Первый корабль в Валинор

— Нам надо идти не на север, а на юг. К тому провалу, о котором говорила хадоринка. — И как он может быть далеко, Нельо? — Если эти атани с детьми и скарбом добирались где-то полтора-два месяца, мы можем дойти вдвое быстрее. — Да, нас с тобой ничего, кроме плащей и оружия, не отягощает. Вот только на еду остался единственный печеный гусь. — По словам хозяйки в предгорьях скопилось много животных. А болтов у нас по два десятка на каждого. И до заката надо покинуть угодья этой деревни. На всякий случай. Я и не полагал, что мы с тобой такие приметные! Макалаурэ сдержанно улыбнулся. Путь через лес действительно оказался почти непроходимым. Живые деревья навалились друг на друга, словно пьяные вастаки. Они заодно примяли кустарники, превратив их в плетеные заборы. Зато часто попадались на ветвях свежие оленьи погрызы. Намывы вдоль ручьев тоже были истоптаны зверьем. Феанарионы шли на юго-восток, петляя в обход самых густых завалов. На закате доели свои запасы и устроились прямо на распластавшихся стволиках орешника под придавившим их вязом. Спали вполглаза — и недаром. Перед рассветом пришел медведь. Постоял, шумно принюхивась, и побрел дальше. То ли был сыт, то ли почуял готовность двуногих дать отпор. Первую добычу удалось взять уже когда Анар перевалил полдень. Самец косули, которого весенний гон заставил забыть все страхи, хоркал посреди полянки, скреб копытцем заячью капусту. С тушки срезали все съедобное и тут же запекли большими кусками. Мешки за спинами заметно потяжелели. Через пару дней пути Макалаурэ вдруг остановился и посмотрел на невысокие скалы, разделившие пологий склон. — Нельо, а ведь мы тут когда-то побывали! Старший отошел чуть в сторону, улыбнулся и уверенно зашагал вверх, за скалу. Закопанный в землю сруб из двух клетей даже не покосился. Уцелел и камелек в бывшем укрытии пограничников Морифинвэ. На нарах лежали полуистлевшие шкуры и неузнаваемые под слоем пыли тряпки. Зато была крыша над головой и возможность сварить суп из косулятины с молодой снытью. Феанарионы дали себе небольшой отдых. Требовалось починить истрепавшуюся обувь, постирать нательное белье. Конечно, оно пропахнет дымом во время сушки у камелька. Но хотя бы пропадет горький запах моря и рыбы. Все долгое свое плавание они отдыхали урывками — здесь появилась возможность выспаться по-настоящему. Само укрытие было построено так, что не знающий о нем прошел бы по крыше, ничего не заметив. А за прошедшие годы кусты орешника вымахали толщиной в голень, дикая малина заполонила все отмершими, но еще стоячими побегами, кочки вейника взбухли до колена. Так что и опасаться, что их вдруг обнаружат, было не нужно. Уходя, попрощались с теми, кто когда-то нес тут службу, закрывая путь врагам в Белерианд. Широкий лог, скорее, маленькая долинка, зарос невысоким редким тальником. И между его островками темнели бурые шатры. Впрочем, замершие было у ствола старой липы Феанарионы почти сразу заметили, что кожи наметов просели, верхушки торчали вкривь и вкось. Становище было покинуто довольно давно. Пройти через него куда легче, чем снова протискиваться сквозь бурелом. На полугоре под ноги братьям попался лошадиный череп. Оголовье осталось на нем, на месте были позеленевшие накладки. А вот повод отпущен и привязан к щечному ремню. Среди костей валялось размокшее седло. Коня когда-то оставили пастись, не расседлывая. Через несколько шагов забелели в траве рогатые овечьи черепа. Животные умерли там, где щипали траву. Все сразу, не пытаясь разбежаться от опасности… — Кано! Быстро наверх! Прежде чем Маэдрос успел это произнести, Певец уже сам дернул его за здоровую руку. На гребне оврага они надрали немного бересты, накрутили ее на палки, высекли огонь. Спускались, держа факелы на уровне коленей. Пламя горело ровно и чисто — удушливого газа в долинке больше не было. Феанарионы все же заглянули в пару попутных шатров. Мелкие животные и насекомые давно очистили кости, но сдвинуть их не смогли. Потому легко читалось, что произошло на становище. Земля выдохнула ядовитый газ, когда люди уже заканчивали дневные дела. Маленькие черепа желтели на шкурах и кошмах — детей уложили спать. Отрава действовала незаметно: вот прикрытый рассыпающейся шерстяной