Jail Bird

Спустя пару недель, Иван стал замечать за Альфредом большой прогресс в плане их отношений. Парень стал более покладистым, послушным, и Иван, в свою очередь, исправно следил за ним, заботясь. Альфред всё ещё нуждался время от времени в наказаниях, но проступки были совсем не значительными. Однако… Даже такие наказания проводились исключительно в целях профилактики, чтоб мальчик не расслаблялся. Он добивался того, чтобы Джонс зависел от него. И Альфред сам также был счастлив видеть результаты своего хорошего поведения, наблюдая за изменениями в отношениях. Русский стал милее, разговорчивей, заботливей, не разбрасывался наказаниями направо-налево. Конечно, чтобы заполучить такое внимание, парню приходилось подлизываться к мужчине, в прямом и переносном смыслах этого слова. Иван продолжал насиловать его, однако блондин отметил, что теперь русский проделывал всё гораздо осторожней и мягче, нежели раньше, потому болезненных ощущений становилось меньше, и Иван прилагал усилия, чтобы помочь парню достигнуть оргазма. Вообще, Альфред всё ещё не любил заниматься сексом с мужчиной, так как это продолжало быть таким же унизительным прогибанием, как и ранее, и, к тому же, насильственным. Хотя и приятным. Альфред, пожалуй, привык. Как обычно, утром раздался звонок, и Иван тащил Альфреда за собой на завтрак: — Я голоден и хочу, чтоб ты пошёл сегодня со мной, — он даже не приказывал, а, скорее, просил. Русский хотел взять Альфреда с собой в столовую, так как в голове назрел некий одному ему ведомый план. Нужно было совершить кое-что, очень важное для их отношений, и для этого необходимо было пойти в столовую вместе. Альфред обычно не ходил на завтрак с Иваном, так как любил долго валяться в постели остаток утра. Они обычно ходили вдвоём только на обед и ужин, поэтому парень задумался, почему же теперь Брагинский его куда-то тащит. — А обязательно? Я так устал… — блондин сонно проскулил, вновь устраиваясь на койке. Завернуться в одеяло и мирно спать было гораздо предпочтительней завтрака. — Пожа-алуйста, — протянул Иван, так по-детски просяще. Он подошёл и пихнул Ала в бок; то, что татуировка была сделана давно, не означало, что прикосновения перестали быть болезненными. — Пойдём, сегодня у них овсянка, бекон и яйца! — что было замечательно. Альфред ещё раз всхлипнул, тихонько зарычав, когда Иван стал грубо касаться его тату. В конце концов, пришлось согласиться: — Окей. Будто я могу отказаться от бекона, — он вылез из кровати, взлохмаченный и сонный, и последовал за русским. — Ну вот и славно, — улыбнулся Иван и повёл его по направлению к столовой. Завтрак не был таким сытным, как обед или ужин, и большинство заключённых не поднимались так рано. — Ты пока сиди тут, а я пойду возьму нам завтрак. Альфред покорно сел за стол и стал ожидать Ивана, который ушёл за едой. Его всё ещё настораживало то, как вдруг стал Брагинский беспокоиться о регулярном питании парня. Ну, хорошо, это было даже мило с его стороны. Да блондин и не возражал: он был слишком сонный. Опустив голову на стол и закрыв глаза, Альфред стал дожидаться, когда вернётся Иван. Взяв Альфреду еду на подносе, Иван посыпал овсянку странным белым порошочком, затем перемешав её. Он так же добавил порошка на яйца и немного на бекон, и, в крайнем случае, он скажет, что это сахарный песок… Сделав это, мужчина вернулся к Альфреду и сел поставил напротив него поднос с едой. — Вот. Мгновенно сев прямо, когда русский вернулся, Альфред взглянул на принесённый завтрак, и в нём проснулся аппетит. Еда выглядела неплохо, казалась вкусной, на самом деле. Отправив в свой рот пару ложек овсянки, юноша спросил: — Итак… Сэр, что сегодня делать будем? — он