Душа уходит вместе с ней

Прошло почти три недели с тех пор, как прозвучал выстрел, навсегда изменивший жизни стольких людей. Курокава Хана была обычной школьницей, не особо популярной, с одной единственной подругой. Казалось, что не стань ее, и мало кто заметит. Но любой, кто подумал так, ошибся. Складывалось ощущение, что атмосферой скорби был пронизан не только небольшой дом на одной из многочисленных спальных улочек Намимори, но и весь город словно заволокли свинцовые тучи тоски и печали. Мокрый снег вторил настроению Гокудеры, который крепко сжимал прохладную ладонь. - Порой, люди проводят в коме десятилетия, - произнес врач, задумчиво вглядываясь в серый горизонт. – У Вас собачья преданность, молодой человек. - Я просто очень виноват. - Правда? Я уже пятнадцать лет работаю в больнице. И я знаю, как выглядит вина. И это не просто она, уж поверьте. Гокудера ничего не ответил. Меньше всего ему хотелось копаться в себе. Меньше всего хотелось обращаться к тем чувствам, которые он с таким трудом запрятал глубоко в своем сердце. Меньше всего ему хотелось давать им название. - Наверное, Вы очень любите ее, - услышал он тихий голос за своей спиной. Молодая медсестра стояла в дверном проеме, печально улыбаясь. - Простите за мою бестактность. Когда я вижу подобное, мне одновременно и радостно, и грустно. Радостно от того, что существуют такие сильные чувства, но грустно, какой проверке они подвергаются. Но если бы я знала, что существует человек, который так печется обо мне, я бы не задумываясь, вышла за него замуж. - Вы не поняли. Мы не в таких отношениях. - Разве? Я была уверена, что… Ладно, неважно, - она взволновано подошла к койке, готовясь к ежедневным процедурам. – Извините, я правда не хотела. Вы выглядите таким несчастным. Слово лишились чего-то очень важного. Я и подумала, что она - Ваша возлюбленная. - Это… не так, - произнес Гокудера, слегка замявшись. Будто бы он сомневался. - Люди, теряющие своих возлюбленных, будто лишаются части своей собственной души. Их выдают глаза. Такие же, как у Вас. Я чересчур болтливая, простите за это. Но сегодня Вы особенно печальны. - Неужели... Девушка лишь пожала плечами и приступила к работе. Гокудера спустился в буфет. Денег практически не осталось, он с трудом находил силы на школу, что уж тут говорить о подработке. Но иначе он не мог. Он чувствовал, что не имеет права уйти. Словно невидимая цепь приковала его запястью девушки. - Гокудера-кун? - Джудайме… Вы тоже здесь… - он скользнул взглядом по Тсунаеши и Реборну и, споткнувшись о ножку стула, наконец-то уселся за стол. Тсуна почувствовал, как ком встал в горле. Не привык он видеть энергичного вспыльчивого подчиненного таким. Прежний Гокудера непременно обругал бы несчастный стул, а потом еще и сдачи сдал. - Без изменений? – осторожно начал Десятый босс Вонголы. - Без, - последовал короткий ответ. - Я так сожалею… Гокудера ничего не сказал, лишь меланхолично кивнул, наблюдая за капельками конденсата, скользящими по ровной поверхности стакана. Глаза-бусинки мафиозного репетитора смотрели на Хранителя Урагана таким взглядом, который трактовать никто не решался. Но Хаято все чувствовал и понимал. Таким он мафии не нужен. Но как ему вернуться в ту свою жизнь, где он действительно счастлив, когда он отнял другую? Он отобрал счастье Ханы. - Три недели уже прошло, - попытался Тсуна заполнить воцарившееся молчание. - Я знаю. - А какие прогнозы? Я слышал, здесь был доктор Шамал. Что он сказал? - Что если она очнется, не встанет, - произнес Гокудера. И прозвучало это так зловеще на фоне пустующего буфета и резко усилившегося дождя, что ужасающий смысл его слов, дошли до Савады не сразу. - Не… встанет? – произнес он обрывисто, чувствуя, как внутри все холодеет. – То есть, совсем? - Не знаю. Ничего не знаю…- Гокудера наклонил голову, зарывшись пальцами в спутанные волосы и начал массировать кожу, пытаясь справиться с надоедающей, давящей болью. Сколько она уже не проходила? День? Два? Да черт ее знает… - У вас какое-то дело ко мне? Мне нужно вернуться в палату. - Нет-нет! Никаких дел! Мы