Путь сердца/The way heart.

Гарри Поттер раз за разом проверял свою электронную почту, с каким-то редкостным озлоблением нажимая мышкой на нужную иконку на рабочем столе. Отсчитывать медленно бегущие минуты и было выше его сил, но он точно знал — посылку-подарок от него она уже получила… Мужчина уставился пустым взглядом в окно, ничего не видя. Там был серый и мутный день: тяжелые дождевые тучи, еще не решившие — будут они проливаться дождем или нет, висели над зданиями и небоскребами. Теперь-то он вполне понимал русскую поговорку: «Ожидание — смерти подобно.» Когда он впервые встретился с тогда еще «незнакомкой»-полковником, Гарри будто бы прочитал ее прошлое в ее собственных, серо-стальных глазах. Там он увидел одновременно морозное, холодное утро и просто ураган скрытых под маской эмоций. Ему нравились сильные женщины; она четко держала над собой контроль, но ему очень хотелось увидеть ее настоящей, живой… Ее эмоции, чувства… Кое-что, конечно, она не удержала — Гарри специально подозвал ее с собой танцевать, прекрасно зная, что она наверняка раскроется перед ним (танец многих раскрепощает), но даже болтая, казалось бы, без умолку о вполне мирных, людских вещах, она старалась себя контролировать и держать. Многое его заинтересовало в ней, о некотором она сама невольно «проболталась» ему на празднике. Вежливо, но не навязчиво, он поинтересовался и у выпускника — Степана о ней. Но тот почти сразу же ему сказал что Рогозина Г.Н — стальная, волевая, хваткая. Оказывается, она — врач и прошла «Чеченскую кампанию»… Почти всем мужчинам она давала отпор. И, мол, «там» простому и бесхитростному Гарри Джеймсу Поттеру искать нечего — лучше найти себе женщину попроще и подоступнее. Он даже рассмеялся, несмотря на робко прозвучавший вопрос о семье и наличию мужчины от своего бывшего педагога-воспитателя. Данилов дал ему всего лишь одно слово о ней, как ему казалось, полностью характеризующее ее — волчица. Она никого к себе не подпускает, никого не зовет, да и не особо любит, но за «своих» — перегрызет горло кому угодно. Это показалось Гарри наиболее интересным. Ее неоднозначная для современности личность привлекла его еще больше к ней. Ее такая же «строгая» красота — идеально очерченные скулы, высокий лоб, тонкие, но сильные руки, скрученные в хвост волосы на затылке… Ее фигура и тонкая талия… Она умна… очень умна… *** Поттер любил читать книги и учиться. Вообще, он считал, что душа человека — это книга в переплете. «Переплет» и «оглавление» создается первым — это то, что заложено человеку еще с детства. Это сведения о добре и зле, понимание мира — у каждого оно было своим и, разумеется, мысли и чаяния самого индивидуума. Очень сложно, да и порой невозможно «переписать» историю жизни и перечеркнуть многие «главы», изменив «переплет». Но, все же, жизнь чаще берет свое — и из заядлого хулигана, например, получается весьма неплохой бизнесмен, умеющий «плыть по течению». Из девушки, которая выросла в семье алкоголиков — примерная жена и любящая мать. Из тех, кто уже ступил «на темную тропу» криминала — порой выходили замечательные частные охранники, или даже, настоящие защитники Родины. Многие дети, на его глазах меняли ориентиры, выбирая между злом и добром — добро; пусть не все, но большая часть из них, вырастала с четким знанием и пониманием своей цели, вырастали в потрясающих людей, добрых, справедливых и способных защитить слабого и беззащитного. Много детей прошло через его руки; много было искалеченных жизнью, самими людьми и временем маленьких душ и сердец. Пусть не всех удалось ему спасти от жернов судьбы и жизни, от сумасшествия и многих других недугов, но… Он знает, что он не один такой. Много, много было и есть на Земле неравнодушных, хороших… Пусть иногда руки и опускались, а сердце взрывалось от боли за невинных, но разум ему отчаянно шептал и повторял незыблемые истины, проверенные веками, давая все новые и новые силы бороться, сражаться и выигрывать. Он борется со злом и равнодушием