***
Когда Ликара была молода, а Илинарн двухцветной, было два королевства: Иландер, царство мудрецов, и Алеон, царство героев. Иландер славился своими изобретениями, Алеон — своими поэтами. Иландер — порядком, Алеон — сердцем. Они веками враждовали, хоть и были братьями, непослушными и вечно ссорящимися. Последняя кровопролитная война унесла жизни сотен тысяч. Не щадила она никого, ни крестьян, ни торговцев, ни даже самих королей: в последней, решающей битве, они сразили друг друга, и больше не очнулись. Опустошенные деревни устали от бесконечной войны, а солдаты, едва говорящие на разных языках, истощились. Каждое войско, по свою сторону Илинарна, согласилось на перемирие. Они окунули бездыханные тела своих королей в реку, алеоновцы в зеленую воду, иландерцы — в голубую. Течение великой реки унесло их вдаль. Войска мирно разошлись, не посмев продолжить бой без своих полководцев. Так, королем Иландера стал молодой Салтерил, а в Алеоне, еще будучи ребенком, воцарилась юная и решимая Тивтар. Поэтому монархия — не лучшая политическая система. Той же ночью крестьяне увидели яркую вспышку, словно сама река засветилась на пару мгновений. Испуганные, они отправились на место последней битвы, теперь ставшее источником зелено-синего свечения. Но, к своему удивлению, увидели они не бушующую реку, не гнев богов и не очередной битвы: разделив Илинарн, там был лишь крохотный островок, а на нем — два ребенка, два брата-близнеца. Синеглазого малыша забрали в деревню Илинарна, назвав его Леторном, а зеленоглазого Карвана — в Алеон. Так их пути разошлись на многие годы вперед. Совсем недолго Леторн оставался в деревне. Старейшины в столице, узнав, что сама река Илинарн одарила их страну синеглазым ребенком, быстро отправили в деревню отряд из последних выживших последней битвы. В деревне нехотя расстались с малышом, и Леторна приютила королевская семья как собственного сына. Годы он рос вместе с королем Салтерилом как его брат, ближайший друг и советник: юный король был лишь ненамного старше Леторна. Карван же провел свое детство не во дворце, не изучая сложных наук и не наедаясь на пиршествах. Им не заинтересовались старейшины Алеона, а Иландерцы не смели вновь напасть, чтобы завладеть и вторым братом. Он жил в простой деревне с другими крестьянами, не зная о своем происхождении. Но шли годы, урожай не задавался, а деревня все пустела и пустела, пока тем немногим, что там оставались, не перестало хватать еды на зиму. Так Карван и стал вором. Покинув свою деревню в последний раз, он нашел пристанище и друзей среди других воров, таких же обреченных, как он. Но у этой дружбы не было сердца. Для Карвана, все песни звучали холодно, истории скучно, анекдоты не смешили. Даже день законченный с добычей в руках не мог порадовать его. Но и в жизнь он вернуться он не мог: у него не осталось дома. Свой среди чужаков, Карван часто сбегал по ночам, пока никто не видел, в заколдованный лес Алеолин, когда-то давший название стране Алеона. Каждую из этих ночей он заходил все глубже, блуждая по нему в надежде остаться там навсегда. Он возвращался в пристанище лишь к утру. Каждую из них что-то говорило ему не останавливаться, продолжать идти, пока тот совсем не забудет путь назад. И в одну из этих ночей он решил не сопротивляться этому зову. Хм. Неужели там может быть что-то, что зовет его? В кромешной тьме, он решительно пробирался через колючие кусты и лабиринты из деревьев, закрывающих своими ветвями даже тот малый лунный свет, что помог бы видеть дальше собственного носа. Шли часы, но Карван не останавливался. Внезапно, он увидел тусклую зеленую вспышку! Земля под его ногами загорелась еле видимым изумрудным светом, окрасив дорогу впереди него. Карван решил последовать ей. Чем дальше он шел, тем ярче становилась дорожка. Спустя еще час, дорожка резко остановилась. Зная, что оборачиваться смысла нет, он решительно ступил вперед. Шаг за