Арахисовая паста

И стоит лишь отвернуться, А небо уже другое И все, что казалось бесспорным, Поставлено под сомнение. А нимбы бледнеют и гаснут, И трепет по капле уходит, Осталось совсем немного И ты совершишь отречение... Flёur — Отречение

Гермиона часто помогала в лазарете. Именно там она познакомилась с Лютером на одной из своих первых смен. Во время полнолуния оборотней запирали в Подбрюшье, больше похожем на тюрьму. Каждому выделялась своя клетка с замком, открывающимся ключ-картой. Сбой электричества в ту ночь открыл все двери, и вой дерущихся, обезумевших оборотней сотрясал коридоры катакомб до самого рассвета. Никто не рискнул спуститься. Погибли четверо. Не так много, как ожидалось. Лютера подрала Лаванда. Его привезли на каталке, перемазанного собственной и чужой кровью с ног до головы. Даже у Гермионы, привыкшей к виду полуразложившихся ходячих тел, оторванное ухо и вырванный кусок мяса из ноги вызвали рвотный позыв. Момо — худая хрупкая блондинка, напоминающая внешностью Полумну, сразу махнула на него рукой. — Не жилец. Можешь добить из жалости, — на полном серьезе предложила она и перешла к следующему пациенту. Мона Ричардсон предпочитала, чтобы ее называли Момо из-за осточертевших сравнений с Моной Лизой. С Полумной Лавгуд ее общила разве что слишком похожая внешность. Момо была магглой и студенткой хирургического отделения Медицинской Академии. Последний курс она так и не закончила из-за начавшейся эпидемии. Слишком худая, невысокая и симпатичная, она выжила благодаря своему характеру. Кажется, отец был военным. Лазаретом она управляла умело, не сюсюкала и не раздавала леденцы. Гермиона до сих пор в мельчайших подробностях помнила, как проводила взглядом ее удаляющуюся спину в больничном халате и перевела взгляд на оборотня перед собой. Вжикнула штора, их отгородили от остального помещения, но ни от гвалта, стонов боли и криков. Как сказал бы малютка Тедди Люпин, воздух пах монетками. Лютер, тогда она еще не знала его имени, хрипло дышал и уже не вырывался из смирительных браслетов, которыми его привязали к каталке. Именно от них первым делом его избавила Гермиона. Вариант, предложенный Момо, даже не рассматривался. Позднее Барти сказал Лютеру: — Ты думаешь это она тебя спасла? О нет, это хваленое гриффиндорство не дало тебя добить. И Гермиона лечила. Тогда она впервые использовала беспалочковую магию в Бухте, молясь, чтобы никто не задал лишних вопросов. Потеря крови была слишком велика, и Гермиона обмывала, дезинфицировала, зашивала. Больше всего она провозилась с ногой, но тут помогла регенерация оборотня. Дальше крупные порезы на спине и груди. И в конце остатки уха, которое меньше всего кровоточило. Гермиона гнала воспоминания о Джордже, но перед глазами вставала Нора и Фред, который сжимал руку брата, также потерявшего ухо. Закончив с хирургическим вмешательством, она еще раз проверила плотность задернутой шторы и вернулась к Лютеру. На нем остались только разрезанные в нескольких местах штаны. На бледной коже ярко выделялись черные нити аккуратных швов. Короткие волосы топорщились во все стороны. Испарина выступила на широком лбу. Гермиона дотронулась сначала до его лодыжки, а затем до ладони. Они были холодными. Ей не выдали пульсоксиметр, так что пульс пришлось прощупывать на шее. Тело явно не справлялась с кровопотерей, даже с усиленной регенерацией. Гермиона в последний раз напряженно оглянулась, словно собиралась украсть что-то с кухни Стэнли, и зашла за голову оборотня. Ее руки дрожа медленно опустились на широкие мужские плечи. Она никогда еще не пробовала творить столь сильное заклинание без палочки, но в противном случае мужчина умрет. Сейчас бы сварить кроветворное, а не использовать темную магию в опасной близости от пожирателей, которым не стоит знать, что эта самая магия у нее есть. Точнее, есть-то она у них у всех, но немногие все еще могут ей пользоваться. Гермиона выштудировала