Душа уходит вместе с ней

Неделя подходила к концу. Это были самые странные дни в жизни обоих. Их быт был заполнен мелкими перепалками, которые сменялись душевными разговорами. В такие моменты казалось, что они не знали людей, которые были бы ближе, чем этот вспыльчивый мафиози или вредная одноклассница. Они узнавали не только друг о друге, но и том, что было частью их жизни. Так Хана углубилась в изучение пламени. И сколько удивления и восторга у нее было, когда Гокудера продемонстрировал и другие виды пламени кроме своего. Курокава же рассказывала про театр и европейскую культуру. Никто бы не подумал, что эта тема могла действительно заинтересовать его, но ему нравилось слушать ее. И оба почувствовали одно и то же, сидя на кухне в субботний вечер. - По крайней мере, Рена улетела в Токио, и мне не придется терпеть ее. Все-таки мы совершенно разные, - произнесла Хана, грея руки об кружку с горячим чаем. - Главное, сейчас ты будешь в безопасности в своем доме. И, надеюсь, завяжешь с мафией раз и навсегда. - Надеюсь, это будет так же просто, как ты думаешь. Хорошо бы, чтобы Киоко тоже с этим «завязала». Я на своей шкуре убедилась, как это может быть опасно. - Ничего с ней не случится. Джудайме не позволит, - уверенно заявил Гокудера. – И с тобой тоже. - Хорошо, - Хана слегка улыбнулась, но печальный взгляд не укрылся от глаз собеседника. – Я рада. - По тебе не скажешь, что рада, - хмыкнул он, но тут же осекся. За время, что они жили вместе, он многое понял. В том числе то, что девушка была весьма ранима. И ему не хотелось расстраивать ее неосторожно брошенной фразой. Думать прежде, чем говорить оказалось не так-то просто, но он старался. На самом деле, Гокудера понимал где-то в глубине души, что она не хотела уходить, возвращаться в свой привычный мир. Это было почти равносильно тому, если бы его сейчас депортировали в Италию, насильно возвращая в самый тяжелый период его жизни. Курокава ничего не ответила, лишь пожала плечами. Ее жизнь была скучной, и она чувствовала себя в ней чужой. Но эти дни позволили ей понять, как быть частью семьи, и от этого чувства тяжело было отказаться. - Должна признать, что мафия это… интересно, - произнесла она после непродолжительной паузы. – Хоть и страшно. - Не думаешь же ты вступить… - Даже если и решусь, мама не позволит. Смешно звучит, правда? «- Мама, а можно я вступлю в мафию? - Конечно, Хана, через мой труп», - передразнила она себя с матерью в потенциальном диалоге. Гокудере хоть и показалось это забавным, он понимал, что за этой шуткой скрываются ее истинные чувства. - Слушай… Раз уж такое дело…. Можешь приходить иногда… если хочешь, - эти слова дались ему с трудом. Хана удивленно посмотрела на него, после чего улыбнулась и хихикнула. Странный жест с ее стороны. - Эй! Что за реакция?! – тут же вспылил Хранитель Урагана, но не так просто было ругаться с такой Курокавой. - Спасибо. Правда. Я уже со счету сбилась, сколько раз я должна была благодарить тебя. Надеюсь, когда-нибудь смогу вернуть этот долг. - Не говори чепухи. Это моя работа, - откликнулся Гокудера. Этот разговор стал для него очень уж неловким. - Правда? Ну, признайся, что была в ней и собственная инициатива, - заметив еще больше смущения на лице одноклассника, она тихо прыснула в кулачок. – На самом деле, это не так важно: сам или Савада попросил. Свою миссию ты выполнил. Вария сегодня отбывает, а я все еще жива и здорова. И это благодаря тебе. Доброй ночи, Гокудера Хаято, - не дождавшись ответа, Хана встала со своего места и покинула кухню, оставив после себя едва уловимый шлейф духов. От этого по его телу пробежали мурашки. Таким же призрачным обращалось ее пребывание в этом доме, к которому он успел привыкнуть. Ее хмурое