***
Автоботы замерли в ожидании. Никто не решался что-либо предпринять. И только черно-оранжевый юный мех беспокойно бродил у края бассейна. – Ты бы прекратил расхаживать здесь! – нервно сказал Кроссхейрз. – Почему Дрифт не всплывает? – с тревогой выпалил Хот Род. Бамблби и Кроссхейрз переглянулись, после чего захихикали подобно спаркам. Дредвинг молчаливо сидел на корточках, не обращая никакого внимания на автоботов. Можно было подумать, что десептикон просто считает что-то в поведении алозначных неприемлемым, но на деле это было не так. Дредвинг и сам давно не радовался активу, сначала из-за войны, потом из-за брата. Десептикон глядел на поверхность жидкости, вспоминая Скайквейка… Альфы всегда говорили, что они похожи как две капли воды. И вначале это казалось немыслимым. Дредвинг всегда был инициатором каких-нибудь проделок, а Скайквейк был абсолютной противоположностью. Он чем-то напоминал Оптимуса – такой же свободолюбивый, мужественный… А ведь лидер автоботов оказался не таким, как принято было считать в рядах десептиконов! Автоботы продолжали прикалываться над собратом, несмотря на то, что судьба их командира оставалась не определена. Быть может они просто были слишком уверены в счастливом спасении Прайма? Дредвинг удивлялся и завидовал одновременно. Среди представителей фиолетового знака редки были случаи, когда воины придерживались простого и юморного взгляда на жизнь. Десептиконы, наверное, сейчас рвали и метали бы, но только не их антагонисты. И Дредвинг не считал это полным безразличием к командиру или просто собрату. Скорее всего, автоботы пытались таким образом скрыть свое отчаяние и страх. Юнглинг уже откровенно метался возле собратьев, в то время как те просто отводили оптику и отмахивались от его бесконечных вопросов. «Может, поэтому Хаунд и ушел?» – подумал десептикон. Только Хот Род больше не мог томиться в ожидании. Юный мех закрепил на поясе трос, укрепив его за одну из колонн. Автоботы вдруг перестали смеяться. – Что ты задумал? – скептически вымолвил зеленый мех. Хот Род потянул трос, чтобы проверить его. Бамблби почесав затылок, произнес: – И откуда у него канат? – На свалке подобрал, – провентилировал Кроссхейрз. – Хот Род, хватит херней страдать. Дрифт наверняка с Оптимусом для поддержки… – добавил автобот, разведя манипуляторами. – А если нет?! Если им обоим нужна помощь? – воскликнул юнглинг, подойдя к краю бассейна. – Глупости ты говоришь. – Уверен? – спросил черно-оранжевый мех. Немного помедлив, он сделал рывок, ныряя в голубую субстанцию. Собратья махнули рукой. Но, не произнеся и слова в слух, они забеспокоились. Ослабленный и почти обессиленный Хот Род обнаружил Прайма. И его догадки подтвердились. Энергия Сигмы действительно существует, и она способна на немыслимое! Оптимус Прайм больше не был похож на искалеченный, разбитый дезактив. Он полностью регенерировал, превратившись в прежнего командира! – Оптимус! – позвал юнглинг. Но лидер его не слышал. Он почему-то продолжал пребывать в бессознательном состоянии. Спускаясь ниже, черно-оранжевый кибертронец заметил и Дрифта. Но узнать собрата ему удалось не сразу. Товарищ выглядел как тысячи ворн назад. Бело-серый кибертронец глядел на Хот Рода, но, казалось, не видел его, однако медленно протянул манипулятор навстречу собрату. А видел Дрифт перед собой Винга – давнего товарища, который привел его в затерянный город. Там, на пустынной планете, сбежав ото всех, Дедлок обрел себя… Он наконец понял истинные мотивы десептиконов. Дрифт нашел то, за что боролся и чего желал. Он хотел справедливости и мирного неба, их и получил. Винг глядел на друга своими