Живая Королева Мертвых

      – Тук, тук, тук, – робко сказала дверь, когда в неё постучали. Голос, донесшийся с той стороны, принадлежал личному слуге Королевы, – Шазару:              – Разрешите войти, миледи? – вопрошал он.              – Входи, – отозвалась Королева, поправляя растрепавшуюся прическу. Перед нею на полу лежали обрывки исписанных холстов и обломки деревянного мольберта. Краски пролились напол, смешавшись, когда она, в приступе гнева принялась уничтожать свои рисунки, кажущиеся ей уродливыми и карикатурными.              – О... – замешкался Шазар, видя в какой беспорядок пришли личные покои королевы. – Моя королева, разрешите прибраться здесь, – подобный беспорядок не достоин ваших очей!              Она обернулась к нему и увидела бледного мертвеца с красными глазами и в синем камзоле. Ему было всего шестнадцать лет, когда он умер.              – Успеется, – ответила она и подозвала слугу к себе, присаживаясь на небольшой диванчик, обитый зеленым бархатом и обрамленный золотом. – Ты хотел сообщить что-то срочное?              – Никак нет, миледи, – замотал головой слуга. В отличие от большинства нежити он был облачен в застывшую нетленно, бледную плоть и выглядел как живой. Его смерть была виной Королевы, хоть сам Шазар и называл это благословением.              – Тогда присядь рядом, – сказала она, указывая на зеленый диван и расправляя платье, складками упавшее на бархат. Её ледяное сердце вдруг кольнуло чувство вины за смерть слуги, – снова, как и много раз до этого.              – Честь имею, моя Королева, – сдержано ответил он, почему-то говоря шепотом. Видимо ему было удивительно такое обращение к себе. Королева заметила его взгляд, обращенный на пространство у её ног, когда слуга скованно присаживался на краешек дивана.              – Ты бы предпочел сесть на пол? – улыбаясь, спросила она, решив пойти дальше, чем было предусмотрено этикетом. Шазар не ответил, лишь опустив глаза и помотав головой.              – Не стесняйся, садись у моих ног, – его скованность и скромность рассмешила её. – Я знаю, как тебе это нравиться.              Слуга молча упал перед нею на колени, схватив подол её багрового платья, и припал к нему губами в знаке глубочайшей признательности. Все, чтоему удалось произнести, было короткое "Миледи", чем немного развеселил свою повелительницу – подобное отношение мертвецов к ней доставляло какое-то робкое ощущение счастья, радости и ответственности. Такая реакция не раз убеждала её в том, что она не была живой женщиной во всей полноте этого словосочетания. Видимо, она и вправду была Королевой Мёртвых.              – Прости, что так редко нахожу на тебя время, мой слуга, – прошептала она, гладя мертвеца по голове, от чего тот мелко задрожал, словно живой.              – Моя Королева! Свет радость служения вам затмевает любые печали! Даже одно мгновение с вами дороже всех богатств мира и никакие тяготы не страшны, когда жизнь принадлежит вам! Вы наполняете мою жизнь смыслом, светом, непередаваемым восторгом...              Он смолк на полуслове, будучи не в силах превозмочь нахлынувшие чувства и попытался склонить голову, однако её ловкие длинные пальцы крепко схватили его подбородок, заставляя слугу смотреть прямо в глаза. Другая рука растрепала его седую копну волос.              – Как ты можешь чувствовать? Ты ведь мертв, – прошептала она, склонившись к своему слуге. – Как можете чувствовать все вы? Почему все мертвецы испытывают такую потребность служить мне? Чем я такая особенная?              Со стороны могло показаться, что она хочет услышать от своего слуги сладкую лесть, однако они оба понимали, что это было не так. Подобный тени силуэт Солнышка неслышно выскользнул из покоев Королевы, оставляя их наедине.              – Моя Королева... – начал Шазар. – Я... Вы... Вы единственный свет нашего существования. Волей-неволей все мертвецы осознают ту харизму, которой вы располагаете над нами. По правде говоря, я чувствую лишь бесконечную преданность к вам, во всем же остальном я мертвецки холоден... Это... Это какая-то магия, божественное провидение в том, что вы заставляете нежить чувствовать. Поглядите на ваших верноподданных, – они подобны живым, – также оживлены и веселы, они занимаются искусством и военным ремеслом, устраивают праздники, затевают споры... В хладные кости, освобожденные от демонов, вы возвратили огонь страсти!              – Ах, Шазар... – прошептала она, борясь с противоречивыми чувствами, наполнившими её. – Прости, прости меня...              – Простить за что, миледи? – недоумел слуга.              – Прости за тот поцелуй, за твою смерть, – её шепот звучал перед самым лицом мертвеца. Когда-то давно, Шазар был живым человеком, единственным выжившим в чумной деревне.              Его подобрали мертвецы, когда ему было девять и назначили пажом в личное пользование Королевы. При дворе он рос, становясь мужчиной и молодая, горячая кровь не могла не вскипать рядом с такой девушкой, как она. Королева не могла полноценно ответить ему взаимностью – она не способна была на страсть и близость и была слишком высокого статуса, чтобы позволять себе ввязываться в любовные интриги.              Однако страдания юного слуги, буквально на глазах сходящего с ума не могли не задевать её. И толи из жалости, толи из любви к нему, как к верноподданному, она согласилась на его ухаживания и однажды подарила ему единственный поцелуй, который оказался смертельным. Невольно, она впитала в себя всю жизненную энергию Шазара, оставив лишь холодный, безжизненный труп и это вогнало последний гвоздь в гроб её суждений о себе, как о живом существе. Тогда она поняла, кто она – ужасное чудовище, облаченная в плоть царственной дамы.              Но слуга, от своей безумной любви к ней и с попущения Божьего так и не обрел покоя и вернулся в свое иссушенное тело, чтобы даже после смерти служить своей королеве.              – Нет, в этом нет вашей вины! – горячо заговорил слуга, вновь схватив алый шелк её платья одной рукой, а вторую прижав к груди. – Более того, вы не должны видеть в этом свою вину, ведь через мою смерть вы подарили мне вечную жизнь, жизнь во служении вам! Убив меня, вы лишили меня столь многих слабостей. Теперь я не нуждаюсь в воде, воздухе и пище, не претерпеваю от желаний слабой плоти, не нуждаюсь ни в чем, кроме служения вам! Наоборот, я благодарен вам за свою смерть, миледи! У меня самая счастливая нежизнь на свете и самая лучшая королева из всех!              – Мой слуга...              – Моя королева... – несмело начал слуга уже более деловым тоном, распрямившись и взглянув на свою королеву менее... Раболепно. – Я должен сообщить вам, что через час вас ждут к ужину в главном зале. Знать и дворяне собрались устроить банкет в вашу честь и, как мне сказали, приготовили для вас кое-что особое.              – О, как это восхитительно, – Улыбнулась она своему слуге. – Это значит, что у нас еще есть целый час времени.              Слуга недоуменно склонил голову на бок.              – Ты ведь хочешь сделать приятно своей королеве, правда, Шазар?              – Да, миледи, – с дрожью в голосе закивал он.              – Скажи мне это, слуга, – с большей долей металла в голосе сказала она, снова подхватывая верноподданного за подбородок.              – Я безумно хочу сделать вам приятно, – полились слова через бледные губы, сжатые белоснежными прохладными пальцами. Все его тело дрожало, как у ездовой лошади перед скачками.              – Тогда покажи мне, как ты меня любишь, – На этот раз голос был мягким и ласковым до умопомрачения.              Она откинулась на спинку дивана и разрешила слуге приподнять подол платья. Сбросив золотые туфельки, Королева протянула свои восхитительные белые ножки услужливому Шазару, позволяя коснуться их губами и закрывая глаза от удовольствия. Впереди их ждал целый час нежности и любви, так сильно отличающейся от похотливых дворцовых интриг.              Существо живое, в груди которого еще билось наивное и пристрастное сердце никогда бы не смогло полюбить так же верно и чисто, как её слуга. Даже будучи лишенным желаний плоти, он оставался верен своей повелительнице, добровольно подчинив себя её желаниям. Не многие живые способны на такое самопожертвование – подумала она и её захлестнула волна нежности к своему слуге. Приманив того к себе так, что их лица едва не соприкасались и вволю насладившись бурею смущения и восторга, пронесшимися по лицу слуги, она обвила его шею руками и нежно коснулась его бледных губ своими.              И плотная вуаль тьмы накрыла их обоих – немертвую королеву и её слугу, чья любовь победила смерть.