Конец Клятвы

Финрод и Амариэ пришли к нему во время цветения вишен. После месяца уединения новоиспеченных супругов ожидают многочисленные визиты – к родне и друзьям, и пока они навестили и погостили у всех родичей в Тирионе и Валмаре и нашли время для двоюродного брата, прошел добрый год. Но Маэдрос не жаловался, у него было много работы с обустройством на новом месте. Он долго выбирал это место, не север с печальными воспоминаниями о Форменосе, не Запад, где слишком много эльфов и слишком много света, не восток с вечным шумом долго помнящего обиды моря. В конце концов он пришел на юг, нашел эту уединенную лощину с веселым ручьем и небольшим озером, заросшую ясенями и буками, самшитом и можжевельником. Росли здесь и виноградные лозы, дававшие чудесные темные ягоды, из которых можно было делать сладкое вино. По берегам ручья расстилались мягкие луга с плакучими ивами и множеством цветов. Сначала Маэдрос жил в шалаше из ветвей, потом построил большой деревянный дом. Ему приходили помогать Маглор, Эльданаро, Тьелперо с сыном, пришло несколько молодых тирионцев и даже двое тэлери из Альквалондэ, которые устроили на озере пристань и вырезали для Маэдроса небольшую лодку. Лодка управлялась шестом и была так легка и послушна, что Маэдросу иногда казалось, что она слушается его мыслей. Вполне возможно, так оно и было. Ваниар, которых прислал король Ингвэ, привели Маэдросу корову и несколько овец, а также снежно-белых кур и золотисто-алого петуха. Принесли они ему и много разных семян. В окрестных лесах и полях водились кролики и олени, в озере плескалась рыба, и сын Феанора не знал ни в чем недостатка. Работать в саду он умел еще со дней юности, а другому быстро учился, иногда советуясь с ваниар, которые хорошо знали все растения и умели выращивать их едва ли не на голом камне. Впрочем, в пределах Валинора бесплодных мест не было, и советы ваниар больше касались того, как вырастить цветок или дерево с нужными свойствами. - Посмотри, - Маэдрос показал Финроду цветок с золотой серединкой, алыми и оранжевыми лепестками. – Мне удалось вырастить его так, что красный и оранжевый сочетаются в одинаковой пропорции. Уставшая Амариэ сидела неподалеку на берегу озера, и братья ходили по лугу, где Маэдрос выращивал свои цветы, одни. Финрод улыбнулся. - Ты все же нолдо до мозга костей, Майтимо, - он наклонился, рассматривая цветы поближе. – Да, точно, лепестков четное количество, красных и оранжевых поровну, и они чередуются, будто на вышивке. - Именно так, а как же иначе? - Маэдрос был немного уязвлен. – Я старался. - Ваниар бы сказали, - Финрод покачал головой, - что это нарушает гармонию живого, слишком уж все гладко… Везде должен быть небольшой изъян, говорят они, иначе это больше похоже на мертвое, чем на живое. - Тебе не нравится? – нахмурившись, спросил Маэдрос. - Нравится! – Финрод со смехом хлопнул его по плечу. – Я ведь тоже «один из нолдор»*. Маэдрос тоже улыбнулся. - Правда, он похож на огонь? – спросил он, глядя на цветок. - Хочу назвать его «Пламя души», - он немного помедлил, потом все же сказал: - Как отца. - Хорошее имя, - Финрод с беспокойством посмотрел на него. - Ты тут всегда один? Не трудно ли?.. - он запнулся. - С одной-то рукой? - с улыбкой продолжил за него Маэдрос. - Нет, вы, скорее, случайно застали меня одного. Приходят... многие. Макалаурэ с Альдалотэ и... мама, - тут он немного застенчиво улыбнулся. - Из Тириона, из Валмара... Из Альквалондэ тоже. Помогают. - И мы будем приходить, можно? - спросил Финрод. - Конечно, я буду рад, - улыбнулся Маэдрос. Финрод внимательно посмотрел на него. – Ты не тоскуешь здесь? - спросил он. Маэдрос постоял немного, прислушиваясь к себе, посмотрел на озеро, на свой дом, который стоял неподалеку от берега. - Нет, - сказал он наконец. – Знаешь, когда я плыл сюда, я боялся… не только суда и наказания, не только раздоров, не только вражды, не только… Вечной Тьмы. Боялся, что даже если все как-то устроится, тут будет слишком спокойно, слишком благостно, слишком скучно. Как в тихом уютном