желтыми линзами, наполненными бесконечной тоской, протягивая руку… – Я нужен тебе, Турмоил! – говорил Дедлок, повязанный по рукам и ногам. – Да, как ржавчина, – сказал тот, кому бывший автобот верил. В зоне видеозахвата мелькали картинки, воспоминания, и среди всего этого хаоса Дрифт услышал, словно издалека: – Это я, Хот Род! После этого глухого окрика автобота схватили за манипулятор и потянули вверх. Перед тем, как всплыть на поверхность, черно-оранжевый мех увидел, как его собратья вытаскивают Прайма. – Слава Праймасу! – прошептал Дрифт, ухватившись за товарища.***
Солнце светило так ярко, что Сэм Уитвики невольно прищуривал глаза. Темно-каштановые волосы Микаэлы блестели от лучей полуденного солнца. Юбка белого велюрового платьица струилась от легкого ветерка. Микаэла глядела вдаль за горизонт, опершись о перила. Кейд и Сэм нервно поглядывали друг на друга, подавляя взаимное желание поссориться. Уитвики винил Йегера в том, что тот не помог с самого начала прикончить Квинтессу, а Кейд, в свою очередь, обвинял парня в безрассудности. Обстановка накалялась. Все ждали вердикта Симмонса, который вот-вот должен был появиться. Конечно, обвиняя кого-то, Сэм тщательно скрывал то, что именно он – причина всего этого. Не узнай Оптимус о его болезни, ничего бы не произошло. И Уитвики это прекрасно понимал. Сваливать вину на Йегера было способом разделить чувство стыда и ничтожности. Он хотел облегчить эту боль… Хотя в нем и кричал посторонний разум, парень молчал. Вектор Прайм злился из-за перекладывания вины на другого. И сквозь собственное нежелание принять ситуацию Сэм проговорил: – Прости. Я не должен был говорить Оптимусу о своей болезни. Кейд промолчал и опустился на стальной пол, подобрав к себе ноги. Сеймур Симмонс быстро шагал навстречу остальным. Он был серьезен как никогда, и дело было даже не в строгом костюме, который он надел. Агент должен был о чем-то известить тех, кто был привязан к лидеру автоботов… Мужчина подошел к друзьям. Кейд быстро поднялся с пола, отряхнув пыль со штанов. – Что я могу сделать еще для него? Не знаю. На этом моя власть заканчивается, – с глубоким сожалением сказал Симмонс, опустив голову. Сэм, Микаэла и Кейд тревожно посмотрели на агента. Все трое сгорали от нетерпения услышать подробности. Но Симмонсу было больно об этом говорить, и это заметили все. Он будто не решался это произнести… – Как известно, автоботы незаконно использовали корабль Локдауна для перемещения в космос. Тем самым они вызвали недовольство правительства. Могли пострадать люди… Оптимус Прайм, хоть и был восстановлен, но его рассудок… На это больно смотреть… Его больше нет с нами, – дрожащим голосом выдал агент. Микаэла всхлипнула, коснувшись лица. Кейд в смятении продолжал вопросительно глядеть на Сеймура. А Сэмюэль схватился за перила. Собравшись с духом и мыслями, Симмонс продолжил. – Было решено его казнить, а автоботов выслать с планеты. Сейчас он изолирован от внешнего мира в боксе. Но это ненадолго… Президент озвучил свое решение, – тихо вымолвил агент, по щеке которого пробежала слеза. – И это после всего, что Прайм сделал для нас?! – не выдержал Кейд. – Это я виноват! – выпалил Сэм, опускаясь на корточки. – Никто не виноват. Нам никогда не узнать, что лишило Оптимуса рассудка и что с ним такое творили… – Симмонс вдруг замолчал, посмотрев в сторону, будто бы раздумывая. – Он сам на себя не похож. Это больше не великий Оптимус Прайм… Это лишь жалкая пародия на него. Вы можете сами на это посмотреть. Микаэла тоскливо посмотрела на Сеймура, сожалеющего об произошедшем. Наверное, ему было неприятно произносить эти страшные