шагом, он чувствовал, будто прозревает: тьма леса отступала. Впервые, Карван почувствовал истинное спокойствие. Луна тускло освещала заросшее озеро, в центре которого стояло огромное дерево. Его листья были размером с три головы и светились ярким изумрудным светом, окрашивая этот «колодец» в середине леса зелеными оттенками. Один из корней дерева вытягивался прямо к ногам Карвана. Потоки света манили его, и он решил пройти к нему. Чем ближе он подходил, тем более он был уверен, что наконец достиг своей цели, хоть и сам не знал, что она у него была. Не произнося ни слова, дерево словно шептало ему. Он встал под его ветвями, впитывая сотни голосов. Карван их понимал, но не слышал — они приходили к нему как старые воспоминания. Он посмотрел вверх, на озарявшие его изумрудным светом тонкие нити дерева. Они завивались вокруг его ствола, каждой ветки и каждого листика, будто сосуды, по которым бежит кровь этого необычного растения. Спокойствие прерывает тонкая фигура, скрывающаяся в темноте. Карван успел заметить лишь хвост из волос, несущийся за ней, как она словно испарилась. Голоса дерева шептали ее имя, но Карван не смог их разобрать. Он не испугался: что-то в этом месте не давало ему тревожиться. Дерево хранило его от одиночества, поэтому даже если за ним кто-то и следил, он чувствовал себя в безопасности. Карван даже с закрытыми глазами продолжал видеть изумрудные жилки, пронизывающие все вокруг. Доверившись своим чувствам и неслышному голосу, он лег меж двух толстых корней. Все и так было похоже на сон, так в чем вред уснуть вновь? Спустя мгновения, он потерял сознание. Карван очнулся уже на следующее утро, но вместо влажной земли и твердых корней, он почувствовал под собой жесткую кровать воровского убежища. Громкие голоса алеоновских бандитов и пьяниц вновь пробудили его ото сна. Но он был уверен, что это не был сон. Он пообещал себе возвращаться в лес каждую ночь: он знал, что там он не заблудится. У него появился дом. Так он и поступил. Этой ночью Карван вновь выкрался из убежища. Обойдя немногочисленные королевские патрули, он и не заметил, как за ним увязался трехвостый фесико. Похоже, ловкие и мягкие лапы не подвели ночного охотника. И вот, Карван снова стоит на пороге великого леса. Не обращая внимание на животное, Карван устремился вглубь. И вновь он перед шепчущим деревом. И вновь он спокоен. И вновь он увидел ту фигуру. И вновь он лег у корней дерева. Фесико, пробравшийся за ним, не стесняясь сел у его ног. Карван не стал его отгонять. Потеряв сознание, он не увидел снов, как и вчера: он лишь слышал имена, из которых смог разобрать лишь свое. И вновь он очнулся под пьяные смешки в своей потрепанной кровати. На третью ночь фесико послушно ждал его, размахивая своими хвостами. Взъерошив шерсть на его голове, Карван отправился в лес. Животное радостно вело его все глубже и глубже. Тьма рассеялась. Дерево внутри колодца сияло так ярко, как никогда. Фигура, обычно скрывающаяся в тени, стояла прямо перед деревом. Наконец, Карван смог ее разглядеть: это была девушка в роскошном, бело-зеленом платье. Он удивился: неужели он наткнулся на саму королеву? Пройдя по толстым веткам, едва возвышающимся над водной гладью, он все четче слышал голоса дерева, словно он наконец нашел им разгадку. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от девушки, он вспомнил. «Тивтар». «Здравствуй, Карван», — она поприветствовала его не оборачиваясь. «Здравствуй, Тивтар.» «Откуда ты знаешь мое имя?» — невозмутимо спросила Тивтар, словно уже знала ответ. «Дерево нашептало…» «И кто же ты?» — она развернулась. Ее легкая улыбка только подпитала доверие. «Да никто…» «Тогда как ты оказался здесь?» «Просто пришел.» Они разговорились. Сев по разные стороны дерева, они все еще видели друг друга, словно они стояли рядом. Фесико ластился к Тивтар пока та рассказывала Карвану, куда он забрел. В центре великого леса Алеолин