Арахисовая паста

И даже после этого я уверен — ты станешь моим спасением. Вечное сияние чистого разума

Том аппарировал прямо из гостиной, слишком раздраженный, чтобы прощаться и изображать сантименты. Расстояние магического прыжка можно было бы преодолеть и пешком, но тогда бы Луиза увязалась за ним. С крыльца книжного магазина, где он появился, открывался вид на холм и ее небольшой особняк, который он покинул в такой спешке. Невидимое для магглов поместье сверкало волшебными огнями, которые еще не убрали после празднования Рождества. Маггловская книжная лавка «Борко и Филлипс» должна была закрыться через несколько минут, так что Том прибыл как раз вовремя. Он отряхнул с плечей налипший снег и толкнул дверь. Скрип косяка заглушил звон колокольчика. От количества венков из остролиста зарябило в глазах. — Простите, сэр, — сурового вида мужчина за прилавком кивнул ему. — Но мы уже закрываемся. — Я ищу свою невесту, — Том улыбнулся, сдерживая желание выхватить палочку. — Она должна была ждать меня здесь. — Ну так, — немного растерялся владелец. — Если она ждет вас около трех часов, то вам в самый дальний угол за стеллаж классической литературы. — Благодарю вас, — Том не смог удержаться, и на его лице проскользнула неприязнь. Будь этот день любым другим, то он бы даже и не обратил внимания на слова этого маггла. — С наступающим новым годом! — донеслось в спину Тома, который сжал пальцы вокруг волшебной палочки. — И вас, — едва слышно прошипел он, завернув за ближайший стеллаж. — Хей! Она уже бежала на встречу, почувствовав его состояние. С ее плеча неловко съехал свитер, который войдет в моду лет через пятьдесят. Взволнованное лицо покраснело, а глаза слабо блестели из-за начинающейся простуды. — Споко-ойно, — протянула Гермиона, замахав руками и резко затормозив. — Не надо никого авадить. — Я с трудом сдержался. — Да? — ехидно спросила она. — Тогда отпусти палочку, в которую вцепился в кармане. Том поднял руки, словно сдавался. Он заинтересованно следил за ее взволнованным и немного нервным поведением. — Мне не нужна палочка, чтобы убить жалкого маггла. — Не начинай, — Гермиона развернулась, и он последовал за ней. — Он же не виноват, что сегодня тот самый день. Сегодня ты особо опасен для общества. Я же говорила, нужно было остаться дома. — Там бы Антонин довел меня до ручки, — недовольно скривился Том. — Так можно было бы остаться не в замке, а в нашем доме. Она впервые назвала ту квартиру «их домом». Звучало странно, но правильно. Без сентиментальной чуши — ведь жили они там действительно вместе. Чем-то праздники были тяжелы и для Гермионы, так что она бы тоже с удовольствием изолировалась от общества в четырех стенах до конца этой кутерьмы. — Луиза начинает что-то подозревать, — Том осмотрел угол, в котором Гермиона ждала его эти несколько часов. — А ты неплохо здесь устроилась. У покрытого инеем окна стояли несколько кресел с пледами в клетку. В один из них, видимо, куталась Гермиона до его прихода, так как он неровно свисал с подлокотника. На столике, резная ножка которого была увита остролистом, высилась стопка книг классической маггловской литературы — классической для шестидесятых годов, разумеется. Рядом с ними стояла еще дымящаяся кружка. Запах глинтвейна отдавал слишком сильной остротой корицы. — Если уж быть переносной антенной, то хоть с комфортом. Ты говорил о часе, а вышло три, — пожала плечами Гермиона, ловко подхватив стопку книг. — Владелец вошел в мое положение, пожалев бедную девушку, жениха которой задерживают на работе даже в такие дни. А вообще почему я не представляюсь твоей сестрой? — Мы не похожи. Гермиона забралась на табуретку, чтобы вернуть книгу на верхнюю полку. — На влюбленных мы тоже особо не тя… Табурет под ней закачался, и Гермиона громко вскрикнула. Книги выпали из ее рук, которыми она взмахнула в воздухе в попытке за что-нибудь зацепиться. Она возблагодарила Мерлина за длинные ноги чертова Тома Риддла, который в два шага пересек разделяющее их расстояние и поймал ее у самого пола. Только голова Гермионы болезненно мотнулась, а зубы клацнули, от чего заныла челюсть — в остальном же она отделалась лишь легким испугом. — В порядке? — Том без особого труда удерживал ее на руках, пока Гермиона отплевывалась от волос. Они терпко пахли въедливым запахом глинтвейна. — Кажется, да, — та заворочалась. — Можешь отпускать. Том поставил ее на пол и придержал за плечо. Его руки были все такими же нечеловечески холодными, и Гермиона задалась вопросом, как он объясняет это Луизе. — Тебе нужно выпить бодроперцевое, — задумчиво осматривая ее, сказал Том и отодвинулся, когда Гермиона окончательно пришла в себя и наклонилась