уже привык так обращаться к Ивану вне камеры. — А, да ничего такого… Мы вернёмся в камеру после завтрака, — где, без сомнений, займутся сексом. Сексом с некими новшествами, на что надеялся Иван. — После обеда у меня будут кое-какие дела, но не волнуйся, я до того времени буду с тобой. — Что за дела? — спросил Альфред, продолжая есть. Наверняка мужчина собирается трахнуть его после завтрака, иначе зачем ещё было возвращаться в камеру… Хотя обычно приходилось раздвигать ноги только после ужина. К слову, Ал вообще перестал сопротивляться: это было приятно, так чего протестовать? Отрезав себе немного бекона, парень продолжал завтрак. — «Медицина», — улыбнулся Иван, произнеся это слово. Он не мог так взять и сказать напрямую, что торговал в тюрьме наркотиками. — Не думай об этом. Итак, сейчас отправляемся в камеру, повеселимся немного, а затем ты будешь свободен на сегодня, — вероятно, свободен, валяясь в отходнике. Альфред кивнул, прекрасно понимая, что мужчина подразумевал под «весельем». — А… Хорошо. Я, пожалуй, пойду в библиотеку, когда вы отправитесь по делам. Если вы не против, конечно, — парню всё ещё не нравилось то, что он должен был спрашивать разрешения на каждый шаг, но Иван же говорил, что это для его собственной безопасности… — Да, без проблем. Если я, вернувшись вечером, не найду тебя в камере, то зайду в библиотеку, — обычно так всегда и происходило — Иван искал Ала там, где тот обещал находиться. Если же не находил, приходилось применять наказание. Альфред уже прокололся подобным образом пару раз, но быстро усвоил урок. Ал улыбнулся русскому, быстрей заканчивая с завтраком. Чёрт, сегодня еда была очень вкусной. По крайней мере, в сравнении с остальными днями. Вскоре доев, парень положил руки на колени и выжидающе-терпеливо уставился на Ивана. Тот немного отставал, но уже доедал, и потому оба были готовы выдвигаться. — Давай, возвращаемся в камеру, — скорее всего, Альфред впервые попробовал «медицину», потому будет немного проблематично, если приход застанет его прямо посреди столовой. — Понравился завтрак? Парень не отставал от Брагинского, следуя за ним, как вдруг будто шило в заднице заставило его ускориться и шагать активней, и он ответил с улыбкой: — Да, для тюремного меню это было очень неплохо. Даже дома я такой вкуснотищи не ел… — хотя уже столько времени прошло с последнего момента, когда он пробовал нормальную, качественную пищу. Наверное, он просто привык к местной. — Ага, обычно завтрак здесь гораздо вкусней, зависит от смены шеф-поваров, — Иван улыбнулся, увидев то, как Альфред стал вдруг извиваться от переполняющей энергии. Когда они наконец вошли в камеру, Иван встал вплотную напротив Альфред, намереваясь дать тому небольшой… «толчок» к действиям, ожидая, что же произойдёт и как парень себя поведёт. Альфред продолжал извиваться и дёргаться, чувствуя себя некомфортно в своём теле, он хотел двигаться больше и больше. Ещё недавно он хотел рухнуть в постель и досыпать до обеда, однако сейчас желание сидеть на месте отпало. Крутясь и переминаясь с ноги на ногу, он взглянул в лицо Ивану, спросив: — Н-ну так, чем займёмся? — слова буквально вырвались из его рта скороговоркой… Чёрт, да что с ним происходило? — Ты какой-то взволнованный, что с тобой? — улыбнулся Иван и прижал Альфреда к поручню койки, оперевшись на лестничную перекладину и наклонившись ближе к парню, буквально дыша ему в щёку. — Знаешь, если хочешь чем-то определённым заняться, ты только попроси. Я с радостью помогу, — вне всяких сомнений. Американец внезапно почувствовал своё невыразимое нарастающее возбуждение, что было довольно странно, и от чего Альфред хотел сжать русского в объятиях и охотно дать ему