Арахисовая паста

— Он был хороший человек. Лучше меня. — История сплошь завалена мертвыми телами хороших людей. Правила написаны для детей. Это война, а на войне лишь одно преступление — поражение. Хорошим людям иногда приходится делать жестокие вещи. Джо Аберкромби

Гермионе срочно требовалось поговорить с Лютером или хотя бы с самой Браун, но Лорд, а вслед за ним и Тони запретили ей что-либо предпринимать. В категорию «что-либо» при этом не входило убийство бывшей сокурсницы на арене. Гермиона не должна была покидать своей комнаты, пока Барти от ее имени не вызовет Браун на Поединок. Он должен был сделать это при как можно большем количестве людей, и выбор пал на ужин в Брюхе. Никакие запреты не остановили бы Гермиону, но на другом краю ее кровати расположился Лорд со своими длиннющими ногами, упирающимися в тумбочку. Он с неприкрытой брезгливостью рассматривал ее скудное жилище, а Гермиона в отместку рассматривала его. Риддл был нечеловечески красив — таких мужчин снимают в кино и возводят в культ обожания шестнадцатилетних девочек и вдов. Гермиона доставала ему лишь до плеча, как тому же Барти, но Крауч из-за роста выглядел слишком худым и сутулым. Риддл же подавлял своей мощью. И Гермиона не понимала, как после такого тела можно было привыкнуть к безносой змеиной мутации. Лицо Лорда было лишено плавных линий, острота скул напоминала скульптуры времен Античности. О таком мужчине можно только мечтать, но забыться не давали глаза. Да, в них не было красного цвета, а лишь темная синева, но взгляд поражал либо равнодушием, либо пренебрежением, от чего чувствуешь себя жалким червем у его ног. — Ты наденешь куртку, — Лорд говорил с ней по-деловому, как с навязанным помощником по ответственной работе. — Поединок будет на ножах. При огнестрельном оружии слишком велика вероятность неудачного стечения обстоятельств и слишком мало мое влияние на ситуацию. При рукопашном бое придется приложить слишком много сил, да и вызовет подозрения, если ты голыми руками уложишь оборотня. — Что ж, ножи так ножи, — пожала плечами Гермиона, которая все еще была уверена, что ей не придется сражаться с Браун. — Послушай, гряз… девчонка, — он проигнорировал ее удивленный взгляд. — Половина работы все равно ложится на тебя. Я смогу увеличить скорость твоих реакций, силу и выносливость. Но ты сама будешь действовать. Ты сама должна будешь убить Браун. — Повторяю еще раз, — Гермиона чувствовала себя неловко, сидя на одной кровати с Темным Лордом и продумывая план по захвату власти над обортнями. — Я не буду этого делать. — Прямо сейчас, — Риддл перевел на нее взгляд. — Бартемиус вызывает Браун на поединок от твоего имени. Как думаешь, оставит ли она тебя в живых, когда ее авторитет поставили под сомнение? Браун уже не та маленькая сплетница, с которой ты делила парня и спальню в Гриффиндорской башне. Гермиона сжала кулаки и вскочила. — Не лезь ко мне в голову! — Девчонка, я жил в твоей голове несколько лет. Твои щиты сильны для грязнокровки, но, признайся, как часто ты удерживаешь их наедине с собой? Гермиона выстроила самый мощный окклюменционный барьер, на который была способна. Она никогда не чувствовала чужого присутствия в мыслях, и из этого следовало, что Лорд имел доступ только к ее поверхностным размышлениям и снам, но не к ее памяти. — Что значит «в моей голове»? Крестраж же не я, а куртка. — Но силы я черпал не от предмета одежды, а от хозяйки, обожающей эту кожаную тряпку, — Риддл растворился в темной дымке и появился перед Гермионой. Та вздрогнула от неожиданности и отступила. Лорд оттеснил ее к стене, и Гермиона оказалась прижата к холодному камню. Она отвернулась, чтобы не смотреть на приблизившееся к ней лицо Риддла. — Мальчишка Поттер не использовал магию после апокалипсиса. Я