Душа уходит вместе с ней

- Ну, мама. Ая-сан сама меня пригласила. Мне будет неловко отказываться. Кроме того, это такой опыт! – на следующий день Хана приступила к воплощению их с Гокудерой плана. Она не смогла уснуть до утра, и хорошо обдумала, что будет говорить родителям. Правда, все ее железные аргументы не возымели должного эффекта. Курокова-старшая была непреклонна. - Тогда тебе придется пропустить занятия. Неужели это не может подождать до каникул? - Всего пару дней. От этого я хуже учиться не буду, - девушка уже и сама понимала, что выглядела как минимум подозрительно. Словно от этой практики завесила ее жизнь. На самом деле, так оно и было, но маме об этом знать необязательно. По крайней мере, пока. - Тогда я сейчас позвоню Ае-сан и уточню некоторые вопросы, - наконец произнесла Курокава-старшая, словно собираясь идти навстречу дочери, но Хана понимала, что все далеко не так просто. Мама успела заметить ее странное поведение. - Ты что, мне не доверяешь? – возмущенно проговорила девушка. - Хана, я не могу быть уверена, что ты поедешь в Токио, а не к своему молодому человеку. У меня нет возможности проводить тебя на вокзал и убедиться, что ты села на свой поезд. Ты прекрасно знаешь, как много у меня сегодня дел. - Ты что думаешь, я пожертвую учебой ради парня? - обижено спросила девушка, а потом осеклась, вспоминая, что из-за случая с Гокудерой, она и так подпортила свою репутацию в глазах родителей. - Но ты вчера прогуляла. Обманула нас с отцом и переночевала у этого бесспорно симпатичного мальчика. Скажи мне, в чем дело, Хана? - Не волнуйся. Скоро все станет, как прежде, - эта фраза, признанная успокоить, только подтвердила опасения. - Скажи мне, ты беременна? – в лоб спросила женщина. От такого заявления Хана, которая все время по пятам ходила за матерью, не рассчитала свою траекторию, и, врезавшись в подлокотник кресла, упала прямо к ногам Курокавы-старшей. - Чего?! - возмущено закричала она. - Беременна? Ты серьезно? От кого? От математики? Или истории Японии? Я работаю, как проклятая последние годы. Мы не встречаемся с Гокудерой, я переночевала у него по совсем иным причинам! Казалось, женщина только этого и ждала. Хана поздно осознала ловкую манипуляцию через эту абсурдную провокацию. - Хана, что произошло? - спросила женщина и замерла, заметив на шее дочери синяк. - Что это? – отодвинула она и без того покосившийся воротник блузки. - Кто это сделал? Вчера ведь этого не было. Хана! - Ударилась, - отмахнулась девушка. - Ударилась?! Я даже очертание пальцев вижу. Обо что ты так ударилась, интересно? Скажи мне, эти звуки ночью не были моим сном? - Если папа не проснулся, с чего ты взяла, что что-то происходило? – Хана и сама не понимала, как вчерашняя сцена осталась незамеченной. Она была уверена, что ее отец со своим чутким сном, точно не мог проигнорировать происходящее. - Твой отец уже второй день пьет снотворное. А я так устаю на работе, что сплю, как убитая. Значит, все-таки мне это не приснилось. Господи, - женщина схватилась за голову, вцепившись ногтями в кожу с такой силой, что, если бы не густые волосы, Хана увидела бы следы, оставшиеся от этого жеста отчаяния. - Да с чего ты взяла? Тебе приснилось, - ее ложь выглядела максимально нелепо, и она понимала это не хуже матери. После нескольких секунд давящего молчания, она робко произнесла: - Я не могу сказать. - Рена сказала мне то же самое, когда вернулась в тот вечер. На следующий день я обнаружила у нее пустую бутылку саке, а чуть позже сётю*, - женщина устало присела на кресло, оперевшись одной рукой на подлокотник и, положив голову на ладонь, прикрыла глаза. – Она еще так молода, а вся жизнь пошла на откос из-за моего бездействия. Я должна была что-то сделать, но так растерялась, что… пустила все на самотек. Ты знаешь эту историю, Хана, ты знаешь, как тяжело нам пришлось. За что ты так со мной? Зачем мне повторение самых страшных лет своей жизни? - Рена пыталась заглушить свою боль в алкоголе. Избалованная художница, которая вечно бежит от проблем. А