себя выебать. Однако парень не будет просить об изнасиловании! Хотя, скорей всего, то было бы уже взаимное согласие. В любом случае, он решил намекнуть. — Зачем мы вернулись сюда, в камеру? Ты говорил, что мы повеселимся… — заёрзал американец, глядя умоляюще в глаза Ивана. Тот засмеялся и сел на койку, откинувшись к стене спиной и опустив руки на колени, не сводя взгляда с Альфреда. — А как хочешь, так и развлечёмся, — он не собирался трахать Альфреда, пока тот сам не попросит. Он хотел, чтобы американец умолял его об этом и чтобы секс случился по настоящему взаимному согласию. — Это подло… — Подло? Я не очень понимаю, о чём ты! — засмеялся с ухмылкой Иван, обвив руками талию Альфреда и притянув парня к себе на грудь. Он заметил краем глаза каких-то заключённых, которые проходили мимо камеры и случайно заметили парочку. Он довольно улыбнулся этому, но виду не подал. Куда лучше, если Альфред не увидит молчаливых зрителей. — Чёрт, ты ведь понимаешь, о чём я, — пробормотал Альфред, не желая озвучивать вслух просьбу о сексе. Тем не менее, внезапная гиперактивность трясла его тело, и он возбуждался всё больше и больше. Парень тихонько простонал и засосал губы Ивана в мокром открытом поцелуе, в качестве молчаливой мольбы. — М-м, это, конечно, приятно, но… Ты должен попросить о том, чего хочешь от меня. Будь инициативней, давай, скажи! — Иван не мог не посмеиваться, наблюдая за страдающим Альфредом, и, обхватив челюсть американца рукой, облизнул его губы. — Чего ты хочешь, мой питомец? Парень не любил скованность движений, и тихо прохныкал какое-то время, после чего наконец смирился, попросив еле слышно мужчину: — Я… Я хочу, чтобы вы меня трахнули, сэр, — он отвёл глаза и слегка покраснел, в то время как тело требовало начала действий, а разум затуманивался всё безвыходней. Возликовав, русский кивнул и скользнул рукой под рубашку Альфреда, не прекращая облизывать его губы и потираться носом о нос парня. — Не терпится, м-м? — он и представить не мог, каким раскованным станет американец под наркотиками. — Что ты чувствуешь? — прошептал он, снимая с Ала штаны, готовый перейти к самой весёлой части действа. «Что он чувствует»?.. Иван что, догадывается о его безумном состоянии? — М-мне кажется, будто всё моё тело горит, и если ты меня не выебешь сейчас, я превращусь в пепел… — прохрипел Альфред, потеревшись пахом о русского, чтобы доказать своё непреодолимое желание. Чёрт, как же он был возбуждён. Разум полностью затмила похоть. Что ж, причина была вполне достойной, чтобы согласиться трахнуть Альфреда. Либо, Альфред мог сам себя трахнуть. Иван удобней устроился на кровати, ложась на спину и подкладывая под голову руки. — Как насчёт того, чтоб ты оседлал меня, ковбой? — поддразнил русский нараспев, довольный своей идеей. Альфред ещё ни разу не занимал в сексе такой позы, и Ивану не терпелось её испробовать. Парень тотчас согласился, вжимая Ивана в матрас и взобравшись на него. Конечно, он никогда не «седлал» никого раньше, но сейчас был открыт для всего нового. Стянув окончательно с себя одежду, возбуждённый Альфред незамедлительно принялся за одежду Ивана, стараясь поскорей расправиться с этим и хныча, когда всё валилось из дрожащих рук. Иван не любил оголяться полностью, но позволил Альфреду расстегнуть широко воротник и снять штаны, рубашку оставив на себе. Ему это придавало некого чувства превосходства, когда мог наблюдать себя лишь частично раздетым, а Альфреда — полностью голым. Парень проскулил, когда русский не позволил снять с него рубашку, однако вскоре забыл об этом. Когда штаны мужчины наконец были откинуты подальше, Альфред потянулся к огромному члену Ивана, обхватив и принявшись надрачивать