рубахой скелет женщины — она так и свалилась у опрокинувшегося котла. Мужчина рылся в кожаной сакве — его рука осталась под отстегнутой крышкой. Собаку что-то побеспокоило — ее кости ссыпались кучкой, словно она пыталась пробраться в шатер. А бык просто лег на привязи. Так же, как и корова — ее скелет оказался поверх останков женщины. Тут же и покоробившееся кожаное ведро, в которое корову доили. На противоположном склоне попалось не меньше дюжины скелетов, лежащих черепами к гребню. Все же некоторые успели понять, что тут умрут. Но яд уже проник в их кровь, сил выбраться не хватило. Если кто-то и уцелел, обратно они не вернулись. Ушли с тем, что оказалось в руках и надето. И вряд ли спаслись: на тех, что умерли около шатров, меховые шубы. Смерть застала зимой, а без припасов и снаряжения среди снегов не выжить. Становище явно принадлежало одному из племен темных вастаков, что когда-то обосновались в Хитлуме, а потом заселили бывшие земли Нарготронда. Не оттуда ли они бежали, чтоб найти конец у самых гор? Теперь Феанарионы старались для ночлега найти место повыше. Новое сотрясение могло вскрыть еще одну полость с ядовитыми газами. И переходить низины требовалось побыстрее. Несколько раз натыкались они на забитые камнями и грязью овраги и русла мелких речек. Где-то вверху удары взламывали берега озер, вода катила вот такие обломки скал, снося деревья и все, что попадалось по пути. Одни селевые языки уже зарастали мать-и-мачехой, другие поблескивали выступавшей из-под слоев глины водой. Одинаково опасны были и те, и другие. Отыскивая переправу через такой завал, братья наткнулись на влипший в корку череп. Рядом с ним из грязи торчал почти по рукоятку ушедший в нее меч темного металла. Феанарионы переглянулись. Остатки подданных Утумно тоже спасались за горы. Теперь они понесли морготову науку тамошним племенам орков. И если какие-то группы сохранили оружие и организацию, учить будут быстро и успешно. Подземный гул не смолкал, то становясь приглушенным, то взрываясь боем гигантских барабанов. Деревья вдруг принимались шататься, заставляя с паническими воплями взмывать в небо тучи ворон и галок. Катастрофа хорошо кормила этих птиц. Впрочем, морские чайки тоже не брезгуют мертвечиной. Напуганные стада кабанов, оленей, а иногда и зубров выбегали на луговины, мчались, не разбирая дороги. Инстинкт приказывал им покинуть опасные места — а уходить было некуда. Двое путешественников несколько раз находили трупы поломавших себе ноги животных. Дважды им довелось добить таких: оленуху и старого лося. Мяса с этой добычи было куда больше, чем они могли унести. Пока вырезали для себя куски, вороны обсели деревья вокруг, уверенно заняв и нижние ветки, переговаривались нетерпеливо. Пожалуй, появись нолдор чуть позже, новые хозяева Таргелиона взялись бы расклевывать подранков заживо. Удачи еще раз переночевать под крышей не выпало. Морьо знал свои посты наперечет. Старшие могли наткнуться на укрытие только случайно. Но строились эти сооружения именно так, чтоб случайно их обнаружить было нельзя. Да и специально найти затруднительно. Потому сооружали себе на ночь шалашики, связывая верхушки кустов. Уходя, обязательно освобождали ветки, чтоб никто не смог найти примет их стоянок. Даже в дождь избегали гротов и навесов, чтоб вдруг не оказаться под завалом. Просушивать хорошо одежду и обувь не успевали, а весна не спешила согревать опустошенную страну. Тучи почти не расходились в небе. Выплюнутый расколовшимися горами пепел и пар высушенных подземным огнем рек возвращались грязными ливнями. Постоянный холод выматывал силы больше, чем сам путь. Река дала о себе знать именно криками чаек. Широкая, неспокойная, она несла древесный мусор иной раз целыми островами. Птицы взлетали с них, что-то выхватывали из воды и снова садились, чтоб заглотить добычу. — Нельо, а ведь она течет в нужную нам сторону. — Сухие бревна для плота найдем. А связывать их чем? Поясами? Если же попробуем скрепить прутьями, он развалится на следующее утро. Все же они стащили к воде восемь обломанных липовых стволов. Долго обрубали мечами лишние сучья, оставив по одному толстому у самого слома. На эти сучья, как на колья, наплели длинные прутья тальника, прибивая изо всех сил