постепенно угасал внутри, но тут ты так вовремя застрелила его. Так еще и забрала с собой крестраж, начала практиковать оккультизм и темную магию. Знаете, мисс Грейнджер, а вы полны сюрпризов, — Лорд почти касался губами ее уха. — Я почти… — его дыхание качнуло одну из выбившихся кудрей. — Благодарен. Гермиона резко обернулась, и зло оттолкнула от себя Лорда. Точнее, попыталась оттолкнуть, но ее руки прошли сквозь тело Риддла. По инерции она полетела на пол и ударилась рукой о кровать. Лорд коснулся своей груди в том месте, где Гермиона провалилась сквозь него и скривился. Он развернулся, с пренебрежением осматривая лежавшую на полу Грейнджер. Та потирала ушибленный локоть. — Не калечься раньше времени. С этим тебе прекрасно подсобит Браун сегодня ночью. * * * За стеной ревела арена. К ней вел длинный коридор через Подбрюшье, который освещался масляными лампами и больше походил на шахту. Выход для бойцов находился на противоположных сторонах под трибунами. Маленькое помещение освещали два фонаря. В их свете тени на лице Крауча залегли еще глубже, делая его жертвой голодовки и недосыпа. Он хотел что-то сказать. Это было написано на его лице, как и жгучее чувство жалости в купе почему-то со стыдом. Гермиону в отличие от Барти не смущал факт незримого присутствия Риддла. Она могла умереть в ближайшие двадцать минут, и воскресшие Темные Лорды не лишат ее последних объятий. Гермиона пересекла разделяющие их пару шагов и обхватила Крауча руками. Он оцепенел, а Грейнджер уткнулась носом куда-то в его плечо. Здесь было холодно. Барти надел свитер, и он колол Гермионе щеку. Они простояли так около минуты. Над ними на трибунах шумела толпа, ревели оборотни, поддерживая вожака. Барти освободил руки и обхватил сверху плечи Гермионы. — Ты справишься, маленькая мисс, — он отстранился, не убирая рук с ее плеч. — Пора. Барти достал нож. Его личный талисман, до которого он никому даже дотрагиваться не позволял. Широкое лезвие с костяной ручкой легло в ладонь Гермионы. — Возьми. Гермиона вспомнила их спарринги. Как Барти гонял ее по тренировочному залу до седьмого пота, как потом неделями сходили синяки, чтобы на их месте появились новые. — Давай, ты справишься! — хохотал он, как безумный, когда Гермиона отхаркивала кровь на маты. — Тебя бы уже погрызли! До этих тренировок она считала себя сильным соперником и живому, и мертвому, но Барти без особых усилий укладывал ее на лопатки. — Слабачка! — Ты бы уже сдохла! — Ха! Тебя сожрали! — Дерешься, как девчонка! Более полугода потребовалось Гермионе, чтобы стать сильнее, чтобы стать равной Барти Краучу. Иногда ей даже удавалось взять верх, но чаще всего она применяла для этого чисто женские приемы, за которые потом ей было стыдно. Однажды Гермиона прямо во время схватки стянула с себя футболку, и пока Барти пялился на ее белье, попыталась этой самой футболкой его задушить. После этого инцидента они перешли на ножи. Тогда она и познакомилась с талисманом Крауча, который не брала, даже когда удавалось выбить нож у Барти из рук. Стоит признать, получилось у нее это всего пару раз. Теперь Гермиона сжимала в ладони костяную рукоятку, и это ощущение, как и взгляд Крауча, придавали ей сил. — Помни, твоя задача — выжить, — вдруг сорвался Барти и до боли сжал ее плечо. — Если проиграешь, мы с Долоховым уговорим Браун сохранить тебе жизнь. Выживи, Гермиона. И верни мне нож, а то сам башку оторву. Гермиона. То, как он назвал ее по имени, показывало в какой глубокой заднице они находятся. Она кивнула. Рев толпы увеличился. Было слышно, как на трибунах скандируют: — Браун! Браун! Браун! Гермиона протянула руку Барти, и тот пожал ее с выражением скорби на лице, словно уже похоронил. — Спасибо, — ее улыбка ни капли его не успокоила. Она отвернулась и