его, приводя в эрегированное состояние. Прикосновения и энергичные движения руки парня ускорились, ведь перевозбуждённый блондин нетерпеливо ёрзал, стремясь скорей удовлетворить навязчивую растущую похоть. Когда член под его пальцами значительно затвердел, парень спросил, шумно дыша: — М-можешь меня подготовить? — он не хотел садиться на огромный орган мужчины без хоть какой-то смазки и подготовки, даже учитывая зудящее желание. Удивленный тем, что Ал решил уделить время на подготовку, Иван кивнул и облизал пальцы. Он смачивал их слюной неторопливо, после чего развёл ягодицы парня, проскользнув между них внутрь. Альфред стал значительно шире внутри по истечению недель после приезда, что, собственно, проблемой не являлось. Иван не ожидал, что Джонс будет оставаться вечно девственно-узким. — Расслабься… Умница… Альфред простонал, насаживаясь охотно на вторгающиеся внутрь пальцы, в глазах застыла похоть. Вскоре парню надоели пальцы, он возжелал чего-то побольше, намного больше. Он оттолкнул руку Ивана, надрочив тому ещё пару раз напряжённый член, и уселся на него, принявшись медленно опускаться. То, как Альфред был активен и инициативен, нравилось Ивану. Американец сел уже достаточно глубоко, чтобы быть удовлетворённым самому, однако не остановился и продолжил опускаться, вводя в себя член глубже. Как же сексуально он выглядел, оседлав Ивана. Альфред пребывал в состоянии блаженной похоти, и, зажмурившись, он подпрыгнул на члене, застонав от экстаза. Парень игнорировал боль, которая поначалу ощущалась внутри от растяжения, и продолжил активные движения, слишком увлечённый желанием. Всем, о чём он мог думать на данный момент, был огромный член, до основания входивший глубоко в его задницу, и собственная пульсирующая эрекция. Озадаченный появившимся энтузиазмом Альфреда, Иван пришёл к выводу, что виной тому наркотики. Нужно продолжить давать их парню. Хотя, конечно, не слишком часто, иначе тот просто-напросто сломается и не будет способен ни на что вообще. — М-м, да, та-ак, отлично… Прыгай, прыгай, мой мальчик, — пропел Иван, — как маленький милый крольчонок. Именно это Альфред и делал, подскакивая на члене и активно двигая бёдрами, вскрикивая от удовольствия. Боже, к такому чувству он был рад пристраститься надолго. Почему так пренебрежителен и скептичен он был к этому раньше? Оперевшись руками о грудь русского, Альфред стонал, прося о большем: — Н-нгх… Жёстче, Иван, жёстче… — Ох, конечно… — облизнулся Иван, любуясь разгорячённым телом американца, дрожащим и трепетавшим от удовольствия. Простая пенетрация, дополненная наркотиками, изменила Ала до неузнаваемости. Определённо, нужно было давать их ему почаще. — Продолжай делать, что делаешь… Об остальном я позабочусь… — он мощно толкнулся вверх бёдрами, глубоко вбившись в тело Альфреда и ощутив, как стенки кишечника внутри сильно сжались. Из груди стали вырываться громкие стоны, когда Иван принялся долбить его задницу самостоятельно, и парень продолжал с тем же жаром скакать на члене мужчины. У американца сносило крышу от горячего прекрасного трения внутри, и его разум всё больше застилался приятной густой дымкой похоти с каждым толчком по простате. — Пот-трогай меня там… боже… пожалуйста, там… Пожалуйста!.. — Альфред запрокидывал голову от удовольствия, секс окончательно сносил крышу. Иван не мог не умилиться тому, каким беспомощным казался парень, охваченный страстью. Он обхватил член Ала рукой, помогая приближаться к оргазму жестким надрачиванием. Мужчина обожал, когда американец умолял его о чём-то, и, раз уж Джонс вёл себя хорошо и не заслуживал наказания, почему бы не помочь достигнуть большего удовольствия. Альфред трахал себя членом