Арахисовая паста

С каких это пор ты стал полагать, будто быть хорошим — и значит быть счастливым? Рэй Брэдбери «Надвигается беда» Люди обыкновенно боятся боли, поскольку забывают одну очень важную вещь: боль — признак жизни. Не больно только мертвым. Джим Батчер «Белая ночь»

Гермиона спускалась по трапу, не переставая крутить головой. Она была восхищена набережной Дугласа — столицы острова и самого крупного города Мэна по рассказам Тони. Песчаный пляж переходил в каменные стены из крупных глыб, которые по виду стояли здесь еще во времена Мерлина. За ними начинались холмы, усеянные белыми домиками с коричневыми крышами, как на подарочных открытках. Их вереницы тянулись меж зеленых полей и исчезали, пропадая из зоны видимости. В отличие от Уайтхейвена здесь не было отвратительного запаха рыбы, и, казалось, даже ветер из пронизывающего до костей стал более теплым и приветливым. Гермиона могла со всей ответственностью заявить, что это место было самым романтичным и вдохновляющим из тех, где она была за последние лет пять. Засмотревшись, она оступилась и чуть не уткнулась носом в пристань, если б не крепкая хватка на плече. Риддл, а никто из них больше не носил модные костюмы, дернул ее на себя, заставляя принять вертикальное положение. — Ауч, — Гермиона вскрикнула и вырвалась. — Больно же. На извинения она и не рассчитывала, но Лорд на нее даже не смотрел. Где-то позади громко защебетали студентки, пытаясь привлечь внимание красавчика, застывшего на трапе. Гермиона фыркнула. Так он вообще походил на статую. «Идеальный до тошноты,» — в мыслях постановила она и проследила за его взглядом. Там стояла женщина. С приветливой улыбкой она помахала рукой и поправила свою шляпку с прозрачной вуалью. Гермиона ощутила, как Риддл внутренне напрягся, словно хищник почуявший опасность. Она еще раз внимательнее осмотрела незнакомку, которая выглядела, скорее, мило, чем угрожающе. Но в данный момент Гермиона больше доверяла суждениям Риддла, чем своим. Он неожиданно подал ей руку, помог спуститься с трапа и подхватил под локоть. Гермиона не вырывалась и даже для вида благосклонно улыбнулась. Риддл склонился к ее уху, со стороны они выглядели словно влюбленная парочка. — Они уже знали, что мы прибудем. Отошли стаю и остальных, — прошептал Лорд. — Пусть найдут гостиную где-нибудь на окраине Дугласа. Если мы не вернемся до завтрашнего вечера, то они должны уплыть с острова. Гермиона кивнула, чувствуя как затылок сверлит уже не столь дружелюбный взгляд женщины с вуалью. Спина Грейнджер непроизвольно напряглась, а кулаки сжались. В поясницу впился пистолет, который все это время был убран за пояс. — И передай Антонину, чтобы поставил всем оборотням Вексель, — добавил Риддл, отпуская ее. — Что это? Лорд предсказуемо промолчал. Гермиона обернулась, с удивлением оглядывая толпу, которая собралась позади них, пытаясь сойти с парома. В их числе были студентки, одарившие ее смесью удивления и презрения. Парочка из них изобразила случайное падение, проходя мимо Риддла, но тот даже не дернулся в их сторону, чтобы помочь. Гермиона не сдержала громкого смешка. — Что происходит? — перехватил ее Барти, тащивший на себе сразу два набитых рюкзака. Она быстро все ему пересказала. Крауч посмотрел на женщину с вуалью, за что Гермиона ухватила его за воротник и повернула в свою сторону. — А еще он приказал, чтобы Тони поставил оборотням Векселя. — Ну, это разумно, — кивнул Барти, отцепив ее пальчики от своей рубахи. — Что такое этот Вексель? — Как вернешься, расскажу подробнее. Пока тебе стоит знать, что он защитит их сознание от нежелательного… проникновения со стороны, — Барти осмотрел очередь на выход с парома, в конце которой сбилась стая. — Иди. Я все устрою. Все… получится. Они попрощались взглядами, как делали много раз, когда Крауч уходил на