сделала несколько шагов к железной неприметной двери. Яркий свет ослепил. Крики толпы ударили по ушам. Гермиона стояла на краю усыпанной песком арены, похожей на миниатюрный Колизей внутри огромного подземного грота. Трибуны тонули в полутьме и отражающемся от камня рёве. Место предстоящего поединка освещалось двумя большими прожекторами, для которых сюда специально протянули провода. На секунду Гермионе показалось, что она видит Скабиора в первом ряду, но с такого расстояния мало что можно было различить. Она даже не успела с ним попрощаться. Да и ни с кем кроме Барти не успела. С противоположного конца арены к ней шла Лаванда. Она злилась — бесследно исчезла ее вечная насмешливость и уверенность «я тут босс». На ней была армейская форма и тяжелые ботинки, которые сразу заметила Гермиона. Такие, как ее ботфорты, идеальны для того, чтобы расколоть чей-то череп. Гермиона опустила ментальные щиты, и ее тут же оглушил голос Риддла в голове: — Снимай куртку, девчонка! Сними ее здесь! Об этом Гермиона совсем забыла. Она стянула с плеч крестраж и кинула его на песок. Конечно, было бы лучше сражаться прямо в куртке, но в центре круга стояли боевые артефакты, которые могли среагировать на крестраж. Вдобавок, подобная одежда сковывала движения. Гермиона осталась в майке, спортивных штанах и кроссовках. Теперь вся Бухта могла видеть многочисленные шрамы, которыми были покрыты ее руки и открытая часть спины. Мурашки пробежали по позвоночнику от холода. Они находились глубоко под землей, и эта часть подземелий не отапливалась. До Лаванды оставалось тридцать шагов. «Зачем я это делаю?» — мысленно задала вопрос Гермиона, когда по толпе прошел очередной клич, восхваляющий вожака. — Они бы бросили вас, — прошипел Риддл в ее голове. — Уплыли бы этой ночью, а через несколько дней вы бы все умерли от химического оружия. Двадцать шагов. — Не смей дать слабину, девчонка! Ты уже кинула вызов, она все равно попытается убить тебя! Десять шагов. «Я не хочу убивать ее!» — мысленно закричала Гермиона голосу в своей голове, но тот оставался непреклонен. — А она хочет убить тебя, — сказал Риддл. — И Антонина. И Бартемиуса. Две гриффиндорки остановились в пяти шагах друг от друга. Когда-то они делили одну спальню, даже одного парня, а теперь разделят арену, с которой при худшем исходе в живых уйдет только один. — Какого черта, Грейнджер? — вдруг проревела Лаванда. — Решила покончить жизнь самоубийством? И правда, если б не Лорд, то у Гермионы не было б и шанса против оборотня. — Вы решили кинуть нас, — ответила та, чтобы хоть что-то сказать. Браун вздрогнула, но на ее лице не появилось и капли вины. Солдатская выправка не давала слабину, и даже сейчас она держалась, как на построении. Лаванда остригла волосы до короткого ежика, и Гермионе не стоило труда сложить два и два. — Будет дергать. Режь, — подтвердил ее мысли Риддл. Пока еще было время до сигнала она схватила свою и так короткую косу. Одно точное движение ножа и короткие волосы осыпались вдоль лица. Лаванда хмыкнула, проводив взглядом ее косу, утонувшую в песке арены. Гермиона бы обрезала и покороче, но тут раздался продолжительный гудок. Он был противный и режущий, как клаксон. Такой звук не вызывал прилива храбрости. — Поединок на ножах, — объявил один из оборотней, когда толпа затихла. Он говорил в рупор, и его голос эхом разносился по всему гроту. — Пользоваться магией запрещено. Частичное обращение в волка запрещено. Поединок до смерти или добровольной сдачи одного из оппонентов. Стоило его голосу смолкнуть, Лаванда бросилась вперед. Ее выпад был стремительным и неожиданным, так что Гермиона увернулась лишь в последний момент, и то из-за того, что ее кроссовок проскользил по песку. Грейнджер пока не чувствовала никакого прилива сил