***
После той встречи у Бирюзового моста и последующего совместного крайне приятного купания Рыбник не появлялся довольно долго. Макс вытащил ему уже целую кучу самокруток, просто сушёных листьев и даже каких-то смешного вида таблеток, но Шурф не торопился устроить им свидание. Макс смутно подозревал, в чём может крыться причина: Рыбник злится на Зануду, за то, что тот притворился им, и теперь есть риск, что безумец наделает глупостей, если получит свободу. Но что ж теперь — вообще никогда его не выпускать? На это Макс не был согласен. — Извини, что досаждаю тебе этим, Шурф, — сказал он во время одного из совместных обедов в «Обжоре», — но ты не можешь запереть его навсегда. Давай, не будь таким строгим. Обещаю, что найду ему занятия поинтереснее, чем разгром трактиров… — Я тебя услышал, Макс, — с ледяным спокойствием сказал Шурф. — Но пока что у меня есть причины повременить с этим. Не дави на меня, ладно? Он почему-то продолжал делать вид, что никакой подмены не было, а это заставляло и самого Макса сомневаться. В этой неопределённости было что-то сводящее с ума, как будто безумие Лонли-Локли передавалось даже не венерически, а воздушно-капельным путём. — Ты только скажи… — осторожно начал Макс. — Он на меня за что-то обижен? Может, я могу с ним поговорить… — Нет, с тобой у него всё в порядке, и… он тоже хотел бы встретиться. Но пока что для этого неблагоприятный период. Макс не стал ему докучать. Но «неблагоприятный период» затягивался, и это начинало действовать на нервы. Мало того, что Шурф что-то темнил о том, что происходило у них с Рыбником, так Макс и сам соскучился и затосковал. Он действительно не хотел быть навязчивым, но Шурфу стоило бы прямо сказать ему, если он не намерен выпускать Рыбника больше никогда. Это было бы честно, и Макс не стал бы ждать… Но Лонли-Локли кормил Макса отговорками, ничего не объясняя и никак не реагируя на просьбы хотя бы дать им поговорить, и в один из первых дней весны, когда Макс наблюдал за счастливыми весёлыми парочками и особенно остро чувствовал собственную неприкаянность, он не выдержал. В его голове созрел план. Беспроигрышный способ встретиться с Рыбником и выяснить с ним отношения — раз и навсегда. Всё-таки у Макса была возможность убедиться в том, что не такой уж Рыбник и псих. Если спокойно и дружелюбно поговорить с ним, возможно, удастся убедить его не донимать Зануду за тот случай, и всё снова станет как прежде… Макс всё спланировал, как ему казалось, идеально. Лёгкий наркотик, запах и вкус которого Шурфу не знакомы, подмешать в чай и выдать за какой-то особый сорт. Для начала большая доза не нужна, потом можно будет дать Рыбнику «догнаться», чтобы у них было больше времени. Лишь бы Шурфу не пришло в голову читать его мысли… и не выдать себя поведением. Маловероятно, конечно, но попытаться можно. Макс не поверил своим глазам, когда Шурф, ничего не заподозрив, отпил первый глоток, а потом и второй. Они сидели в его рабочем кабинете, но был конец дня, так что, если всё получится, Шурфу даже отпрашиваться не придётся, а о собственной свободе Макс позаботился заранее. — Ну, наконец-то, — мягким низким голосом сказал Рыбник. — Какая же ты умница, Макс, ты не представляешь. Он подарил своему «освободителю» проникновенный ласковый взгляд, но заключить в объятья и подарить поцелуй не спешил — допивал чай. А потом достал из сейфа четыре косяка, которые Макс добыл для него раньше. Три из них он спрятал во внутренний карман лоохи, а один с удовольствием прикурил, расслабленно откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Макс наблюдал за ним, не зная, с чего начать, и, чтобы не чувствовать себя слишком неловко во время затянувшейся паузы, тоже закурил. Наконец, Рыбник поднялся и приблизился к Максу. Несколько минут он просто стоял рядом, как будто принюхиваясь, а потом опустился рядом, прямо на ковёр, и положил подбородок Максу на колени. — Эгоист и деспот этот Зануда Лонли-Локли, — с болью в голосе сказал Рыбник. — Кто из нас больший псих — вопрос ещё. А разницы-то: он просто более полезен этому вашему Кеттарийцу. Жаль, что я не могу его ограничивать так, как он ограничивает меня. — Но вы можете договориться, — сказал Макс и осторожно провёл пальцами по любимой щеке, которая так долго оставалась недоступной. — Раньше ведь он легко уступал. Чего вдруг с цепи сорвался? — Понятия не имею, — фыркнул Рыбник и отвёл глаза, но даже так в их глубине можно было заметить затаённую злость. Макс испытал огромное облегчение: раз говорить об этом Рыбник не хочет, значит, считает, что Макс не в курсе. Вот и хорошо. — Как думаешь, может, накажем его немного, а? Пусть посидит взаперти столько же, сколько я. Макс хмыкнул в предвкушении. — Хорошая идея. Я — руками и ногами «за», как ты понимаешь. Лишь бы у Джуффина подозрений не возникло… — Не возникнет, — легкомысленно махнул рукой Рыбник. — Я могу играть в любую игру. Другой вопрос, что не очень-то хочется мне выполнять работу грешного Зануды. — А потом на его лице расцвела предвкушающая улыбка. — А вот с тобой я бы заперся где-нибудь на дюжину-другую дней… Макс ухмыльнулся и наклонился, чтобы, наконец, поцеловать своего Рыбника. — А вот это можно организовать. Айда на Изнанку Тёмной Стороны? Там всё время будет в нашем распоряжении… — Какой же ты всё-таки умница, — похвалил Рыбник. — Цены тебе нет. Можем отправиться прямо сейчас. Только знаешь что? Запасись-ка заранее лекарством для меня, чтобы Зануда раньше времени не вернулся. Потом тебе не до этого будет. Это прозвучало до того многообещающе, что Максу оказалось нелегко сосредоточиться на задаче, но после нескольких неудачных попыток он справился и достал даже не самокрутку, а целую упаковку марихуаны. — На первое время хватит, — одобрил Рыбник и нежно провёл пальцами по