как может. Возможно, когда-нибудь люди все-таки возьмутся за ум, перестанут цепляться за кошельки вместо собственных сердец и душ, и смогут новыми, иными глазами взглянуть на происходящее вокруг… *** Компьютер издал пикающий звук, и изрядно напугав его своей неожиданностью, помогая вылезти из дебрей своих мыслей. Гарри тыкнул мышью иконку и уставился на письмо. Проверив его антивирусом, он открыл его. Письмо было кратким; Гарри моментально уставился на метку отправителя и сердце от радости в груди совершило кульбит: это была она! И писала ему она! «Мне очень понравился ваш подарок; она вот-вот зацветет всем на радость. Настоящее маленькое чудо. Насчет того, что вы писали в своем письме мне… Я свободна в вечер среды. Давайте тогда. То, что в вас нашло отклик, нашло отклик и во мне самой. Я с нетерпением буду ждать вашего письма… Рогозина Г.Н.» Через минуту Гарри уже плясал танец дикаря, стараясь не орать от радости как ребенок — кажется, ему дали шанс! Настоящий шанс. Широкая улыбка мужчины осветила все вокруг. Сейчас он был готов обнять весь мир и еще немножко… Можно ли это считать за точку отсчета?.. *** В среду Гарри рывком отодвинул дверцу шкафа, надеясь быстро собраться на встречу — он чуть запаздывал за заранее заказанный столик в ресторане, но у него была стоящая причина — к ним привезли ребенка в тяжелом психологическом состоянии, и он, стараясь его разговорить, и узнать его ближе, совсем подзабыл о времени. Надеюсь, опоздание на полчаса ему простят… Но и самого Поттера ждал сюрприз: полковник, спешно, почти на ходу, натягивая на ноги туфли на высоком каблуке, покидала стены своей рабочей среды, и то и дело оглядываясь по сторонам. «Темно-синий цвет ей идет…» — подумалось Гарри. — Я не опоздала? — заглянула она в машину, постучав по стеклу. И очаровательно, чуть смущенно, улыбнулась. — Нет, — Гарри отчаянно боролся с тем, чтобы не засмеяться, — я тоже сегодня чуть запоздал. Только-только въехал к вам во двор… Так что на этот момент — один-один… Садитесь! Дверца машины плавно поднялась вверх. Рогозина опустилась на сидение машины, и дверь закрылась. Гарри, в тонких, кожаных перчатках, явно дорогих, завел двигатель и начал выруливать с фэсовской стоянки. — А куда мы едем? — Сначала туда, где вкусно накормят, а потом я кое-что хочу вам показать… — Гарри не сводил взгляда с дороги, по которой ехал сейчас. *** Рогозина бывала в самых различных местах, но в таком спокойном и по-настоящему красивом месте — еще никогда. Народу было мало, живая музыка — точнее музыкальная группа, играла слабо, едва слышно, почти не нарушая спокойствия. Было много живых цветов, аккуратных картин… Очень приятное было это заведение. Хотя чуть странное. Тишина тут… подступала. Она и сама не знала, как это выразить в словах. Гарри, по-видимому, очень хорошо знал все и всех. Он спокойно жестом подзывал официанта и коротко показывал те или иные позицию в меню. Тот кивал и молча приносил блюда. — А что… это за место? — решилась она спросить у Гарри, который ел что-то рыбное и с соусом. Сама она решительно заказала курицу. — Я давно знаю это место, — Гарри вежливо отложил вилку, — иногда мне нужно по-настоящему тихое местечко, и я иду сюда… Знаешь, чем оно необычно? — Тут… тихо… — как-то нерешительно высказала догадку женщина, оглядываясь. — Тут просто половина официантов — люди с ограниченными возможностями. — Объяснил Гарри с улыбкой. — Невозможно! — поразилась она. И огляделась вокруг уже повнимательнее, другими глазами. И правда — многие общались характерными жестами, кто-то писал на доске или на телефоне и показывал другому. Но вокруг царила добрая атмосфера и все общались исключительно с улыбками и ласковыми прикосновениями. — Вот это да! — Готовят здесь исключительно хорошо. Я давно нигде не ем, только здесь… В этом месте. Многие мои воспитанники здесь работают… Так что нам все бесплатно, лишь только нужно оставить чаевые и отзыв… Кстати, может, потанцуем? Гарри вежливо показал кому-то жест — кому, Рогозина так толком и не увидела, но музыка зазвучала в разы громче… *** Танцы слегка утомили ее. Вечер плавно пересекал в ночь, но ей ничуть не хотелось домой, к себе, в пыльную и опостылевшую тишину. Гарри познакомил ее с парой официантов — один юноша, оказывается, был глухим, а другой паренек — был немым. -… картины, которые на стенах, рисует, кстати, одна из моих выпускниц, она слабо видящая… По памяти, и на ощупь… Рогозина кивнула. Ей понравилась как раз одна из них — осенняя листва кружилась в танце ветра. Очень здорово нарисовано. — И как же у тебя получается следить за всеми, да еще и знать обо всех сейчас? — В девяностые — это была проблема… А сейчас — телефон, интернет… Многие выпускники друг с другом общаются, некоторые — создают семьи… — развел руками мужчина. — А все-таки, — Рогозина села на самый краюшек стула и в упор уставилась на генерального директора, — тяжело тебе было с «Городом»? — Да, было трудно… — просто сказал Гарри. — Но все из-за того, что мне было двадцать с небольшим лет. Я не знал многого… я и был не особо старше их… Я наделал ошибок, признаю… — Гарри отпил из бокала свежевыжитый сок. — Представляешь, когда к тебе, худощавому молодому человеку, приводят самого настоящего бугая двух метров ростом, как шкаф, да еще и с первой судимостью — спер из магазина буханку хлеба и колбасу, потому что жрать нечего было? Но для этого «красавца», кстати, все сложилось даже счастливо… — заулыбался он от воспоминаний. Рогозина легко рассмеялась. Гарри тоже поддержал ее смехом. *** — А куда мы едем? — спросила она, когда надевала в очередной раз ремень безопасности. На небо взошла полная луна, и на улице, освещенной вдобавок электрическими светом ночных фонарей, стало еще светлее. — В одно место… — улыбнулся ее собеседник. — Гарантирую, что вам понравится… Только на шпильках будет немного… неудобно… Они приехали в какой-то коттеджный поселок. Но проехали мимо последнего дома пару метров. Гарри быстро вышел первым, что-то вытащил из багажника, и помог ей выбраться из машины. Под ногами спускался обрыв. До Рогозиной доносился плеск волн. — Это озеро и берег я выкупил специально для себя. Тут я тоже отдыхаю и расслабляюсь, когда есть время… Он вполне оборудован, а вода — очищена. Даже рыбки плавают… — пояснил Гарри. И, взглянув на ее ножки, обутые в красивые туфли, проговорил: — Лучше всего обувь снять. Тут чисто и хорошо идти — я сам убираю… — похвастался он. И сам начал стягивать с себя ботинки. — Это здорово… Действительно — под босыми ногами шелестел песок; Рогозина различила в темноте пару шезлонгов и деревянный столик. Так же было оставлено место для костра и, чуть дальше — стояло три больших мусорных контейнера. Туфли, которые к концу вечера начали причинять дискомфорт и мужские, чуть жавшие ноги, ботинки остались в машине. Гарри щелкнул брелком сигнализации и пошел первым, показывая направление. Гарри ловко накрыл стол — на руке у него, оказывается, была корзинка и перед Галиной предстала уже более обычная еда — сэндвичи, бутерброды, нарезки из сыра и колбас. Так же была водружена на стол бутылка воды, лимонада и сока. И никакого алкоголя. Гарри зажег фонарь, который был над самой их головой. Неяркий свет привлек ночных мотыльков, и они бестолково кружились и бились о стеклянные стенки. — Тут красиво… — Я рад, что вам нравится… Он оказался слишком близко к ней и ее губам. Если бы она сейчас… Но Рогозина поддалась воли эмоций, порыву: она, со всей страстью, что полыхала сейчас в ее теле, прижалась к его губам. Гарри умел целоваться, отвечая ей взаимностью; постепенно ее руки вцепились мужчине в плечи, и начали скользить по одежде. Но тут с ним будто бы произошла разительная перемена: он рывком, резко и больно перехватил ее за запястья. И отпрянул от нее. Рогозина в слабых лучах света различила как чуть побелело его лицо. А в глазах появился испуг. — Прости, — как-то механически проговорил Гарри отпуская ее руки. В глазах его появилась какая-то грусть и