за упавшими книгами. — Да, кажется, я простыла, — будто в подтверждение своих слов она громко чихнула. Том раздраженно взмахнул рукой, и книги, подчиняясь беспалочковой магии заняли положенные им места на полках. Гермиона, не желая злить его сильнее, быстро натянула пальто и подхватила шарф. Том заметил, что в ее движениях опять появилось это подозрительное нетерпение. — Ты что задумала? — Нам нужно будет аппарировать в одно место, — она кинула быстрый взгляд на часы. — И мы уже опаздываем! Счастливого нового года, мистер Филлипс! Дверь за их спинами зазвенела колокольчиком и закрылась, отрезая прямоугольник света. Метель завывала уже третий день, и даже под козырек книжной лавки залетали крупные пушистые хлопья. — Давай зайдем за угол, — кивнула Гермиона в сторону проулка, укутываясь шарфом с головой. Том сделал несколько шагов по нерасчищенной обочине, и его туфли полностью скрылись в снегу. Гермиона уткнулась в его спину, когда он резко остановился. — Эй, ну что там? Том хмыкнул и, продолжая утопать по голень в снегу, направился в указанный переулок. Гермиона шла следом, наступая точно в его следы и проваливаясь по колено. Окна маггловских домиков были украшены гирляндами и ярко светились в завывающей вьюгой темноте. За мутными стеклами можно было различить контуры украшенных елей. Рождество праздновали намного пышнее, чем Новый год, но атмосфера праздника еще сохранилась в каждой маленькой гостиной. Том сделал несколько более широких шагов и обернулся. Как и следовало ожидать, Гермиона наступающая по его следам потеряла равновесие, попытавшись пройти следом. Она покачнулась, но в этот раз Том сразу перехватил ее под локоть. Гермиона вцепилась в его руку и нахмурилась. — Том, ты специально! Тот дернул ее на себя и затащил в переулок. — Аппарируй, девчонка, — свет фонаря осветил его самодовольное выражение лица. Та поморщилась от крепкой хватки и выдохнула облачко морозного пара. С громким хлопком они исчезли из переулка, чтобы через несколько секунд появиться почти в таком же, но уже на окраине Лондона. Гермиона внимательно следила за лицом Тома. От аппарации ей стало дурно, но нельзя было упустить момент… Момент, которому не понадобилось и пары секунд. Он узнал это место. Узнал сразу, хотя они даже не вышли на главную улицу, освященную блеклым светом фонарей. Лицо Тома помрачнело. Он выдернул свой локоть из ее рук и отступил на шаг, едва не врезавшись в большой мусорный бак. Гермиона нервно сглотнула, перестав считать свою идею такой уж потрясающей. Но было уже поздно что-то менять. Она посмотрела на часы и прислушалась: сквозь завывание метели были слышны крики и взволнованный гул выше по улице. Гермиона чувствовала его ярость. Она закипала в крови Тома, подобно неправильно сваренному зелью в котле. Тот уже сжимал в кармане волшебную палочку, и от Круцио ее отделяла лишь оставшаяся толика интереса к ее необдуманным действиям с его стороны. Из-за крупных хлопьев успокаивающейся метели выражение лица Тома было практически не рассмотреть, но Гермиона с легкостью могла представить сжатые губы, напряженные скулы и глаза, наливающиеся красным. — Тебе надоело жить, грязнокровка? — Ты говорил, что, — Гермиона рискнула сделать шаг в его сторону и вцепилась в рукав чужого пальто. — Чтобы побороть страх, его нужно изничтожить. И я чувствую, как тебя это гложет. Как тебя заживо сжирает этот день. Поэтому… идем. Возможно, именно в этом переулке он прятался от преследований Билли Стаббса. Или пережидал бомбежки, каких было много на окраинах Лондона в его старшие годы обучения. Гермиона вытащила Тома на центр улицы и поблагодарила про себя трудолюбивых лондонских дворников, которые расчистили дорогу. В противном случае, даже такое промедление, как попытки пробраться сквозь сугробы, могло стать для нее фатальным. Ну, конечно, не стало бы, но если б захотел попытаться, то Том определенно захотел бы попытаться. Выше по улице высилось темное квадратное здание, из которого в панике выбегали люди. У тяжелых чугунных ворот уже собралась целая толпа, прижимая к груди небольшие сумки с пожитками. Только сейчас зазвонил пожарный колокол, от чего волнения вспыхнули новой волной. Гермиона обратила внимание, что детей, скорее всего, эвакуировали одними из первых. Они толпились кучкой у лавки бакалейщика всего в двадцати метрах от них и о чем-то громко переговаривались, пытаясь перекричать звон пожарного колокола и завывание вьюги. Гермиона положила руки на плечи Тома, который мрачно вглядывался в здание приюта. Он попытался их скинуть, и ей пришлось усилить давление с помощью магии. Выглядело это немного комично, потому что Том в любом случае возвышался над ней