есть одно дерево — Энериор. Оно подпускает к себе лишь тех, кто чист сердцем; тех, кто обречен; тех, кто одинок. Но по легенде, шепчет оно только истинным героям — Тивтар не чувствовала его голосов. Карван рассказал ей о себе. Впечатлившись его выходками, она рассказала и о своих побегах. Их не должно было быть там, под Энериором, они не должны были знать друг друга. Но этот лес стал для них первым домом. Там они действительно чувствовали себя спокойно. «А как ты узнала мое имя?» «Многие годы они твердили что-то о пророчестве, что я должна быть готова. Вот я и подумала, что ты и есть тот самый Карван.» В эту ночь они уснули под деревом вместе, а фесико верно стоял на их страже. Так шли недели: Карван возвращался в лес, где его уже ждала Тивтар. Они могли говорить часами. Карван делился своим прошлым, а Тивтар — своим. В том лесу время шло так быстро, как они хотели, и каждый раз, засыпая все ближе друг к другу, они вновь оказывались у себя. Голубоглазый Леторн жил как приемный принц в королевстве Иландер. Леторн и Салтерил росли вместе, боролись вместе, учились вместе. Они были неразлучны, как братья. О его истинном брате, да и о собственном происхождении, ему решили не рассказывать. Леторн, не обделенный удобствами и поддержкой, преуспел в искусстве изготовления луков. Уже в раннем возрасте он стал искусным мастером, каких было немного даже среди талантливых иландерцев. Этот дар он использовал, чтобы создать единственный в своем роде королевский лук — Даракан. Может он и не был лучшим, но в руках короля Салтерила он становился драгоценным и смертоносным оружием. Впрочем, король отказывался быть единственным владельцем Даракана: даже лук они делили на двоих, передавая его друг другу на охоте. Но шли годы, охота становилась все труднее, а земля все суше. Все больше их подданных нищали и просили их помощи. Старейшины, принесшие Леторна в королевскую семью, каждый раз убеждали их отказываться — излишняя щедрость короля ведет к беспорядку, говорили они. Теперь же даже их охота редко кончалась успешно. Лето становилось жарче, а зимы — холоднее. В поисках ответов, они вспомнили о заколдованном лесе, Илифалине. Отчаявшиеся, они требовали отправится вглубь леса. Из-за их молодости, старейшины запрещали им охотиться ночью: они боялись, что они могут сбежать или погибнуть. Но сегодня они решили не сдаваться. Каждое мгновение им казалось, что они вот-вот наткнутся хоть на какую-то живность. Но чем дальше они заходили, тем тускнее был лунный свет, тем чаще мерещились фигуры в темноте. Шли часы, и они уже не видели и собственной вытянутой руки. Решимые вернуться хоть с чем-то, желающие доказать, что не все еще потеряно, они не оборачивались. Они уже не слышали голосов друг друга и даже собственных шагов. И, как братья сделали последний шаг в никуда, лес вокруг них загорелся голубыми красками. Леторн и Салтерил шли меж серебрянных деревьев с яркими, голубоватыми жилками. Наступая на опавшие листья, они слышали стеклянный хруст. В далеке они увидели белое пламя. Подойдя ближе, они переглянулись. Восхитившись красотой этого места, возможно, в последний раз, они без слов одновременно ступили в пламя. Леторн открыл глаза. Он увидел прекраснейшее серебрянное дерево, переливающееся фиолетово-голубыми оттенками. Его листья были похожи на крупные кристаллы, а корни, вытягивающиеся через озеро прямо к его ногам, блестели, как металлические. От изумления, Салтерил чуть не уронил лук в воду, но Леторн вовремя подхватил его. «Что это такое?» — спросил король. «Я не знаю…» Леторн начал вспоминать. Чем ближе они подходили, тем четче становились воспоминания. Едва не оступившись на последнем шаге, они встали прямо перед деревом. Неслышный голос дерева слышал только Леторн. «Это Антинар. Мы в центре великого леса» — произнес Леторн словно заколдованный. «Что? Откуда ты это знаешь?» — удивился король. «Дерево нашептало.» Они решили