опасные вылазки. В такие моменты глаза говорили гораздо больше, чем могли слова. Гермиона вдруг широко улыбнулась, стащила его солнцезащитные очки и надела. — Потом верну. Она очень надеялась, что это «потом» у них будет. По прежнему напряженный Риддл особой надежды не внушал. Он подхватил ее под руку и широким шагом направился к женщине с вуалью. Гермиона сдвинула очки на лоб, почти не скрывая своего любопытства к незнакомке. Ей было около сорока на вид, легкое платье развевалось вокруг ее ног под дуновением ветра со стороны моря. Рыжие волосы были убраны в аккуратную прическу. Выглядела она мило и очень располагающе, наверное, даже слишком. — Лорд Волдеморт, — ее ярко алые губы расплылись в широкой радостной улыбке. — Вы здесь как кандидат? — не расшаркиваясь, сразу спросила она. — Не я, дорогая Пенелопа, — Риддл склонился к ее руке, поцеловав воздух над ладонью. — Позвольте представить вам Джин. А это Пенелопа Мерфи, член совета острова Мэн. Вышеобозначенная Джин кивнула и одарила его убийственным взглядом, которому бы и василиск позавидовал. — Фамилия? — напрямую спросила Пенелопа. — Просто Джин, — отрезал Риддл. — Когда она станет главой острова, то ты все равно будешь называть ее Госпожой или своей Леди. Гермиона не вмешивалась. Ей очень хотелось обернуться, чтобы посмотреть ушли ли остальные, но она не рисковала отходить от Тома. — Призыв уже сегодня, — вдруг кокетливо произнесла Пенелопа. — Честно говоря, Барон специально перенес его на более раннюю дату, чтобы подобные вам не прознали и не приняли участие. Еще и отряд авроров, пропавший в районе Уайтхейвена... Вуаль не скрывала лукавой улыбки и проницательного взгляда. — Мы прибыли прямо из Лондона и не имеем к этому отношения, — голос Риддла не дрогнул и на долю секунды. Если б Гермиона лично не участвовала в событиях предыдущей ночи, то не допустила бы и капли сомнения в его словах. — Разумеется, — Пенелопа кивнула. — Аппарируйте в главный зал, пожалуйста. Барон уже ждет. Она поклонилась и исчезла с тихим хлопком. — Держись за меня, Джин, — Риддл улыбнулся, покрепче стискивая ее локоть. «За нами следят. Сделай лицо попроще,» — прозвучал его голос уже в голове Гермионы. — «Открой свой разум только для меня и помалкивай. Все что хочешь спросить передавай мысленно». «Они приняли вас... за Волдеморта из этого времени?» — спросила она, пока их еще не затянуло в аппарационную воронку. Риддл кивнул. Это было короткое, почти незаметное движение. С громким хлопком они переместились. Гермиона всей душой ненавидела аппарацию. Не так сильно, как полеты на метлах, но она бы лучше прошла три часа пешком из одной точки в другую, чем аппарировала и несколько секунд чувствовала, как ее пытаются протащить через узкую трубу, а затем выплевывают, как отработавший свое материал. Переместившись и ощутив под ногами твердый пол, Гермиона вцепилась в руку Риддла до побелевших костяшек пальцев. Она несколько секунд стояла с закрытыми глазами, пытаясь отдышаться и успокоить головокружение. — Перед встречей с Бароном вы можете привести себя в порядок в восточном крыле. Оно полностью в вашем распоряжении, — в голову, словно дрель, ввинтился доброжелательный голос Пенелопы. — Бирко! Первым, что увидела Гермиона, когда рискнула открыть глаза, был необычный домовик в ливрее и с крайне важным выражением лица. Необычным он был не только из-за своего поведения, но и из-за рыжей шерсти покрывавшей его уши. Он не сводил удивленного взгляда с ее грязных кроссовок. В обстановке богато украшенного зала аппарации этот домовик смотрелся более органично, чем Гермиона в своих джинсах и кожаной куртке. Хотя она совершенно не привлекала к себе внимания на фоне блестящего до мелочей Риддла. — Лорд Волдеморт, — Бирко поклонился, и кончики рыжих ушей коснулись начищенного паркета. — Госпожа