На острие

— А что если мы не справимся? — сухо и равнодушно спрашиваю я, чтобы не выдать своё волнение. Князь смотрит на меня так, как будто я вполне могла бы предположить исход и сама, но он ошибается. Исход мне прекрасно известен, и предполагать его незачем. Просто хочу услышать это от кого-нибудь ещё и, может, тогда он перестанет казаться таким безнадёжным. — Мы справимся, — у него такой вид, как будто он хочет меня ударить. Пощёчину отвесить, в челюсть дать. Я киваю. Шея хрустит. Да, справимся. Как же. — Ты же сказала, что она тебя не убьёт, — он усмехается, а я не вижу в его словах ничего смешного, уставившись на носки своих ботинок. — Может, теперь и убьёт, не знаю. Меня используют. Используют, как приманку. Ну то есть, чтобы получить ключ, надо сначала получить Мелс. А она ведь просила о встрече со мной — прекрасный случай. Привести и выставить перед ней, чтоб смотрела, чтоб снова несла свою чушь. А потом Князь поймает подходящую возможность и уничтожит ключ. Едва ли это под силу кому-то кроме него. Опасная авантюра, а не продуманный план. Но, как я поняла из обрывков фраз, планов они уже много перепробовали, остались лишь авантюры. И я в этом мероприятии — сыр в мышеловке, и меня вполне могут успеть сожрать до того, как она захлопнется. Он предупредил. — Почему? — вот сейчас он уже предельно серьёзен, смотрит прямо и колко. Мрачно смотрит. — Что почему? — вот сейчас меня уже тянет на истерический смех, и я заламываю пальцы. — Ради чего добровольно идёшь на риск, о котором я не просил? — Ищу смысл. Место своё ищу. Хочу, чтобы ты воспринимал меня всерьёз. Хочу помочь. Хочу отплатить за Владыку Тьмы. И я даже представить не могла, что есть так много причин, но во рту сухо, и рассказать о них — проблематично. — Делай, как знаешь. Забавно. Он будто хочет меня отговорить, но не может сделать этого напрямую. Выбор между мной и Адом — всегда в пользу Ада, и мы оба этот выбор сделали. Но это совсем не значит, что он дался легко и без сожалений. Я ткнуться носом ему между лопаток хочу, но при всех нельзя. А потом, наверное, не будет возможности. Пустыня Чистилища мутит разум. Знаю, что скоро будут предместья Рая. Будет Мелс. А ни о чем другом думать всё равно не могу. Из Четырёх Властителей в Преисподней остался только Левиафан, потому что должен же там быть кто-то, если вдруг что. Вельзевул был больше в качестве медика, чем в качестве командующего. Белиар, чей недовольный и недоверчивый взгляд я периодически ловила на себе. И это даже радовало меня, потому что приводило в чувство. Имена других демонов были мне неизвестны. Их было немного: по пальцам пересчитать. Едва подошва коснулась серого песка, Князь убрал крылья. Остальные демоны последовали за ним. Наша цель была далеко вверху, и с этой точки её, затянутую облаками, было не рассмотреть. На земле лежала глубокая тень, и потому глаза не слепило, как обычно. Я попыталась вдохнуть, чтобы расставить на место мысли, но сухой воздух тут же разодрал лёгкие, и я закашлялась в кулак. Князь уже объяснял всё в тысячный раз остальным. Придёте на помощь, если завяжется сложная битва. Если будет слишком очевидный перевес в пользу врага — надо уходить. Если нет возможности уничтожить ключ — надо его захватить. И дальше-дальше, ещё много условностей, от которых тошнило. Или тошнило совсем не от этого… Я отошла в сторону, и Князь проводил меня неодобряющим взглядом. «Будет непростительно, если ты из-за своей беспечности всех подведёшь». «Хотя бы сделай вид, что стараешься». А я старалась. Очень старалась. Так, что в каждой мышце моего тело звенело напряжение. Я вспоминала слова, всё что должна была сказать ей. Раньше меня бы больше беспокоило то, что сказать Мелиссе нечто подобное — значит языком выжечь в её груди неизгладимые раны, но теперь меня волновало совсем другое. — Идём. Инструктаж окончен, и мне в спину доносится лишь сухое короткое «Идём». Пора. Князь раскрывает крылья, я