запястью Макса. — Идём? Не желая ждать ни одной лишней минуты, Макс взял Рыбника за обе руки и они пошли уже знакомой тропой: Рыбник переместил их на Тёмную Сторону, а потом Макс — на её Изнанку. Рыбник реагировал на переход через границу немного странно — вздрагивал и тяжело дышал, но Макс списал это на перевозбуждение. Он и сам уже не мог дождаться момента, когда можно будет стащить с любовника его белый чехол. — Снова гостим на вилле Мёнина? — с любопытством спросил Шурф. — Когда ты уже собственной недвижимостью здесь обзаведёшься? — А что? — удивлённо переспросил Макс. — Тебе не нравится? — А вдруг хозяин вернётся? — немного нервно дёрнул плечом Рыбник, а потом достал из внутреннего кармана очередной косяк и снова закурил. — Ну, хочешь, давай вернёмся в Ехо, — растерянно предложил Макс. — Не хочу. Давай в какой-нибудь другой мир, а? Ты же можешь шагнуть в Хумгат прямо отсюда? — Могу, раз двери есть, но… — Пожалуйста, — неожиданно попросил Рыбник. — Покажи мне другой мир. А то Зануду ты водил по Хумгату, а меня — никогда… — Ну… — Макс замялся ненадолго, а потом подумал: какого чёрта? Пока Рыбнику не пришло в голову заниматься сексом прямо в Хумгате, его маленькие капризы можно выполнить. — Ладно. Давай руку. Чувствуя под пальцами горячую, подрагивающую от возбуждения ладонь, Макс задумался ненадолго. Куда? Было не так уж много проверенных мест, в которых им точно никто не помешает, но ни в одном из них Максу появляться не хотелось. Его родной мир не так привлекателен для него самого, мир пустых пляжей принадлежал ему и Зануде — Рыбник может обидеться. Кеттари может показаться Рыбнику скучным… Довериться Хумгату? Просто нырнуть в Коридор Между Мирами и запросить какое-нибудь уединённое спокойное место? Что ж, надо попробовать. — За мной, — без особой надобности скомандовал Макс, закрыл глаза и толкнул дверь, ведущую в дом Мёнина на Изнанке Тёмной Стороны. В Хумгате было странно, беспокойно. Возможно, такие ощущения возникли из-за того, что они попали туда не из обычного уровня реальности, а с Изнанки Тёмной Стороны, но даже об этом Макс не успел задуматься. Он сразу же почувствовал притяжение миллиона миров и сосредоточился на образе места, в которое хотел попасть. Почему-то перед его мысленным взором появилось уютное бунгало на небольшом острове. — Хм, — раздался рядом озадаченный голос Рыбника. — Довольно мило. А это ты на что-то намекнул, или само получилось? Макс открыл глаза и огляделся. Это действительно было бунгало: с широкой деревянной верандой и камышовой крышей. Футах в ста впереди плескалось море, в противоположную сторону тянулись густые джунгли, а вдалеке, у самого горизонта, курился кратер дремлющего вулкана. Тропическая утопия. Макс проследил за взглядом Рыбника и обнаружил чуть поодаль дырявое каноэ с развешенной на нём сетью. — Само, — усмехнулся Макс. — А ты смог бы на нём плавать? — Если бы сильно постарался, — сказал Рыбник и направился к воде. Макс озадаченно почесал затылок, потом последовал за ним. — Тебе здесь не нравится? — спросил он. — Мы можем выбрать другое место. — Нет, тут чудесно, — Рыбник вдохнул полной грудью и на несколько мгновений прикрыл глаза. — Это твой родной мир? — Не могу сказать точно, — честно сказал Макс. — Небо и солнце похоже, а вот растения… Если мы и оказались в моём мире, то в каком-то очень отдалённом от моих родных краёв месте. Думаю, мы на безлюдном острове. Так я, во всяком случае, загадал. — Хорошо, — медленно кивнул Рыбник. Он вёл себя немного странно. Не смеялся, даже не улыбался, не старался оказаться к Максу поближе, а просто смотрел на море. Неужели слишком обкурился? Или наоборот, это такой способ насладиться долгожданной свободой? Макс решил не торопить события. — Хочешь поплавать? — предложил он. — Почему бы и нет, — ровным голосом отозвался Рыбник. Макс за несколько секунд избавился от всей одежды и озадаченно наблюдал за разоблачением Рыбника — нетипично плавным и деловитым. Он почему-то предпочёл остаться в скабе, а потом, не глядя на Макса, вошёл в приятно-прохладную воду. — Странная вода. Почему она солёная? — Не знаю, — легкомысленно пожал плечами Макс. — В моём мире во всех морях и океанах вода солёная. А в реках и озёрах — пресная. — И что, вы её пьёте? Ваши желудки к этому предрасположены? — Нет, пьём только пресную, — сказал Макс. — Понятно. Рыбник нырнул и не появлялся на поверхности довольно долго. Макс, хоть и был немного недоволен тем, как развиваются события, решил пустить всё на самотёк. Пусть Рыбник отдохнёт, как ему нравится, он это заслужил. В конце концов, у них достаточно марихуаны и времени, чтобы устроить себе неплохие каникулы. Прошёл почти час, прежде чем Рыбник вынырнул. Он тащил за жабры двух довольно крупных рыбин, и, заметив Макса, потряс ими с видом победителя. — Ужин. — О, да ты добытчик, — восхитился Макс. — Раз так, то погоди, сейчас я дров принесу, устроим настоящий пляжный пикник. Он направился к ближайшим деревьям и набрал сухих веток. Шурф к тому моменту выпотрошил рыбин, и они жарили их на костре, а потом с аппетитом ели. Напитки, впрочем, пришлось доставать из Щели Между Мирами. А потом они снова плавали и наслаждались закатом, и чем ниже опускалось солнце, тем шире улыбался Рыбник. Только в его улыбке почему-то не было привычной безмятежности, не было искренности. — С тобой всё в порядке? — не выдержал, наконец, Макс. Рыбник ответил далеко не сразу. Он глядел прямо на заходящее солнце, и зрачки его превратились в крошечные точки, а лицо было бледным до синевы, как будто он весь день провёл не на природе, а в глубоком подвале за бумажной работой. — Так приятно слушать его истеричные вопли у меня в голове, — сказал он, когда Макс уже отчаялся получить ответ. Сердце Макса забилось быстрее. Что это значит? Чьи