отдохнуть и сели по разные стороны дерева. Как ни странно, оно не было холодным. Закрыв глаза, Леторн смог сфокусироваться на воспоминаниях, которые ему шепчет Антинар. Он рассказывал все, что слышал. Антинар подпускает к себе лишь тех, кто силен духом; тех, кто обречен жить в хаосе; тех, кто решим. Ее зов мог улышать лишь истинный герой. Внезапно, Леторн почувствовал страх. Он увидел, чего боялся увидеть всю жизнь. Старейшины твердили, что они должны быть готовы, о каком-то пророчестве. Он увидел земли Алеона и Иландера в огне. Он увидел павшую армию Алеона и истощенных иландерцев. А зимы продолжали только холодать. Неужели на них готовятся напасть? Леторн рассказал это Салтерилу. Но тот вскоре перестал слушать. Он загорелся идеей. «Если это действительно так, мы не можем дать им напасть первыми. Если мы знаем, что победим, почему бы и не забрать эти богатые земли себе?» Будь у них только чуть больше народа, чуть больше земли. Зачем ждать, если они и так знают, что они нападут? «Но что если это лишь предостережение? Это же безумие!» «Это решит все наши проблемы!» «Это не может быть правдой. Что, если это и есть последствие нашей войны?» — перепуганный Леторн попытался убедить его, но тщетно. «Мы не можем рисковать.» Салтерил решил прервать этот недолгий спор. Он ступил в белое пламя, окружающее Антинар, а Леторн не смог за ним угнаться. Он не верил, что все настолько просто. Шепот дерева не утихал. Он слышал имена, но не мог их разобрать. Леторн решил не гнаться за Салтерилом по чем зря, ибо не был уверен, что сможет его убедить остановиться. Здесь, у Антинар, он поможет больше. Он поддался воспоминаниям и, крепко держа свой лук-Даракан, коснулся дерева. Его зрение наполнил бирюзовый свет. Карван и Тивтар, наслаждающиеся спокойствием и компанией друг друга под Энериором, как обычно делились трудностями и невзгодами своей дневной жизни. Впрочем, чем дольше они находились рядом, тем дальше им казался весь мир. Но этой ночью их что-то тревожило. Фесико взволнованно носился вокруг дерева, а с востока дул прохладный ветер. Шепот усиливался. Дерево словно кричало, умоляя Карвана вспомнить имя. Они с Тивтар переглянулись. Карван встал и посмотрел вверх на мерцающие изумрудные жилки на листьях Энериора, и наконец услышал его зов. «Карван, что происходит?» — даже Тивтар заметила, что Энериор волнуется. Даже? У автора какое-то странное представление о ее проницательности. «Дерево хочет поговорить со мной.» — он вытянул руку. Карван увидел армию Иландера, марширующую в боевом обмундировании; как они пересекают Илинарн. Он увидел огонь, боль и десятки тысяч погибших в бою. Эта война была страшнее, чем та, что унесла жизни прежних королей. По ее окончанию и востанавливать уже будет нечего. Испуганный, он рассказал Тивтар, что увидел. «Я должна была быть готова», — в ужасе произнесла королева. «Что? К чему?» «Пророчество. Я была слишком безответственна», — с единственной слезой, она отвернулась от него и устремилась прочь, — «прости, Карван». «Постой!» Но он не смог угнаться за ней. Споткнувшись, он упал в озеро прямо у порога леса. Под водой, шепот Энериора стал только громче и заглушил все другие звуки. Фесико силой вытащил его на сушу. Дерево вновь зовет его, и вновь он прикасается к нему. Его зрение наполнил бирюзовый свет. Наконец, он расслышал, что ему пыталось сказать дерево. Он увидел своего брата, стоящего в бескрайнем океане света, а тот увидел его. «Леторн?!» «Карван…» Леторн рассказал ему все, что знал, а Карван — все, что знал он. Они должны остановить своих друзей и монархов от последней ошибки. Они знали, что должны сделать это вместе — дерево нашептало. Бирюзовый свет рассеялся. Какая-то странная эта сказка, скажу честно. Один под Энериором, другой под Антинар, они почувствовали, что надо делать. Они послушно легли у корней и как только закрыли глаза почувствовали, как их уносит вперед. Вскоре они уснули. По