палками. С другого конца бревна тоже переплели натуго. И столкнули ненадежное сооружение в покрытую пеной заводь. Река потащила плот быстро, а через лигу-полторы уткнула в плотно сбитый островок плавника. Феанарионы решили, что этот ворох стволов и веток в случае столкновения с подводными камнями хоть чуть, но обережет их новый корабль. Теперь снова можно было отдыхать по очереди. Макалаурэ свернулся на куче соснового лапника, оставив первую вахту настойчивому Старшему. Среди воды было еще холоднее, чем на лугу. Зато они теперь двигались к своей цели гораздо быстрее. Невнятная тревога заставляла их спешить. Запасенного мяса хватило на двое суток беспокойного плавания. На третий день пришлось поработать шестами, чтоб кое-как приткнуть плот к берегу. Бревна уже давно с хрустом терлись друг о друга, растерепав хилые связи. Макалаурэ взялся их подтянуть, пока брат поохотится на холме, зеленевшем за лугом. Маэдрос появился очень скоро, бросил на траву четырех кроликов. — Успел хоть немного поправить связи? — Кого-то заметил? Орков, людей? — Фалатрим. За холмом лесок, а за ним стоят палатки из парусины. Знаешь, раскрашенная парусина. Словно недавно с рей снятая. Заканчивай ремонт. Сколько успеешь, пока я этих кролей запеку. И сразу отплываем. — Думаешь: их прямо с кораблями сюда забросило? — Во всяком случае, от Моря они постарались удалиться. Половину добычи съели, уже качаясь на устойчивом течении. Новый подземный удар застиг на едва начавшемся рассвете. Река вдруг вспенилась, волны заметались беспорядочно, как в нечаянно толкнутом тазу. Шесты — не весла, ими особо не погребешь. На левый берег реки Феанарионы выбрались едва живыми от усталости. Земля дрожала под ногами, как шкура лошади в жару. Но эта тряска не пугала братьев — нет поблизости ни скал, ни высоких деревьев. Они лежали рядом на прошлогодней траве и смотрели в сумрачное небо. — Нельо, кажется, сегодня Анар восходит прямо на юге. Маэдрос повернул голову туда, куда указывал брат. — Ты был прав, река все же помогла нам. Судя по зареву мы доберемся дня через два. — Дальше уж точно никакой охоты не будет. А здесь, когда началась болтанка, взлетали утки. — Хорошо. Надо действительно передохнуть. Поднимемся вон туда, в рябинник. Прежде чем уйти от берега, они оттолкнули свой плот на глубину. Река завертела его и понесла туда, где низкие тучи отражали багровый свет. Рябины уже полностью распустились. Только листья на них выглядели больными: короткие, кое-где согнутые «лодочками», побуревшие по краям. Их ветки и настелили на отлогом склоне, завернулись в напитанные влагой плащи. — Нельо, — словно сквозь сон спросил Певец, — что мы будем делать, когда закончим? — Если все получится, и притом сами уцелеем, тогда и думать об этом начнем… Запасные рубахи придется разорвать, чтоб сделать повязки на лица. Хоть какая-то будет защита. Теперь спи. Тряска наверняка разогнала отсюда все живое. Близость подземного огня начала ощущаться на второй день. Молодая трава пожухла, южный ветер нанес на нее пепла. Скорчилась на деревьях листва. Видимо еще месяц назад трещины были дальше отсюда. И вдоль русла неспокойной реки стелился густой туман. На берегу он превращался в тепловатую взвесь, оседавшую на одежде, волосах, лицах. Воздух казался горьковатым и затруднял дыхание. Он не дал по-настоящему поспать, когда Феанарионы остановились на последний привал. — Знаешь, Кано, ты лучше подожди меня где-нибудь тут. Уже недалеко осталось. Я один схожу и вернусь к тебе. Еще до ночи. Макалаурэ даже не повернул головы — продолжил раздирать на полосы голубую нательную рубаху. Потом деловито сообщил: — Воды я набрал во все фляги под крышку. Хватит и на питье, и повязки смачивать. — Зачем тебе рисковать? Певец поднялся на ноги и положил руку на плечо Старшего: — В ту последнюю ночь Белерианда я сказал тебе: хоть в Мандос, хоть в Вечнодлящуюся Тьму — вместе. Сыновья Феанаро не меняют решений. Рот и нос пришлось прикрыть мокрыми повязками через пару часов ходьбы. Земля то толкала в ноги, то принималась покачиваться. Мертвая трава хрустела под сапогами, каждый шаг поднимал облачка серой и зеленоватой пыли. Порывы горячего ветра дергали плащи. Узкая расселина открылась за низким холмом. Феанарионы приблизились к