вопли? С кем он сейчас имеет дело? Неужели Зануда научился контролировать себя даже под действием наркотика? Но тогда получается, что всё это время он притворялся… сделал вид, что замена произошла… опять. Но нет, тут что-то определённо не так. Зачем он это сейчас сказал? Неужели решил играть ва-банк и ставить последнюю точку? — Приятно? — озадаченно переспросил Макс, и Шурф, наконец, поглядел прямо на него. Безумие в глазах, однозначно безумие. Это он, Рыбник. Но почему он так себя ведёт… — Да. Это вопли побеждённого. Ты мне, конечно, помог, но сегодня я победил. Этот раунд за мной. Понимаешь, дорогуша? Макс медленно кивнул. «Ты мне помог». Значит, действительно Рыбник. Но что за странное обращение, "дорогуша"? Раньше он так не говорил... — Ладно, — тряхнул головой Шурф. — Давай начнём. И одним плавным движением он подсел к Максу, впиваясь в его губы властным поцелуем. Макс едва сдержал смех. Вот какая сегодня, значит, игра. Всё по расписанию. «Давай начнём», а потом, наверное, будет «давай кончим». — Что смешного? — с любопытством спросил Рыбник, отстраняясь и зачем-то помешивая остатки костра длинной палкой, а потом опустил её в воду, наблюдая, как с нервным шипением испаряется вода. — Не обращай внимания, — сказал Макс. — Я просто так давно тебя не видел, что уже и забыл, какой ты бываешь… странный. — Странный, значит, — задумчиво повторил Рыбник и вперился застывшим взглядом в песок. А потом губы его расползлись в улыбке, и он осторожно опрокинул Макса на песок. — А ты любишь странности, да, мальчик? — Я тебя люблю, Рыбник. Тот хмыкнул и несколько раз двинул бёдрами. — Да. Я помню. Он замер, плотно прижавшись к Максу и глядя ему прямо в глаза, и, казалось, даже время остановилось, ловя горячий воздух, застывший между их лицами. А потом Рыбник моргнул, отстранился и властно потянул Макса за плечи, заставляя перевернуться лицом вниз. Прикосновение песка к возбуждённому члену было не слишком приятным. Он был полностью обнажён, тогда как на Рыбнике была его белая скаба — он не снял её даже чтобы высушить после купания. — Хм… может, хотя бы лоохи подстелим? — неуверенно предложил Макс. — Не надо, и так пойдёт, — ледяным голосом сказал Рыбник, наваливаясь сверху. Он покрывал поцелуями шею и плечи Макса, разминал пальцами мышцы и щекотал по рёбрам, тёрся пахом о его ягодицы, разгорячая всё сильнее. — Хочешь? — прошептал он. — Хочешь? — Да, — сказал Макс, хотя чувствовал себя не очень комфортно. — Только не торопись, ладно? — Ладно. Рыбник продолжал его целовать и ласкать, и, не имея возможности ответить, Макс просто наслаждался долгожданной близостью. Рыбник целовал его, слегка прикусывал кожу, изредка хмыкал каким-то своим мыслям. А потом он вдруг замер на несколько секунд, а в следующее мгновение… От острой боли, пронзившей шею, Макс не смог даже вскрикнуть. Воздух застрял у него в горле, он не мог ни выдохнуть, ни вдохнуть, и лишь беспомощно дёргал ногами, чтобы хоть как-то дать понять Рыбнику, что к такому повороту он совсем не готов. Но тот лишь ласково гладил его по лбу и макушке, как будто успокаивая, уговаривая: потерпи… Но это было настолько далеко за гранью ожидаемого, что Макс даже растерялся. Он сам себе удивился: как можно было настолько утратить контроль над ситуацией? А этот псих что себе думает? Судя по успокаивающему жесту, он не собирается причинять реального вреда, но соображает ли он, что для некоторых людей потеря крови может быть смертельной? Наконец, Рыбник напился. С неприятным хрустом и чавканьем он вытащил зубы из шеи Макса и сказал хрипло: — Вкусно. А потом приложил руку к раненой шее, и через секунду боли уже не было. Макс тяжело дышал, пытаясь прийти в себя, но Рыбник даже не позволил ему перевернуться на спину. — Мы так не договаривались, — пробормотал Макс, пытаясь вырваться из довольно жёсткого захвата. — Конечно, нет, — ласково сказал Рыбник. — Ты сюда за другим пришёл, да? Сейчас всё будет. — Нет, — твёрдо сказал Макс. — Слезь с меня и отпус… — Да-а, — уверенно протянул Рыбник. — Ты хотел — ты получаешь. А потом реальность в сознании Макса начала стремительно терять правдоподобие. Он почувствовал, как Рыбник выворачивает ему запястье левой руки за спиной, так, чтобы было невозможно подняться, а потом коленями раздвигает его бёдра и стремительно, без подготовки, вставляет ему в задницу, но не член, а что-то шершавое, грубое, сучковатое. От боли и неожиданности Макс заорал и попытался всё же вывернуться, но даже от малейшего движения боль усилилась тысячекратно, и он на несколько мгновений отключился. В себя он пришёл от ласковых поглаживаний по щеке и нежного, почти невесомого поцелуя в висок. — Извини, Макс, — сказал Рыбник так мягко и с такой грустью в голосе, что проще простого было поверить в его искренность, — жаль тебя огорчать, но я не пользуюсь чужими подстилками. Макс снова попытался вывернуться из его захвата, но острая боль подсказала, что инородный предмет никуда не делся из его заднего прохода. Очень медленно до него начало доходить, что происходит. — Рыбник, что за херню ты порешь, — не без труда пробормотал Макс, и песок заскрежетал у него на зубах. — Прекрати эти глупости, слышишь? Какого чёрта ты сорвался? — Сам знаешь, сам знаешь, — нараспев произнёс безумец, страстно целуя его спину вдоль позвоночника, но теперь Макс не был в состоянии оценить его нежность. Вдох-выдох. Макс прекрасно понимал, что справиться сам с Рыбником не сможет. Ни в рукопашную — мало того, что Шурф немного выше и крупнее его, так ещё и с этой убийственной штукой в заднице двигаться почти невозможно. Ни магически — у Мастера Пресекающего трюков наверняка побольше будет, а он ко всему же и крови Вершителя напился. Разве что… Стараясь успокоиться и сосредоточиться, Макс сделал ещё несколько глубоких