Ивана так быстро и глубоко, как никогда ранее вообразить себе не мог. Он был так, так близок к оргазму с каждым движением руки мужчины. Это было столь потрясающе… Пожалуй, лучший секс в жизни Ала, даже включая тот период, когда он ещё не был брошен в тюрьму. Парень запрокидывал голову, издавая хриплые стоны и моля о большем. — Ты прекрасен, когда скачешь на моём хере, шлюха, — промурлыкал Иван, быстро двигая бёдрами и вдалбливаясь глубоко в Альфреда. — Самая настоящая тюремная сука, — его личная тюремная сука. Американец кайфовал от того, как грязно называл его русский, будучи абсолютно не в своём уме из-за наркотиков и удовольствия. — А-ах, н-нгхх… д-да… сэр… Я просто шлюха, которая здесь для вашего хера… Ох, бля-ать… Чем ближе юноша был к оргазму, тем больше лишался остатков здравого рассудка, ему оставалось ещё совсем чуть-чуть до кульминации. Иван грубо дрочил член Альфреда, сильно сжимая его в руке, порой до боли. Мужчина схватил американца и дёрнул на себя, зашептав в ухо: — И ты весь мой. Он впился в губы Альфреда, мощно толкнувшись ещё несколько раз и излившись глубоко вовнутрь Ала горячим семенем. Тот застонал, наполненный спермой русского, и упёрся крепко руками в живот Ивана для лучшей опоры, он сделал пару последних скачков, достигнув обильного оргазма. Удовлетворённый юноша спустя пару мгновений привстал, вынув из себя член, и рухнул рядом с Иваном на матрас. Ещё один отличный трах. Альфред мечтал, чтобы мужчина обнял его снова, как тот обычно и поступал, если не был занят. Иван потянулся, зевнув и подвинувшись ближе к Альфреду. Он усмехнулся и прижал того к себе, в уверенности, что скоро у парня начнётся головная боль. — Ну, как тебе? — спросил Брагинский. — Просто охуенно. Это было божественно. Правда, у меня что-то кружится голова… — теперь Альфред отходил от потрясшего его оргазма, раздумывая, что же привело его в подобное безрассудное состояние. Скорее всего, решил он, Иван подсыпал ему какой-нибудь афродизиак, но, разумеется, вслух своё предположение парень не озвучил. Русский мог и наказать за такое. Расслабившись, Альфред опустил голову на плечо Ивана, жаждав телпа мужчины. — Это нормально, мы же так классно провели время, — Брагинский, обнимая парня, ласково гладил его по волосам. — Нет ничего удивительного в том, что после хорошего секса кружится голова. Это только подтверждает моё мастерство, — Иван любил делать акцент на своих сексуальных навыках. Альфред усмехнулся и закрыл глаза, устраиваясь поудобнее на русском, лениво поглаживая ладонью его грудь и прижимаясь к нему. Было приятно хоть раз заняться сексом по обоюдному согласию, даже учитывая то, что за последнее время Альфред почти не сопротивлялся действиям Ивана. Но умолять мужчину о том, чтобы тот отымел… С другой стороны, Ал отчего-то не стыдился себя, так как был удовлетворён и испытал неземное удовольствие. Целуя шею русского, парень почувствовал, что головная боль становится сильнее. Улыбнувшись Альфреду, Иван провёл рукой по его волосам, пропустив сквозь пальцы золотые пряди. Он взглянул на столпившихся у входа в камеру мужиков и намекнул, чтоб они свалили, махнув рукой. Ему не нравилось, что они наблюдают за ним. В любой другой момент, чтобы смутить Альфреда, Брагинский был не против сторонних зевак, но сейчас, когда секс был по взаимному согласию… Его раздражало, что он не может расслабиться, обнимая юношу, и не хотел с кем-то разделять своё удовольствие и свои чувства. Альфред покраснел, когда заметил наблюдателей, ненавидя вмешательство в его личную жизнь. — Терпеть не могу, когда они пялятся, это так неприлично с их стороны… — проворчал парень, потираясь виском о плечо Ивана. Голова начинала болеть ещё