Жертва 2

– Оптимус, почему ты продолжаешь сопротивляться? Я ранила тебя, изнасиловала, но ты все еще противишься мне… Лидер автоботов стоял на коленях перед повелительницей. Закованный в цепи, он был обездвижен. Ярко-голубая пара линз глядела прямо на мучителя. – Видимо, этого недостаточно для тебя, – сказала госпожа, жестом манипулятора подозвав к себе прислужника. Мех быстро подошел к квинтессону, склонив голову. Повелительница что-то прошептала на слуховой датчик раба, после чего тот приблизился к Прайму и нанес тому удар по лицевой. Оптимус тихо заскулил. Энергон быстро заполнил полость рта и стал сочиться по разбитым губам. Приподняв пленного, мех улегся прямо под него. От паховых пластин оставались лишь обломки, поэтому препятствий не было. Испачканный чужой смазкой порт свободно впустил внутрь два пальца насильника. Оптимус даже не стал сопротивляться. Раб Квинтессы убрал паховые щитки, выпуская длинный крупный коннектор. Лидер автоботов глядел на мучительницу в тот момент, когда в него вогнали шнур стыковки. – Приятно, Оптимус? – Ты получила что хотела… – хрипло выдал Прайм, каждым сантиметром чувствуя, как неосторожно в нем двигается коннектор. – Нет. Еще не получила. Когда я на твоих глазах убью человека, может, тогда ты подчинишься? – вымолвила Квинтесса, усаживаясь на трон. – Только посмей! – взревел автобот. Оптимус попытался рвануться, но цепи не дали ему это сделать. Насильник грубо схватил автобота за бедра и резко натянул на себя, глубоко вогнав коннектор. Лидер автоботов простонал от боли. – И как я раньше не додумалась? Нужно уничтожить половину населения Земли, чтобы сломать самого Оптимуса Прайма! А может, мне убить твоих друзей у тебя на глазах? Или же заставить это сделать тебя самого?.. – на лицевой Квинтессы сияла издевательская улыбка. – Ты чудовище! – прохрипел Прайм, отхаркиваясь энергоном. – Не самый лучший комплимент, Оптимус, – вымолвила Квинтесса, отвернувшись в сторону. – Бросьте его в камеру, пусть подумает над своими словами! Когда из несчастного Прайма выдернули коннектор и швырнули, как последнего раба на пол, мучители засмеялись. Оптимус медленно поднялся с пола, но манипуляторы его по-прежнему были обездвижены. Два прислужника жестокой хозяйки сняли оковы и надели стазис-наручники. Лидер автоботов снова попытался вырваться, за что получил болезненный пинок в брюшную секцию. – Он еще и сопротивляется! – усмехнулся один мех. – Ага. Прямо как Скайквейк! Жаль, что он дезактивирован, – гоготал другой. Схватив пленного за уцелевшую антенну, мучитель сжал в кулак энергохлыст и стал трясти им перед лицевой автобота. Оптимус стиснул денты. Разбитые сегменты щеки говорили надзирателям о том, что бить по фейсплейту уже нельзя. – Ты, шлакосос недобитый, будешь глотать мою смазку и молить о коннекте! – прошипел один из мучителей. Но Оптимус Прайм продолжал молчать. От бессилия он опустил голову, не в силах что-либо возразить. Квинтесса приблизилась к несчастному и нежно погладила по лицевой. Оптимус вздрогнул. Теперь такие жесты его пугали, ибо за каждым ласковым прикосновением следовал удар. – Оптимус… – шептала она, в упор смотря на свою игрушку. – Ты боишься меня? Не стоит. Хотя… мне нравится. Ты помнишь, как должен обращаться ко мне? – с вызовом сказала она. Придвинувшись к его лицевой, Квинтесса в ожидании ответа глядела полными огня окулярами. – Госпожа… – наконец вымолвил Прайм. – Молодец. Вот видишь, можно и без боли, – прошептала она, после чего прикоснулась губами к его губам. Но жертва совершенно не отвечала на поцелуй. Казалось, что ему плевать на невесомые ласки. Глосса Квинтессы скользнула внутрь рта бедолаги. Ничего, кроме омерзения и