Арахисовая паста

«Это природа. Дикий мир, в котором все сущее смертно и пожирает других у нас на глазах» Багровый пик

Ее затолкали в багажник джипа, где из-за нагромождения барахла Гермиона могла поместиться, только прижав согнутые в коленях ноги к груди. Связанные веревкой за спиной руки комфорта не добавляли. — Выпустите меня сейчас же! — извернувшись, она ударила с двух ног по задней двери, отчего та ржаво громыхнула. — Выпустите! — А ну цыц, — пустая банка из-под пива прилетела с заднего сиденья, но Гермиона в последний момент успела увернуться. — У нас не осталось чистых тряпок для кляпа, так что, юная леди, если продолжите кричать и дальше, то будете жевать один из моих дырявых носков. Этот каркающий голос она сразу узнала. Низкий мужичонка просверлил ее взглядом и фыркнул: — Еще раз, босс, объясните тупому Стенли, зачем мы забрали оттуда еще и эту дохлятку? — Этот пенни ценней, чем может казаться,* — довольно протянул Скабиор с места водителя и выжал газ. Если б все силы Гермионы не уходили на подавление животного страха, то она бы удивилась тому, что егерь до сих пор помнит фальшивое имя, которым она представилась несколько лет назад. После игры в «ку-ку» Скабиор вежливо предложил ей, «мисс Кристал», пройти с ним. Гермиона даже не успела достать из-за пояса пистолет, как была скручена, вытолкана из здания и закинута в машину. Сквозь мутное стекло задней двери ей был виден весь кортеж из четырех машин, видимо, Скабиор шел во главе. В багажнике нещадно трясло, на городских разбитых дорогах и ухабах джипы вело в сторону. Они ехали на север, в прямо противоположную сторону от лагеря профессора Флитвика. — Не ныть, — прикрикнули на нее, и Гермиона, зажмурившись, подавила второй всхлип. — Плакать, рыдать и пускать сопли в этой машине запрещается! — Ей показалось, что каркающий Стенли попытался пошутить. Она отвернулась. Прижимаясь щекой к мутному стеклу, Гермиона старалась разглядеть дорогу, запомнить хоть какие-нибудь ориентиры. Их трясло по трассе, ведущей прочь из Честера через чеширские поля. Вдоль дороги струились вечные пробки брошенных машин с распахнутыми дверями и разбитыми окнами. Пасти багажников зияли темными провалами. Среди груд покореженного и разворованного металла лежали на асфальте такие же искореженные тела. Зеленели поля, и, если бы не рокот мотора, то было бы слышно, как ветер шумит ветвями деревьев вдалеке. Им попадались маленькие домики с садами и резными заборами. Когда-то и сама Гермиона выросла в таком. Она не вернула родителям память после войны, все откладывала на потом, искала мастера легилименции. А теперь в Австралии шанс выжить стал в разы выше. И ей хотелось верить, что там мама и папа в большей безопасности. Что они еще живы. Раз в три часа безликий голос по всем радиоканалам транслировал последние новости. Иногда они не изменялись неделями. В лагере Луна и Невилл вели журнал, записывая в него все эфиры. Их всегда можно было найти у старого приемника, с парой тетрадей и пачками шариковых ручек. Луна за несколько месяцев научилась скорописи. А Невилл — разбирать ее докторский почерк. Из этих радиопередач они узнали и о происхождении вируса, и о барьерах (так Австралийский был самым крупным, примерно с половину континента). Барьерами называли огромные стены, охватывающие кольцом незараженные территории. Ходили слухи, что внутри них даже рискуют практиковать магию. Англия считалась утерянной. Из Ирландии давно не было вообще никаких вестей. Только Шотландские земли еще держались. Но поговаривали, что Британия следующая на очереди после Китая. Каждый боялся, что сигнальная ракета окажется не для сброса припасов и медикаментов, а