вдохов. Рыбник держал его за левое запястье, но кисть была свободна, щёлкнуть пальцами вполне реально. К счастью, целиться не нужно, Смертельные Шары сами находят жертву… — А вот и нет! — радостно воскликнул Рыбник и в следующее мгновение резко дёрнулся и куда-то исчез. Макс не сразу понял, что произошло. Он ощутил липкую влагу на левой ладони и спине и странный жар в кисти. А ещё он понял, что Рыбник больше его не удерживает, и первое, что Макс сделал — это вытащил чёртово орудие пыток из задницы. Причём левой рукой сделать это почему-то не удалось, пришлось изворачиваться. Макс хрипло застонал, но облегчение было слишком сильным, чтобы жалеть себя. А потом он перевернулся на бок и оглядел свою левую руку. С ней что-то было не так. Кровь заливала песок, пульсирующей струйкой вытекая из боковой части ладони, где раньше был большой палец. Макс таращился и таращился на этот поток, на ошмётки мышц и кожи, и никак не мог понять, что видит. Он даже боли не чувствовал, только жар и пульсацию. — Залечить надо, глупенький, — ласково сказал Рыбник, снова приближаясь и сжимая кисть Макса между своими ладонями. — Столько крови впустую утекает, лучше бы напоил любимого дяденьку Шурфа. Нижняя часть его лица была испачкана кровью. Зрачки на фоне фосфоресцирующих радужек казались крошечными точками, как будто Рыбник по-прежнему смотрел на заходящее солнце. Макс не мог выдавить из себя ни звука, он не мог даже заставить себя пошевелиться. Происходило что-то неправильное, настолько неестественное, что вряд ли это происходит на самом деле. Просто сон, кошмарный сон. Надо проснуться и всё будет хорошо. — Какой-то ты вялый стал, — сочувственно протянул Рыбник, снова опрокинул Макса на песок и потянулся за палкой. — Нет… — Да, мой хороший, — Рыбник широко и счастливо улыбнулся. — Ох, как он орёт! Слышал бы ты, Макс, как он сейчас вопит, ты бы не поверил, что мы на такое способны! Рыбник снова начал орудовать палкой, а Макс, чтобы хоть немного отвлечься от боли и бормотания этого безумца, повернулся к тлеющим углям, оставшимся от костра и попытался отстраниться от физических ощущений. Бежать. Надо бежать. Любым способом, любой ценой. До двери не добраться, но у этого мира, как и у любого другого, должна быть Тёмная Сторона. А там — сказать хотя бы слово, и всё исправится. Да, Максу прежде не удавалось самостоятельно погрузиться в истинный облик реальности нигде, кроме подвалов Дома у Моста, но теоретически же это возможно? — На меня смотри! — рыкнул Рыбник, ударяя Макса по лицу. Тот даже не ощутил боли, потому что все его болевые рецепторы собрались в нижней части туловища. Но голову он повернул и отсутствующим взглядом уставился в лицо безумца, избегая заглядывать в глаза. — Знаешь, Макс, я думаю, что больше нет никакого Зануды. Он там у меня настолько слетел с катушек, что даже если я сейчас позволю ему вернуться, вряд ли он тебе поможет. Сожрёт. Точно тебе говорю. Ну да не бойся, я его всё равно не выпущу. — А потом его внимание вдруг переключилось на палку, которой он двигал, казалось, абсолютно машинально, и Рыбник спросил, почти возмущённо: — А чего это ты не кончаешь, Макс? Я что, плохо тебя трахаю? Ты разве не так любишь? Он наклонился над пахом Макса и взял вялый член в рот, но через несколько секунд разочарованно вытащил. — А чего это он у тебя не стоит? — тоном обиженного ребёнка спросил Рыбник. — Раньше так хорошо стоял, а теперь не стоит… сломался что ли? Сейчас будем чинить. Надо чем-нибудь подпереть, чтобы стоял, ты как думаешь? Чем-нибудь подпереть изнутри… Макс слушал его вполуха, изо всех сил стараясь воссоздать ощущение Тёмной Стороны, притянуть его к себе. Но сосредоточиться было сложно, и он был слишком несчастен, чтобы вспомнить радостные приветственные искры чуда. Но в тот момент, когда Рыбник от него отстранился и отправился на поиски чего-нибудь подходящего, чтобы «подпереть», Макс понял, что это его шанс. Он снова вытащил из себя палку, даже ничего не почувствовав, а потом вскочил, и что было духу помчался в сторону бунгало, не обращая внимания на физические ощущения. Всего какая-то жалкая сотня футов! Он уже готовился закрыть глаза и толкнуть дверь, как вдруг тело его подлетело в воздух, перевернулось и повалилось вниз, на деревянные ступеньки веранды, и под действием силы тяжести медленно сползло на песок. Попутно Макс отметил, что услышал какой-то подозрительный хруст изнутри своего тела, но так и не понял, откуда. «Почему мне не страшно? — тупо думал он. — Почему я не в ужасе, не в панике, не в отчаянии, или в чём там ещё положено находиться, когда лучший друг превратился в сумасшедшего маньяка-садиста? Или на самом деле всё это со мной происходит, просто я ни хера не понимаю?» — Ох, Макс, — удручённо вздохнул Рыбник, усаживаясь ему на живот. — Беспокойный ты человек. — Прекрати это, — просипел Макс и сам едва себя услышал. — Просто перестань, ладно? Ты уже победил. Чего ещё ты хочешь? Рыбник задумался, как будто воспринял этот вопрос как требующий вдумчивого ответа. А потом сказал: — Жрать. Думаю, ты поймёшь меня как никто другой, Макс. Я хочу жрать. Он провёл заострённым ногтём по плечу Макса, отрезая узкую полоску кожи, принюхиваясь к ней, и с видом утончённого гурмана отправляя в рот. «Лучше уж так, — тупо думал Макс. Это жжение на коже было почти смешным по сравнению с тем, что ему пришлось пережить чуть раньше. — Пусть лучше жрёт». — Я знал, что ты оценишь смену активности, — просиял Рыбник, — но ты не думай, дело наше мы ещё продолжим. Сейчас только перекушу малёхо. А потом пойдём купаться. «Боли нет, — думал Макс. — Ничего особенного со мной не происходит. Дыши, спокойно… ищи чудо, ищи Тёмную Сторону…» Но перед мысленным взором крутилась лишь какая-то хрень про джедаев и ситхов, а Рыбник стал