целые стопки томов темной магии несколько лет назад, когда методом проб и ошибок поняла, что без палочки подобные заклинания творить легче всего. Проводником становилась жертва. Грейнджер сделала скальпелем тонкий надрез на запястье. Капля крови упала на один из черных швов. — Ex nihilo nihil (из ничего только ничего), — она обмакнула палец в собственную кровь, удерживая при этом руки так, чтобы голова Лютера находилась словно в их кольце. — Sanguinem unum habemus (у нас одна кровь). Гермиона перешла к начертанию руны на на его груди. Кровь ложилась неровно. Каждая линия вытягивала из Грейнджер магию. Словно канаты привязали к ребрам и резко начали тянуть. Все тело заломило. Она с трудом сдержала крик и закончила заклинание. — Получилось, — ее хриплый выдох потонул в гомоне покалеченных оборотней. Гермиона упала на холодный кафель и отключилась на несколько минут. Когда она пришла в себя, то поспешила убрать следы своего «преступления», стерев кровь с Лютера. В голове звенело, все тело охватила слабость. Это было больше года назад, и сейчас Гермиона очнулась в лазарете с точно такими же ощущениями боли и магического истощения. Она чувствовала себя высохшей мумией, которую вот-вот должны забальзамировать. Горло было настолько сухим, что от движения языком становилось больно. Попытавшись что-то сказать, Гермиона захрипела, словно зомби и забилась на кровати от прострелившей горло режущей боли. Такого эффекта не было даже от темного заклинания, а тут ее добил обычный локомотор. - Не двигайся и не пытайся говорить, - над ней склонилась Момо с карманным фонариком в руке. - Так, зрачки реагируют. Будем надеяться, что раз очнулась, то сама придет в норму. Не знаю я, как ваши магические обезвоживания лечить. — Не обезвоживание, а истощение, — Барти с глубоко оскорбленным выражением лица появился в поле зрения. — Маленькая мисс, мне обидно, что за год я узнал о твоих особых талантах таким образом. Гермиона промолчала. И оттого, что говорить не могла от слова «совсем», и оттого, что в случае побега собиралась использовать свои силы как главный козырь. — Захочешь полетать в следующий раз, только попроси, я научу. — В... Вх... — попытка попросить воды с треском провалилась. Крауч кивнул Момо, и та скрылась из поля зрения Гермионы. Шаги удалились. Вжикнула ограждающая шторка. — Потом расскажешь, от чего тебя так, — Барти все-таки догадался о жажде Гермионы. Зазвенело стекло о стекло и зажурчала вода. — Ты там Бомбардой мертвяков покрошить пыталась? Он сел на край ее койки и ловко подхватил девушку под спину. Гермиона зашипела от боли и дернулась. — Терпи, нужно сесть, — Барти говорил тихо и успокаивающе, словно с ребенком. — Вот так, еще немного. Гермиона села и едва не завалилась вперед от слабости, но помешало плечо Крауча. Она уткнулась в него носом и по инерции глубоко вдохнула. Барти пах кровью и орехами. Он все еще удерживал ее одной рукой, а второй с помощью рычажка поднял спинку больничной кровати. — Вот так, — продолжал тихо говорить он, когда помог Гермионе устроиться на подушке, подложенной под спину. — Теперь держи. Барти передал ей стакан воды и с нечитаемым выражением лица смотрел, как она пьет. Да, то еще жалкое зрелище, подумала Гермиона. Руки дрожат, вся, небось, бледная, как смерть, да еще и пот выступил на лбу от такого количества усилий. Вода смочила больное горло, успокаивая и принося облегчение. С каждым глотком становилось легче и исчезало ощущение, словно она стала одним из ходячих трупов. Сидеть было не так удобно, но Крауч скомкал одеяло у нее под локтями, чтобы она могла о него опереться. — Сп... спасибо, — Гермиона передала стакан и откинулась на спинку кровати. Создавалось впечатление, будто она сорвала голос. Внимание привлекли ее вещи, аккуратно сложенные на стуле у стены. На спинке висела кожаная куртка. Захотелось укутаться в нее, словно эта вещь подарила бы чувство безопасности. — Я