для бомб и химического оружия. Малочисленные группы выживших были бы сопутствующим ущербом. Гермиона осмотрелась вокруг, надеясь найти в багажнике что-то кроме мусора и порванного тряпья. Жесткая бечевка стерла до крови кожу на запястьях, и в содранных местах ранки саднили и щипали. Ноги затекли в неудобном положении, и Гермиона сдвинулась, вытянув их и полностью прижавшись к заднему стеклу. Джип урчал и гудел, под аккомпанемент храпа Стенли на заднем сидении. Скабиор курил сигареты со странным фиолетовым дымом, положив согнутую в локте руку на дверь. Гермиона периодически поглядывала в его сторону. Она особо не вспоминала об этом человеке, но до этого момента была уверена, что он погиб с десятками других егерей, который шли в авангарде войска Волдеморта. Прошло больше пяти лет, а этот человек не изменился. Сама же она порой даже не узнавала себя в зеркале. — На вашем месте, мисс Кристал, я бы поспал, — обратился Скабиор, заметив ее внимание через зеркало заднего вида. — Дорога дальняя. А по прибытии нас будет ждать мно-ого дел. О последнем Гермиона старалась не думать. Егерь мог работать и на магов, и на магглов, но второй вариант был более предпочтителен. Так как, скорее всего, если Скабиор работает на волшебников, то... То ее везут в Красную Бухту. * * * — Дохлятка, подъе-ем! Гермиона подорвалась с места и зашипела, все ее тело затекло. Бок покалывало, а волосы после сна превратились в сплошной колтун. — Ну тебя и вырубило, — протянул Стенли, оскалившись желтыми зубами. — Почти приехали. Гермионе не нужно было повторять дважды. Она резко повернулась к стеклу, от чего в шее что-то хрустнуло. Пейзаж изменился. Это была пустыня, растянувшаяся до самого неба, в необозримую бесконечность по всем направлениям — белая, слепящая, обезвоженная и совершенно безликая. Только мутное марево горной гряды призрачно вырисовывалось на горизонте, и еще изредка попадались кусты-колючки. Редкие надгробные камни служили указателями на пути. Узкая дорога, на которой не разойдутся две машины, пробивала толстую корку солончаков. Гермиона оказалось словно в другом мире. — «Сколько же я спала?» — в панике подумала она. Девушка приподнялась и тут же вскрикнула, когда джип подкинуло на неровной дороге. — Какие мы сахарные, — каркнул Стенли. — Добро пожаловать, дохлятка. Ты сильно не удивляйся, что еще бу-удет... Вон, смотри туда. В месте, куда указывал старик, белая пустыня становилась красной. Переход был четким, никаких полутонов, словно рисунок ребенка. Та местность уже не выглядела бесплодной, хотя тоже казалась совершенно непригодной для жизни. Вдоль дороги стали попадаться редкие деревья и разросшиеся кусты. Развалившиеся хибары утопали в терновнике, издалека похожем на колючие серые облака. Выбитые окна и покореженные ставни зияли черными провалами. По маленькому городку словно прошел ураган, снеся навесы и перекосив крыши. У обочины лежал ржавый розовый самокат с трепыхающимися на сильном ветру обрывками лент, привязанных к ручке. Колонна из джипов ехала в сторону гор, чьи пики уже отчетливо вырисовывались на горизонте. Пейзаж больше походил на южные американские штаты, чем на Англию с ее сезонами дождей и зелеными холмами. Гермиона прилипла к заднему окну. Не показалось ли ей, что дальше иссохшая равнина обрывается, а линия горизонта почти незаметна из-за голубизны воды? С нового ракурса красная пустыня уже не казалась такой бесконечной. Машины на большой скорости приближались к ее краю, к скалистому обрыву, о который бились высокие волны. Глина, из-за которой земля и приобрела такой цвет, с достоинством выдерживала натиск толщи воды. — Откуда здесь море? — вопрос вырвался из