистер Хамелл. — Но мы не играем послезавтра, — непонимающе уставился на мужчину Луи. — Вы не играете, — кивнул тренер. — Зато баскетболисты — да. — А нам-то что? — Томлинсон отчаянно не понимал, причём тут он и его команда. — А то, что вам придется прийти на игру в качестве болельщиков, — заявил Барт тоном, не терпящим возражений. — В полном составе футбольной команды. — Что? — Луи буквально ахуел от такой новости. — С чего бы это? — А с того, Томлинсон, — менторским тоном начал тренер. — Что вся эта вражда между двумя лучшими командами колледжа должна приносить хоть что-то, кроме новых пациентов в кабинете миссис Вуд. Вы будете стимулом не облажаться. — Они и так справятся, судя по их самоуверенным физиономиям, — фыркнул Луи, складывая руки на груди. — Мы в черлидерши не нанимались, так что нет, спасибо. — Томлинсон, — голос Барта стал грубее. — Победа в этой игре обеспечит им место в чемпионате между колледжами, в которое «Вест Хиллз» кровь из носу нужно попасть. Иначе команду упразднят, оставив только футбол, пловцов и хоккеистов. — Вы действительно думаете, что упразднение ненавистной всем нам команды — хороший стимул, чтобы мы пришли их поддержать? — хмыкнул парень, становясь всё более раздражительным. — О, нет, разумеется, я так не думаю, — мотнул головой тренер. — Но если вы послезавтра не явитесь на игру и не заставите их вырвать эту победу зубами, я не допущу ни тебя, ни твою команду к следующим играм сезона. От этого заявления кровь в жилах Луи превратилась в лед. Они отыграли чуть больше половины игр в этом сезоне, обойдя даже «Манчестерских Волков» — абсолютных чемпионов предыдущих двух лет. Они лидировали среди всех команд их группы и имели все шансы вручить кубок победителей декану колледжа — впервые за семь лет. И если из-за чего-либо тренер не разрешит им больше играть, все надежды на такой расклад полетят в тартарары, и в совете преподавателей и попечителей «Вест Хиллз» на полном серьёзе встанет вопрос об упразднении футбольной секции. И в этот раз не поможет даже Пендрагон со своим влиятельным отцом. — Это несправедливо, — тихо и со злостью произнес Луи. — Вы не можете. — Могу, Томлинсон, — отрезал тренер. — Не хочу, но могу, и ты это знаешь. — Это не имеет ни малейшего смысла, — Луи покачал головой, окончательно осознавая ужас ситуации. — Это уничтожит команду, вы же знаете. Это несправедливо. — В жизни нет справедливости, Луи, — тон мистера Хамелла вдруг смягчился. — Но я делаю всё возможное, чтобы сохранить все имеющиеся у нас команды и секции, потому что любую могут просто прикрыть, не посмотрев на то, какие таланты они гробят. Я знаю, что для вас легче дружно получить жёсткий выговор от декана и вызов родителей, чем поддержать команду Стайлса, — имя неприятно резануло слух Луи. Лучше было бы, если бы это не касалось этого кудрявого ублюдка. — Но мне и им пиздец как нужна эта победа. А лучшего стимула победить, чем ненавистная команда-соперник, ни капли не верящая в вашу победу, придумать сложно. — Это просто бред, — парень устало потёр переносицу. — Я понимаю, но у вас нет выбора, — вздохнул тренер. — Вы же понимаете, что они просто сожрут меня за такие вот новости? — Луи и представить себе боялся тот момент, когда об этом всём узнают его парни. — Поэтому я и передаю их через тебя, — рассмеялся Барт, понимая, что Томлинсон всё-таки согласился на эту несправедливую сделку. — Иди уже, ты должен учиться. — Кто сказал? — усмехнулся Луи, впрочем, вставая и направляясь к двери. — Твой будущий работодатель, — ответил тренер. — И да, Томлинсон! Луи развернулся, вопросительно глядя на мужчину. — Я никому не скажу, — он подмигнул ничего не понимающему парню. — Ну, про «твой» одеколон. На это Луи лишь хлопнул дверью, снова отчаянно краснея, и направился вон из спортивного корпуса, слыша за спиной довольный смех тренера Хамелла.