Джин. Следуйте за мной, пожалуйста. Гермиона посмотрела туда, где предположительно должна была стоять Пенелопа, но в зале не было никого кроме нее, домовика и Риддла. Бирко гордо засеменил к ближайшим широким дверям. Обстановка напомнила Гермионе нечто среднее между Хогвартсом и Малфой-мэнором, с которым были связаны крайне неприятные воспоминания, или множеством других заброшенных поместий чистокровных родов. В две тысячи первом они устраивали в таких засады на зомби. Те стягивались к мэнорам на фонящую магию, а Симус, у которого еще со школы были близкие отношения со взрывами, обрушивал на головы ходячих мертвяков древние особняки. «Почему Джин?» — спросила Гермиона, осматривая богато украшенный, как впрочем и все вокруг, вестибюль. «Разве это не твое второе имя, девчонка?» — раздраженно ответил Риддл, обгоняя ее на пару шагов. Та вздрогнула и ускорилась. «Так где мы?» В ответ с ней снова произошло это — окунаться в воспоминания Риддла было неприятно, скользко и душно. Удушливо. Ее затягивало в злобное, пропитанное пренебрежением мироощущение Лорда. На берегу стоял замок. Он приближался, словно Гермиона летела к нему, пытаясь рассмотреть подробнее. Замок такой тяжелый, что чувствуется, как он давит на землю своим каменным телом. Холодные стены мертвой толщины пропахли морем, просолились за сотни лет. Гермиона летит, а под ней дышит бескрайняя вода: глубоко, неспешно, раскатисто. Она ненавидит метлы, никогда бы не стала играть в квиддич, но полет в чувствах Риддла столь прекрасен, что она невольно с ожиданием вспомнила, что он хотел научить ее этому. «И научу,» — прозвучал его голос в голове как обещание, когда картинка перед глазами Гермионы резко исчезла. От неожиданности она споткнулась о ковер, и Риддл в последний момент поймал ее, не дав растянуться на полу. Он прошипел что-то на перселтанге и дернул ее наверх, как тогда на пирсе. В руку он снова вцепился слишком сильно, и Гермиона была уверена, что останутся синяки. Солнцезащитные очки Барти слетели с ее головы. Она вырвалась и наклонилась за ними. «Грязнокровка», — та в ответ на обращение вздохнула, уже привыкнув к «девчонке». — «Твоя задача победить в дуэли. Будет сложнее, чем с Браун. Но в случае удачного исхода ты получишь остров и пару сотен магов, подчиняющихся твоим приказам». «Ты хотел сказать: «твоим приказам»? — перебила его монолог в своей голове Гермиона. «Недаром тебя считали самой умной ведьмой столетия,» — он дернул ее в сторону крутой лестницы с резными перилами. — «В совете Мэна состояли три мага: это Барон, Пенелопа и почивший Лорд острова, из-за смерти которого и начался дележ власти. Итого, у тебя осталось два соперника, с которыми ты будешь обязана сразиться в магической дуэли. Неизвестно, кто из них может оказаться опаснее». «Так нужно просто победить в дуэли?» «Если б это было просто, то в вестибюле толпились желающие, которых что-то не наблюдается,» — Риддл выгнул бровь, словно поражаясь ее глупости. Гермиона фыркнула. Со стороны их молчаливый диалог смотрелся как нервный лицевой тик, неожиданно начавшийся у обоих. Они остановились в широких дверях, вежливо распахнутых поклонившимся Бирко. Кончики его рыжих ушей в очередной раз коснулись пола. «Я против всей этой идеи. Дуэль ведь до смерти, я права?» — Гермиона резко остановилась, дернув на себя Риддла. Он был материальнее, чем когда-либо. Удерживая его руку, она чувствовала под пальцами ткань костюма, стежки ниток в месте шва и даже тепло, которое от него исходило. Лорд был словно живой. Он смотрел ей в глаза с лукавой насмешкой, от которой у студенток на пароме задрожали бы коленки. «Не до простой смерти девчонка. В случае проигрыша твоя душа развоплотиться, принесенная в жертву Дикой Охоте. Ты станешь призраком и века будешь терзаться невыносимой болью разрыва души. А уж я не