Семья превыше всего

Клаус уходит, а я со вздохом падаю на кровать. Мне опять так хочется плакать, но я держусь. Я ведь Форбс. Я не смею показывать слабость. Я не должна посрамить честь семьи. Семья… Как я не подумала об этом раньше? Что Клаус сделал с ними? Мой отец не отдал бы меня. Он не позволил бы этому вампиру забрать меня! Они мертвы… Он убил их. Мое буйное воображение уже подсовывает мне картину их похорон и пламя, рвущееся вверх. Опять хочется плакать, и чтобы хоть как-то выплеснуть боль, я бью кулаком по стене. Боль физическая отрезвляет и отправляет на задний план боль моральную. Я ударяю еще раз, удовлетворенно рассматриваю сбитые в кровь костяшки пальцев. Желание рыдать наконец покинуло меня, и я этому рада. Теперь, когда я успокоилась, пора подумать о том, что я буду делать. Клаус неуязвим, но должно быть что-то, способное убить его. Если я не смогу убить его, то я должна хотя бы узнать. Я должна отомстить ему. Я стягиваю с ног туфли и запинываю их под кровать. На мне все еще то синее шерстяное платье, под которым лишь тоненькая белая сорочка. Я, не колеблясь, стаскиваю с себя надоевший наряд. В одной рубашке холодно, и я тут же закутываюсь в одеяло. Надеюсь, мне приснится моя семья. Когда наступает утро, я слышу какой-то тихий шорох и тут же вскакиваю. — Карл! Положи на место! Потом я резко вспоминаю, что не дома, и мой брат мертв, а сейчас передо мной стоит Клаус и усмешкой смотрит на меня. — Ты… — я опять не могу совладать со своим страхом, биение моего сердца набатом отдает в ушах. Я не должна бояться!!! Я не должна бояться. Не должна. — Как невежливо с вашей стороны, миледи, — издевательски-обиженно произносит Клаус. — Как вам спалось? — Прекрасно, — шиплю я сквозь зубы. — Очень рад за вас, миледи. Позвольте поинтересоваться, кто такой Карл? — он спрашивает меня все с той же самоуверенной ухмылкой, от которой мне так хочется взять в руки топор и отрезать ему голову. Он, конечно, вряд ли умрет, он же бессмертный, но все же… Приходиться сделать несколько вдохов-выдохов, успокаивая разыгравшиеся мамины гены. — Тебя не касается, — эта фраза у меня уже выходит гораздо спокойней, и наконец-то желание сделать ему больно уходит на второй план. — Касается, — он мгновенно оказывается так близко со мной, что страх опять ударяет в голову. Вся злость и отчаянная бравада покидают меня. Клаус пальцами приподнимает мой подбородок и повторяет свой вопрос, смотря мне в глаза. — Итак, кто такой Карл? — Мой… Мой… — я тщетно цепляюсь за ускользающее в туман сознание. Я не могу сейчас ему подчиниться, я должна научиться сопротивляться ему! Ради себя, семьи и мести! Каким-то чудом мне удается отбиться. Я чувствую, что его воля больше не давит на меня и вздохом выпускаю все скопившееся во мне напряжение. Свобода длится всего пару секунд, а потом Клаус с новыми силами набрасывается на мой разум. Эту схватку я проигрываю. Я даже не успела попытаться сопротивляться. — Кто такой Карл? — Мой брат, — внушение слабнет, Клаус убирает пальцы с моего лица, а я почти кричу. — Мой брат, которого убил один из твоих тварей! Я ожидала всего. Его злости, своей смерти, но никак не смеха. Этот убийца просто стоял рядом со мной и заливался беззаботным хохотом. Это смешно?! Смерть моего брата — смешно?! Теперь на место страху приходит дикая ярость. Я бью его по щеке. Будь он обычным человеком, получил бы немаленький синяк. Клаус мгновенно успокаивается и пальцами хватает мое запястье. — Не советую вам больше так делать, миледи. Я могу раздробить тебе кость одним пальцем, — он начинает сдавливать мою руку так, что я слышу хруст костей. Когда мое терпение подходит к пределу, и я уже готова просить пощады, он отпускает мое запястье. Я тут же прижимаю к груди травмированную руку. — Знаешь, миледи, твой отец сам отдал тебя мне. Мой страх тут же улетучивается. — Не смей мне лгать!!! — Я не вру, миледи. Когда я пришел за вами, ваш отец выторговал для своего клана тринадцать лет свободы. Я и моя семья не будем трогать все это время ваш клан. — Ты врешь. Ты заставил его!!! — Сперва я так и хотел поступить, но потом мне стало интересно, что он попросит за тебя. Я перейду на ты, ведь ты не против, Кэролайн? Твой отец согласился сразу же. — Нет… Нет… — он не мог так поступить! Мой отец не мог так со мной поступить. — Ты врешь!!! Ты все равно врешь мне! — Не хочешь — не верь, Кэролайн, — Клаус пожимает плечами и уходит. Пульс замедляется, и все эмоции разом покидают мой разум. Внезапно становится все равно. Плевать, что собственный отец продал меня, плевать, что меня скоро убьет Древний. Мне становится так плохо, что слезы сами катятся из глаз, и никакие усилия не могут их сдержать. Я закусываю губу. Так больно мне не было уже давно. Почему я плачу? Я не должна плакать. Я не должна плакать, мне нельзя показывать слабость, нельзя, нигде и никогда. Что бы ни случилось. Теперь и из губы течет кровь, и мой плач вырывается наружу. Так хочется забыть про все условности и просто порыдать у мамы на коленях. Мама… Что мой отец с ней сделал?! Хотя она истинная дочь своего грозного северного народа. Убить ее можно только если она сама позволит убить себя, иначе никак. Так что за свою жизнь стоит побеспокоиться предавшему меня Биллу Форбсу. Мои мысли прерывает тихий голос извне. — Что ты здесь делаешь?