и смотрел сверху вниз. Но вот его внимание привлекало что-то позади Гермионы, и он перевел взгляд ей за спину. Она тоже обернулась. Детей возле лавки пыталась построить и пересчитать низкая, худая женщина, кутающаяся в серую шаль. Она кричала и причитала — ее визгливый голос перекрывал звон колокола. Дети в строю менялись и путались, от чего ей каждый раз приходилось начинать сначала. — Миссис Коул, полагаю, — холодно сказала Гермиона. Она заметила две короткие вспышки света над шпилем западного крыла. Значит, приют полностью опустел. Плечи Тома под ее ладонями напряглись. Гермиона обернулась и громко выдохнула, выпуская облачко пара в воздух. — Осталось совсем немного времени, пока я чувствую твою боль. Сейчас твоя боль — моя боль, — начала она. — И поэтому, — на парселтанге прошипел Том. — Ты притащила меня именно сюда, именно в этот день? Тебе резко отказало чувство самосохранения? — Человек не должен так сильно ненавидеть свой день рождения. Если уж у тебя столь тяжелые отношения со смертью, то почему не праздновать тот день, когда тебе подарили жизнь? Это место отравляет тебя воспоминаниями. И если страх нужно изничтожить, чтобы тебе стало легче, то я согласна, если это не касается других людей и маленьких мальчиков с глупыми пророчествами. Знаешь, — Гермиона вдруг улыбнулась и отступила назад. — Нет нерешимых проблем — есть непринятые решения. «И я приняла это решение за нас обоих», — не рискнула добавить она, чтобы за сопливость фразы не заавадили. Гермиона коротко глянула на часы. Оставалась еще где-то половина минуты. — Итак, — она развела руки в стороны, словно выступала на сцене, а не стояла под снегопадом с крайне плохой видимостью. — Я видела такое в голливудских фильмах. Как они спокойно стоят, а на фоне… Ее слова потонули в оглушительном взрыве, вслед за которым с разницей в пару секунд последовал еще один. Люди закричали и кинулись вниз по улице. Яркое пламя взвилось над крышей приюта Вула, пожирая узкие коридоры и крохотные комнаты. Огромное скопление черного пепла смешалось со снегом и взвилось в воздух ударным серым облаком. Том дернул Гермиону на себя, заслоняя от мелких обломков, которые разлетелись в огромном радиусе в момент взрыва. — О, Годрик! — глаза Гермионы удивленно округлились, и она нерешительно выглянула из-за его плеча. — Возможно, не стоило закладывать столько динамита в котельной. — О, Салазар, ты явно ненормальная. Том улыбался, на чем она не стала слишком очевидно заострять внимание, иначе бы он сразу оброс своими колючками. Внутри него разливалось столь редкое тепло — яркий контраст со снегопадом и его обычным состоянием. Гермиона улыбнулась ему в ответ, преисполненная гордости за собственный подарок. Повторяющиеся более слабые взрывы сопровождались громкими криками толпы. Языки пламени пожирали приют подобно голодному чудовищу. Старое темное здание скрежетало разваливающимся на глазах каркасом. С громким грохотом над правым крылом обвалилась крыша, подняв в воздух новое тяжелое облако пыли. — Идем, — Гермиона дернула Тома за рукав в сторону проулка. — Пока полицейские не прибыли. Тот потянул ее обратно на себя, разворачивая и подцепляя пальцами за подбородок. Свет блеклого фонаря высветил удивленное и немного напуганное лицо Гермионы. Только сейчас он заметил насколько она похудела: щеки впали, скулы заострились, а под глазами залегли темные круги. Ее волосы теперь пахли не глинтвейном, а гарью — след ее безрассудного гриффиндорского преступления. — Спасибо, — коротко сказал он и резким грубым поцелуем ужалил ее губы. Он знал, как целуется девчонка. Был молчаливым наблюдателем их развлечений с Барти, прерванных древними демонами. Но его действие было совершенно другим: словно вор Том попытался украсть ее тепло и то спасение, которым она одаривала всех в замке МакНамара. Их эмпатическая связь до этого момента не являлась столь большой проблемой, пока девчонка не решила взорвать для него целое здание. Том должен был выжечь из себя эту глупую привязанность, но вместо этого даже в такой день шел к Луизе, чтобы не убивать Гермиону Грейнджер. Даже когда он отстранился Гермиона еще несколько секунд боялась сдвинуться с места. Она коротко откашлялась, натянула шарф обратно на сбившиеся волосы и неловко пошутила: — Если все Темные Лорды так выражают благодарность, то удивительно, как в ваших сторонниках появились мужчины. Крупные снежинки на его волосах образовывали странные созвездия. Крики толпы позади смешались с завыванием ветра в узких переулках и боем пожарного колокола. Медленно шел снег. — Антонин никогда не жаловался, — усмехнулся Том, наложил мощное отводящее взгляд заклинание и аппарировал их домой.