отвращения к самому себе, у него это не вызывало. – Не хочешь по-хорошему, да? – разочарованно провентилировала мучительница. – Пожалуйста, больше не делай этого… – прошептал автобот, подавшись назад. Охваченная яростью госпожа замахнулась на несчастного. Оптимус тут же отвернулся в сторону, чтобы удар не пришелся по разбитой лицевой. Покорно склонив голову, он продолжал стоять на коленях. Квинтесса за малым удержалась, чтобы не ударить пленного. – Я тебе сегодня устрою! – выпалила она, уже собираясь удалиться, как внезапно накинулась на перепуганного Прайма, опрокинув его навзничь. Она беспощадно хлестала его тентаклями по голове и шлему. Оптимус жмурился, стараясь не смотреть на разъяренную хозяйку. – Почему ты не подчиняешься?! Тварь! – кричала она. Один из прислужников попытался успокоить повелительницу, но та была одержима гневом. Два меха ухватили хозяйку за манипуляторы и оттащили ее от жертвы. Избитый Оптимус Прайм неподвижно лежал на полу. Один из мехов больно пнул его в бок, отчего автобот издал болезненный стон. Быстро успокоившись, Квинтесса вновь подошла к Прайму и сказала: – До сих пор я жалела тебя, но теперь… После этого она нанесла ему удар по интерфейс-системам электрическим импульсом. Корпус автобота сотрясся от потока заряда. – Теперь никакой пощады! Каждый раз, когда ты будешь меня не слушаться, на Земле кто-то будет умирать. Взорвать связующее звено и обрушить на эту планету! – приказала мучительница, пальцем указывая на Землю. – Нет! – отчаянно выкрикнул Оптимус, в то время как его поволокли поближе, чтобы он увидел, как огромный кусок Кибертрона падает вниз. Искра автобота наполнилась отчаянием. Великий Оптимус Прайм был беспомощен, и эта мысль терзала его. Он не мог помочь своим товарищам, оставшимся на этой планете… Он не мог спасти нуждающихся в нем людей. – Квинтесса! Не делай этого! – взмолился кибертронец, рухнув на колени. Беспощадная госпожа упивалась своей властью и могуществом. Она высокомерно оглядела несчастного, кивнув своим рабам. Оптимус продолжал стоять на коленях, закованный в наручники. Прогремел взрыв. Огромные тросы, что удерживали внушительных размеров кусок камня, оборвались. Часть Кибертрона обрушилась на поверхность голубой планеты. Вспыхнув желтым пламенем, метеор понесся к Земле. Оптимус кричал от бессилия. Манипуляторы с яростью дернулись, силясь разорвать оковы. Лидер автоботов смотрел, как, раскалясь добела, метеор рухнул на поверхность планеты. Яркое пятно взрыва озарило континент. Омыватель струился по разбитым щекам. Квинтесса упивалась лицезрением мучений Оптимуса. Она снисходительно склонилась к нему и погладила по месту, где была вторая антеннка. – Только представь, Оптимус, сколько по твоей вине погибло людей… – тихо сказала она. – Ты чудовище! – прохрипел автобот, от ярости сжимая кулаки. – Нет, Оптимус Прайм, это ты бестолочь. Будешь меня слушаться, и они останутся живы, – вымолвила Квинтесса, пальцем указывая на поверхность Земли. Лидер автоботов взвыл, пытаясь разорвать наручники. – Я тебя ненавижу! – выкрикнул мех, за что тут же получил пощечину. Он снова заскулил от боли, ибо чувствительные сенсоры на разбитом сегменте щеки были оголены. – На платформу его! О камере пусть и не мечтает! – яростно приказала мучительница. – Нет, Квинтесса! Не надо! Прошу тебя! Нет! – сбивчиво бормотал Оптимус, когда его волокли по полу. – Процессор окончательно поехал… – выдал один из служителей. – Прямо как тот, ну помнишь, Скайквейк! У него тоже под конец крыша поехала, – добавил второй. Мехи тащили пленного, вцепившись ему в ноги. Лидер автоботов больше не был похож на великого предводителя алозначных. Сейчас это был