лицо, растрепанные по утрам волосы, вечные жалобы на холод в гостиной, ее бутыльки на полке в ванной, любовь к горячему чаю по вечерам… Это та Хана, которую он узнал, та Хана, с которой он не чувствовал себя одиноким. Странное чувство не покидало его до самой ночи. Но прежде, чем провалиться с сон, он узнал едва уловимый аромат, проникнувший в его комнату. *** Эта ночь выдалась особенно холодной. Как бы она ни зарывалась в одеяло и плед, ощущения, что окон и вовсе не было, не пропадало. Гокудера даже заложил подоконники собственной одеждой, но положение это особо не спасало. Да и сорочка «едва покрывающая зад» была очень некстати. Хана знала, что часть ее вещей лежала в комнате Гокудеры. Она уносила их туда, когда приходили Хранители и занимали гостиную. Там же лежал прекрасный свитер, о котором она грезила последние полчаса. Но сожитель спал чутко и мог запросто проснуться от любого шороха. А объяснять, что она забыла в ночи в его спальне, как-то не хотелось. Сама она остро реагировала, когда ему приходилось оказываться на ее жилплощади в темное время суток. В конце концов, девушка все-таки решилась, подумав, что эта неловкость не так и страшна по сравнению с воспалением легких или чем-нибудь еще, что она могла подхватить в этой холодной комнате. Пробравшись на цыпочках к двери и осторожно нажав на ручку, Хана прислушалась. Судя по всему Гокудера уже спал. «Хоть глаз выколи, - пронеслось у нее в голове, когда она оказалась в небольшой спальне. – Но зато тут так тепло». Она даже немного жалела, что не пошла на сделку и решила остаться в гостиной, когда он однажды предложил поменяться комнатами. Сам факт того, что спальня была его, ее жутко смущал. Но, по крайней мере, в ней не сквозило так, словно постель располагалась где-то в поле. Так и не обнаружив свою кофту, Хана решила, что хотя бы отогреется. Она присела на край кровати, а минуту спустя все-таки набралась наглости, юркнув под одеяло. В конце концов, она же не собирается здесь засыпать. Всего пару минут. Не больше. Но как только мягкая ткань коснулась ледяной кожи, планы были беспощадно нарушены. Она наконец-то согрелась. *** Просыпаться в чужой кровати, никак не должно было войти в привычку прилежной Курокавы Ханы. Тем не менее, уже второй раз ее будили солнечные лучи, проникающие сквозь занавески спальни Гокудеры и неожиданно приятное чувство уюта. В этот раз оно было наиболее ощутимо, буквально осязаемо... Но вкупе с событиями прошлой ночи, когда она по-деловому устроилась в постели одноклассника, пробудили и чувство тревоги. И особенно тот факт, что его рука покоилась на ее плече, а спина практически соприкасалась с его телом. Ух, до чего же неловко ей было. Она едва ли сдержалась, чтобы не прибить его в ту ночь, когда он наведался к ней, но сейчас она на его месте, хоть и сама ситуация оставалась таким же недоразумением. И как же ей выпутаться из нее, когда одно неверное движение, и он проснется? И вообще, как они оказались так близко друг к другу? Поток мыслей прервал звонок в дверь, и тогда Хана застыла в немом ужасе, ожидая чего угодно, но не этого. Гокудера тихо чертыхнулся и встал с кровати, мельком взглянув на притворившуюся спящей, девушку. «Он не спал...» Да, не спал. И Гокудера не меньше ее был удивлен сложившимися обстоятельствами. Его алеющие щеки выдавали смущение, но отрицать, что сон его был на удивление спокойным, бесполезно. Он действительно выспался, хотя пробуждение было уж очень неожиданным. Когда он увидел лежащую рядом с собой одноклассницу, первое, что пришло в его голову – начать оправдываться, а потом голова прояснилась, и пришло осознание, что вины его в этом нет. Но когда дело казалось Курокавы Ханы, виновным автоматически становился ты, если