сильней, а тело ныть от внезапно нахлынувшей подавляющей усталости. Что, чёрт возьми, с ним происходит? Иван как-то замешан здесь, тем более, раз он спросил, как Ал себя чувствует? — Иван, голова раскалывается, я чувствую себя просто отвратительно… Что за херня… — М-м, тебе не повредит вздремнуть и выпить водички, — улыбнулся Иван и поцеловал лоб юноши, накручивая прядь золотых волос на палец. — Всё будет хорошо, я знаю. Он не хотел дать понять, что осведомлён в причинах плохого самочувствия Альфреда, но, в то же время, стремился подбодрить парня. Тот хныкал, как ребёнок, от ноющей тупой боли, хотя прохладный расслабляющий поцелуй в лоб немного уменьшил его страдания. Всё также по-детски, блондин продолжал жаловаться: — Ты сказал, что будешь защищать меня. Так сделай что-нибудь, — чёрт, боль была невыносима. — Ты ведёшь себя, будто ты простудившийся маленький мальчик, — отрезал Иван, не оказывая больше поддержки. — Я пойду принести тебе воды, больше я ничем не могу помочь. Сказав это, он поднялся с койки и отошёл за водой. Через пару мгновений он вернулся с пластиковым стаканчиком холодной воды и подал его Алу. Альфред был немного расстроен из-за того, что тёплый Иван покинул его, но принял стакан и отпил из него. Боль не прошла, однако вода немного освежила его разум. Ложась удобнее в кровати, Ал простонал, зарываясь в подушку лицом, желая только того, чтобы боль сгинула поскорей. — Ничего больше предложить тебе не могу, так что просто терпи. Я знаю, это больно, но ты выживешь, — Иван задумчиво кивнул и направился к двери прочь из камеры. — Мне пора по делам, а ты остаёшься здесь и… помогаешь себе сам, — с этими словами он ушёл. После этого Ал заснул, глубоко и беспокойно, ведь чёртова головная боль не собиралась проходить. Спустя пару часов, когда он снова проснулся, ему уже стало значительно легче. Судя по всему, сейчас было время ужина, и блондин приподнялся на кровати, осматривая камеру. Где же Иван? Тот всё ещё был чем-то занят вне камеры, однако вскоре появился в дверном проходе, улыбнувшись парню: — О, Альфред~ Я рад, что ты проснулся! Я хотел тебя взять с собой в гости к моим «друзьям», — вообще, это были партнёры по бизнесу, но какая разница. Что ж, звучало любопытно. — У тебя есть друзья? Никогда бы не подумал… — поддразнил Ал, встав и приблизившись к русскому. — Ну, хорошо. Голова ещё не прошла, но я в порядке. Жаль, что ты раньше меня с ними не познакомил, я уже подумал, что ты просто слишком асоциален… — Альфред нервно усмехнулся. Сюрпризы Ивана никогда ничем хорошим не заканчивались, и в прошлый раз эти «друзья» набили ему на спину тату. Но блондин сдерживался, стараясь принять дружелюбный вид, надеясь, что в этот раз ничего плохого не случится. — Я бы не назвал их друзьями, на самом деле, но они неплохие ребята, — Иван пожал плечами и махнул рукой, приказывая Альфреду следовать за ним. На протяжении всего пути, встречающиеся заключённые пялились на них, а некоторые были из тех, кто наблюдал за «наказаниями» Ала. — У меня к ним есть кое-какое дело, и они знают толк в своей профессии. Альфред следовал за русским, стараясь идти как можно ближе к нему, чтобы прятаться от наглых взглядов окружающих. — Ох, окей… — ответил юноша, ещё больше беспокоясь по поводу новых знакомств, ведь, как никак, эти друзья явно были торговцами наркотиков. Вероятно, они были такими же злыми и жестокими, как Иван… ну, каким он раньше был. Мужчина вывел Альфреда во дворик и указал на небольшой сарай. — Там можно отлёживаться после прихода. Это также небольшой склад, мы раздобыли несколько ключей отсюда, — охранники никогда не задумывались о том, почему люди задерживаются так долго в этом сарае. Альфред