болоте. Теплая водичка, мягкая грязь, лягушки вечером квакают… Финрод звонко рассмеялся. - Узнаю, – воскликнул он со смехом, - узнаю Первый Дом! Только буря, только натиск, только пламя до небес! Иначе вам скучно и плохо. - Да, и я так думал раньше, - сказал Маэдрос, усмехнувшись. – Это меня даже в Эндорэ мучило. Когда был Долгий Мир, я, конечно, радовался, но иногда брал отряд и ехал чуть не к подножию Железных Гор, и там уж мы находили орков или еще каких тварей… Финрод фыркнул. - Да уж, удивительно, как у Моргота там еще остались какие-то твари, с вашими-то наскоками! – Он посерьезнел и посмотрел Маэдросу прямо в лицо. – Так что же, ты теперь себя чувствуешь, как… в болоте? - Нет, - Маэдрос покачал головой. – Я тут многое понял. Видения эти… которые я тебе рассказывал. Там ведь не было битв или этих… «великих свершений», о которых когда-то говорил отец. Там была просто жизнь. Просто дом, просто сад, просто жена, просто сын… - он вздохнул. - Это верно, - задумчиво сказал Финрод, - хотя, пожалуй, и от «великих целей» не стоит отказываться. Иначе зароешься носом в землю, а гор и не увидишь. Они помолчали немного, и Финрод осторожно спросил: - А как… Сильмариль? Маэдрос легко улыбнулся. - Куда лучше, чем я думал. Я ведь раньше относился к нему, как к сокровищу, дорогому, ценному, но бессловесному, бездушному камню. А это был мой друг… брат. Я его вижу… иногда прихожу к Владыке Аулэ, ну, знаешь, в ту мастерскую, которая рядом с Огнем Глубин, - он улыбнулся шире. – Там меня привечают, все-таки Сильмариль – это не то, что Древа, не то, что Свет Варды, это нечто иное. И мы, сыновья Феанаро, лучше его знаем, чем даже сами Валар. Мы способны превзойти их… только раньше я думал, что это должно быть, как победа в поединке – ты или тебя, а сейчас понимаю – это должно быть превосходство ученика над учителем. Хороший учитель всегда будет рад за такого ученика. Вот и Валар рады за нас, а не гневаются и не завидуют, как говорил отец. Но и Владыка Аулэ с аулендилями удивили меня – они открыли у Сильмариля такие свойства, о которых я не знал. И, похоже, они правы, Сильмариль способен исправлять Искажение. Владыка Аулэ пытается сделать так, чтобы он исцелил землю, всю материю Арды. А моя задача – помочь ему. Финрод улыбнулся. - Вот и нашлась достойная «великая цель», а ты говорил… А у Макалаурэ дела как? - Хорошо, хотя ему, пожалуй, похуже моего, - Маэдрос усмехнулся, - порой приходится чуть ли не на дно к Ульмо нырять, помогать с Сильмарилем Воды. Но он даже доволен, когда приходит к морю, то бродит по берегу и сочиняет свои песни… говорит, что море ему помогает, а Сильмариль слышит его. - Вот и хорошо, - Финрод похлопал друга по плечу. – Куда лучше, чем можно было бы думать. - Если бы я знал, - вздохнул Маэдрос, - что достаточно лишь сказать «нет». И Клятва, эта страшная угроза, тогда развеется, будто дым! И не будет никакого наказания, никакой Вечной Тьмы… - Может быть, ты и всегда знал, с самого начала, - Финрод внимательно посмотрел на него, - но не хотел этого признавать. Твоя гордость не хотела. Маэдрос кивнул. - Теперь я о другом думаю, - сказал он. – Я тут говорил с ваниар, и они сказали мне интересную вещь. Что они думают, они надеются, что наша Арда, Арда Искаженная, не сгинет без следа. Что все, что в ней было хорошего, останется, перейдет в Арду Возрожденную. Что вот это все, - он махнул рукой на свой сад и дом, - все это может остаться… - он замолчал. - Ты это видел? – осторожно спросил Финрод. - Нет, - Маэдрос вздохнул. – Всеотец скрыл это от меня, но надеяться мне никто не запретит, - он светло, но печально улыбнулся. - Никто, - сказал Финрод серьезно, - никто у нас не отнимет этого: надежды. - А пока я буду растить свой сад, чтобы он был достоин Арды Возрожденной, - сказал Маэдрос, гордо выпрямляясь, он стоял высокий, прямой на фоне заходящего солнца. – Клянусь, что… но нет, - он покачал головой, - нет! Обойдемся без этого. Клятвы закончились. Жизнь начинается. *Имеется в виду материнское имя Финрода «Инголдо», «один из нолдор».