слова вслух. Но он старался делать вид, что был готов к такому исходу. Агент проводил товарищей к нужному корпусу. За тоннами стали и земли, на глубине почти пятисот метров, был расположен бокс. Он был оснащен звукоизолированными стенами и мягким полом, чтобы находившийся в этом помещении не мог себе навредить. Когда люди подошли к иллюминатору и заглянули внутрь, то были ошарашены. Сине-красный кибертронец ползал вдоль стены, судорожно мотая головой. Мех будто бы искал что-то, оглядывая каждый угол. – Бог мой… – прошептал изумленный Йегер. – Оптимус… – Да. Оптимус. Только когда военные позвали его по имени, он стал крушить все вокруг, пытаясь убежать. Наверное, решил, что это Квинтесса его зовет, – грустно вымолвил агент Сектора-7. По щеке Сэмюэля пробежала слеза, но он молчаливо утер ее с лица, прижав к себе Микаэлу. – Может, с ним поговорить? – дрожащим голосом предложила девушка. – У него развился психогенный мутизм, вдобавок ко всему он не вменяем. Неблагодарному человечеству проще запустить ему пулю в висок, чем пытаться помочь. – Тогда почему автоботы бездействуют?! – возмутился Кейд. – После того, как они вернулись с Праймом обратно, они все были задержаны и арестованы. Но не я командую войсками. Так распорядился президент после падения куска Кибертрона на Землю… Вдобавок к этому – угон звездолета и сумасшедший Прайм. – Что они с ним сделают? – тихо вымолвил Сэм. – Один точный выстрел… Друзья Оптимуса Прайма смотрели на беззащитное подобие автоботского командира и мысленно плакали. Уитвики глядел на инопланетного друга даже не с сочувствием, а скорее с болью. Он помнил совершенно другого Оптимуса – мужественного, непобедимого, всегда готового поддержать слабого и прийти на помощь. Парень вспоминал тот проклятый день, когда годы спустя к нему приехал командир алозначных. В ту минуту Сэм был счастлив встретить друга, ведь он столько времени его ждал. И казалось, болезнь отступит сама… Парень чувствовал себя подлым и никчемным. Он должен был скрыть эту страшную тайну, промолчать, чтобы Оптимус не принес главную жертву – себя. Уитвики сжал руки в кулаки, стиснув зубы и вспомнив дождь и глубокие, как бездна, ксеноновые линзы Оптимуса, наполненные пониманием. – Сэм, а где Матрица, что отдал тебе Оптимус? – спросила Микаэла. – У меня. Мне так и не удалось передать ее Хот Роду. – Отлично! С ее помощью можно вернуть разум Оптимуса! – обрадовалась Брейнс, схватив парня за руку. – Верно. И как же я не вспомнил о ней? Матрица! – вымолвил Уитвики, сунувшись в рюкзак на спине возлюбленной. – Что вы собираетесь сделать с ее помощью? – недоумевал Кейд. – Вернуть нам Оптимуса, – твердо проговорил Уитвики, сделав шаг к запертому боксу. Однако Сеймур Симмонс не собирался впускать парня. Он положил ладонь на дверь и строго посмотрел на Сэма. – Ты сам видел, что он вытворяет. Хочешь, чтобы тебя расплющили? – Я не брошу Оптимуса, Сеймур, – сказал парень, крепко сжимая в руках артефакт Праймов. – Он болен, малыш. И ты не сможешь ему помочь… Симмонс говорил эти слова и сам не верил, что это печальная правда. Люди с сочувствием глядели на несчастного Оптимуса, который испуганно жался в угол бокса. – Бедолага… – прошептала Микаэла. – А что ты тогда предлагаешь нам делать? Смотреть на это?! – выпалил Йегер. – Я не знаю! Но не отправлять же мальчишку на смерть!***