краю, стараясь идти только по обнажившемуся камню. Нутро земли пылало, пропитывая темной краснотой поднимаюшийся из глубины дым. На самом краю он обжигал руки и лица, нагрев влажную ткань. Маэдрос расстегнул сумку и сжал в кулаке светящийся камень. — Вам, выполнившим свой долг до конца! Дым, приняв рукотворную звезду, на миг стал золотисто-алым, и все вокруг яростно содрогнулось. Макалаурэ успел обхватить старшего брата, отчаянным толчком обеих ног откидывась назад. Они покатились по горячим камням прочь от посыпавшегося края. — Нельо! Нельо! — Кано… что… — Встать можешь?! — Могу… Затылком немного приложился… Сейчас пройдет. — Надо уходить скорее! Певец помог Старшему подняться и поддерживал, пока шаги того не стали поувереннее. Мечи и фляги успели впечататься в ребра обоим, кашель болью отдавался в легких. Вылили на повязки остатки воды, чтоб хоть не жгло щеки и переносицу. Камни ползали по пеплу, как черепахи; опаленные остовы деревьев шатались, роняя сучья. Горячий ветер дул в спины. Феанарионы добрели до островка живой травы и сорвали с себя почерневшие повязки. Оба несколько раз откашлялись, сплевывая темную слюну. Потом лежали, окончательно приходя в себя. — Как ни странно, мы опять живы, Кано, — Маэдрос заговорил как-то отрешенно, глядя в мрачное небо. — Сказать честно, я не надеялся. Думал: если все же настигнут, то прямо с Камнем в пропасть. Или в Море. А ты? — Мы с тобой уже давно думаем одинаково. Макалаурэ потряс фляжку, перевернул, поймав языком несколько капель. Старший подал ему свою. Там сохранилось по глотку на каждого. — Ну, а раз мы живы да еще и свободны, надо идти обратно. В наших мешках осталось много полезного. До рябинника они добрались уже в полной темноте. Долго пили из ручейка, выполаскивая из горла жгучую горечь. От усталости пробирала мелкая дрожь. Оставленное имущество никто не потревожил, хоть они и не потрудились его замаскировать. Но разводить огонь и даже доесть кусочки печеной крольчатины сил не было. А в душах разливалась невероятная легкость. Живы и свободны. Выполнили то, что были обязаны. То, ради чего воевали все прошедшие века. Теперь не страшен и Мандос, будь он хуже Ангамандо… похожие ведь названия… Сухие рябиновые листочки невесомо опускались на плащи с восьмиконечными звездами. — Нельо… Нельо, ты как? Голова еще болит? — Почти прошла… Сколько мы тут провалялись? — А вот не знаю. Может, сейчас утро, а может — следующий вечер. Я воды вскипятил, заварил смородиновые листья. Они почище выглядят. Есть будешь? — Еще как! Они дочиста обглодали косточки последнего кролика, еще раз вскипятили котелок и выпили весь настой. Рябины продолжали ронять привядшие листочки, вздрагивая от подземного грохота. — Вот и наступило время подумать, что делать дальше, — Маэдрос снова вытянулся на смятом ворохе веток. — И думать не о чем. Возвращаемся на север и идем за горы искать Тьелпе. Катастрофа началась с Виниамара и Хитлума. У него должно было хватить времени уйти с народом в полном порядке. — Узнать бы еще, что творится в Оссирианде. Если те земли не затронуло, то Руингал наверняка удержал лесные крепости. — Хочешь передать нашим приемышам привет от их матери? — усмехнулся Макалаурэ. — Безусловно. Они и так слишком долго ничего о ней не знали. — И об отце? — Обязательно. Мы с тобой сами видели, как на том месте, где должна быть правда, легко разрастается ложь. Если правду, которая, по мнению особо мудрых, может огорчить или смутить юные умы, заменяют умолчаниями, полуправдой, сказками. Осведомленного не обманут. — На юг посуху явно не пройти, а плыть нам не на чем. Да и вряд ли ветер снова будет нас слушаться. Возвращаться к Журавлиному нет смысла. Мы сейчас где-то поблизости от земель Ногрода, — Макалаурэ принялся чертить веточкой по остывающей золе абрис гор. — Здесь проходил древний путь кхазад на восток. — Не хватает нам Морьо… Я побывал у короля этого города всего дважды. — После Ратлориэла нам там вряд ли будут рады. А до Белегоста не пробраться. Придется порыться в памяти — о каких перевалах еще рассказывал Морьо. — По дороге подумаем. Рассвет ли сейчас или сумерки — а оставаться тут незачем. Теперь они не спешили, хотя первый день пути пришлось одолеть совсем без еды. Когда же добрались до