могу тебе помочь. Взгляд Барти в тот момент стал каким-то странным, словно Гермиона собиралась его ударить. Ему было больно на нее смотреть. «Неужели я так жалко выгляжу?» — подумала Гермиона. Ее сил сейчас не хватило бы на столь длинное предложение. — «Похоже в ближайшее время потесню Малфоя с его титулом молчуна-номер-один». Барти вдруг взял ее ладони в свои. Они показались Гермионе слишком горячими, и она попыталась вырваться, но Крауч держал крепко. Он начал медленно растирать девичьи руки. Его взгляд был прикован к ее бледным пальцам, и Гермиона поблагодарила за это Мерлина, потому что на щеках расцвели бордовые пятна. — Передавала когда-нибудь силы? — задал риторический вопрос Барти и тут же сам ответил. — Вряд ли. Это же темное заклятье, — последние слова он произнес тоном, которым рассказывают страшилки маленьким детям. Гермиона не смотрела на него, слишком увлеченная неожиданным сеансом массажа. Ей вдруг стало стыдно за свои мозоли и загрубевшую кожу. Крауч, словно прочитав ее мысли, неожиданно сказал: — Знаешь, я уже давненько не брал женщину за руку. Гермиона не сдержалась и фыркнула. Они переглянулись, и Барти снова уделил все внимание ее рукам. Он медленно растирал пальцы, затем ладони, вдруг увлекшись переплетением линий. Вид у него при этом был донельзя сосредоточенный. Гермиона понимала, что, скорее всего, он разгоняет кровь — необходимость для ритуала, но не могла избавиться от чувства интимности происходящего. У нее давно не было мужчины, и до этого момента она как-то особо и не задумывалась о данном факте. Барти перешел на запястья и усилил нажатие. Кожу неприятно закололо. Онемение начало проходить, посылая мурашки по позвоночнику. Теперь он растирал каждую руку отдельно от ладони и до локтя. Широкие мазки его движений согревали и мешали исчезнуть румянцу на щеках Гермионы. Смутившись она перевела взгляд за спину Барти, чтобы отвлечься, да так и застыла. Мышцы резко задеревенели от страха, что, разумеется, сразу почувствовал Крауч. — Где-то болит? —обеспокоено спросил он. Барти проследил за взглядом Гермионы, но не заметил ничего необычного. — Все в порядке. Осталось немного, — он вернулся к тонким запястьям, а Грейнджер по прежнему смотрела на стул, на котором еще пару минут назад не было ничего кроме ее куртки. Он сидел там. Тот странный мужчина из библиотеки. Теперь при ближайшем рассмотрении он казался знакомым, хотя столь запоминающуюся внешность Гермиона бы вряд ли могла забыть. Призрак, а был он все-таки полупрозрачным, переводил взгляд с девушки на Крауча и обратно. Поймав взгляд Гермионы, он склонил голову к плечу, закинул ногу на ногу и улыбнулся. Это была самая завораживающая и самая опасная улыбка в жизни Гермионы Грейнджер. И она вспомнила. — Вол… Вл…, — горло словно сдавила костлявая рука, и Гермиона лишь обессилено захрипела. Барти опять поймал ее взгляд и обернулся в ту сторону, куда смотрела Грейнджер. — Да что там такое? Ты в порядке? О нет, Гермиона не была в порядке. Он выглядел старше, но в том, что перед ней Волдеморт сомневаться не приходилось. Пытаясь помочь Гарри, она засиживалась до ночи (и ночами, что скрывать) в хогвартских архивах, пытаясь найти всю доступную информацию о Томе Риддле. Так она нашла несколько статей с фотографиями. В основном школьных годов и пятидесятых, когда он посещал светские рауты в Министерстве Магии. Это было более пяти лет назад, но в своей догадке Гермиона ни капли не сомневалась. Том Риддл, Темный Лорд Волдеморт сидел на стуле и внимательно наблюдал за мозговым штурмом. Когда узнавание в карих глазах Грейнджер сменилось шоком, он приложил палец к губам, призывая ее к молчанию. Миг, и мужчина растворился в воздухе. — Вл… — Я уже закончил. Не думал, что ты настолько нетерпелива, — Барти снова сжал ее ладони в своих. Гермиона была в ужасе. Она не могла отвести взгляда от опустевшего стула, чувствуя как тело начинает колотить. И это была не