Вокруг наконец воцарилась тишина. Сине-красный мех лежал на одном боку прямо на полу. Бесконечно преследующие его образы сейчас оставили его, но ненадолго. Оптимус с замиранием Искры ожидал нового удара хлыста или окрика Квинтессы. Он закрывал лицевую ладонями и, сворачиваясь в большой клубок, оставался недвижим и безгласен. – Оптимус… – кто-то робко позвал его со стороны. Этот голос лидер автоботов узнал сразу. Убрав с лицевой пальцы, он увидел мило улыбающуюся Микаэлу. Пока мужчины выясняли отношения, девушка проникла в бокс. А когда ее заметили, было уже поздно: Брейнс стояла рядом с Праймом на небезопасном расстоянии. – Оптимус… Милый… Ты в безопасности, – шептала она, осторожно пробираясь к его губам. Командир алозначных только молча наблюдал, боясь пошевелиться. Девушка коснулась теплыми руками его губ, заглянув в синюю оптику. Ксеноновые линзы кибертронца внимательно следили за движениями человека. Теплые мягкие руки осторожно коснулись его лицевой, на что автобот только дернулся. – Не бойся меня, – сказала она. Но лидер автоботов продолжал молчать и наблюдал бессмысленным взглядом. – Оптимус, скажи хоть что-нибудь! – голос девушки дрогнул. – Нам больно смотреть на тебя! Оптимус Прайм безмолвно потянул манипулятор к Брейнс. Несильно сжимая пальцы вокруг хрупкого человека, мех ощутил своей ладонью тепло ее тела. Микаэла крепко вцепилась в палец кибертронца, искренне надеясь, что Прайм ее не раздавит. В небесного цвета оптике командира алозначных промелькнула тень сожаления. Ему так хотелось сказать, что он благодарен за свое спасение, как он счастлив видеть своих друзей и товарищей. Но ни одно слово не передавалось на вокалайзер, хотя родной язык и не стерся из памяти. Прижимая к груди человечка, Оптимус хотел выразить свою привязанность и тоску. Наконец его боль ушла… Прайм чувствовал тепло ее тела и вспоминал минуты, когда этого ему не хватало. Микаэла глядела в его окуляры, ощущая его потерянный взгляд. Она навечно запомнит Оптимуса Прайма как благородного лидера, который был готов пожертвовать собой ради человечества, ради ее любимого… Девушка не выдержала и расплакалась. Кончиком пальца Оптимус стал гладить человечка по спине. На его оптогранях показался омыватель. Горькими слезами Микаэла пятнала стальную броню автобота. Брейнс было больно осознавать то, что не раз спасенное им человечество собирается с ним сделать… – Ты должен придти в себя Оптимус! Должен! – отчаянно шептала девушка. Но его линзы лишь тоскливо глядели на нее. Оптограни моргнули. Автобот сфокусировал взгляд на Сэмюэле и Кейде, вошедших в бокс. Молодые люди встали в нескольких метрах от кибертронца и сочувственно смотрели в его сторону. – Как он? – тихо спросил Йегер, оглядывая корпус пришельца. Разжав ладонь, мех выпустил девушку. Микаэла шагнула к Сэму и Кейду, утирая с щек слезы. – Он… Никакой… – выпалила она, обнимая парня. – Хорошо хоть, успокоился, – прокомментировал Симмонс, подойдя. – Может, ему Матрица поможет? – выдал Уитвики. Подойдя к лежащему Прайму, Сэм рукой коснулся его груди. Сжимая в руках артефакт древних Праймов, молодой человек сказал: – Я хочу помочь тебе. Ты можешь открыть мне свою Искру? Оптимус немного съежился на месте. По выражению его лицевой было заметно, что эта затея ему не нравится. Стиснув грудной отсек руками, он отодвинулся дальше, прижимаясь к стене. – Оптимус… Я не сделаю плохого, – не унимался Сэм. Парень хотел было подойти к инопланетному другу, попытаться успокоить, но Микаэла и Кейд вовремя остановили его, ухватив за руку. Уитвики испуганно посмотрел на кибертронца, который отчаянно махал манипуляторами, жавшись в углу помещения. По щеке Микаэлы прокатилась слеза. Друзьям было горько наблюдать за тем, что происходит с Оптимусом. Симмонс был вынужден вывести молодых людей из бокса. За закрытой дверью, в иллюминатор Кейд Йегер с замиранием сердца наблюдал, как с хриплым стоном великий