почему-то маленьким и зелёным и размахивал световым мечом не хуже Шурфовой Перчатки Смерти. Как жаль, что он не взял их с собой… — Ну, ну, Макс, не будь таким пессимистом, — ободряюще похлопал его по щеке Рыбник. — Убивать тебя я вовсе не собираюсь. Веришь — это именно то, чего желает тебе сейчас Зануда. Но я же не совсем дурак. Мало мне Йука Йуггари и Кибы Аццаха? Колдунов-то меня Джуффин научил качественно убивать, а вот с Вершителями практики прежде не было. Так что нет, простого пути у тебя не будет, дорогуша. Макс не знал, радоваться этому известию или отчаиваться. С одной стороны, когда-нибудь действие марихуаны закончится, и, Шурф придёт в себя. И что тогда? Быстрая смерть или нелепая жизнь с новым ужасным опытом? И как потом смотреть в глаза Лонли-Локли? — О, об этом не беспокойся, — махнул рукой Рыбник, отправляя в рот полоску кожи, срезанную с живота Макса. — Сам-то я уйду в вечность и там предоставлю Зануде наслаждаться воспоминаниями. — Ему не за что себя винить, — пробормотал Макс, чувствуя, как барьер между ним и миром всё-таки продавливается под невероятной тяжестью происходящего. Висок защекотало от единственной, но крупной капли непрошеной солёной жидкости. — Это была моя ошибка. Мой выбор. — О-о, так это была ошибка, — разочарованно протянул Рыбник. — Но ты всё-таки чудо, Макс. Даже я это признаю, даже сейчас. Заботиться о Зануде, с такими-то перспективами… о да, я вижу, ты сейчас уверен, что переживёшь что угодно, что это всего лишь тело, и как только я угомонюсь, ты сможешь вернуться в Ехо и тебя быстренько подлатают… так вот что я тебе скажу, — он наклонился к самому уху Макса и понизил голос до шёпота. — Лойсо Пондохва от зависти бы лопнул, если бы узнал нашу программу на следующие дни. Можешь считать это, — он провёл ладонью вдоль всего тела Макса, — лёгкой прелюдией. Вдох и выдох. В голове у Макса было слишком мутно от боли и слабости, но что-то ему подсказывало, что Рыбник всё-таки не способен здраво рассчитать силы — не свои, а его, Макса. Он совсем скоро отключится или вовсе умрёт. И Рыбнику не нужно бояться его посмертной мести. Потому что ни в чём он не виноват, несчастный безумец. Влюблённый собственник, готовый разрушить то, что ему когда-то было дорого, только потому, что реальность оказалась неидеальной. Озлобленный обиженный ребёнок, впервые за долгое время испытавший доверие и привязанность к кому-то, и так жестоко преданный! Макс не мог его винить. Он почувствовал, что его куда-то тащат… к воде. Рыбник даже поднять его не удосужился, а схватил за теперь четырёхпалую левую руку и волочил, как сломанную игрушку. Песок неприятно царапал кожу, но Макс даже не пытался подняться. Это была передышка. Небольшой, но всё-таки шанс… Почувствовать цветной ветер. Может, здесь он другой, но в любом случае живой, чуткий. Свободный, прекрасный… Шлёп, шлёп. Рыбник выполнил своё обещание — привёл Макса купаться. Солёная вода попала в свежие раны, и Макс замычал от жуткой боли, от которой он не мог спрятаться в отстранённости. Он хотел, но не мог сойти с ума, перестать быть собой. — Перестань! — попросил Макс. — Прекрати это, пожалуйста! Боль мгновенно исчезла — даже трудно было в это поверить. — Да, Макс, дорогой, конечно. Он удивлённо открыл глаза — неужели действие наркотика уже прекратилось, и Зануда вернулся? Но нет, в свете бледной луны он видел над собой широко ухмыляющееся лицо. Макс понял: Рыбник хочет сломить его волю. Заставить просить, умолять, унижаться… признать его победу. «Но я ведь и так это сделал, — подумал Макс. — Я ведь сразу признал, что ошибся и проиграл». Но он тут же и сам понял разницу. В тот раз он признал свою вину притворно, ради спасения. В этот раз он просил почти неосознанно, лишь бы избавиться от боли. А потом Рыбник провёл ладонью над его телом и боль вернулась. «Нет, — думал Макс. — Я останусь при своём. Пусть делает, что хочет, я больше ни звука не издам». — Ты не понимаешь, — шепнул Рыбник, склонившись к его уху. — Не понимаешь. И снова потащил Макса на берег, и всё началось сначала. Макс даже немного заскучал в процессе. Хуже не становилось - предел боли, наверное, был достигнут. Плохо было другое — Макс окончательно перестал соображать и уже не искал пути к спасению, а лишь вяло отмечал, как хорошо Рыбник всё продумал: сначала затащил Макса на Изнанку Тёмной Стороны, куда больше никто не может добраться, и лишь оттуда в Хумгат. Так что шансов на то, что кто-нибудь станет на их след и придёт на помощь, практически нет. Да и сколько ещё времени пройдёт, прежде чем их исчезновение будет замечено... Макс понял, что обречён. В какой-то момент его стошнило, и Рыбник накормил его песком с блевотиной. А потом безумец перекурил — боялся, что Зануда вернётся слишком быстро, слишком уж сильно́ теперь его безумие. А потом он раздул остывшие угольки и придумал себе новое развлечение: складывал из них узоры у Макса на груди. — Ничего нынешняя молодёжь не знает о развлечениях, — причитал он. — Вот в наше время игра такая была: «кто кого съест». Играли с послушниками из других орденов. Знаешь, где самые вкусняшки были? В Ордене Водяной Вороны и в Потаённой Травы. Ещё у Попятного Времени ничего так, особенно девочки. А в Семилистнике все надкусанные, веришь? А я, как ты понял, за другими не доедаю… и чужих шлюх не пользую. Вот дал бы ты Зануде себя укусить — я бы побрезговал тебя жрать. А так ты только задницу подставил, наивного играл… ну да и тёмные магистры с тобой, с вами обоими. Казалось, Рыбник и сам немного заскучал. Плечо, которое он прогрыз уже почти до кости, Макс не чувствовал. Только неприятный зуд, как пытка капающей в одно и то же место водой… — Ладно, Макс, надоел ты мне. Давай переходить к самому интересному. Одной частью сознания Макс понимал, что худшей боли