разные стороны Илинарн стоит два войска. Убежденные в том, что успели собрать свою армию, в том, что другие нападут первыми, они смотрели друг на друга, оценивая, чего им будет стоить эта битва. Тивтар боялась обернуться, оставив свою страну на растерзание, а Салтерил боялся вновь вернуться к своему народу ни с чем… Как только они были готовы отдать приказ, небо почернело, а великая река разбушевалась. Воды двухцветной Илинарн смешались и загорелись ярким зелено-голубым, бирюзовым светом. Два брата, Карван и Леторн, впервые со своего рождения оказались друг перед другом. Изумленные войска и их монархи не посмели начать битву и наблюдали. Не обронив ни слова, братья взялись за руки и слились воедино. Возвысившись надо всеми, они держали Даракан, а у их ног сидел трехвостый фесико. Вскоре, река успокоилась, а ее вода прекратила светиться, вернулась в русло и продолжило течение. «Народы Алеона и Иландера больше не будут враждовать!» — возгласили они. «Мы выше бессмысленных войн! Мы — народ сердца и порядка. Как сердце не может биться в беспорядке, так и порядок бессмысленнен без сердца.» Тивтар, внявшая словам Карвана, отозвала войско. Салтерил поступил так же. Они бы не посмели напасть на того, кого любили. На месте, где они когда-то родились, Карваторн, Тивтар и Салтерил основали новое королевство и новый город как его столицу — Карвантира. И правили им все втроем — сердцем и порядком. Урожай вернулся уже на следующий год, лето больше не было таким жарким, а зима холодной. И королевство это процветало многие тысячи лет, не предавая себя.***
Фирко вздохнул. Он много слышал о героях этой легенды, но никогда не читал ее целиком. Кто бы мог подумать, что дипломат будет интересоваться культурами планет, с которыми должен работать! Опустив глаза на самый низ страницы, он заметил надпись на языке, похожем или на центрально-катарнийский с ошибкой в каждом слове, или на варсаровский катуранский, написанный с точностью академика-политолога. Точность оного мало отличалась от любого другого академика, но учитывая, что это книга, насильно подаренная Альбертом, легче всего было предположить именно это. Не разочаровавшись в своих познаниях в древних языках, Фирко прочитал: «Запомни Ликару такой, какая она здесь». — Именем Варсара, что этот дед от меня хочет? — пробормотал Фирко. Содрогнув стол, он громко захлопнул книгу и откинулся назад на стул. Письменный стул. Манящая тьма гиперпространства за окном усыпляла его. Решив проспать все оставшиеся до прибытия на Манурх часы, он оставил свой кусок торта и недопитый сок на столе, резко встал и упал лицом в кровать. Не поднялось и пылинки. Полностью одетый, Фирко с двадцать сотых бездвижно дышал в пушисто-воздушную подушку, пытаясь ни о чем не думать. К великому сожалению, эти попытки приводили лишь к мыслям о том, что следовало бы не только не думать о том, как бы ни о чем не думать, а вообще не думать — это ведь противоречит самой концепции мыслей ни о чем! Катур, не сумев побороть парадокс невозможности бессознательности в состоянии бодрствования, ворчливо заворчал. Мысли ни о чем это все еще мысли! Бытие разумным существом поистине невыносимо. Он сдался и перевернулся на бок. Уставившись в потолок, он позволил себе поностальгировать: двадцать лет назад он летел на Алеш на встречу с делегатами планет будущего одиннадцатого сектора, чтобы официально принять его в Коалицию. И хоть тогда и не было прямого пути до Шэпохана, его дорога лежала, как и сейчас, через Манурх. Течение времени никогда его не пугало — ему никогда не приходилось жить до биологического бессмертия, да и до изобилия в сознательном возрасте пожить он не успел. В его детстве секторы принимали, по ощущениям, чуть ли не каждый день — Коалиция уверенно шагала вперед. Кто бы мог подумать, что в будущем именно он поучаствует в принятии целых двух секторов? Но изобилие жестоко. Катур открыл глаза и неудовлетворенно