места, где бросили плот, устроили себе полноценную дневку с жареной утятиной, приправленной кислицей и немного горцом. Соль кончалась, ее заменили горькими травами. Отстирали кое-как, глиной, белье. Смены у них не осталось. После отдыха почувствовали себя посвежевшими. Надо было поворачивать к горам. Решили, что пока попробуют пройти высоким берегом текущей с востока речки. У воды обязательно будет добыча. Русло речки в нескольких местах перегораживали обвалы. Но она, наполнив получившиеся пруды, спрыгивала с преграды и текла дальше. Если завалы удерживали воду, пока она не достигала верхнего края, можно было надеяться, что горы стряхнули с себя все неустойчивое, и новых камнепадов не случится до следующей весны. Почуяли это и животные. Сперва Феанарионам попали под выстрел несколько зайцев. Потом у водопоя добыли трехлетнего оленя. На песчаном намыве было натоптало еще и горными козами. И заметно низенькая трава указала на старую звериную тропу. Долинка, чуть виляя, уводила все выше. В ней без конца попадались то пожеванные ветки кустарника, то общипанные кочки вейника, то просто следы заостренных копыт. Да и сама тропка была слишком ровной для протоптанной исключительно животными. Ни больших камней под ногами, ни свободно разрастающихся кустов. А потом между сдвинувшимися навстречу друг другу утесами попались две короткие параллельные ложбинки. Потому Феанарионов не очень удивила пара проросших травой кожаных калош, какие вастаки надевали поверх сапог. Обувка была изношена до предела, подошвы представляли собой набор здоровенных дыр. И торчащие в эти дыры широкие листья одуванчиков сказали, что калоши брошены ранее прошлого лета. Обнаруженное кострище тоже почти заросло сорняками. Но следы животных были свежими, и Феанарионы надеялись, что смогут как-нибудь перебраться на другую сторону гор. На высоте ночами почти возвращалась зима. Деревья здесь уже не росли, с кустов топлива на хороший костер не набрать. Спали путники по очереди, пристроившись на кое-как настеленной прошлогодней траве. К утру иней покрывал камни. Добытое внизу мясо расходовали бережно — чтоб хватило до перевала. Если придется возвращаться… может, повезет по пути с охотой. Долинка еще раз вильнула — и уперлась в скалу. Огромная плита, выпуклая сверху, лежала, одним краем плотно прижавшись к правому откосу, а другим уперевшись в отвесный склон слева. Под ней получилось нечто вроде тоннеля, достаточно высокого, чтоб идти, не наклоняясь. В этот проход уводили довольно свежие оленьи следы. А эти животные не любят ходить, опустив голову. Значит, проход есть, и даже не придется ползти на четвереньках. Феанарионы, едва ступив под скалу, услышали тихий неприятный звук. Хруст. И легкий скрежет. Плита медленно ползла по склону, вдавливая другой свой край в щебень. Если сейчас тряхнет… а может, скала и устоит еще некоторое время. И его хватит, чтоб оказаться по ее восточную сторону. Они не побежали, лишь немного прибавили шагу. Пока тусклый свет ненастного дня проникал сзади, можно было смотреть под ноги. А что будет, когда он совсем померкнет? Сломать или вывихнуть ногу одному означало надолго задержаться на бесплодной, грозящей камнепадами высоте. Шли сперва в сумраке, потом в полной темноте под непрерывный скрежет над головой. И наконец, увидели впереди пятно желтоватого света. Оно становилось все ярче, слепя привыкшие к темноте глаза. Так что, выйдя под небо, братья три десятка шагов сделали, зажмурившись. Потом оглянулись. Скала по-прежнему лежала на своих опорах, движение ее оставалось незаметным. А долинка расширялась, уводя прямо в зачищающееся небо. На перевале они оказались в полдень. Облака клочьями сносило назад, к разрушенному Таргелиону. А впереди открывался каменистый склон, за которым в весенней дымке виднелась зеленая равнина. «Там бескрайние земли. Леса, реки, холмы», — рассказывал Карнистир. Все шестеро и Финдекано хоть один раз, но отправились со своим Самым Средним на охраняемый перевал, чтоб увидеть те дальние дали. В годы Осады даже строили планы, как двинутся туда в поисках невиданного. Тьелкормо уверял, что однажды найдет и Куйвиэнен. И вот, они все же идут сюда — только вдвоем. Звериная тропа очень помогла при спуске. Животные обходили курумники