понаслышке знаю о ней. Приятного мало.» — Джин, что-то не так? — уже вслух произнес Риддл , и от его располагающей интонации и обеспокоенного выражения лица Гермиона опешила. — Если ты еще не поняла, то про «привести себя в порядок» Пенелопа говорила тебе. На глазах домовика он издевался и подтрунивал над ней. Гермиона кивнула Бирко, затолкала Риддла в предоставленную комнату и закрыла дверь. Секундой спустя вдоль стен пробежала волна магии. Из заклинаний, что наложил Риддл, Гермиона узнала только мешающее прослушке, но она особо не присматривалась. Была слишком зла. — Объясни мне, Том, — она вцепилась в отворот куртки и потянула. — В чем именно так неоценима твоя помощь? Что мешает мне уничтожить крестраж и избавить мир от… Движение Риддла было слишком точным и быстрым, не давшим ей и шанса увернуться. Гермиона только дернулась в сторону, напоровшись на ногти Лорда, словно птица на колючую ограду. Он сдавил ее горло, прижал к стене и сковал магией руки. Гермиона засучила ногами, стараясь освободиться, но хватка Риддла была слишком сильной. Хрипя, она попыталась вдохнуть, — давление мужских пальцев только усилилось. Их взгляды встретились: ее — испуганный и злой, его — раздраженный и презрительный с красными всполохами в синей радужке. Он душил ее короткое время, показавшееся Гермионе вечностью. Из последних сил она выбросила ногу вперед и попала по колену Риддла. Миг короткого ликования сменился тупой болью в затылке и долгожданной свободой — Том ударил ее головой о стену и отпустил. Гермиона рухнула на ковер, хрипя и жадно глотая воздух. — Что тебе мешает, грязнокровка? — он присел около нее, подцепив пальцами подбородок Грейнджер и убрав налипшие ко лбу волосы. — То, что я вам нужен. Сильнее, чем вы мне. За пару дней я сделал то, чего ты не смогла добиться за два года. И если думаешь, что путешествие во времени было главной проблемой, то ты крупно ошибаешься. Уверена, что у тебя есть выбор? С моей стороны это, скорее, великодушное предложение без возможности отказа. Он продолжал крепко удерживать ее лицо в своих пальцах. Гермиона дернулась, но хватка не ослабла. — Безумный тиран, — сквозь зубы прошипела она, опять попытавшись вырваться. — Склонный к жестокости и эгоизму. Со странными представлениями о чести и ценности человеческой жизни. Проживший несколько лет в твоей, — Риддл дернул ее подбородок, от чего Гермиона неприятно клацнула зубами. — Умной головке. Знающий много твоих секретов. Будь хорошей девочкой, грязнокровка. Воевать со мной снова тебе не понравится. Он отпустил ее и отошел, рассматривая обстановку. Гермиона откашлялась и медленно поднялась, опираясь о стену. Ноги подгибались, а руки слушались с большим трудом. — Возьми платье, прими душ и переоденься, — приказал Риддл, кивнув в сторону кровати. — Не стоит заставлять Барона ждать. Гермиона не собиралась противиться. В ней боролось желание прямо сейчас стянуть с себя крестраж и хорошенько на нем потоптаться. Она повернулась к кровати, на которой лежала мантия и платье из какой-то легкой ткани. — Оно с вплетением нити акромантула, — словно прочитав ее мысли, сказал Риддл. Хотя почему «словно»? — Если и дальше будешь так себя вести, то в нем и похоронят. Гермиона взяла платье и скрылась за широкой дверью, предположительно ведущей в ванну. Положив очки на тумбу, она быстро стянула с себя куртку и откинула ее в дальний угол. Ей было положено злиться или бояться, но один взгляд на широкую ванну на фоне панорамного окна, поверг ее в состояние восторженного трепета. За стеклом бесшумно покачивалось море с барашками волн. Голубое, местами зеленоватое, в искрах от солнечных лучей. Белыми точками над ним кружили чайки, поднимались столбы дыма от пароходов и паромов. Гермиона коснулась бортов ванной из малахита с прожилками на гладкой поверхности. Она взмахнула