я пытаюсь их решать. Ведь у меня нет ее таланта, а вместе с тем – вседозволенности. Вы ни в чем ей не отказывали. В том числе, когда она пристрастилась к весьма крепким напиткам. - Хана… - Что «Хана», мама?! Я что, не права? Ты ведь не хуже меня все понимаешь. Моя сестра – алкоголик. Но причиной стало не одно обстоятельство, а вся ее жизнь. Ее ужасный характер, ваше отношение к ней, и эта трагедия, которая стала катализатором ее резкого падения. Она была принцессой для всех, а потом осталась одна, абсолютно не приспособленная к борьбе. А я не Рена, я привыкла к сложностям. И сейчас, у меня появились те, кто готов мне помочь. И я прошу тебя довериться мне. - Интересно… Дочь, в чью жизнь я не вмешивалась, нуждалась во мне, а ее младшая сестра, находившаяся под гнетом родителей, вдруг попросила свободы. Видимо, я и с тобой что-то делаю не так. Как неприятно это осознавать. Но тем не менее, я хочу знать, что происходит сейчас в твоей жизни. Как бы я могла тебе помочь? - Просто отпустить меня. - Куда? – женщина резко подняла голову, и ее пронзительный взгляд заставил девушку вздрогнуть. - Недалеко и ненадолго. Я не могу подвергать вас опасности. В ответ на это Курокава-старшая повела себя совсем странно. Она вскочила с кресла и начала широкими шагами мерить комнату, полностью игнорируя дочь и, бубня себе под нос фразы понятные ей одной. Она словно потеряла рассудок. Хана знала, что психика у матери не самая крепкая. Это стало понятно после «того самого» случая, когда женщина не переставала глотать антидепрессанты. Ее попытки достучаться до матери успехом не увенчались. Длилось это все ровно до тех пор, пока не раздался звонок в дверь. - Ты почему трубку не берешь?! - набросился на нее с порога Гокудера. - Я же сказал, что мне здесь появляться опасно. - Моя мама сошла с ума. Вызови "скорую",- бросила ему на ходу девушка, а сама побежала на кухню. Набрав холодной воды в стакан, она вернулась, но мать не застала. - Мама? Где ты? - в панике она заметалась по дому. Пропал и Гокудера. Совсем растерявшись, она схватила телефон и начала набирать номер отца. Она не успела нажать на кнопку вызова, телефон вырвали из рук. Хана вскрикнула и, не оборачиваясь, плеснула воды. Когда она решилась обернуться, кроме мокрой матери и неловко переминающегося с ноги на ногу Гокудеры она никого не обнаружила. - Хорошо, что моя тушь водостойкая. Было бы очень неловко перед нашим гостем, - сказала она, доставая из тумбочки салфетки. - Ты в порядке? - Нет, не в порядке. И не буду, пока вы мне все не объясните. - Ты только что с ума сходила! Я как должна это понимать?! – Хана уже совсем запуталась. Ее мать стояла, словно ничего не случилось, нахмурив брови и решительно ожидая ответа. - Я просто быстро переключаюсь, - отмахнулась женщина. – Не могла же я проигнорировать нашего гостя. - Зато мою истерику ты проигнорировала прямо искусно,- заворчала Хана, облегчено выдохнув про себя. - Если ты не хочешь снова посадить мамочку на антидеприсанты, вам придется мне все рассказать. - Мама, прекрати, прошу. - Ваша дочь перешла дорогу не очень хорошим людям, но все решаемо, - вдруг произнес Гокудера, чем вызвал бурную реакцию одноклассницы. - Гокудера! Идиот! Ты хочешь убить мою мать? - Я хочу спасти твою шкуру, - процедил Хранитель урагана. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что перед ним женщина совсем не глупая. Курокава-старшая была куда проницательнее даже Ханы. Ее обмануть было практически невозможно, тем более девушка уже где-то проговорилась, так что путей отступления у них не было. - У меня была такая мысль. Но я подумала, что детям неоткуда будет взять неприятности такого рода. Тем более моей дочери. Хотя, зная ее характер... И кому она перешла дорогу? - женщина говорила это на удивление спокойно. - Мафии, - коротко ответил Гокудера. Мама одноклассницы не была похожа на обычных родительниц. Нутром он чувствовал, что ей можно сказать правду. И как бы ее дочь этому не противилась, Курокава Мари только подтверждала его догадки своим