разбитый, никчемный, униженный кибертронец, который молил о пощаде. Остатками рассудка он все еще пытался сопротивляться, пытался оставаться Оптимусом Праймом, но с каждым толчком он терял себя. Его бросили на платформу, как презренного интербота. Оптимус продолжал просить о том, чтобы его оставили в покое. Его уложили на спину и продолжали насиловать. Он чувствовал быстрые, грубые движения коннектора в себе. Смазки не выделялось совсем. Оптимус стиснул денты от дикой боли и дискомфорта, что в очередной раз причиняли ему. Он сжимал коленными сочленениями бедра насильника, продолжая бормотать что-то невероятное. Квинтесса медленно приблизилась к нему. Нежно поглаживая уцелевшую антенну, она приласкала глоссой разбитый сегмент щеки. – Мой непокорный Оптимус… Подчинись, и твоя боль уйдет, – шептала она прямо на аудиодатчик жертвы. Лидер автоботов промолчал. В него нещадно вгоняли большой длинный коннектор и смеялись. Ухватив несчастного за бедра, насильник грубо натянул его на себя, во всю длину введя устройство стыковки. Оптимус простонал от боли. Мучитель впрыснул в него новую порцию смазки, отчего движения стали менее болезненными. Остатки рассудка твердили командиру автоботов о том, что он не более чем несчастный шлак после этого. Он ненавидел себя за то, что позволил себе стать интерботом. Автобот лежал, раскинув ноги, принимая в себя очередного меха. Оптимус вспоминал своих товарищей, друга Сэма, жизнь которого он спас ценой своей чести. Оптимус Прайм, некогда бывший нулевкой, теперь ничтожный интербот… Ему никогда не нужен был интерфейс, он не знал, что это такое, несмотря на уговоры автоботов. Оптимус вспоминал Айронхайда, который не один раз намекал ему на связь, но каждый раз Прайм отмахивался, прикрываясь стереотипами. Как же сильно он сейчас жалел, что не получил свой первый опыт с оружейником! Тогда ему бы не было так больно и унизительно сейчас. Глосса Квинтессы скользила в полости рта, играя с глоссой автобота. Только Оптимус продолжал оставаться равнодушным, что окончательно взбесило Квинтессу. – Уйдите все! Прочь! – выкрикнула она. Мехи послушались госпожу и вышли. Насильник, использовавший несчастного Прайма, нехотя отстранился от него. С омерзением он взглянул в лицевую лидера автоботов. Сплюнув ему прямо на фейсплейт, он покинул зал. Оптимус корчился на месте. Отхаркиваясь, он пытался избавиться от противной смазки на губах. Квинтесса пылала ненавистью. С яростью она схватила энергохлыст и снова посмотрела на жертву. Оптимус уже предчувствовал, что сейчас с ним сделают. Он уже будто ощущал жгучие прикосновения хлыста к и без того раненному корпусу. А ведь Квинтесса только приблизилась к нему. – Подчинись! Подчинись, иначе я обрушу Кибертрон на Землю! – шипела она, закипая от злости. – Я и так подчинен тебе… – подавленно вымолвил Оптимус. – Нет! Нет! Я хочу, чтобы ты был моим! Только моим! – выкрикнула госпожа, начиная избивать несчастного. Квинтесса наносила серию болезненных ударов по корпусу, вдребезги разбивая слабозащищенные части экзоскелета. Крики несчастного Прайма вдохновляли ее на новые удары. Мучительница не могла остановиться. Горячий энергон забрызгал платформу. Некогда великий Оптимус Прайм уже не вопил, а хрипел. Его конечности подергивались от болезненных ударов хлыста. Он молил о смерти на старокибертронском языке. Один из прислужников ворвался в зал и отнял энергохлыст у хозяйки. Квинтесса на этом не остановилась: она бросилась на пленного с когтями и острыми как лезвия тентаклями. – Квинтесса, остановись! Ты убьешь его! – говорил прислужник. – Пусть тварь сдохнет! Я руками вырву ему Искру! – словно обезумевшая, она кричала, пытаясь вскрыть грудную пластину