или улучшившихся реакций. Только слышала собственное сердце, которое забилось от страха словно безумное. Толпа взревела. Гермиона едва успевала уворачиваться от тяжелых выпадов Лаванды, которая теснила ее корпусом. Песок взлетел в воздух, попадая в глаза и нос. Гермиона упала уже дважды, один раз чуть не вспоров руку собственным ножом. — Браун! Браун! — Грейнджер! Гре... Мыслей не было. Все происходящее смешалось в светлые и темные пятна, даже лица Лаванды было не рассмотреть. Но она ее чувствовала — угрозу, которая дышала в затылок с крепко сжатым в руке ножом. Все изменилось довольно резко. Гермиона замедлилась и, когда Браун сделала выпад, Грейнджер провернулась под ее рукой и резанула по ноге. Лаванда взвыла. Краткий миг ликования Гермионы сменился ослепляющей болью. Она не успела встать, и чужое колено прилетело ей точно в подбородок. Гермиона отлетела от Браун, упав на песок и сильно приложившись спиной. Она захрипела, сплевывая кровь, которой наполнялся рот. Прокусила язык. Острая боль смешалась с привкусом металла. С трудом разлепив слезящиеся глаза, Гермиона начала отползать от Браун, которая рассматривала собственную ногу. Походу Грейнджер задела что-то серьезное. Она вдруг усмехнулась, размазывая по губам кровь, которая продолжала течь по подбородку и шее. Голова все еще кружилась, и она с трудом встала на ноги. Ее покачивало. Один удар Браун вышиб из нее дух и надежды на успех. — Соберись, — скомандовал Риддл. — Еще немного. «Немного до чего?» — мысли Гермиона текли лениво, как облака по небу, которого она, видимо, больше никогда не увидит. — «До того, как следующим ударом она сломает мне ребра?» Ответа она не получила. Гермиона попыталась вытереть кровь с лица, но лишь размазала ее еще и по руке. Лаванда не спешила нападать. Теперь она приближалась медленно, оскалившись, что дико смотрелось на человеческом лице. Гермиона попятилась, пошла полукругом, осторожно ставя ноги, то замедляя, то ускоряя движение, тем самым рассеивая внимание Браун, не позволяя ей собраться для прыжка. Но это не могло продолжаться долго. Вдруг на лице Лаванды появилась улыбка, и она прыгнула. Гермиона кинулась в бок, но Браун тут же метнулась за ней. Она немного прихрамывала, но Гермиона была до сих пор слишком дезориентирована, чтобы этим воспользоваться. Выпад. Уворот. Выпад. Гермиона перехватила руку Лаванды, в которой был зажат нож, но тут же получила удар в живот. Толпа затихла. Стало слышно жужжание прожекторов, которые освещали кровь на песке. Гермиона упала на колени, обхватив себя руками. Нож выпал из ослабевших пальцев. Она хрипела, давилась кровью и не могла вздохнуть от боли, парализовавшей тело. — Я не убью тебя, Грейнджер, — словно сквозь вату услышала она. Лаванда склонилась над ней с выражением брезгливости и жалости на лице. И это не пальцы Гермионы схватили с песка нож. Не ее ладонь взметнулась вверх, всадив лезвие в глаз Браун, которая завыла зверем и попыталась ее оттолкнуть. Это не Гермиона с нечеловеческой силой повалила ее на песок. Не она села сверху нанося удар за ударом. Запахло кровью. Крики Браун сменились булькающими звуками, которые тоже постепенно затихли. Но это не Гермиона продолжала наносить удары, хотя от груди Лаванды осталось лишь кровавое месиво. Не Гермиона. Она остановилась, когда из ее руки выбили нож. Барти оттащил ее от трупа, не видя и искры разума в карих глазах. Брызги крови стекали по ее лицу, пропитали одежду, осели каплями на волосах. Истерзанное тело Лаванды Браун выглядело так, словно она стала жертвой дикого животного. Долохов медленно спустился с трибун вместе с прихваченной заранее бутылкой водки. Он поднял куртку, отряхнул ее от песка и сделал большой глоток из горла. — Как в старые времена, Марволло. Как в старые времена…