поведением. - О, Боже мой. Как? Просто, как? Я помню, в своей молодости я тоже увлеклась членом Якудза. Это были недолгие отношения. Но закончились они весьма плачевно. Его убили. Ладно, давайте разбираться. Как вы с этим связаны? - Этого я сказать не могу, - ответил Гокудера, Хана облегчено вздохнула, про себя отмечая интрижку матери с членом мафии. - Двадцать два года назад моего парня убили ребята из Вонголы. Может, знаете таких? - глаза женщины недобро блеснули. Гокудера даже испугался. Хана же просто поперхнулась, когда услышала это название из уст матери. - Это кольцо Хранителя урагана? - Как Вы связаны с мафией? - немного придя в себя, заговорил Гокудера, неосознанно повторив буквально тот же вопрос, что задавала женщина им несколькими секундами ранее. - Я никогда в ней не состояла. Но сразу после убийство моего парня из Якудза, за мной стал ухаживать итальянец, который состоял в Вонголе. Твоя мать просто невероятно везучая, - обратилась она уже к Хане. – Приняли меня весьма радушно, но вступать в мафию я не собиралась. Отказалась, как только меня пригласили. Причин было много. Например, я не хотела поставлять твоего отца, Хана. Хидеки всегда был ко мне очень добр, а я поступала безрассудно, когда начинала встречаться с мужчинами, связанными с преступным миром. Мне просто чудом удалось не потонуть в нем. - И папа знает про это? – спросила Хана, до сих пор не до конца осознавая слова матери. - Конечно. Он был для меня хорошим другом, и я не могла скрывать такие вещи от него. - Теперь я все меньше верю, что ты пила антидепрессанты. И эти приступы… - Какое это отношение имеет к моей молодости? Разумеется, тогда у меня и нервная система покрепче была… - Вот же! Мастер манипуляций! Мама, ты обманщица! - Хана, следи за языком, - строго произнесла она, но поняла, что дочь уже не остановить. Ее безупречная роль, над которой она столько лет работала, была раскрыта из-за небольшого рассказа прямиком из ее весьма непростого прошлого. - Ты знала, как мы беспокоились о тебе? - И это было только ради вас! Как я еще могла справиться с этими непоседливыми девчонками? Отец слишком мягок к вам, а вы не воспринимали меня, как авторитетного родителя. У вас обеих отвратительный характер. Но так я могла заботиться хотя бы о тебе, Хана, потому что ты всегда любила меня и переживала, - ее тон вдруг стал раскаивающимся. - Я всегда думала, что у тебя расшатанная психика, а оказалась… - Что наша ма-ама просто блестя-ящая актри-иса? - услышала она знакомый развязный тон сестры. Девушка лет двадцати стояла в дверном проходе, облокотившись на косяк. В одной руке она держала бутылку с крепким алкоголем, к слову, полупустую, дорожную сумку, перекинутую на спину, вместе с джинсовой курточкой, мини-юбка алого цвета и черные полу-сапоги на невысоком каблуке. Ее сходство с Ханой и матерью было очевидно. Правда ее волосы были значительно короче и даже не доходили до плеч, но так же вились. - Как давно ты здесь, Рена? - казалось, Курокава-старшая не была удивлена. - Скажем та-ак, когда я подходила к дому, бутылка была по-олной. Так что услышала я предоста-аточно. Ну что, мамочка, готова к очной ста-авке? - она растягивала слова и практически не смотрела на окружающих, улыбалась и слегка раскачивалась. Удивительно, как в таком состоянии она умудрялась складывать слова в предложения. - Иди, отоспись, тогда и поговорим, - строго сказала Хана. Сейчас она не собиралась выяснять, что сестра забыла дома и просто понадеялась, что она перестанет позорить ее перед Гокудерой. Он и так услышал слишком много. - Как я могу-у? Веселье только начина-ается. - Рена, иди в свою комнату, - на сей раз заговорила мать. – Ты, наверное, устала с дороги. К тому же… выпила. Мы вернемся к этому разговору позже. - По-озже? То есть ни-ко-гда? Ты не лю-юбишь об этом говори-ить. Просто забей. Как ты всегда это делаешь, - тон Рены неожиданно сменился. Из раздражающего он стал по истине устрашающим. Присутствующим даже показалось, что девушка внезапно протрезвела, но произошло это всего на пару