Семья превыше всего

Я просыпаюсь на мягкой кровати. В голове сразу возникает воспоминание об укусе Клауса. Я касаюсь рукой шеи. — Тише-тише, девочка моя, — Дара убирает мою руку от повязки на шее и кладет ее мне на грудь. — Болит? — Нет, не очень, — моя кормилица, выслушав столь очевидную ложь, качает головой и подносит к моему рту чашу. — Это опиум. Пей, девочка, и будет не так больно. Я покорно выпиваю обезболивающее и вновь проваливаюсь в полудрему. Позже я слышу, как Дара роется в моих сундуках с одеждой и достает оттуда что-то черное. На похороны. В день похорон на наш замок обрушивается непривычная тишина. Мы стоим в большом дворе и ждем жрецов. В самом центре, на красном шелке, лежит тело моего брата. Это вторые похороны за сегодня. Всех убитых вампирами слуг уже сожгли. Моя мать подходит к телу мальчика и разжимает его холодную ладонь. Она вкладывает в его окоченевшие пальцы золотые монеты, подарок ему с собой, в загробный мир. Мы стоим и молчим. А что говорить? Наконец приходит Главный Жрец. Он читает молитву и бросает горящий факел. Воздух наполняет невыносимый чад, всюду парит дым, но жрец продолжает говорить. Он замолкает только тогда, когда от их тел остается только горстка пепла. Мы расходимся. Я иду к матери, сажусь у камина и от души плачу. За мной открывается дверь, и я по шагам определяю, кто это. — Тише, Кэролайн. Тише. Все будет хорошо, — моя мать садится рядом со мной и обнимает меня. Я кладу голову ей на колени. — В чем они все были виноваты? За что Древний покарал их? — Кэролайн… — Это несправедливо, мам! — кричу я, захлебываясь слезами. Моя мать горько качает головой. — Да, это несправедливо, Кэролайн, но мы не можем ничего сделать. Клаус и его семья очень сильны. С ними бессмысленно бороться. — И что, мы должны просто позволить им разрушать наши жизни? Не делать ничего? — я пытаюсь поймать взгляд матери и прочитать в нем ответы на все мои вопросы. Мать кривит губы в жалкой улыбке проигравшего, убеждающего себя в том, что бой еще не проигран. Неужели и я когда-нибудь буду также уговаривать своего ребенка принять опасность и неправедливость этого мира как данность? Я опять плачу, а потом, когда слезы наконец заканчиваются, я засыпаю. Дальше все как в тумане. Меня будит отец, что-то говорит и тащит меня за собой. Мать достает кинжал и бросается на отца, крича, но он что-то приказывает прислуге и ее уводят. Меня бьет жар, воздух становится липким и удушающим. Постепенно мое сознание затуманивается, и я в очередной раз падаю в темноту. Я прихожу в себя в какой-то темной маленькой комнате. Чувствую я себя на удивление прекрасно. Встаю с холодного пола и подхожу к двери, из-за которой пробивается тонкая полоска света. Я в темнице? На нас кто-то напал? Это не наш замок. Я решаю выждать и опускаюсь на холодный сырой пол. Мне кажется, что я жду уже вечность. За дверью ни звука, и я с надеждой смотрю на полосу света, ожидая, что на ней мелькнет тень. Потом в голову приходит страшная мысль: а вдруг меня оставили здесь умирать? В полном одиночестве, в темноте, без еды и воды. Это будет долгая и мучительная смерть. Мне мама рассказывала о такой казни. Однажды. Спустя какое-то время ко мне наконец кто-то приходит. Я слышу, как лязгает замок и поднимаюсь на ноги, гордо выпрямляясь. Сюда входит вампир. Я просто ощущаю, как меня всю сковывает липкий страх и слышу его усмешку. Убийца моего брата улыбается, а потом берет меня за подбородок и заставляет смотреть ему в глаза. — Я Клаус, миледи. Рад с вами познакомиться, — я отшатываюсь рт него. От его вежливости веет могильным холодом. Вампир, заметив это, хмурится. —  Не бойся меня. Я киваю. — Ты будешь меня слушаться. Я киваю. — Ты не сбежишь отсюда. Я киваю. — Вот и хорошо, Кэролайн. Теперь прошу вас, миледи, — он отвешивает мне издевательский полупоклон, стоя у двери, и я выхожу из темницы. Древний ведет меня по узким темным коридорам до большой широкой лестницы, что ведет наверх. Я медленно поднимаюсь, стараясь осмотреться. Сверху мне в глаза бьет слепящий свет, и я прикрываю глаза руками. — Прошу, миледи, — он берет меня за руку и ведет дальше. Мы доходим до бежевой двери в маленькую комнатку, где из мебели только кровать и комод. Пока я оглядываюсь, Древний садится на кровать и, ухмыльнувшись, спрашивает: — Ты знаешь, зачем ты здесь? — Нет, но догадываюсь. Ты убьешь меня. — Если будешь непослушной, то да. А если будешь вести себя хорошо, может быть, останешься в живых, Кэролайн, — он встает и подходит ко мне. Я всеми силами пытаюсь скрыть свой страх и не отшатнуться. Он не дожен видеть мой страх. Не должен! Также как и не должен убить меня раньше, чем я отомщу ему. — Ты так пытаешься скрыть страх, Кэролайн, но я слышу, как быстро-быстро бьется твое сердечко. Ты боишься меня, не отрицай. — Нет, не боюсь… Клаус. — Не стоит лгать мне, Кэролайн, особенно когда я уже знаю правду. А теперь можете отдохнуть, миледи, — он в очередной раз издевательски кланяется мне и уходит.