автобота. Неожиданный оглушительный выстрел пробил туловище квинтессона насквозь. Жестокая госпожа замерла, вскрикнула… Коснувшись груди, на пальцах она ощутила свой энергон. Обернувшись, увидела своего прислужника с перерезанной шейной магистралью – тот безжизненно лежал на полу. У главного входа в зал стоял разгневанный Хаунд с бластером в руках. Бесшумно спустившись с потолка, Дрифт разрубил ее тентакли. Квинтесса издала отчаянный вопль. Раненная, она попыталась бежать, подавшись инстинкту самосохранения. Она пришла в дикий ужас, когда увидела перед собой Хот Рода. В манипуляторе автобота был ее посох, которым она грозилась замучить Оптимуса. – Нет! Не может быть! Как вы пробрались сюда? – успела судорожно спросить Квинтесса, прежде чем Хот Род прижал ее к стенке. Истекающими энергоном тентаклями она тщетно пыталась сопротивляться. Хот Род сжал посох и резко вогнал его прямо в порт злосчастной. Квинтесса испустила дикий крик, глядя в лазурную оптику меха. – Это тебе за Оптимуса Прайма! – сказал юнглинг, после чего выдернул посох. Автоботы окружили Квинтессу, когда она, умирая, истекала энергоном. Хаунд сплюнул добрую порцию смазки в лицевую мучительницы их командира. – Умри! – вымолвил мечник. За пределами зала послышались выстрелы и шум. Бамблби, Кроссхейрз и Дредвинг вбежали в помещение. – Охраны больше нет! – выдал желтый автобот. – Шлакоделы! – выпалил Кроссхейрз, брезгливо пнув безжизненное тело Квинтессы. – Сенсей! – вымолвил Дрифт, заметив лидера на платформе. Автоботы подбежали к несчастному собрату и ужаснулись, увидев его. Оптимус, весь разбитый, лежал на боку. На него было страшно смотреть. Бессменный лидер автоботов был истерзан, измазан грязью и энергоном. По его разбитым паховым пластинам стекала чужая смазка. Автоботы сразу поняли, что пережил их командир. – Он живой? – тихо спросил Бамблби. – Скоро будет не живой, если не поторопимся. Давай, берем его в манипуляторы – и к источнику, – сказал Дредвинг, снимая стазис-наручники. – Какому еще источнику?! – недоверчиво проговорил Хаунд. – Которым пользовалась Квинтесса, чтобы создавать артефакты для личного пользования. Автоботы больше не стали спорить. Они бережно подняли тело командира и понесли согласно указанному пути. В бессознательном состоянии Оптимус даже не почувствовал, как его перемещали собратья. Огромный колодец с ярко-бирюзовой жидкостью напомнил кибертронцам бассейн, увенчанный куполом. – Что вы предлагаете, бросить Прайма туда? – изумленно вымолвил Кроссхейрз. – Да. Это должно ему помочь, – развел манипуляторами десептикон. – Или убить окончательно… – добавил Дрифт, завороженно вглядываясь в глубину. – Нет-нет. Я слышал об этом. Это энергия Сигмы, которая бьет ключом из ядра Кибертрона. По легенде, Матрицу Лидерства создал Вектор Прайм, используя эту энергию! Иногда это вещество способно творить немыслимое, – вымолвил Хот Род, подойдя к мечнику. – Но Кибертрон мертв! – прорычал Хаунд, грозно приближаясь к собратьям. – А давайте не будем спорить? Может, попробуем что-нибудь сделать? – вмешался Бамблби, в то время как Дрифт и Дредвинг подхватили Прайма на руки. Хаунд недоверчиво посмотрел на собратьев. Ужасающий вид Оптимуса внушал мысли действовать. Здоровяк махнул манипулятором и направился к выходу. Автоботы проводили равнодушным взглядом зеленого меха. – Хаунд, ты куда? – выпалил Бамблби. На это эксперт по оружию махнул, не оглядываясь. Кроссхейрз провентилировал. Помогая дотащить командира, он сказал: – Оставь его, Би! Давай лучше поможем нашему сенсею… Дрифт усмехнулся, но промолчал, так как Оптимус был тяжелым, и поднимать его с пола было уже не легко. Другое дело платформа – возвышенность, но