приятная дрожь от прикосновений Барти, а электрические разряды от столкновения с детским ночным кошмаром, вдруг ожившим в реальности. Да, она завела странные деловые-тире-дружеские отношения с пожирателями, активно общалась и ставила на ноги оборотней (совсем не похожих на миролюбивого Ремуса) и помогала построить машину времени, чтобы убить человека, но... Но в то же время она хорошо помнила магическую войну, принесенные жертвы и последствия. — Гермиона? Она обернулась на обеспокоенный тон Крауча, даже не обратив внимания на то, что он позвал ее по имени. Испуганная, слившаяся цветом кожи с накрахмаленной наволочкой и с ужасом в широко открытых глазах. Барти вдруг резко прижал ее к себе, и Гермиона в страхе попыталась вырваться, но хватка была слишком крепкой. Крауч приблизился, так что Грейнджер оказалась в кольце его рук. Кровь, чей запах до этого ни капли не смутил ее, теперь заставляла Гермиону из последних сил отбиваться. Она сдалась достаточно быстро, продолжая вздрагивать, и только тогда поняла, что плачет. Молчаливо и горько, крупные слезы катились по впалым от истощения щекам. — Тихо-тихо, маленькая мисс, все в порядке, — Барти занес руку над ее макушкой, чтобы коснуться волос, но в последний момент передумал, сжал кулак и вернул ладонь на спину Гермионы. — Настолько боишься темных ритуалов? С губ сорвался полухрип-полусмешок. Она резко подняла голову и едва не заехала макушкой Краучу по подбородку. Ее взгляд понемногу прояснялся, из него уходило чувство животного страха. В конце концов, возможно, это всего лишь галлюцинации от магического истощения. Подобное упоминалось в книгах, но вероятность крайне мала. В ее умной голове уже составилась цепочка фактов, к сожалению, с наиболее нежелательным и кошмарным выводом. — Ты сможешь говорить, как только я передам тебе немного магии, — Барти искал хоть какие-то ответы на ее лице, которое из испуганного стало задумчивым. Гермиона кивнула и похлопала его по плечу, все еще оставаясь в своих мыслях. Она отодвинулась, чувствуя повисшую в воздухе неловкость и протянула руки. — Готова? — вопросы слишком мучали Барти, чтобы еще затягивать. — Будет немного больно. Получив еще один кивок, он накрыл ее ладони своими, установил зрительный контакт и начал шептать заклинание на шумерском. Гермиона много читала об этом ритуале, но никогда не видела в действии. Она отвлеклась на прядь волос, упавшую Барти на глаза, за что тут же поплатилась. Если до этого от ладоней по всему телу разливалось легкое покалывание, то теперь в пальцы словно вонзились десятки игл. От неожиданности она вскрикнула. Барти сжал ее руки сильнее и снова установил зрительный контакт не прерывая заклинания. Гермиона невовремя вспомнила, что прерывание ритуала грозит летальным исходом, и сосредоточилась на глазах напротив. От взгляда Крауча всегда отдавало дьявольщиной и скрытым безумием, которое, к удивлению, не отталкивало. Барти был словно слишком умен, чтобы остаться при этом нормальным. В нем было все, что Гермиона ценила в людях, но при этом существовал целый ряд того, что она отвергала. Он был любопытен до знаний в той же мере, что и она, но не видел границы, где стоит остановиться. Барти был верным, но его верность принадлежала Темному Лорду и его идеалам, хотя туда не вписывалось спасение и оберегание от проблем грязнокровки. Еще в нем были качества, которые особо ценились во время апокалипсиса: он отлично стрелял, мог завалить в рукопашной даже оборотня, обладал лидерскими качествами, чтобы управлять вылазками во внешний мир. А еще он спасал ее сейчас. Руки Барти начали мелко подрагивать. На левой, там где заканчивался рукав, была видна часть темной метки. Гермиона чувствовала магию вновь бегущую по венам. Это ощущение было непередаваемо, особенно когда лишилась его немногим ранее. Она уже могла говорить, но продолжала не отводить взгляда и впитывать чужую силу. «У него длинные ресницы», — подумала