кивнул. Маленькая хижина на заднем дворе. Обнадёживает. Он прильнул к Ивану, схватив его руку и прижавшись, выражая своё волнение. В душе теплилась надежда, что Брагинский не придумал снова что-то безумное и жестокое. — Что-то не так? — спросил Иван, таща за собой Альфреда к сарайчику. — Ох, не переживай, ничего страшного с тобой там не сделают. Это просто склад для всяких предметов вроде одеял, подушек, простыней и прочего, — может, Ала напряг зловещий вид старого сарая? Когда мужчина заверил, что «ничего страшного не сделают», Альфред немного расслабился, хотя и помнил, что Ивану доверять не стоит. Не произнося своих мыслей вслух, блондин послушно последовал за наркодиллером в сарай, испытывая даже некое любопытство, готовясь встретиться с «друзьями». Здесь сидели трое мужчин, с которыми Иван поздоровался за руку и которым вежливо участливо кивнул. Он, посмеиваясь, подтолкнул юношу вперёд. — А это Альфред. Вы же помните его? — он опустил руки на плечи парня, поглаживая их. Ал немного смутился, когда был вытолкнут навстречу трём наркоторговцам, однако постарался натянуто улыбнуться им и помахать. Они были гораздо больше него, а их лица — хитрыми и загадочными, что дало ещё пару поводов к беспокойству. Сдержанно и тихо он выдавил: — Здравствуйте. Его приветствие было встречено кивками и пожатием рук, не более того, и мужчины вернулись к разговору с Иваном по поводу каких-то дел. Ничего страшного не происходило, и они, по большей части, игнорировали Альфреда. Он им был абсолютно не нужен. По прошествии нескольких минут, Альфред понял, что Иван не собирается уделять ему внимание на протяжении всей встречи, как и, фактически, все присутствующие. Зачем тогда Иван вытащил его сюда, если все просто игнорировали присутствие парня? Альфред не шибко расстраивался от того, что не был затронут общей беседой, однако чувствовал, что просто тратит тут своё время. Он мог бы в это время отдохнуть или почитать, или ещё чем-то заняться. Явно обиженный, блондин подвинулся к Ивану и слегка потянул его за рукав. Не пытаясь привлечь внимание мужчины, а просто напомнить, что ещё находится здесь. Иван прекрасно помнил, что Альфред находился здесь, но это не значит, что должен был уделять тому время. Он отмахнулся от парня, продолжая разговор с коллегами, намеренно игнорируя Ала. В конце концов, это было наказание за постоянное нытьё американца, бессловесно доводя до его сведения простой намёк. Альфред сердито пялился на русского, потому как тот, очевидно, специально решил игнорировать. Он всё сильнее стал тянуть Ивана за рубашку, потому что какого хрена Брагинский сам затащил его сюда, и теперь даже не обращает внимания? Вот ублюдок. Недовольно хмыкнув от того, что Альфред стал настойчивей дёргать его, Иван, не поворачивая головы, схватил парня за запястье и удерживая, чтоб тот не смел отвлекать. Приходилось немного выкручивать руку юноше, не прерывая зрительного контакта с коллегами и не выбиваясь из беседы. Принявшись хныкать, Альфред старался освободить свою руку из железной хватки мужчины. Грёбаный ублюдок даже не взглянул на него, но выворачивал ему руку! Попытки высвободиться не увенчались успехом, и Альфред тихо прорычал: — Ёбаное мудило, отпусти! — он был возмущён. Иван прервал диалог, чтобы повернуться к Алу и мягко его стукнуть: — Прекрати болтать, — он крепко ухватил предплечье Альфреда, но менее болезненно его выкрутив, а затем кивнул собеседникам и продолжил неоконченную фразу, не извиняясь за поведение Альфреда и не включая того в разговор. Мальчишка того не стоил. Однако боль в предплечье разозлила Альфреда, и, внезапно, он язвительно и с вызовом бросил Ивану: — Нет! Пошёл нахуй! Я хочу вернуться