Оптимус Прайм с яростью избивает кулаками мягкую поверхность стены. Он будто надеялся проломить дыру в боксе, не осознавая, что помещение находится под землей. Микаэла нервно ходила из стороны в сторону, сложив руки на груди. – Мы должны что-то придумать. Нельзя его так оставлять. Он не бросил меня… Оптимус снова пожертвовал собой ради меня, – бормотал Сэм, сидя на узкой железной лестнице, что вела вверх. – Президент приказал избавиться от Прайма завтра вечером. Нужно позвонить Ленноксу, чтобы организовать побег, – добавил Сеймур Симмонс. – Мы обязаны вытащить Прайма, – предложил Кейд, размахивая руками. – А как нам освободить автоботов? – недоуменно выдала Микаэла. – Я все сделаю. Главное, чтобы Оптимуса погрузить на корабль до того, как… Ну, вы поняли, о чем я, – вымолвил агент Сектора-7.***
Воздух быстро остывал. Где-то у основания потолка монотонно гудели кондиционеры. Дрожащим манипулятором лидер автоботов ухватился за дверной косяк и с немалым усилием поднялся на ноги. Словно крохотный спарк, мех вновь учился ходить самостоятельно. Его сине-красный корпус дрожал. Озираясь по сторонам, автобот искал выход, не замечая его прямо рядом с собой. На камеру заключения это не было похоже. В процессоре стали всплывать ужасные воспоминания о том, как Квинтесса издевалась над ним. Униженный и обессиленный Оптимус Прайм оступился и рухнул на пол. Системы дали оповещение о принудительном оффлайне. Низкие температуры пагубно сказывались на функционировании мозгового блока. В зоне видеозахвата была лишь пелена. Оптимус глядел, но не видел. Карабкаясь вдоль стены, он снова попытался встать, но неожиданно был дезориентирован в пространстве – процессор дал сбой. Неуклюжий корпус рухнул на пол. Лидер автоботов мгновенно провалился в стазис. Его следующее пробуждение было мучительным: системы выдавали бесконечный сбой в результате пагубного действия низких температур. Оптимус огляделся по сторонам. Он не сразу понял, что скованный лежит на грузовой платформе и куда-то перемещается. Попытки освободиться были бесполезными. Искру охватила паника. Прайм решил, что его мучительница вернулась и собирается вновь вторгнуться в него через интерфейс-систему. Из уст бедолаги прорвался отчаянный крик. Дикий вопль кибертронца, наполненный ужасом и жаждой свободы, заставил военных содрогнуться. Доставленный к месту своей скорой смерти, Оптимус Прайм был обессилен. Он бросил все свои силы на попытку сбежать и сейчас был изнеможен. Плотный тент, натянутый на корпус, хорошо удерживал холод внутри. Синие окуляры автобота были испуганными. Мех видел людей с оружием, которые следили за ним. В его искалеченное сознание постепенно приходило понимание: люди должны быть на его стороне, так почему они не отпустят его?… Оптимус в отчаянии сжимал кулаки, пытаясь закричать людям о том, чтобы его немедленно освободили! Но только вместо слов была тишина. Командир автоботов стиснул денты. По сегментам щеки струился омыватель. Он глядел в бесконечные небеса, мысленно взывая к своим товарищам. Когда кибертронец увидел импульсную пушку, приготовленную военными, ему стало все ясно. Оказалось, что его собратья были правы насчет человечества, и ему не стоило защищать их! Оптимус Прайм думал о том, что если бы можно было вернуть время назад и он оказался в том мгновении, когда обнаружил сигнал Оллспарка, то ни за что не полетел бы на Землю. Ни за что! Единственное, что радовало Искру – это то, что Сэм жив и будет жить. Самая ценная и единственная жертва была не напрасна. С этими мыслями командир алозначных уже смирился со смертью, даже от рук тех, кого защищал ценой жизни собратьев.