Гермиона, когда контакт, наконец, прервался. Барти покачнулся и отпустил ее. Его волосы взмокли, на лбу выступила испарина, а под глазами неожиданно контрастирующими тенями залегли синяки. Он начал заваливаться на бок так резко, что Гермиона в последний момент едва успела перехватить его. Она вцепилась в мужские плечи, но вот только с магическими силами обычные ей не вернулись. Под тяжестью тела Барти они вдвоем полетели с кровати. — Ай, — Гермиона больно ушиблась локтем и попыталась выпутаться из одеяла, в котором запутались ноги. — Крауч… — Салазар подери, — упомянутый Крауч лежал на полу, уперевшись взглядом в потолок. У него был такой вид, будто он опустошил запасы вина Браун. — Чувствую себя беспомощным, словно только что родился. На Гермиону неожиданно накатило чувство стыда. Она подложила край одеяла себе под спину и легла на полу рядом. Зашторенная ширма колыхалась в нескольких сантиметрах от ее головы. Потолок был в серых разводах. В противоположность ему от белоснежных стен аж в глазах рябило. Рядом поскрипывала колесиками передвижная тумбочка, которую она задела во время падения. — Ты не должен был, — ее тихий голос все еще немного хрипел, но способность говорить вернулась. — Считай, я просто так необычно сознался в том, что владею беспалочковой магией, когда узнал о твоих скрытых талантах, — Барти подложил руку под голову, устраиваясь удобнее. — Так что ты такое намагичила,что чуть не превратилась в овощ? — Локомотор. — Серьезно? Тогда я преувеличил, назвав это «талантом». — Да нет, я и не такое… — Ладно-ладно, не переживай. Большинство и этого не умеют. Гермиона фыркнула. Конечно, она могла сейчас промолчать, но уже дело принципа доказать, что она не падает в обморок от чего-то пострашнее акцио. — Я использовала многие сильные заклинания, включая трансфигурацию сложных объектов. В этот раз мне словно не хватило резерва, что очень странно. Барти хмыкнул, и этот звук послал волну мурашек по спине Гермионы. Она чувствовала его магию внутри, чужеродную и очень сильную. Тело не отторгало ее, оно словно осваивало протез. Ощущение потока волшебства в крови постепенно проходило и уже сейчас не чувствовалось так остро. Гермиона знала, что скоро оно совсем пропадет. — Как там Малфой? — С ним все в порядке. Майк вытащил вас и оказал Драко первую помощь. Он потерял много крови, но через месяц уже сможет бегать. — А… — А все ваши книжки отнесли к Тони, — предугадал ее вопрос Крауч. Его тон из насмешливого стал серьезным. — Почему ты так сильно испугалась? Вопрос на мгновение ввел ее в ступор, но, когда осознание накрыло с головой, Гермиона резко села и повернулась. Он улыбнулся ей со стула и кивнул. — Волдеморт. — При чем здесь Милорд? Тебя так испугала метка, когда я взял тебя за руку? Гермиона перевела взгляд на все еще лежащего Барти. Она особо не обратила внимания на метку во время ритуала, но сейчас, если подумать, находилась в одном помещение с мертвым (кажется) Темным Лордом и одним из его самых верных последователей. Да, они с Краучем стали друзьями, но вряд ли кто-то в здравом уме посмел бы утверждать, что тот не перережет ей горло скальпелем по приказу Господина. Барти смотрел на нее с насмешкой и показательным укором, принимая все происходящее за шутку. Гермиона прижалась к железному основанию кровати и медленно обернулась. — Мисс Грейнджер, знаете, массаж рук не является составляющей этого ритуала, — его голос заполнил собой все помещение, ее тело, ее разум. Он отозвался звенящим страхом где-то внутри Гермионы. Но настоящий ужас затопил ее, когда Барти неожиданно подорвался с пола и выхватил пистолет. Он еле стоял на ногах, его покачивало, а спина была ссутулена больше, чем обычно. — Мой Лорд? — Ты тоже видишь его? — Гермиона переводила взгляд с одного мужчины на другого. — Здравствуй, Бартемиус, — Волдеморт поднялся со стула. Щелкнул курок. Прогремел выстрел. — Так ты встречаешь своего Повелителя?