Рыбник ему причинить просто не может. Есть предел, который могут передать в мозг нервные клетки, и этот предел достигнут. Но другой частью разума Макс понимал, что ему, возможно, просто не хватает воображения, и он почувствовал, как всё его тело начинает непроизвольно дрожать, на последнем издыхании желая спастись. Исчезнуть. — Помнишь нашу первую встречу, Макс? — мечтательно, почти сентиментально, спросил Рыбник. — Тогда ведь не только ты меня освободил, но и я тебя, помнишь? От твоих глупых предрассудков, которые не давали тебе развернуться на полную катушку и получать удовольствие… Уж не знаю, с кем ещё ты сможешь сблизиться после того, что сегодня произошло, но знаешь что? Я жалею о том, что между нами произошло. И я хочу, чтобы ты тоже пожалел. Не только о последней встрече, а о каждой. В следующее мгновение все без исключения неприятные ощущения исчезли. Макс удивлённо моргнул, но не мог ни пошевелиться, ни вдохнуть, но краем глаза он увидел, что пальцы Рыбника проникают сквозь его грудь прямо рядом с сердцем, как будто он собирался вырвать его из груди. Но этого, как ни странно не произошло. Время вообще как будто остановилось. Не было слышно ни шума листьев в лесу, ни даже моря, существовал только сдавленный голос Рыбника и его бешеные глаза. — Ты грязная шлюха и вонючий педик, — сказал он, чётко цедя каждое слово. — Ты позарился на красоту и безупречность, но сам ты — уродливое ничтожество, и только безумец после пятидесяти лет воздержания мог тобой заинтересоваться. Мерзость, низость, безвольное дерьмо, пустышка. Никто. Никогда. Тебя. Не полюбит. А потом Рыбник убрал руку, и больше к Максу не прикасался, как будто боялся испачкаться. Макс чувствовал, что его тело трясётся в судорогах, как будто хочет от него избавиться, но безуспешно. Он и сам бы с удовольствием отказался от себя самого. Убить, сжечь, чтобы не было этой дряни! Но ему некуда было деваться от себя самого, и приходилось корчиться от соседства, от ненависти и презрения к самому себе. И всё, что Рыбник сделал с ним до этого было не просто заслуженным наказанием, но даже слишком мягким. Макс попросил бы его продолжить уничтожение этого мерзкого явления, если бы мог вынести звучание собственного голоса, если бы его не тошнило от движений собственного языка во рту. «Сдохнуть, как же я хочу сдохнуть, — думал Макс. — Исчезнуть, раствориться, как будто и не было, сгореть в преисподней…» Колдовать Рыбник не брезговал. Он возил телом Макса по песку, вырисовывая какие-то ему одному известные узоры, изредка задевая той или иной частью тела остывающие угли. А потом снова потащил Макса «поплавать». Он окунал его в воду и не давал вынырнуть. Макс хотел утонуть, но тело его инстинктивно брыкалось, пытался выбраться на поверхность, но безуспешно. А потом он вспомнил, как давным-давно, тысячу жизней назад, тонул в Хуроне. Последняя полубезумная мысль: это не вода, это пустота Хумгата. Конечно, будь у него выбор, Макс бы предпочёл оставить Рыбника здесь, но тот, будто почуяв, что добыча вот-вот ускользнёт, с силой дёрнул его за волосы и не отпускал. «Айда за мной в ад, Рыбник». И плевать, где они окажутся, ведь мир заточения Лойсо Пондохвы больше не существует. Главное — что не здесь. Главное — что марихуаны больше нет. А значит, пытка обретает конечность. Начинается обратный отсчёт. А потом вернётся Мастер Пресекающий Ненужные Жизни и выполнит своё предназначение. Если ему хватит милосердия, чтобы прикоснуться к жалкому грязному извращенцу Максу. Он не сразу понял, где оказался и что происходит. Его тело падало, катилось, скользило по красно-чёрному пеплу, по какому-то склону вместе с пылью и острыми камнями, а чуть поодаль слышались угрозы и ругательства Рыбника, который его почему-то больше не удерживал. Макс расслабился и отдал себя на милость каменного потока — и плевать, что потом. Может, ему повезёт, и он умрёт. А может, он окажется достаточно далеко от Рыбника, чтобы тот не помешал ему покончить с собой. А может, уже и делать ничего не надо, потому что жарко, сухо и темно, так похоже на Преисподнюю, как воображал это место Макс. Удивительное дело: после всего он ещё мог шевелиться. Всё его тело было одной сплошной раной, в дыру в плече, прогрызенную Рыбником, забились камни и пепел, а ниже пояса, казалось, вообще не осталось обычных человеческих органов — только какие-то острые осколки и оголённые нервы. Но мышцы, как ни странно, работали, и даже слушались, пусть и не очень хорошо и не с первого раза. Откуда только бралась воля к выживанию? Макс огляделся. Рыбника в поле зрения не было, но поодаль, на том же склоне, по которому он скатился, но за прикрытием невысокой каменной гряды, виднелась пыль от падения другого тела. Значит, он, скорее всего, там. Если он не видел, в какую сторону падал Макс, есть шанс унести ноги. Конечно, через некоторое время он наверняка станет на след и найдёт Макса, но до того момента, возможно, удастся решить что-то самому. И, не помня о боли, Макс поднялся и побежал в противоположную сторону. Он знал, как нелепо и смешно, должно быть, выглядит со стороны: голый грязный педик, покрытый свежими ранами и ожогами, бежит по каменному пустырю испуганно озираясь, как будто он кому-то мог на хрен понадобиться. Но остановиться было не реально. Просто двигаться, ощущая мнимую свободу выбора, оскальзываясь на камнях и стараясь не спровоцировать новый обвал. Лишь бы не нашёл, лишь бы не догнал! В воздухе стоял серный запах, а земля то и дело начинала дрожать. Макс не успевал детально рассмотреть пейзаж, но он понял, что где-то совсем рядом извергается вулкан. Небо было покрыто густым дымом, а земля то и дело расходилась трещинами. То тут, то там, из-под земли вырывались клубы горячего кислого пара, но Макс радовался. Рыбник не