и ненадежные промоины. Можно было не бояться наткнуться вдруг на скальную стенку или оказаться над пропастью. А что припасы подошли к концу — не велика беда. Они не потеряли ни одного болта, и раз сумели прожить охотой в разоренных землях, то и здесь справятся. До невозможности истрепались сапоги — можно сшить постолы из оленьей шкуры. Ниток еще хватает для штопки прорех в одежде. Главное — теперь каждый день будет костер. Ночевку устроили неподалеку от ельника, с восточной стороны небольшого скального гребешка. Если горы снова запляшут, он защитит от катящихся камней. Еловый сушняк горел жарко, то и дело стреляя смолой. — Где нам разыскивать Тьелпе? — Макалаурэ поворошил дрова, чтоб скорее прогорали до углей. — Пойдем на юг, пока не минуем тот провал, расколовший горы, а потом снова будем искать перевал в Оссирианд? — Думаю, там дальше земля уже не пустынна. Ты сам видел, сколько племен покидало Белерианд еще в самом начале катастрофы. Не могли же они уйти на другой конец земли. Наверняка обосновались где-то дальше на восток, куда не докатываются обвалы и не доходят трещины. Встретим таких — расспросим об эльдар. Выменяем что-нибудь. Хотя бы соли. — Вряд ли у них самих есть соль. Прежде ее брали у Новэ и у кхазад. Фалатрим, сам сказал, живут в палатках из парусов. А где сейчас Огнебородые — кто знает. Да и на обмен у нас ничего нет. — Будет что-нибудь из охотничьей добычи. Ночью земля задрожала, но Феанарионы даже не проснулись. У застреленных оленей теперь аккуратно выпиливали кусочки черепа, на которых держались рога. Мягкие волосистые панты тяжелы. Но это была самая дорогая добыча, какую они могли отыскать в предгорьях. В болотцах орали голубые лягушки, утки водили за собой вереницы пуховичков. Птицы заливались на разные голоса в лесу и лугах. Если бы не следы обвалов и оползней, страна казалась бы нетронутой. — Нельо, глянь! Лошади! — Значит, добрались до поселений… Кано, у одной под брюхом седло болтается. Осторожно приблизившись к табуну, Феанарионы заметили еще на двух уздечки. Лошади были той породы, что привели в Белерианд «темные вастаки». Невысокие, но крепкие и выносливые, привычные к тебеневке. Не резвые, однако способные к долгому бегу. Они почуяли нолдор: развернулись к ним мордами, неуверенно переступая и дергая ушами. — Кано, попробуем их приманить. Сделать трехщелевую свистелку из ивовой ветки для Певца было делом недолгим. Услышав переливчатые трели, лошади перестали беспокоиться. Опустили головы к траве и как бы между делом приблизились к братьям. Скоро они обнюхивали нолдор, тычась усатыми мордами в грудь и плечи. — Ничего у нас для вас нет. Ни хлеба, ни сушеных фруктов, — Маэдрос осторожно высыпал на ладонь щепотку соли из почти пустого мешочка и поднес гнедой, что таскала пустое седло. — Единственно, что полезное мы можем вам предложить — это защиту от хищников. Кажется, лошади сказанное оценили. Порадовало их и освобождение от ремней на мордах. Соли досталось каждой едва лизнуть. Сильные и неизбалованные уходом, они могли бы прожить и без разумных. Однако память о дружбе с двуногими, о безопасности и перепадавших лакомствах мешала убежать. А незнакомцы принялись разбирать спутанные гривы, тереть шкуры пучками травы с сильным запахом, которого не любят кровососы. Они почти безболезненно вытащили из крупа каракового коня острую железку, которую никак не удавалось захватить зубами. Очистили от мушиных личинок широкую ссадину на брюхе рыжей кобылы, смазали раны чем-то холодящим и залепили жеваной травой. — Седло почти целое, Кано. Только одно стремя потерялось. Вастачье седло с крутой передней лукой. И коней этих никогда не ковали. — А насадка срезневая, очень похожа на халадинскую. Ранам коней не больше двух-трех дней. Выходит, где-то неподалеку вастаки схлестнулись с эдайн. Лошади ведь не побегут просто так, в никуда. Наверняка брели потихоньку в сторону последнего кочевья. — Ну и естественный вывод: эдайн отогнали вастаков. Иначе лошади остались бы при возвращающихся из набега. Или в разгромленном поселении, если находники в нем задержались бы. Так что пойдем по следу этого табунка. Точнее, поедем. Гнедая уже согласна меня принять. Ты с какой-нибудь коняшкой договорился? — Взял бы каракового. Заодно