хотели узнать, как Курокава-сан… В школе все интересуются... - Ясно, - Гокудера поднялся со своего места, залпом выпил стакан воды и молча покинул буфет. Впереди еще одна ночь под звуки ровного биения ее сердца. За то время, что он провел в больнице, Хаято научился спать под звук приборов и мог не проснуться во время прихода медсестры, а его расположение было таким неудобным, что тело почти не переставало болеть. Во что он превратил свою жизнь? Кем стал? Гокудера сам себя не узнавал. Он сжимал холодную ладонь с единственным желанием. Чтобы однажды, ее пальцы сомкнули его в ответ. *** Очередное утро. Ровно три недели назад ее доставили в больницу в пропитанной кровью одежде и без сознания. Эта картина на всю жизнь застыла в его памяти, как и последняя подаренная ему смиренная улыбка. Хана сдалась слишком рано. Так он думал каждый раз, когда видел ее безжизненное лицо, покоящееся на подушке. Но это на удивление солнечное утро было каким-то другим. Гокудера никак не мог понять, почему проснулся. Обычно его будила медсестра тайком подкармливая, но до ее прихода оставалось не менее часа. Плохо соображающая по-прежнему гудящая голова пыталась понять, что происходит. И получилось, да так внезапно, что дыхание перехватило. Ушла боль, усталость, голод, все исчезло в одно мгновение. Тонкие девичьи пальчики несколько раз коснулись его ладони. - Боже, Хана… - почти неслышно произнес Гокудера, наклоняясь к ее лицу. Ее веки подрагивали. Такое он видел впервые. Прошло какое-то время, прежде чем Хана смогла открыть глаза. Врачи погнали его из палаты, и не пускали до самого вечера. Несколько часов понадобилось девушке, чтобы ее взгляд стал более-менее осознанным. И когда Хаято смог вернуться в палату, его имя произнесенное с легкой хрипотцой пронзило непривычную тишину комнаты. Говорят, что мальчики не плачут. Но Гокудера плакал. Плакала и Хана. На ее бледном, измождённом лице появилась улыбка. В этот момент колоссальный груз слетел с его плеч. Он больше не ощущал ни боли, ни тяжести. Только безграничное счастье отражалось в его зеленных глазах. - Зачем ты это сделала? – произнес дрожащим голосом он, присаживаясь на койку и, быстрым движением смахивая слезы со своего лица. Она хотела поднять руку, которая тут же свалилась в ладонь Гокудеры и была крепко им сжата. - Я думала, что поступаю правильно. Я глупая? - Очень. Очень глупая. Но спасибо. Гокудере не хотелось говорить, что возможно ее жертва была напрасной. А также о том, что Хана не сможет вернуться к привычной жизни. В этот момент эйфории, он просто хотел видеть ее улыбающееся лицо и держать за руку, получая слабый ответ. - Надеюсь, Савада Тсунаеши действительно хороший босс. И это того стоило. Ну что, готов сообщить новости о моем состоянии? Судя по лицам врачей, они неутешительные, - Хана не дала отсрочку, сразу заговорила о том, о чем говорить сейчас очень не хотелось. - У тебя поврежден позвоночник… - Это я слышала, - голос девушки заметно дрогнул. – Я не чувствую ног. Совсем. И теперь ты можешь сказать, что я всю жизнь буду прикована к инвалидной коляске, - Хана сильно зажмурилась, пытаясь сдержать уже совсем другие слезы. Горькие и отчаянные. – Я правильно поняла, да? - Никто ничего точно сказать не может. Пока ты только в себя пришла, и это самое главное. - Да, ты прав. Я жива, могу говорить, все помню, и мои руки должны прийти в норму. Не так уж и плохо, учитывая, что самое теплое место, на которое я рассчитывала - печь крематория. Несмешная шутка… А вот шутка ли? Я ведь и правда думала, что умру. - Мне кажется, что ты слишком много болтаешь, для человека, который только вышел из комы, - Гокудера свободной рукой смахнул слезы с лица Ханы. - Врач сказал, что первичная диагностика не выявила серьезных отклонений. Мне нужно какое-то время для восстановления, но прогноз весьма жизнеутверждающий. А где мои родители? Им уже сообщили? - Да, конечно. Они сейчас возвращаются из другого города. Ездили в какой-то храм. - Заставила я всех понервничать. - Это точно. - Я ожидала другого ответа. - Это правда. Сумасшедшее решение. - А