найдёт его по запаху! Если бы ещё и на след не мог стать… Может, повезёт хотя бы раз, и след окажется засыпанным после обвала породы? «Не уйдёшь, гадёныш, — прозвучало в голове. — Но в интересное же местечко ты меня привёл». Макс его игнорировал, а продолжал бежать. Конечно, он везения не заслужил, но, может, ему всё-таки попадётся достаточно глубокая трещина в земле, чтобы падение в неё могло быть смертельным? «Знаешь, что я сейчас делаю, Макс? Я собираю камушки. Острые, красивые. Угадай, куда я их собираюсь засунуть?» Макс бежал. Рыбник над ним издевался. Сколько времени это продолжалось, понять было невозможно — задымленное небо не пропускало ни одного солнечного или лунного лучика, так что единственным источником света были красные отблески над далёким вулканом. К счастью, за годы в Ехо Макс успел научиться видеть в темноте, и теперь передвигался не ощупью, а довольно уверенно. И всё равно время от времени ему попадались слишком острые камни. А через бессчётное количество часов в преисподней, судя по всему, всё-таки наступила ночь, потому что тьма стала ещё более непроглядной, а из-под камней и из трещин в земле начали вылезать твари. Четвероногие, прямоходящие и даже крылатые, они появлялись и хаотично расползались вокруг. Они были самых разных огненных оттенков: от бледно-голубого до оранжево-красного и отчаянно-белого. Макс без сожалений и страха пошёл им навстречу в надежде, что его сожгут, но адские твари как будто даже не замечали его. Ничтожество. Пустышка. Рыбник ненадолго притих, но потом начал донимать его разговорами с новой силой. А когда небо едва заметно посветлело, а твари попрятались, Макс почувствовал, что Рыбник стал на его след. Раньше Макс никогда этого не замечал — хоть весь Тайный Сыск мог разом идти по его следу. Но теперь он то ли слишком ослаб, то ли что-то в нём сломалось, и он буквально чувствовал приближение врага. И если бы он был уверен, что Рыбник убьёт его при встрече, он бы не сомневаясь потянул след к себе, чтобы разжечь его энтузиазм и ускорить результат. Но ничего хорошего от встречи ждать не приходилось, а потому Макс всё же поднялся и попытался унести ноги. Он не верил в успех, всё же у Рыбника сейчас намного больше сил и здоровья. Но если момент встречи можно отсрочить… Макс не знал, сколько прошло времени. Его ноги кровоточили так сильно, что даже если Рыбник вдруг потеряет его след, он найдёт его по каплям крови. Но потом произошло странное: Рыбник сошёл со следа. Максу сразу стало легче дышать, хотя он понимал, что это ненадолго, и вообще, скорее всего, неправда. Или это просто очередное напоминание о том, что такое ничтожество, как Макс, никому даром не нужно, Рыбнику в том числе? Как бы то ни было, Макс продолжал идти, хотя и немного замедлился, надеясь восстановить силы. А потом он услышал зов с совершенно иными интонациями, точнее, вообще без них: «Макс, не убегай, вернись. Я помогу тебе отправиться к сэру Джуффину». Макс рассмеялся. Новая игра, значит. Притворюсь другом и унижу тебя от его лица. Что ж, всё справедливо. Именно так Макс и Зануда поступили с самим Рыбником. «Макс, ему пришлось уступить. Он потратил много сил, когда держал тебя за сердце, а перемещение через Хумгат ещё сильнее отрезвило его, и я смог восстановить контроль. Прошу тебя, Макс, позволь мне хотя бы частично исправить нанесённый ущерб. Я помогу тебе вернуться в Ехо, клянусь». По манере изложения мыслей это действительно было похоже на сэра Истину, вот только Макс прекрасно знал, насколько хороший из Рыбника притворщик. И действительно: не прошло и дюжины минут, как Рыбник снова стал на его след. И на этот раз двигался намного быстрее. Макс тоже бежал изо всех сил, втайне надеясь, что его сердце не выдержит и всё-таки разорвётся от боли и усталости. Но его подвело не сердце. Он бежал по застывшей лаве, гладкая поверхность которой казалась его искалеченным пяткам нежным пухом, как вдруг корка под его ступнёй треснула и провалилась. Острые края вспороли кожу и мышцы, а раскалённая магма внизу начала жадно поедать выданное ей деликатесное блюдо. Макс не выдержал и всё же заорал, резко выдёргивая ногу из ловушки. Он покатился по земле, отчаянно вопя и боясь даже взглянуть на свою ногу. А потом, наконец-то, наступила благословенная пустота. — Макс, Макс, — звал его кто-то из тьмы. Он промычал что-то невразумительное, но потом какое-то заклинание пробежало по его телу, даря заряд бодрости, и Макс отрыл глаза. Он успел увидеть глаза безумца. А потом Рыбник снова запустил пальцы в его грудную клетку. Боль исчезла, как и всё вокруг и внутри, остался только он: самый важный, самый ужасный. — Открой дверь в Хумгат. Найди сэра Джуффина Халли. Рыбник выдернул руку, поднял Макса за шиворот и поставил перед дверью. Просто дверью — без стены или коридора. Макс не верил, что это сработает. Это опять какая-то издевательская ловушка Рыбника. Но не попытаться выполнить то, что ему было сказано, он не мог. Закрыл глаза. Сосредоточился. Толкнул. — Мне правда жаль, что всё так вышло, Макс. Хумгат. Найти сэра Джуффина Халли.***