все время присматривал бы за его раной. Макалаурэ оглянулся на закрывавшие западный горизонт горы: — Интересно, как там, в Валиноре, поживают наши кони? Остались на хуторе или хозяева отвели их в Тирион? — И не обвиняют ли хуторян в том, что они помогали нам бежать? — Надеюсь, они сумели доказать, что ни о чем не подозревали. — Надо будет раздобыть второе седло. Явно скоро придется помахать мечами, раз тут уже воюют. Вместо потерянного стремени привязали петлю из куска оборванного повода. Макалаурэ сел прямо на широкую спину каракового. Стрелять на скаку можно и без седла. Потоптанная трава вывела на полянку с несколькими кучками подсыхающего помета — здесь лошади отстаивались прошлой ночью. Дальше двинулись просто от прогалины к прогалине. Вечером лошадям давали пастись. Они сами старались не уходить далеко от костра. Вдали несколько раз слышалась загонная песня волчьей стаи, заставляя табунных коней сбиваться возле отдыхающих нолдор. Однажды прямо днем пришлось успокаивать вдруг бросившихся бежать — в дубраве поодаль рявкали два медведя. Делившим территорию зверям было не до охоты. Но лошади буквально взмокли от страха и все порывались скакать напролом по заросшему лугу. Им дали пробежаться по более-менее ровной прогалине и снова пустили рысцой на юго-восток. Присутствие поблизости каких-то разумных обозначили следы порубок на опушке. Не меньше двух десятков сосен были свалены широколезвийными топорами. Сучья оставлены подсыхать на месте, а вот бревна уволакивали пароконными запряжками. Пропаханная лесинами и копытами колея вела за редкий березняк. Феанарионы последовали по ней. Синеватую зелень поднявшейся пшеницы рассекала блестящая лужицами колея. Чуть виляя, она упиралась в мостик над оврагом, потом поднималась на холм. На его вершине над серым частоколом виднелись дерновые кровли. — Этой постройке куда больше двух лет, — заметил Макалаурэ, невольно прижимая колени к бокам каракового. — Тем лучше. Здешние жители явно не бедствуют, как их родичи, что пришли с запада. Лошади потянулись к сладким стеблям у дороги, пришлось их одернуть командой. Мостик оказался хлипким, вздрагивающим под копытами, овраг же — крутым и глубоким. Феанарионы спешились, чтоб перевести недоверчивых лошадей по шаткому настилу. У ворот их встретили два стражника в кожаных, усиленных бронзовыми бляхами доспехах. Возле каждого к плотно сбитым, оструганным палям стены были прислонены секиры на длинных древках. — Приветствуем доблестных эдайн, — чуть поклонился Маэдрос. Макалаурэ молча повторил его жест. — Привет и почет сыновьям Звездного народа, — густым басом ответствовал один из стражей. — Что привело вас в наш горд? Близко враги? — Нет, мы не встречали в пути ни орков, ни вастаков, — спокойно произнес старший Феанарион. — Наш путь пролегал поблизости. Мы хотели бы кое-чего прикупить у вас, прежде чем отправимся дальше. — Старейшина почтет за честь принять вас. Но вот что за лошади с вами? — Мы их поймали в пяти днях пути от вашего горда, достойные воины. Хозяев при них не было. Разве не от вас бежали вастаки, что их потеряли? — В пяти днях, говорите? — Да. Отсюда на северо-запад. — Так вы не с юга ехали? Стражники явно не спешили пропускать гостей в поселение, хоть сразу опознали в них эльфов. Это было странно и непривычно. — С севера. На юг едем. В пути закончились все припасы, потому хотим обменять у вас лишних лошадей и охотничью добычу. — Что же, проезжайте… Оффа! Из-за створки капитальных — не то что на Журавлином — ворот вывернулся подросток: в небеленой рубахе и портах, но с коротким мечом у пояса. — Проводи гостей на двор к Тиудемиру. Парень — явно дружинный отрок — бойко притопнул ногой и кивком, без выраженного почтения, позвал за собой Феанарионов. Высокие прочные заборы внутри частокола еще раз доказали братьям, что поселение построено давно и основательно. Проход, ведущий на вершину холма, был таким, что вдвоем не разъехаться. Но вымощен широкими деревянными плахами, почти не заляпанными весенней грязью. Народ здесь умел следить за чистотой не хуже, чем в предградье Химьярингэ. А двор старейшины даже обнесен частоколом, чуть пониже внешней стены. Лошадей у Феанарионов попытались принять два мальчика помладше юного дружинника. Полудикие