секунд, после чего она прикрыла глаза и осела на пол. - Уснула что ли? - пробормотала Хана. - Обычно она более выносливая, - произнесла Курокава-старшая. Слова дочери больно резанули по самому сердцу. Ее неловкая попытка скрыть это вызвало у Ханы волну сочувствия. Мама всегда прекрасно скрывала свои чувства, но девушка уже поняла, насколько сегодняшний разговор отличался от предыдущих. Она словно по-новому знакомилась с родительницей, которая была на удивление откровенна. - Хана, послушай меня, пожалуйста. Знаю, что утратила твое доверие, но, возможно, я смогу надеться хотя бы на понимание. Я родила Рену, когда была совсем молодой. Мне было всего двадцать. Сначала я обрадовалась, что скоро у меня будет ребенок, тем более девочка, но потом поняла, как это на самом деле сложно. Ты абсолютно права, я выбрала не те методы воспитания, которые могли положительно сказаться на будущем ребенка. Тогда сказалась молодость и боязнь стать такой, как моя мать. Она была строгой и отстраненной. Хотя не могу представить, как ей было тяжело воспитывать ребенка без отца в рассвет своей карьеры. Но в итоге поняла, что получилось совсем не то, что я хотела, поэтому я все-таки приняла ту модель воспитания, которую знала, которая была проверена мной. Не скажу, что так получилась идеальная дочь. Но я всегда было сложным ребенком. Думала, возможно, у меня получится лучше, чем у нее. Но тогда я совсем отдалилась от Рены. Она была предоставлена сама себе. И когда это случилось, я растерялась. Я просто не знала, что делать. Тем более Рена уже была так далека от меня. Точнее сказать, я от нее. Но с тех пор я до ужаса боюсь, что нечто подобное может произойти и с тобой. И я знаю, что ситуацию на самотёк пускать нельзя, но и как быть в ней я не понимаю. Но бежать уже некуда. Я себя не прощу, если и тебя потеряю. Поэтому я приму сейчас, возможно, самое странное решение в своей жизни, но если есть шанс этого избежать, я даю свое согласие на ваш план. - Вот так просто? – Хане трудно было поверить в столь фантастическую удачу. - Разумеется на определенных условиях. Я поняла, что дома тебе не безопасно и помощи ждать неоткуда. Главное и я не смогу помочь тебе. Даже сейчас, когда я решила перестать бежать от всего на свете. Я примерно понимаю, что происходит, и как это можно решить. Имей в виду, Гокудера Хаято, я не побрезгую запачкать свои руки в крови, если кто-то навредит моей девочке. Я соглашусь отдать ее тебе до конца недели при условии, что она вернется в целости и сохранности, и будут решены вопросы с мафией. Я поняла, что вы связаны с Вонголой и эти междоусобицы решите без кровопролития. Оставь мне свой номер и не думайте пропадать. В случае если кто-то из вас хоть раз не ответит на звонок, я буду расценивать это, как «что-то пошло не по плану» и клянусь, что подниму все свои связи, но так просто это не оставлю. Ребята нервно сглотнули. Курокава-старшая была настроена решительно. Ее взгляд поистине внушал ужас. Теперь Гокудера понимал, что от него зависит не только судьба одноклассницы, но и собственная жизнь. - Какие связи у тебя могли сохраниться за двадцать лет? – неуверенно произнесла Хана чуть ли не шёпотом. - Знаешь, в каком состоянии нашлись обидчики Рены? Я просто не хочу сейчас усугублять ситуацию привлечением третьих лиц. Я понимаю, что тогда я поступила безрассудно, но это того стоило. Хотя сейчас я понимаю, что Рене нужно было не это. Но надеюсь сейчас, я все делаю правильно. Удачи вам, - женщина обняла свою дочь, крепко прижимая ее к груди. В ее голове зародилась тысяча сомнений, не пускает ли она сейчас все на волю судьбы? Но с другой стороны, она просто хотела верить в свою дочь и ее друга. По своему опыту она знала, что не все люди, связанные с мафией - подонки. Как только дверь за ними закрылась женщина взяла у уснувшей дочери бутылку, села за стол и стала измерять количество остатка выпитыми бокалами. * - японский крепкий спиртной напиток. Более крепкий, чем саке; обычно его крепость составляет 25 градусов (слабее водки, но крепче вина).