Макс сидел в мягком кресле, подтянув колени к подбородку и обхватив голову руками, и изо всех сил старался не выть и дышать как можно тише. Он не до конца понимал, где находится, где заканчивается кошмар и начинается воображаемая безопасная реальность. Но его глаза улавливали уютный оранжевый свет, а сидел он определённо не на острых камнях и не на холодном песке. «Ты в полном порядке и безопасности», — вспомнил он слова Джуффина. Но было ли так на самом деле, или привиделось в бреду? Скорее, всё же второе, потому что разве может Почтеннейший Начальник всерьёз заботиться об «уродливом ничтожестве». Но ничего не происходило и не менялось, и постепенно Макс начал осознавать, что ужасные пугающие картинки реальны только в его голове. А на самом деле он находится в тепле и комфорте, и свет исходит не от призрачных огненных тварей, а от грибного светильника. Он осторожно пошевелился. Плотная, приятная на ощупь ткань облегала его тело. Боли не было, во всяком случае, на поверхности тела. Внутри же сердце разрывалось от ужаса и дышать было довольно тяжело. Макс осторожно приподнял голову. Сфокусировать взгляд удалось далеко не сразу, но, моргнув несколько раз, он разглядел обстановку. Просторная гостиная, низкий столик, на нём — печенье и камра. Сэр Джуффин сидел прямо на ковре, скрестив ноги, на расстоянии трёх шагов, и глядел не на Макса, а себе под ноги. Вид у него был мрачный, но несколько отсутствующий, как будто он задремал с приоткрытыми глазами. Макс решил его пока что не окликать. Боли действительно не было. Нервная слабость в мышцах, затруднённое дыхание — вот и всё, что осталось от кошмара. Макс снова неуверенно пошевелился и оглядел свои ступни — обе они были в полном порядке — ни следа от порезов или ожогов. Потом он неуверенно отнял от головы левую руку и осмотрел кисть. Большой палец на месте — и ни следа от зубов Рыбника. Можно щёлкнуть пальцами и проверить… — Не торопись с этим, Макс, — тихо, на грани слышимости. Он даже не сразу понял, что это сказал Джуффин. А потом до Макса дошло, что это всё правда, что он действительно здесь, он жив и физически здоров. Джуффин рядом, и теперь Макс в безопасности, но так не должно быть, не должно! «Грязная шлюха и вонючий педик… Мерзость, низость, безвольное дерьмо…» Макса стошнило, но он даже не попытался очиститься от блевотины, а вцепился ногтями в собственное горло, словно надеясь разорвать собственную глотку, убить уничтожить… Но ему некуда было деться от самого себя… — Слова — это всего лишь слова, Макс, — мягко заметил Джуффин, едва заметным жестом убирая грязь. «Нет, если их сказала Истина на Королевской Службе. И он прав, прав, он знал, о чём говорил…» — Макс, давай вслух. Я, конечно, могу читать твои мысли, но тебе это сейчас не нужно. Макс беспомощно и с отвращением к каждому мгновению помотал головой. Никто не заслуживает того, чтобы окунуться в помои его ничтожества. Он вообще не должен был возвращаться в Ехо, ничто настолько мерзкое не должно даже приближаться к столь чудесному светлому Миру! — Макс, я в дерьме не утону, я в нём как рыба в воде после Смутных Времён. Так что давай, не бойся меня задеть. Я этого хочу. Давно не практиковался выгребать из настоящей мерзости. Ну? Заговорить вслух было нелегко. Каким-то образом в памяти Макса вдруг всплыли последние слова, которые он произнёс там, на проклятом пляже: «Перестань. Прекрати это, пожалуйста». До чего жалко он себя тогда ощущал! Но даже тогда он ещё был человеком. Тогда у него была надежда. А потом Рыбник взял его за сердце. — Он знал меня, — выдавил из себя, наконец, Макс. — Знал, как облупленного, так же хорошо, возможно, как и вы. И Рыбник всегда был искренен. Значит, он действительно верил в то, что сказал тогда… — Ага, конечно, — скептично покивал Джуффин. — Вот скажи, Макс, если я сейчас подойду и стукну тебя по голове, что ты подумаешь? Не трудись отвечать, вопрос риторический. Но я почти уверен, что это будет что-то вроде: «Вот ведь старый мудак, чёртов садист, безмозглый извращенец», ну или ещё пару-другую эпитетов подберёшь. Но потом, когда пройдёт время и ты успокоишься, ты поймёшь, что стукнул я тебя за глупость твою, потому что хочу, чтобы ты больше так о себе не думал. На самом деле я совсем по-другому к тебе отношусь, и никакой я не садист, а просто в какой-то момент во мне появилось соответствующее настроение. Ты понимаешь? То есть в один-единственный момент ты был на мой счёт прав: я действительно хотел тебя ударить, хотел причинить тебе боль в сердцах. Но на самом деле я отношусь к тебе совсем иначе. И ты тоже вовсе не считаешь меня ни мудаком, ни садистом, просто в тот момент у тебя возникла такая ассоциация. — То есть на самом деле я никакой не дерьмовый извращенец, а лишь иногда на меня находит особый стих? Так-то я парень хороший и милый, но иногда становлюсь… «…Грязной шлюхой и вонючим педиком». Вслух Макс фразу договорить не смог. — Чтоб тебя вурдалаки на полдник сожрали, Макс, я совершенно не об этом! Я вообще не о тебе, а о Рыбнике. Ничего из того, что он тебе наговорил, он не думает, ни в одной из своих личин. Он взбесился, приревновал, хотел сделать тебе больно, потому и наговорил всякой херни. Да, он был искренен в том смысле, что говорил именно то, что хотел сказать. Но это вовсе не означает, что он так думает. Вот честно, Макс, я понимаю, что не так-то просто забыть то, что сказано сердцу, но давай уже включай мозг, а? И думай-ка лучше не о том, что он сказал, а почему он это сказал. Макс медленно вдохнул и выдохнул. Думать, не чувствовать. Это было довольно сложно, потому что оба процесса были взаимосвязаны не только естественным образом, но и «подкреплением» от Рыбника. — «Не доставайся же ты никому», — мрачно процитировал Макс, и страх и отвращение вдруг сошли на нет почти полностью, а на их месте осталась лишь острая, безграничная печаль от мыслей о том, что должен был чувствовать Шурф-Зануда, какую невероятную бурю должен был пережить, восстановив власть в собственном теле. — Где он сейчас, Джуффин? — Понятия не имею. Макс озадаченно уставился на шефа. Он был уверен, что Лонли-Локли сейчас тоже кто-то занимается. Целители или леди Сотофа, или ещё кто-то из могущественных колдунов. Нельзя же его просто так бросить, предоставить самому себе, что бы ни учудил его Рыбник! Тем более, что в Ехо он, судя по всему, накуролесить не успел — пришёл в себя ещё там, в «преисподней», в которую затащил их Макс. — То есть как? Он не вернулся вместе со мной? — Нет.