что если бы не я? Представь, что ты успел. Устрашающая Правая рука Десятого босса Вонголы не будет такой уж устрашающей в инвалидной коляске, правда? Да и сам Десятый босс с размазанными по земле мозгами доверия не внушает. Считайте, что отделались малой кровью. Не бывает войны без жертв. Гокудере возразить было нечего. Он оставил ее спустя какое-то время, чтобы девушка отдохнула. Этот день был слишком насыщен для всех. *** Ее родители пришли на следующий день в первые же минуты посещения. Гокудера в это время съездил домой, где его уже в нетерпении ждали Тсуна с Реборном. Хранитель Урагана обо всем сообщил боссу еще вчера, но сегодня Савада попросил личной встречи. - Как я рад, - произнес Тсунаеши, рассевшись на диване. – Я даже не знаю, как ее отблагодарить! - Хорошенько подумай, Тсуна. Твоя смерть могла привести к катастрофе в Вонголе. - Да, спасибо, что заботишься именно о моей жизни, которой я, к слову, мог лишиться! - Кстати об этом… - заговорил Гокудера. - У нас ведь, все это документируется. Так вот я хотел попросить отчет за эту миссию. - Отчет? Зачем? - Я хочу убедиться кое в чем. Проницательные глазки-бусинки Аркаболено о чем-то явно заподозрили. Реборн в привычной своей манере, попросил Тсуну оставить их наедине. - И что тебя гложет? – спросил он, на что Гокудера отвел взгляд, пытаясь сформулировать свои опасения. - Я хочу выяснить, как все было. Не напрасно ли она это сделала? Не пролетела бы пуля мимо, если бы Хана не закрыла его собой? - Нет никаких сомнений в том, что Курокава спасла Тсуну. - Но он ведь мог промазать. - Исключено. Когда Бонфилия была ранена, снайперы оказались в замешательстве, поскольку на такой случай у них не было инструкций. Их обнаружили, когда они еще дожидались приказа. «№8», который находился в самой дальней точке не знал о том, что произошло с их боссом, и действовал согласно ее первоначальному плану. Он находился на первом этаже административного здания и целился прямо в голову Тсуне, когда он наклонился. Он нажал на курок прежде, чем Бельфегор обнаружил его. - Вот почему такая странная траектория. - Именно. Они находились примерно на одном уровне. - Ясно, - выдохнул Гокудера. – Значит, это все действительно было не зря. Реборн кивнул. Хранителю Урагана еще понадобится время, чтобы прийти в себя, но почему-то репетитор-киллер теперь был уверен, что у него это получится. *** Гокудера посещал больницу каждый день. Он помогал ей с реабилитацией, и даже с учебой. Она должна была многое наверстать. Этот год оставил неприятный отпечаток на репутации одной из лучших учениц. Ее обучение в престижном вузе оказалось под вопросом. Поначалу она даже ручку не могла держать. Но она справлялась. - У меня хорошие новости. Тебя собираются выписывать! – произнес Гокудера, закрывая за собой дверь в палату. – Еще несколько дней, и ты сможешь вернуться домой. Реакция Ханы была довольно странной. Она улыбнулась, но как-то совсем не радостно, скорее тревожно. - Что-то не так? - За пределами больницы придет новое осознание того, что со мной стало. Мне страшно, - честно призналась Хана. – Мне придется вновь приспосабливаться к этому миру, который не рассчитан на таких людей, как я. - Мы сделаем все, чтобы тебе было комфортно… - Я знаю. Но я все время буду зависеть от других людей. Я даже в детстве была более самостоятельной, чем сейчас. Хана не хотела говорить о своих страхах. Она понимала, что эти слова могли больно ранить Хаято, но ничего не могла с собой поделать. Он стал для нее слишком особенным, чтобы обманывать его. Гокудера на ее слова глубоко вздохнул. Прежнее воодушевление затянула в себя суровая реальность. Он начал тот разговор, который боялся и оттягивал, но сейчас он оказался, как нельзя уместным. - Есть еще кое-что… Твоя мама хочет, чтобы я заботился о тебе, а отец желает, чтобы я оставил тебя в покое, - произнес он. - Последнее слово за мной, я так понимаю? - Я что угодно приму, - Гокудера сказал это, прежде всего, для себя. Ему самому, казалось, невозможно в это поверить. - Тогда… Я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни.