***
Киллиан в жизни не думал, что будет завидовать старшему брату. Да и поводом для этого мерзкого чувства станет вздорная принцесса, явно нежелающая, чтоб приключение на пиратском корабле заканчивалось. Иначе он никак не мог истолковать ее поведение. Колючая и осторожная первые дни, она стала вести себя все более беззаботно. Улыбаться краешком губ, кокетливо поглядывать при разговоре, отвечать на шуточки и беззлобные подтрунивания. Целовать в расплату за ответы все более смело. Правда, мрачное настроение Лиама становилось все более заметным. Хоть он и не срывался на команде, но Киллиан, знавший брата всю жизнь, прекрасно видел пролегшую между бровей складку и мрачные взгляды, которые он бросал на люк трюма. Он не шутил, когда говорил, что от принцессы надо избавляться. Некоторые из матросов, слишком суеверные по части примет, перешептывались, что она никакая не принцесса, а морская ведьма, затуманившая разум капитана и решившая проклясть судно. Более прагматичные сплёвывали за борт и кратко обрубали первых: «Баба на корабле к беде…». Киллиан кипел, слыша подобные разговоры. Как первый помощник, он был обязан пресечь такое в зародыше, иначе проблем не оберешься. Артур был с ним абсолютно солидарен. Квартирмейстер верил не в какие-то нелепые суеверия, а в звон и переливы золотых монет. И те замечательные вещи, которые можно было себе на них позволить. Самым говорливым был Лерой, парусных дел мастер. Сидя на палубе и штопая прохудившиеся и поврежденные ветром паруса, он бурчал себе под нос очередную чушь о ведьмах, сиренах, проклятых моряках, вечность скитающихся по морям и отчаявшихся обрести покой. Киллиан сдерживался, чтобы не выбросить болтуна за борт, едва ли брат погладил бы его по головке за самосуд, но если сплетни дойдут до ушей Лиама, то конец мастера будет жестоким. Услышав очередное предсказание близкого проклятия, Киллиан не выдержал и пообещал своими же руками повырезать языки тем, кто осмелится повторять бредни. Матросы попритихли. Вспыльчивый нрав Киллиана был хорошо известен на «Роджере». Наблюдая за хмурым Лиамом, который посреди ночи отослал рулевого и встал за штурвал, Киллиан гадал, что опять приключилось между ним и принцессой. Он уже подумывал предложить отдать девчонке его каюту, а самому переехать к брату на те два дня до порта, что остались до конца пути, но сомневался, что Лиам примет его предложение. Этот упрямый осел будет страдать, сыпать проклятиями и прожигать команду недовольным взглядом, но жизнь и честь Эммы поставит на первое место. Зевнув, Киллиан отправился к себе. Из-за приоткрытой двери каюты брата ему послышался тихий всхлип, словно кто-то рыдал, уткнувшись лицом в подушку, чтобы заглушить звуки. Заинтересованный происходящим, он толкнул дверь и увидел принцессу, действительно обнимавшую подушку. Она что-то невнятно бормотала, худенькие плечики вздрагивали, а волосы скрывали лицо. Он присел на корточки рядом с постелью и нерешительно протянул руку к ней. За все время, что она провела на судне, Киллиан впервые слышал ее рыдания. Обычно она пряталась либо за маской ущемлённой гордости, либо за кокетливыми улыбочками и острыми фразами. — Лапочка, — он легонько погладил ее по голове. — Проснись. — Киллиан говорил тихо, опасаясь, что, пробудившись, она испугается еще больше. — Я… Я не сплю, — дрожащим голосом ответила принцесса, поднимая залитое слезами покрасневшее лицо от подушки. — Что тебе нужно в этот раз? — все попытки казаться высокомерной с треском провалились, стоило ей хлюпнуть носом и стереть слезу тыльной стороной ладони с щеки. Она казалась Киллину нашкодившей девчонкой. Недолго думая, он закутал ее в одеяло и взял на руки. Эмма пыталась вяло протестовать, но притихла, когда он сел в кресло и устроил ее на своих коленях. Она судорожно вздохнула и прижалась виском к его щеке. — Рассказывай, что не поделили с Лиамом в этот раз? — Ничего, — ответила она. Подняв на него взгляд, она быстро заверила: — Честно, капитан тут ни причем. Я скучаю по родителям, — она опустила ресницы, бросавшие едва заметную тень на щеки. — Они, наверняка, думают, что я мертва. Бедная мама, — Эмма вновь начала хныкать. — Тихо, лапочка, — Киллиан утешающе погладил ее по спине. — Твой жених известит их о письме. А там и до встречи не долго. — Какие глупости, — осмелилась улыбнуться она. — Тебе говорили, что утешитель из тебя неважный? — Наглая ложь, — Киллиан игриво дернул ее за волосы. — Я прекрасно умею утешать прекрасных дам. Еще ни одна не уходила расстроенной… — И каким же образом? — она приподняла бровь, явно копируя его. — А вот таким, — он подмигнул и накрыл ее губы своими. Она раскрыла глаза и на миг напряглась в его руках, но тут же обмякла, не пытаясь вырваться. Поцелуй отдавал солеными слезами и пряным ромом, Киллиан наслаждался ее мягкостью и покорностью. Она сама прервала поцелуй. Разочарование Киллиан спрятал под маской лихой веселости. — Да, ты прав, не самый плохой способ, — признала принцесса, уютнее устраиваясь на его коленях. — Я же тебе говорил, — Киллиан прижал ее к своей груди и стал тихонько покачивать, словно ребенка. — А теперь спи, — практически приказал он. — Ты останешься? — она старалась скрыть зевок. — Я боюсь спать одна, а неизвестно, когда вернется Лиам… — Конечно, останусь, — заверил Киллиан, стараясь не обращать внимания, что она уже называет брата по имени. — Он укоротит меня на голову, если хоть волосок упадет с твоей очаровательной головки. — Спасибо, — серьезно сказала Эмма и легко чмокнула его в щеку. Положив голову на его плечо, она закрыла глаза и расслабилась. Киллиан долго еще сидел со своей драгоценной ношей, разглядывая шкаф с книгами у противоположной стены. Мысли, что он не хочет отдавать ее жениху, никак не желали покидать его сознание.Глава четвертая
10 июля 2017 г. в 00:49
Эмма начинала привыкать к пиратскому кораблю к ее великому изумлению. А что было еще более скверно, она начинала считать своих похитителей весьма симпатичными людьми. Если не считать того, что носила она исключительно рубашки капитана и все еще делила постель с ним, то в остальном обращались с ней вполне неплохо. Эмма перестала смущаться, если просыпалась в его объятиях, и даже была довольна тем, что особенно холодными ночами она почти не мерзла в одиночестве. В общем, отношения с капитаном складывались куда более ровные, чем с его невыносимым младшим братом.
Принцесса не могла лгать себе, что только от одного его взгляда заливается краской. Было что-то бесстыдное в его глазах, и это привлекало Эмму, как мотылька, летящего на огонь. Но она бы справилась с этими взглядами. Но Киллиан пошел дальше.
За каждый ее вопрос он требовал поцелуй. Сначала Эмма оскорбилась и не приняла его слова всерьез. Но он действительно молчал, пока она не приложилась губами к его щеке. Только после этого, он милостиво ответил на вопрос о конце путешествия. Эмма старалась не заговаривать с ним лишний раз, но Киллиан был частым гостем в капитанской каюте. К исходу недели она со стыдом поймала себя на мысли, что хочет поцеловать его сама.
Да и вообще, ее мысли все чаще не походили на раздумья благовоспитанной и скромной девушки. То один, то другой из братьев всплывал в ее мечтах, заставляя отчаянно краснеть. А то и вовсе прикусывать язык. Она чувствовала себя невероятно испорченной после одного сна, настолько яркого, что, проснувшись, она еще несколько минут дрожала, пытаясь отдышаться и чувствуя, как сердце гулко бьется в груди от возбуждения, прокатывающегося по телу. Она с тревогой повернула голову в сторону спящего Лиама. Не дай Боже, ее возня разбудила его? Но нет. Капитан продолжал спать или же очень хорошо притворялся.
Эмма осторожно улеглась обратно. Ее все еще продолжало немного потряхивать. Ей редко снились сны или же она забывала их, едва закрыв глаза. Зато этой ночью она запомнила каждую деталь и каждый миг. Она еле удержалась от вскрика, когда Джонс по установившейся за эти несколько совместных ночей привычке положил руку на ее талию и придвинул к своей груди.
— Кошмары? — спросил он низким со сна голосом.
Не доверяя собственным связкам, принцесса дернула головой, что в равной степени можно было расценить, как да и как нет. Она лежала спиной к нему. Она прикусила нижнюю губу, стоило Лиаму убрать волосы с ее шеи и наклониться к самому уху.
— Принцесса, сколько можно переживать? Никто не собирается причинять тебе вред, - он говорил как всегда твердо и уверенно.
— Ты говорил, что оставишь меня в качестве любовницы… — Эмма все же обрела дар речи и даже немного повернулась, чтобы видеть его лицо.
— Милая, — он зевнул, — я сделал хоть одну попытку принудить тебя к чему-то? Как не крути, хоть какие-то понятия о чести мне не чужды. И еще ни одну девушку насильно спать в своей постели не заставлял.
— Значит, хоть в чем-то я первая, — принцесса отвернулась обратно к стенке. В душе шевельнулось нечто, отдаленно похожее на ревность. — Спокойной ночи. Прошу прощения, что разбудила, — буркнула она с раздражением.
— Ненавижу, когда ко мне поворачиваются спиной при разговоре, — процедил капитан и перевернул ее, словно куклу.
Эмма только беспомощно уперлась ладонями в его широкие плечи, а Джонс уже жадно целовал ее губы. Не было ни малейшего намека на нежность, только слепое острое желание, которое она ощущала всем своим существом совсем недавно. На краю сознания билась отчаянная мысль, что надо остановить распаленного мужчину раньше, чем он успеет действительно ей навредить. Но конечности словно онемели. Прикрыв веки, она тихонько выдохнула, почти капитулируя под его ласками.
К счастью, Лиам смог найти силы оторваться от нее. Тяжело дышавший, взъерошенный, с потемневшими от гнева и похоти глазами, он испугал ее. Эмма съежилась под его взглядом. Она так старалась избегать конфликтных ситуаций, и все было так замечательно. Она всхлипнула и почувствовала, как слезы собираются в уголках глаз. Моргнув раз, а затем и второй, она пыталась удержать их. Ну почему она не может вовремя прикусывать язык и усмирять вздорный характер? Эмма старалась изо всех сил быть кроткой и послушной пленницей, но изредка срывалась. Ее воспитывали, чтобы править, а не для того, чтобы она пресмыкалась.
Матрас скрипнул, и ей стало холодно и одиноко. Утерев слезы краем одеяла, Эмма следила, как капитан нервно одевается. Она ощущала себя несчастной. Разбудила, довела до ручки, а сейчас получается и выгнала на палубу без должного отдыха. Неудивительно, что иногда Лиам и Киллиан обращались с ней, словно с малым ребенком.
— Куда ты? — жалко спросила Эмма, подтягивая колени к груди.
— Проветриться, — не оборачиваясь бросил капитан, потянувшись за перевязью с оружием. Луна, заливающая серебристым светом каюту, давала возможность довольно отчетливо все разглядеть.
Дверь скрипнула, и принцесса осталась в полном одиночестве. Она легла, натянув одело до самого подбородка, и зажмурилась. Нужно было хотя бы попытаться заснуть, иначе утром она будет ползать, как сонная муха. Шмыгая носом, она обняла вторую подушку, и мерное покачивание корабля сделало свое дело. Она погрузилась в беспокойную дрему, вздрагивая от каждого шороха и звука.