тревога. — Я… я… И тут Рогозина вспомнила рассказ Степана… — Господи, прости меня! — сообразила она. — Наверное… ты все еще не можешь забыть… прошлое… Гарри закрыл рот, хотя явно хотел продолжить фразу, но тут его лицо погрустнело, а в глазах появилось почти что отчаяние: — Да, мое прошлое все еще не дает мне до конца преодолеть себя… Я пытаюсь, но… Это трудно. Я преодолел боязнь обычных прикосновений, но… — Гарри, казалось, не знал, куда прятать глаза. — телесное мне пока недоступно… — заломил он руки. — Но ты справишься! — женщина поняла, какую серьезную ошибку она совершила. Не надо было вот так сразу, напором, лезть к нему напролом. Он же пережил ад и насилие. — Ты кажешься мне совсем иным… Не таким, как все… Добрым… Гарри поднял на нее свои грустные глаза и явно немного повеселел от ее слов. — Честным. Искренним. Я редко ошибаюсь в людях… — Спасибо… — мерцанули зеленые глаза в ночной тьме. *** Они еще долго говорили друг с другом в ночной тьме, и Рогозина слегка коснулась вопросом о приемном сыне: — А где твой сын? — Рогозина взяла в руки сэндвич и налила очередной стакан сока. Она уже знала — Гарри алкоголь не пьет. Вообще. Даже по праздникам не употребляет. — О, он сейчас в «Городе». У них какой-то совместный проект с классом, и он остался ночевать там… Либо плакат рисуют, либо доклад пишут… Я о нем не волнуюсь — там очень хороший присмотр и он еще не может привыкнуть к тому, что теперь живет у меня… Я бы очень хотел тебя с ним познакомить. Кваетус — очень хороший паренек… На его долю тоже выпало немало испытаний, но он смог их преодолеть… Но осталось ему еще одно… Операция. Но она не скоро, поэтому… — Поэтому пока вы оба наслаждайтесь обществом друг друга… — продолжила полковник. — Можно и так сказать. Я пытаюсь подарить ему то, что никогда еще в жизни сам не испытал. Радость. Любовь. Семью. Интерес к жизни, в конце-концов… *** — Ты мне очень понравилась, — тихо признался ей Гарри. — Подумать только, если бы у тебя не сломалась тогда машина… — То мы бы никогда друг друга не встретили… — рассмеялась она. — Действительно… Мир все же полон случайностей… В этот раз общий поцелуй был полон тихой, сквозящей нежности. Она прижалась к мужскому гарриному плечу, чувствуя себя как никогда под защитой. И, к полной неожиданности, ее аккуратно обвили мужские руки… *** — Я бы хотел показать тебе мой дом, но сейчас поздно… Ты у меня на руках задремала… — проговорил Гарри, касаясь ее волос. — А тебе завтра на работу, как и мне… — Вечер был чудесным… — Рогозина снова попыталась получить от него поцелуй, но Гарри ловко увернулся: — Я рад, что смог организовать тебе такой приятный вечер… Я могу надеяться на… продолжение наших с тобой встреч? Женщина улыбнулась и вместо ответа обвила его руками. Гарри, чуть смущаясь, впервые за вечер проявил собственную инициативу — сам, чуть-чуть будто бы робея, прижался к ее губам. — Мне нравится, что ты проявляешь инициативу… — проговорила любовно Рогозина, когда робкий поцелуй, длящийся между ними, прервался. *** — Галя! — Валентина Антонова глядела на едва ли не сияющую от счастья подругу, входящую в ее «Царство мертвых»: — Ну как все прошло? — спросила она сразу же. — Было? — ее глаза весело сверкнули. — Валь! Гарри же насилие перенес… — понизила женщина голос. — Но мы вполне удовлетворились обществом друг друга и поцелуями… Он потрясающий. Правда. — Ну уж если ты так говоришь… — закивала патологоанатом. — То я тебе верю. Повезло тебе, подруга… — Ладно, Валь, чуть поговорили, и хватит, — Рогозина моментально скинула с себя весь счастливый вид, настраиваясь на рабочий лад, — так что у нас там с телом?.. *** Валентина после того как начальник ФЭС ушла, уставилась в монитор, где сейчас прогонялись отпечатки пальцев на предмет соответствия. Подруге ее в любви отчаянно не везло. Всех, кого она любила, либо в итоге предавали ее, либо уже находились под землей… Женщина надеялась, что, быть может, в этот раз подруге, прошедшей огонь, воду и медные трубы, все же повезет…