кибертронцы старались об этом не думать. Надеясь на лучшее, они потянули лидера в бассейн с жидкостью. Дрифт оказался в Сигме вместе с Оптимусом, так как тащил его впереди остальных. Погружаясь в глубину, Дрифт почему-то почувствовал слабость. Его нейросеть не слушалась, и мех быстро ушел на дно. Истерзанный корпус Прайма тоже полностью погрузился в голубую субстанцию. Жидкость проникала всюду, неприятно щипая многочисленные повреждения. Оптимус снова пришел онлайн – по крайней мере, он так думал. Его тоскливая синяя оптика, наполненная болью, глядела куда-то вглубь. Прайм не мог шевельнуться, его конечности не слушались. «Наконец-то дезактив. Наконец-то я покинул этот мир. Больше не будет боли, унижения… Мои собратья, надеюсь, никогда не узнают о том, что случилось. На что я обрек себя… Я сам виноват. Где же ты о великий Праймус? Прими своего потомка в свой вечный Колодец Искр!» – думал Оптимус Прайм, внимательно вглядываясь в лазурную бездну. Свет неоновых фонарей мигал где-то далеко над головой. Разбитая лицевая, торчащие провода, оторванная антенна… Лидер автоботов раскинул манипуляторы в стороны. Он считал, что мертв, мысленно призывая предков принять его. В процессоре мелькнуло забытое, то, что Оптимус, однако, старательно берег в своем разуме… – Ты Сэмюэль Уитвики, потомок Арчибальда Уитвики? – тихо спросил командир алозначных, опустившись на одно колено. – Да, – растерянно и изумленно выдал парнишка, вглядываясь в мимику инопланетного лица. – Меня зовут Оптимус Прайм. Мы автономные роботизированные организмы с планеты Кибертрон, – сказал мех, гордо выпрямившись перед человеком. – Но ты можешь называть нас автоботами, – добавил Рэтчет, сложив манипуляторы на груди… Оптограни лидера автоботов сомкнулись, оптика померкла. Оптимус склонил голову. Энергия Сигмы, основательно проникающая к каждому миллиметру корпуса, регенерировала недостающие части, проводки срастались, словно биологический материал. Прайм чувствовал, как разбитые и отсутствующие детали фейсплейта вновь материализуются, выстраиваются по-новому. На лицевой больше не оставалось повреждений. Да и более глубокие травмы постепенно исчезали… – Оптимус, – говорил парнишка, приближаясь к лидеру автоботов. – Ваши лидеры говорят правду. Это я во всем виноват. Я сказал им, кому можно верить, и я ошибся, – с сожалением вымолвил мех. Сэмюэль не желал принимать услышанное. Он мотал головой, расхаживая из стороны в сторону. – Но ведь эта ошибка только приближает тебя к людям! – сдерживая накатывающиеся слезы, вымолвил Уитвики. – Запомни вот что: вы можете утратить веру в нас, но только не в самих себя, – ответил Оптимус, с сочувствием посмотрев на человека. Парнишка молчал. Он сокрушенно опустил голову, подавляя порыв прижаться к сине-красному меху и заплакать. – Как ты собираешься им ответить? Я знаю, что существует стратегия, что ты вернешься с подкреплением. Должен быть план… – Нет никакого плана, – холодно отозвался Оптимус Прайм. – Если мы им подчинимся, то как потом с этим жить? – с надеждой говорил Сэм, всматриваясь в лицевую меха. – Ты мой друг, Сэм, и всегда им будешь. Но ваши лидеры сказали свое слово. Отныне эта война будет вашей, – вымолвил Прайм, после чего быстро направился к кораблю. Сэмюэль отошел в сторону. Вцепившись в перила, он опустился на корточки и заплакал… Оптимус отчего-то вспомнил именно этот момент. Искра болезненно сжалась. Он ведь видел, как страдает его друг, понимал, что обрекает его на мучения… Но и слова не проронил о своем плане. Повреждения медленно исчезали, но искалеченное сознание Оптимуса продолжало пребывать между мирами. Лидер автоботов глядел в толщу жидкости, но не видел ее.