зарычал. Эй, что происходит?! Он почувствовал, как его что-то толкает назад. Магно исчез из виду. Что за?.. Спустя пару мгновений, зеленый туман рассеялся. — Представитель Фирко! — высокий голос Иэто привел его в чувство. Она, Римо и Тэйо стояли в комнате перед шлюзом Магно. Но вместо аккуратных полок, роскошных кустов и космических пейзажей, там был лишь скромный диван и старый стеклянный стол. Они разве не знакомы? — Всегда мечтал познакомиться с дипломатом, а ты же настоящий? — шутя спросил Тэйо, не дав катуру сказать и слова. — Фирко, прости их, добро пожаловать на борт! — Да ничего, — он приподнял брови, все еще не веря своим глазам, — Иэто и Тэйо, да? — близнецы кивнули, — и как Альберт вас только пролоббировал Катару… — Легко, — Римо улыбнулся, — они — лучшие пилоты Коалиции. В их руках и пылесос долетит от Фатака до Эрхаса! — Да ну, мы не настолько круты! — Нет, мы прекрасны! — ехидно возразила Иэто и легонько ударила брата по плечу. — Кхм, как скажете, — пробормотал Фирко, — если я правильно помню, нас должно быть семеро? — Ага. Тэн инженер, Жинро второй капитан, но они заняты подготовкой к вылету, — Римо жестом позвал остальных на мостик. Они послушно последовали за ним, — традиция такая! — А ученый? — спросил Фирко. — Феофан, твой ровесник кстати, — он прошел через дверь, раздвинувшуюся перед ним в последний момент. — Все ученые, с которыми я встречалась, были болтливыми, а он даже о своих исследованиях говорить не хочет, — обиженно сказала Иэто, заходя вслед за Римо. — В каком смысле? — Фирко удивился. — Садись рядом со мной, — он указал на кресло у капитанского, — да не знаю, Иэто права. Я за неделю видел его трижды и нормально поговорил только как он зашел на борт. Расспрашивал, где ему организовать лабораторию. — Он же с Магно? Ну который остров на Катурсе, ты понял, — быстро проговорил Фирко. — Да, но давай без стереотипов. Дети! — он привлек внимание Иэто и Тэйо, вращавшихся в своих креслах со скоростью превышающей все безопасные пределы. Они резко остановились и с широко открытыми глазами уставились на капитана. Именем Варсара, что это за год? — готовьте штуки! — Так точно! — воскликнули близнецы и сразу начали проводить невообразимо сложные манипуляции со своими компьютерами… — Погоди, надо объявить, — Римо прервал Фирко, уже собирающегося что-то сказать, и нажал на какую-то кнопку, — кхм, отчет от 16 Салана 106 года, 7:03. Говорит капитан Римо Анрак с G16 «Магно», вылетаем с Катурса-S1 на Манурх-S2. Как я соскучился по этим полетам, а! — Все готово, — сказал Тэйо. — Щиты на 400 фиралей, Фирко, пристегнись, — он дернул катура за плечо, слегка напугав его, — переходим в гиперпространство через 3, 2, 1… Корабль вздрогнул. Неожиданно, космос за окном загорелся миллионом белых огней, на мгновение ослепив Фирко, но так же быстро потух, оставив за собой лишь тьму гиперпространства. — Переход в гиперпространство завершен. Сохраненная скорость — 26 тысяч сон в сурбу. — Двигатели на 320 фиралей, — уверенно произнес Римо. Фирко с изумлением наблюдал за происходящим; работу на мостике он раньше видел только в кино. — Принято, до точки назначения 21 час. — Ничего себе… — Римо приподнял брови. — Плотностные карты смотреть надо, сегодня уровень выше, — объяснила Иэто. — Что это значит? — поинтересовался Фирко. — Чем выше плотность, тем короче расстояние. Их Феофан считает, — Тэйо пожал плечами, — обязанность ученого. — Феофан… хм, — Фирко задумался, — надо будет найти его. — Да чего его искать, у себя наверно сидит, у инженерного отсека его лаборатория, — ответил Римо. — Ну ладно. — Так, ребята, а теперь пошли знакомиться как принято! — капитан отстегнулся и встал, — мы с Фирко уже знакомы, а вот вас с ним еще предстоит… Голос Римо внезапно затих. Его зрение потемнело. Магно вновь превратился в бесконечно отдаленную точку четырехмерного пространства. Мне плохо. Он почувствовал толчок вперед.