палочкой наполняя ее водой, которая сразу заискрилась в лучах солнца, словно море за окном. За такую роскошь в Бухте любой бы пошел в добровольное рабство. Гермиона широко улыбнулась, взвизгнула, словно маленькая девочка, и, быстро раздевшись, окунулась с головой. Размеры ванной позволяли ей вытянуться в полный рост на дне. Под водой она открыла глаза и выпустила пару пузырьков. Там было тихо. Ее кудри расползлись вокруг, словно пушистый коралл. Долго удерживать дыхание она не могла, особенно после экзекуции Риддла, так что уже через пол минуты вынырнула, потирая глаза. Гермиона не смогла бы точно вспомнить, когда принимала ванну в последний раз. Озера, речушки, импровизированные бадьи и душ в Бухте никогда не приносили чувства полного очищения. Сейчас же она готова была провести в таком положении часы, пока вода не остынет, а кожа на пальцах не съежится. С улыбкой Гермиона погладила зеленые бортики и снова нырнула. Но стоило ее голове скрыться под водой, как она почувствовала деликатный «стук» в своих мыслях. Деликатный — потому что удивительно, что Риддл вообще известил о своем присутствии. В раздражении она не проконтролировала дыхание и начала захлебываться. Оперевшись о дно, Гермиона вынырнула, отплевываясь от попавшей в рот воды и возводя в голове самые мощные окклюменционные щиты, на которые была способна. — Да пошел ты, — прохрипела она, всё-таки остановив себя в последнюю секунду и не став кричать на Риддла через дверь — шея все еще саднила. На тумбе в изголовье ванной стояло множество разных бутылочек с бумажными инструкциями, и Гермиона увлеклась изучение состава шампуней. Пару минут она целиком посвятила шалфею, ромашке и магическим целебным растениям и почти определилась с выбором, когда дверь распахнулась. Ее удар о стену был такой силы, что, скорее всего, осталась вмятина. — Стой там! — успела крикнуть Гермиона, укрывшись за малахитовым бортиком. — Ты совсем обезумел? Выйди! — Ты не желала говорить мысленно, так что..,— Риддл занес стул, на который сел посреди ванной комнаты. — Грязнокровка, я даже знаю дни твоего цикла, — на его губах зазмеилась насмешка. — Провел пару лет в твоей голове. Думаешь, твое обнаженное тело — для меня что-то новое? Гермиона вспыхнула и всем сердцем пожелала утопиться в ванной прямо сейчас. — После этого я должна предложить тебе остаться? — У нас нет времени, пока ты изображаешь арктического тюленя. Нужно прояснить несколько вещей… — Покинь комнату! — она ударила ладонью по водной глади, от чего брызги полетели в разные стороны. — Я сниму щиты. Добившийся нужного эффекта Риддл вышел и закрыл дверь. О его вторжении в напоминание остался стул на каменном полу. Гермиона с громким вздохом откинулась на бортик и протерла глаза. «У нас есть несколько проблем,» — без предисловий начал Риддл, словно не он только что вторгся в ванную комнату. — «Они приняли меня за другого из этого времени, но то, что я пользуюсь чужой волшебной палочкой вызовет вопросы и подозрения. Поэтому нам придется по-максимуму избегать ситуаций, при которых мне придется колдовать. Если я воспользуюсь беспалочковой магией, то это слишком истощит тебя. А силы тебе еще понадобятся». Гермиона задумалась. Все это время она гнала от себя мысли о случайном, «чудесном» совпадении дат и их ошибки в перемещении. В перемещении, которое планировал Волдеморт. «Как же нам повезло, что именно сегодня происходит дуэль за место главы острова,» — прощупывая почву, подумала она. Риддл в ее голове промолчал. По спине Гермионы, усеянной редкими родинками и бисеринками пота, пробежали мурашки. Ей показалось, что вода резко остыла. «Твоя первоначальная задача — пережить призыв», — продолжил Том, так и не ответив. Все и так было понятно. — «Он отсеивает недостойных. Затем дуэль. И Мэн наш». «Ты хотел сказать «твой»? Почему