парализованного удивлением сознания Гермионы против ее воли. Скабиор только задымил еще больше, ветер сразу рассеивал выдыхаемые им в окно фиолетовые облачка. Стенли же, видимо, нетерпелось помолоть языком, и он с охотой ответил: — Ты на окрестности посмотри! Маггловские крысы использовали здесь свои штучки... — Химическое оружие, — тихо обронил Скабиор, словно говорил сам с собой. — Точно-точно, — поддакнул ему Стенли. — Еще в самом начале. Думали, поможет против мертвяков, а не тут то было. Только дождь вызвали. На целых полтора года! — мужичонка хрипло засмеялся. — Но с морем это ты загнула. У нас тут, скорее, крайне беспокойное озерцо. Гермиона вглядывалась в гребни волн и водную гладь, протянувшуюся до самого горизонта. Назвать это место "озерцом" у нее бы язык не повернулся. Джипы спускались по серпантину, и девушке пришлось упереться ногами в дверь, чтобы ее не кидало по всей ширине багажника. Руки, связанные за спиной, онемели, и Гермиона хотела уже, наплевав на секретность, спалить беспалочковым заклинанием веревку, удерживающую запястья, ко всем чертям. Вот только подобные способности не стоило раскрывать раньше времени. Восприимчивость зомби к магии никто так и не смог объяснить. Как и тот факт, что чувствовали они лишь колдовство, сотворенное палочкой. Беспалочковой магии обучали сейчас сплошь и рядом, вот только большинству полукровок и магглорожденных она не давалась ни в какую. Конечно же, к этому большинству Гермиона Грейнджер не относилась. Самая талантливая ведьма своего выпуска и здесь отличилась, хотя могла творить только несложные заклинания или чары, ни одни из которых не относились к боевым. При этом их частое использование еще и отнимало много сил, вплоть до потери сознания. Беспалочковая магия очень помогала, когда, например, можно было приманить "акцио" отлетевший в сторону пистолет, а на тебя летел мертвяк с половиной перекореженной челюсти. Джипы остановились у огромных железных ворот, и только тогда Гермиона поняла, что они прибыли. Красная бухта и впрямь находилась на кровавой земле, точнее, прямо в ней. Бункер был вмурован в глиняную скалу, и все подступы ко входу защищались беспокойной водой, кроме серпантина, патрулируемого круглые сутки. Об этом Паркинсон не рассказывала, даже когда заражение перешло в стадию "болтовни", — заключительную перед полным зомби-режимом, — а Гермиона все ещё сомневалась вопреки первому правилу. Оно голосом Грюма прокручивалось в ее голове: «Укушенного идиота, а по другому этого человека и не назовешь, надо сразу... лишить страданий. В идеале — пулей в голову. Потому что спустя несколько минут вы станете для него ходячим куском бифштекса». За сто двадцать секунд Панси успела раскрыть свою главную тайну. Она была подослана Пожирателями в лагерь Флитвика для того, чтобы докладывать об их успехах в разработке вакцины и доставках провизии. Тогда Гермиона впервые услышала о Красной бухте, но подробностей они узнать не успели. Речь Паркинсон становилась все более неразборчивой, похожей на мычание, и Вуд, недолго думая, снес ей голову. Он вообще стал слишком агрессивен, но что взять с человека, у которого отобрали главное призвание в жизни — не до квиддича стало в эти времена. Ворота с громким скрежетом стали открываться, и Стенли скомандовал: — Пора спать. — Что вы?.. — Гермиона не успела закончить вопрос. Она сидела спиной к салону машины, и мужчине ничего не стоило перегнуться через заднее сиденье и зажать ее нижнюю часть лица отвратительно пахнущей тряпкой. - Спокойной ночи, дохлятка. Хлороформ сработал безотказно. Скабиор выпустил последнее облачко дыма и выкинул уже опустевшую пачку из-под сигарет в окно.