в камеру, ублюдок! Иван не боялся сломать Алу руку, и давал это понять, вывернув её ещё сильней и болезненней, так, что ещё чуть-чуть — и юноше придётся провести пару ночей в тюремном медпункте. — Прекрати. Болтать. Альфред вскрикнул от боли, неловко согнувшись и попробовав освободить руку. Наконец, он просто смирился, всхлипывая, ожидая, что мужчина смилостивится и отпустит запястье. Было так больно… Ал никогда бы не подумал, что Иван может ему действительно нарочно причинить боль. Разве Брагинский не обещал, типа, защищать его? Разве они не подружились? Чувствуя себя вновь преданным и обманутым, Альфред продолжал ныть от боли. Иван отпустил руку парня, вернувшись спокойно к своим делам. Он поскорей завершил беседу, не желая, чтобы выходки Ала продолжались — он был более чем согласен, что нужно вернуться в камеры. Альфреду нужно было доступным языком объяснить, что подобное поведение неприемлемо на встречах. И, как только они вышли из мрачного сарая, он вновь резко схватил запястье американца, больно вывернув: — Что, блять, на тебя там нашло, что ты решил подрывать мой авторитет? Альфред подавил всхлипывание, когда услышал столько гнева в одной лишь фразе русского. Нет, он не собирался прогибаться под этого человека, особенно потому что тот не держал слово, когда пообещал благополучие и спокойствие Ала. — Я не понимаю, нахрена ты потащил меня на свои деловые встречи, если всё равно игнорировал, подонок? — прорычал Альфред, очевидно разозлённый. — Ты знаешь, что такое «показать»? Именно это я и делал. Я показывал тебя — демонстрируя, что ты мой. Они должны были увидеть твою красоту и то, что ты принадлежишь не им! — Иван был собственником, и сейчас это проявлялось как никогда раньше — он хотел дать окружающим увидеть свой трофей, но не позволить никому даже коснуться. Альфреду, конечно, такое положение дел не нравилось. — А, вот как, ха? Просто хочешь показать меня, будто я твоя собственность? Если я трофей, почему не протрёшь меня до блеска и не прицепишь к своей королевской мантии? Я тебе что, вещь, что ли?! — он скрестил руки на груди, оскорблённо глядя на Ивана. — А разве нет? — прорычал в ответ русский со страшной усмешкой. — Ты представляешь из себя не больше, чем просто мою суку, и твоё сраное мнение никогда не считается. Тут ты можешь быть только трофеем. У тебя милая мордочка, но больше ты ни на что не годен, — Иван ненавидел, когда дела выходили из-под контроля, он предпочитал править со строгостью. И снова Альфред распознал предательство. Каким глупцом он был, сочтя, что Иван действительно способен измениться в лучшую сторону. Мужчина лишь обманывал Ала, когда был милым с ним, чтобы заставить подчиниться. С трудом сдерживая слёзы, американец отошёл на пару шагов от Ивана, не желая больше иметь с ним дело. Но тот, разумеется, уйти не позволил. Он схватил руку Альфреда и потащил за собой, обратно в камеру. — Ты никуда не пойдёшь — теперь ты будешь постоянно в моём поле зрения. Я не позволяю тебе исчезать с моих глаз, — Иван больше не доверял парню после позорных выходок последнего. Чувствуя ком в горле от горького разочарования, Альфред не смог сдержать слёз, которые теперь потекли по щекам. Тем не менее, рыдания он сумел подавить, пока русский тащил его по коридору в камеру. Блондин понял, что последует жестокое наказание, и от этого на душе стало ещё более паршиво. Иван не собирался наказывать Альфреда у всех на глазах. — Ты пожалеешь о том, что посмел перечить мне и перебивать меня. Он швырнул Альфреда в камеру и рывком закрыл тяжёлую дверь, что очередной раз подтвердило, как силён был Иван — двери сложно было сдвигать с мест. Альфред взаправду начал жалеть о своих поступках.