только девушка не признает обратное. И надо отдать ей должное, она умела это делать. Но эта была немного нестандартная ситуация. Хотя, правильнее сказать, совсем не стандартная. Проснулся он от того, что что-то щекотало его нос. Что-то весьма непривычное, но приятно пахнущее. А этим «чем-то» являлись волосы одноклассницы, которая хоть и лежала к нему спиной была в опасной близости. Гокудера хотел было отстраниться, чтобы слегка уменьшить градус неловкости, но девушка лишь придвинулась ближе, не просыпаясь. Покорно приняв свою судьбу, Хаято попытался понять, как же она все-таки оказалась в его постели. Остановился он на двух версиях: либо сожительница оказалась лунатиком и активно это скрывала, либо просто замерзла. В конце концов, он, как никто, знал, насколько холодно было в его гостиной, но зато цена за аренду была прилично снижена. Эта версия показалась ему наиболее убедительной, особенно, когда он открыл дверь и в лицо ударил прохладный воздух. Но даже он не произвел настолько отрезвительного эффекта, как человек, стоящий за дверью. - Курокава еще у тебя? - без всяческих приветствий спросил Хибари Кёя. - Что? Тебе это зачем? - Поговорить с ней нужно. Так у тебя или нет? - О чем ты с ней говорить собрался? Вы даже не общались никогда! – Гокудере поведение коллеги не понравилось. И в особенности то, что касалось оно его сожительницы. Но на бурную реакцию Хибари лишь усмехнулся. - То «ведьмой» называешь, то защищаешь. Уж определись, какие у вас отношения. Гокудера насупился и готов был ответить, но собеседник его прервал. - Позови ее, и пусть собирается. Я провожу ее до дома. - С какой стати-то?! Вы когда такими приятелями стать успели? - Успокойся и позови ее. У меня не так много времени. - Не надо меня звать, я уже здесь. Что случилось? – Хана решила, что лучшей тактикой в данной ситуации будет полное игнорирование произошедшего инцидента, поэтому ее лицо приняло максимально невинный вид. - Отлично, собирайся и пойдем. - Куда? – мысли Ханы были заняты другим, и слова Хибари долго не могли дойти до сознания девушки, а когда дошли, оставили массу вопросов. Хана накинула кофту и вышла во дворик, отводя Хибари подальше от разозленного Гокудеры. - В чем дело? – спросила она. - Твоя сестра уже уехала? - Да. Пару дней назад. Ты что, ее знаешь? - Понятно, - сказав это, Хибари без каких-либо объяснений покинул двор Гокудеры. - И как это понимать? – спросил Хаято, когда девушка вернулась в дом. - Самой бы разобраться. Спросил про Рену, и когда узнал, что она уехала, развернулся и ушел. - Откуда он знает твою сестру? - Понятия не имею. Она никогда не общалась с теми, кто был младше ее, да и не припомню, чтобы у Хибари были старшие братья или сестры. Может, он узнал, что Рена творила, когда училась в Средней Намимори, и решил устроить рейд на бывших выпускников? Тем более, она во время учебы натворила дел. - Не думаю, что он и правда этим занимается. Где они могли пересечься? Вы не соседи случайно? - Да нет. Я не припомню, что встречала его вне школы. По крайней мере, одного. - А ваши родители могли быть знакомы? - Сомневаюсь. Я слышала, они важные люди, а мои родители ни разу их не упоминали, хотя мама та еще сплетница. Надо будет потом узнать у Рены. У Хибари бесполезно спрашивать. Гокудера удовлетворенно кивнул. Все-таки тот факт, что сама Хана не представляла для Хибари особого интереса, его почему-то обрадовал. Но странным было то, что он вообще так разнервничался из-за этой ситуации и чуть не сорвался на товарища. Хана лишь призадумалась, не обращая на замешательство сожителя внимания. Она молча села за кухонный стол, путаясь в кофте, которую успела схватить, когда выбегала из комнаты. - Погода странная, - отрешенно произнесла она, спустя какое-то время. – Давление слишком низкое. Нехорошо себя чувствую. - Может, отлежишься? Или позвони, чтобы тебя забрали. - Не стоит. Я дойду. Просто… Можно я еще немного посижу здесь? - Сиди сколько угодно,- кивнул Гокудера. Хана выглядела так, словно осталась без энергии, а ее взгляд был каким-то потерянным. Ему даже страшно стало отпускать ее одну. Но с минуты на минуту должен прийти Джудайме, а девушке еще нужно было собраться. Ее вещи по прежнему можно было найти по всей квартире, хотя сборами она занялась еще вчера. Когда Курокава встала, Гокудера ходил за ней по пятам, опасаясь, что она грохнется в обморок. - Раздражаешь! – процедила она и захлопнула дверь его комнаты прямо перед ним. - Эй! Зачем ты запираешься? - Я переодеваюсь, придурок! Только попробуй открыть дверь! – кажется и энергия появилась. Не страшно ведь, если она сама пойдет? В конце концов, тут идти меньше получаса. Тем более, Джудайме уже стучался в двери. - Привет, Гокудера-кун, - поприветствовал подчиненного Тсуна, и, разувшись, прошел в гостиную, где рухнул на кресло. – Я попросил Дино-сана рассказать все, что он знает об этой семье, но… - Тссс, - Гокудера прижал палец к губам и указал на дверь спальни. - Курокава-сан еще здесь? - Да. Собирается. - Тогда ей стоит поспешить. Погода совсем испортилась. Хаято кивнул и направился к спальне, после чего по дому разнесся громкий стук. - Ты там не померла? Ответом ему стала распахнутая дверь и последующей за ней удар прямо в лоб. - Я так понимаю, находясь рядом с тобой, я непременно буду травмирован? – произнес он, потирая ушибленное место. - Знала бы, что ты так близко, посильнее бы шибанула, - процедила девушка. Она выглядела болезненно бледной и раздраженной, но решительно покинула комнату, перекинув сумку через плечо. – Я не могу найти свою водолазку. Если увидишь, не смей приносить ее в школу. Зайду сама как-нибудь. Она кивнула Тсуне в знак приветствия, но очевидно, что его присутствие ее не особо радовало. Хана чувствовала себя настолько паршиво, насколько это было возможно. И физически, и морально. Она даже не могла последний раз выпить чай с Гокудерой и нормально попрощаться, вместо этого опять нагрубила. Она заметила, как он поглядывал на часы и совсем не горел желанием проводить ее до дома. Причина явилась сама в виде Десятого босса Вонголы, который был для Гокудеры всем. И ее это злило. Злило так, что она готова была заплакать от собственной беспомощности. Потому что он никогда не будет смотреть на нее так же. Она никогда не сможет соперничать с ним за место в сердце Хаято. Она никогда не станет частью его семьи. И глупо было надеяться, что она вообще что-то могла значить для него. Хана ушла, хлопнув дверью. И она уже ненавидела себя за это. За свою грубость, за свою ненависть к дорогому ему человеку, за свою болезнь, которая обострилась так не вовремя. За все. Она покинула его двор слишком быстро для своего нынешнего состояния, и даже не заметила, как дверь позади нее открылась, как высунулось обеспокоенное лицо ее бывшего сожителя, как он юркнул обратно, чтобы накинуть на себя куртку, и как Тсуна положил ему руку на плечо. - Мне кажется, ей лучше побыть одной. Сейчас мы ничем помочь ей не сможем. Гокудера неохотно кивнул. В чем-то его босс был прав. Да и Хана всем своим видом показала, что не хочет его видеть. Он проводил ее хрупкую фигурку взглядом, не в силах побороть нарастающую тревогу. Да, погода действительно испортилась. Но самой Хане не было до этого дела. Она шла, еле переставляя ноги, не замечая ни поднявшегося ветра, ни бегущих с улицы людей, ни толпу одноклассников, кричащую ей в след. Она не замечала ничего кроме собственных чувств и непреодолимого желания покончить с ними.