тогда ты сам не хочешь стать главой?», — спросила Гермиона, пытаясь промыть волосы выбранным шампунем. «На зал, в котором происходит дуэль, нельзя воздействовать внешними магическими источниками. Если я буду участником, то тебя внутрь не допустят,» — он замолчал на короткое время. — «Я развоплощусь, отрезанный от тебя, грязнокровка». Гермиона фыркнула. Сам Великий Лорд Волдеморт зависит от нее. Вот только... «То есть ты никак не можешь мне помочь?» Риддл промолчал. У него, видимо, это входило в привычку, когда Гермиона задавала очевидные вопросы. «Но я не смогу победить в магической дуэли в одиночку! Я нормально не колдовала несколько лет и тренировалась только стрелять и ломать шею. Я еще не видела Барона, но от Пенелопы фонит магией, как от... как от тебя!» «Претендентов трое,» — перебил ее истерику Риддл. — «Во время призыва с помощью жребия определится первая пара. Затем победивший сразится с оставшимся кандидатом. Если повезет, то тебе предстоит лишь одна дуэль». «А если нет, то меня размажут по камню самой первой, принесут в жертву каким-то духам, и я буду веками мучаться где-то на изнанке мира.» «Дуэль магическая только на словах,» — продолжил Том. — «Дикой охоте нужна жертва, неважно принесена ли она мечом или заклинанием. Никто раньше не использовал оружие» Гермиона посмотрела на тумбу со своими сложенными вещами, под которыми лежал пистолет. «Просто пристрелить?» «Верно, девчонка,» — Том вернулся к прежнему обращению, довольный закончившимся спором. — «Пуля в голову. Тела сожрут духи, и не останется и следа, что дуэли даже не было. Просто пристрелить». Кабинет Барона находился в одной из башен, к которой вела сводчатая галерея с широкими арками окон. Сквозь прозрачные витражи открывался вид на море — все такое же неспокойное и искрящееся. Каменные коридоры навевали воспоминания о Хогвартсе. О тех временах, когда главной проблемой Гермионы была домашняя работа, непременно написанная на нескольких свитках вместо одного заданного. Эти воспоминания стали тускнеть, как и лица друзей, родителей, профессоров. У нее остались лишь ассоциации, яркие пятна и какие-то незначительные мелочи. Все это вытеснили навыки обращения с маггловским оружием, долгие голодовки, тяжелые раны и вечера в компании пожирателей смерти. Знал бы Гарри, что когда-нибудь она будет строить планы по захвату власти вместе с Волдемортом… Бирко сопроводил их к широким дверям, отделанным позолотой. Весь их недолгий путь Риддл давал указания в голове Гермионы, состоящие в основном из множества «не делай». Свингующие шестидесятые еще не добрались до закостенелого магического сообщества, поэтому на встречу с Бароном она шла в закрытом под горло платье длинной до щиколоток. Спасало лишь то, что оно было сделано из летящей светлой ткани нежно-голубого цвета, не дававшей Гермионе превратиться в монашку. Ее никогда особо не волновала одежда, но после всех тех лет было приятно надеть нечто красивое и женственное. Кроссовки так же пришлось сменить на туфли с крайне неудобной колодкой, так что по дороге она практически висла на Риддле. Тот поддерживал ее под руку, крепко сжав другую ладонь на ее локте — еще одни синяки, которые придется замаскировать. О маскировке синяков. После экзекуции в комнате Гермионе пришлось значительно поколдовать над своей шеей, чтобы убрать с нее следы покраснений, уже начавшие к тому времени наливаться синевой. С коротко обрезанными волосами она ничего сделать не смогла, так что просто попыталась придать им видимость прически, а не «я их отрезала ножом на арене, чтобы оборотень меня за них не оттаскала». Бирко распахнул двери и поклонился. Из комнаты пахнуло какими-то приторными духами, и Гермиона поморщилась, за что тут же получила слабую головную боль раздражения Риддла. Домовик привел их в кабинет, утопающий в