кони шарахнулись от чужих, фыркая и всхрапывая. Пришлось их успокаивать и самим ставить под навес. Дом посреди двора был выведен в два этажа с башенкой на самом верху. На крыльце ждала девушка, одетая в небеленый холст, с единственной тонкой ниткой раковинных бус на шее. Она так же, без слов, пригласила в приоткрытую дверь. Внутренние стены дома тоже были набраны из толстых сосновых бревен. Такую постройку даже поджечь стоило бы большого труда. Старейшина поселения оказался нестарым мужем с повадками воина. Принял он Феанарионов в небольшой комнате с узким окошком на юг. Сразу пригласил к столу. Та же девушка, прежде чем поставила на стол из двух досок миску с холодным мясом и каравай, поднесла обоим нолдо лоханку для мытья рук. Отдав дань учтивости пожеланиями здоровья и удачной охоты, Тиудемир сам нарезал хлеб и мясо. И принялся как бы вскользь выспрашивать у гостей про их путешествие. Где ехали, что видели, кого встретили. Феанарионам пришлось держаться настороже, чтоб не сказать лишнего. Хотя вряд ли этих эдайн так поразило бы сообщение, что эти двое прибыли из-за Моря. Прибыли и прибыли. Гораздо важнее для главы этого поселения оказались найденные кони. Узнав про расстояние в пять дней неспешной езды, он уставился на стену, словно рассматривал нарисованную на ней карту. — И больше никаких следов? Что же, вышлем охоту в ту сторону. А вы, значит, на юг? Тоже из тех, что там обосновались? — Нет, — поспешил уточнить Макалаурэ. — Наш народ живет еще южнее. — Да, доходили слухи, что там тоже собирается Старший народ. И вроде бы гербы у них такие же, как у вас на плащах. Торговцы говорили, что это все пришельцы с запада. Там, за горами, все сгорело и провалилось, не так ли, достойные? — Почти все, вождь. — То-то же оттуда бежали все подряд. Когда-то пращуры ушли туда искать лучшей жизни. А теперь вот потомки вернулись нищими. Сказители песни поют о великой войне с Повелителем Зла, что там шла. Выходит, победил он вас? — Нет! — Маэдрос вскинул голову. — Мы победили, достойный вождь. Только победа стоила очень дорого. Старейшина кивнул, но больше из вежливости. — Если не очень спешите, можете пожить у меня, сколько захотите. Лошадей я у вас сам куплю. Завтра пришлю слугу, ему скажете, в чем нуждаетесь для продолжения пути. Впервые за прошедшие месяцы Феанарионы отмылись по-настоящему: горячей водой с мыльным настоем. В счет будущей платы служанка принесла им белье — такое же грубое, как ее собственная одежда. Забрала их вещи, обещав вернуть постиранными. Потом проводила в крошечную комнату с двумя широкими лавками, накрытыми ворохом волчьих шкур. На закате накормила кашей со сливочным маслом и медом. Феанарионы расстелили меха поудобнее и крепко заснули. Наутро им принесли хлеб и молоко. Потом явился старик. На этом был зеленый шерстяной кафтан, украшенный по вороту узкой шелковой вышивкой. Выслушал, чего бы хотели купить достойные воины Старшего народа, но записывать не пытался. То ли полагался на память, то ли просто здешний народ не знал грамоты. Феанарионы снова улеглись поспать — когда еще придется отдыхать с удобствами. — Выходит, Тьелпэ, Элерондо и Руингала следует искать уже по эту сторону гор. Оссирианд тоже затопило. — Ты не находишь примечательным, Кано, что Химьярингэ и Таргелион — земли, которые держали мы, проклятые — устояли? А Дориат, в котором обитали благонравные неприятели братоубийц, покорно ушел на дно? И Оссирианд, где скрывался Диор? — Я же говорил, что в тебе есть нечто от сильмариллов, Нельо! Наутро они попрощались со старейшиной. Тот вдруг вручил им горсть серебряных кусочков: — Ваш товар оказался дороже того, что вы запросили. Лошадки вам попались из-под знатных. Тиудемир посмотрел испытующе. Кажется, он подозревал, что коней Феанарионы не нашли, а отобрали, перебив бывших владельцев. — Да будет ваш путь скор и легок, достойные воины. Держитесь дороги, а потом забирайте на восток вдоль реки. В двух днях пути встретится вам лес — минуйте его подальше от опушек. Слава о нем недобрая. Прежде чем сесть в новокупленное бескаркасное седло, Макалаурэ осмотрел круп своего каракового. Ранка от стрелы совсем затянулась, оставив проплешину светлой кожи. Скоро она начнет зарастать такой же блестящей шерстью.