розах. Столь сильный запах шел от них. Кустовые, с крупными бутонами, розовые, красные, синие, казалось, всех цветов радуги. У Гермионы зарябило в глазах. Они цвели в горшках, свеже срезанные стояли в вазах, они были изображены на гобеленах и картинах. Вдоль панорамного окна протянулась целая оранжерея. Во главе этого цветника за широким письменным столом сидел парень. По-другому Гермиона бы не смогла его охарактеризовать. На вид ему было лет восемнадцать. Высунув кончик языка, он, с ногами залезший на стул, что-то строчил в пергаменте. «Это Барон?» «А ты видишь в кабинете кого-то еще девчонка?» Помимо письменного стола и роз в кабинете, и правда больше ничего и никого не было. — Одну минуточку, — парень оторвался от пергамента, помахал им пером и снова что-то застрочил. Гермиона оторопела. Он был красив. Нет, поразительно красив. И, если в красоте Риддла ощущалось что-то завораживающее и опасное, то в этом парне каждая черта кричала о неестественности. Словно скульптура, вылепленная талантливым мастером, его лицо поражало плавностью линий и симметричностью. Все в нем было светлым. Волосы, брови и даже глаза — небесно-голубые, как ее платье. Ни единого изъяна кожи, даже подросткового пушка над губой. «Не обманывайся внешностью, Гермиона,» — Том впервые назвал ее в обращении по имени, от чего та резко к нему обернулась. До нее дошло, что до этого она с минуту пялилась (по другому и не скажешь) на шею Барона. — «Мы вместе искали путь бессмертия. Его слишком заботила еще и собственная внешность. Крестражи не мешают старению. Так что… он выбрал вечную молодость. Вот только запах…» «Поэтому здесь столько роз?» На ответ Гермиона даже не надеялась. — Прошу простить, — Барон свернул пергамент и встал к ним на встречу. — После кончины нашего несчастного Лорда столько дел. Марволло, рад видеть. Они обменялись рукопожатиями и улыбками. — И я рад, Питер. Кажется, в последний раз мы пересекались на скачках в Мюнхене? Сначала Гермиону поверг в шок голос Барона — такой же идеальный, как и внешность хозяина, хриплый и мягкий. Но стоило заговорить Риддлу, как она во все глаза уставилась на него. Это было даже неприлично. Ей впервые приходилось видеть харизму Темного Лорда. Как меняются его жесты и манера речи рядом с человеком, на которого он хочет произвести впечатление. Теперь она видела перед собой того, за кем пошли благородные рода Англии, ради кого они убивали и умирали. Он источал силу и убийственную харизму. Под его вниманием, ты чувствовал себя чуть ли не самым важным человеком в мире. — А это, — после короткой экскурсии по воспоминаниям Риддл отпустил ее руку. — Джин. Очень талантливая волшебница. Думаю, составит тебе достойную конкуренцию в борьбе за остров. Последнее было произнесено с хорошо скрытой издевкой, которую понял Барон, а Гермиона сделала вид, что не расслышала язвительных интонаций. Маги обменялись усмешками. — Очень приятно познакомиться, Джин, — Барон коснулся ее ладони легким поцелуем. — Питер Бэрроуз, к вашим услугам. Вы еще прекраснее, чем Марволло рассказывал. Рассказывать о ней ранее Риддл по понятным причинам не мог. Гермиона не отводила взгляда от пухлых, идеальных губ Барона, продолжая изображать из себя пушечное мясо, принесенное к столу Дикой Охоты Волдемортом. — И мне, — наконец, улыбнулась она в ответ. Для румянца ей даже делать ничего не пришлось. Под внимательным взглядом голубых глаз, ее щеки зацвели словно розы на кустах кабинета. Гермионе захотелось сделать шаг по направлению к Бэрроузу и глубоко вздохнуть, чтобы почувствовать запах разложения, который он так настойчиво маскирует. Чтобы перестать выглядеть в его глазах недостойным противником. Она представила, как удивленно вытянется его идеальное лицо, когда она достанет пистолет. — Очень рада знакомству, — повторила Гермиона и улыбнулась.