взмываю в воздух вслед за ним, и струи ветра почти сразу же подхватывают меня. Злого ветра, приносящего только горечь на языке и жжение в груди. Но и он сейчас нам союзник. Подъём был долгий и изнуряющий, основания крыльев уже начало ломить, когда мы наконец достигли нужной точки. Леденящий ладони и душу пейзаж разрушенной в войне крепости, поросшие мхом каменные плиты. Прошло почти пятнадцать секунд, непозволительных, непростительных, прежде, чем я узнала то место, которая должна была так хорошо запомнить. Обрыв, где Дьявол стоял с Мелиссой. Где я слушала их разговор, и воздух сворачивался в глотке тугим комком из невыразимых чувств. И вот теперь я здесь. Снова. Я так и не спросила Князя о его связи с Мелиссой. Вопрос казался глупым теперь. Дьявол сам вложил мне в руки острый нож, длиной не больше ладони. Он сам сказал мне ранить сестру так, чтобы она не смогла защищаться. Разве такое просят сделать с теми, кого любят? Я про себя усмехаюсь. Впрочем, тех, кого любят, о таком тоже вряд ли просят… — Как она узнает, что я здесь? Он весь в своих мыслях и расчётах, Князь, который в двух шагах от меня. В двух шагах и бессчетном количестве миль. С которым я была так близко и от которого безнадёжно далеко. Он весь в себе, и поэтому мой вопрос словно вколачивает его обратно в реальность. — Мы уже послали к ней ангела. — Вот как. Я не уточняю, свой он или чужой, и как вы его заставили. Смотрю, дышу сырым воздухом, и даже Дьяволу, кажется, не по себе от этого взгляда. — В чём дело? — вздёргивает бровь, почти пренебрежительно. — Я хочу обнять тебя. Чувствую, будто съехала с катушек. Всё так абсурдно, нереалистично, мои намерения, мои слова. То, что я вообще всё ещё стою на ногах. Ну хотя бы дотронутся рукой. Кончиками пальцев. Князь вздыхает и оборачивается. Сейчас он скажет мне: «Не неси чушь. Не время для этого». Нет, я понимаю, что сейчас не время, и что Мелс в любую минуту может… — Я тоже этого хочу. Он говорит, и сказанное становится сюрпризом для него самого. Возмутительным недоразумением. — Просто… — дыхание перехватывает, и я сглатываю, требуется ещё пара секунд, чтобы продолжить. — Просто будь рядом, когда всё начнётся, я боюсь. Он кивает, но не утвердительно. Вздёргивает подбородок. Смотри вверх. Всё _уже_началось. — Сестра. Она плавно опускается на плиту и складывает за спиной крылья. — Мелисса. Меня внутренне коробит от слова «сестра», потому что оно уже перестало значить то, что когда-то значило. Сестра. Предательство. Лицемерие. Жёсткая неудобная рукоять маленького ножа. — Я без оружия здесь. Пришла, чтобы поговорить. Мелс поднимает обнажённые ладони, и кажется такой беззащитной, что это неправильно. Она прекрасна, как и всегда. Прекрасна настолько, что захватывает дух, сводит челюсть. Всё в ней: голос, грация, густые волосы, спадающие до самых промёрзших плит. — Давно мы… не говорили, — отступаю к краю платформы, скорее, потому что мне не выносимо находиться рядом с ней, чем потому что я её боюсь. Но колени застывают, едва я ощущаю на себе неодобрительный взгляд Князя. Не это я должна делать. Эхом отдаётся тихий удар каблука о бетон. Это Алмазная мечница делает ко мне шаг, и я закрываю глаза. Не подходи. Мелисса заключает меня в объятия, и её тепло, её запах сразу окутывают нас, смыкаются над головой, как омут. Мелисса заключает меня в объятия, и я обнимаю её в ответ. Я приставляю к её горлу нож. — А теперь расскажи мне про ключ от бездны. Где достать. Как уничтожить. Лезвие царапает мраморную кожу, оставляя багровый кровоподтёк. Я должна была вогнать его сразу, по самую рукоять, но я тяну, глупо надеясь, что мне не придётся этого делать. — Дай мне посмотреть в твои глаза, — строго говорит сестра, когда я не позволяю ей отстраниться. — Ты правда убьёшь меня, если я не скажу? — Я бы хотела сказать, что нет. Но у меня в руках сейчас не только своя собственная жизнь. И так беспечно следовать своим предпочтениям я не могу. Тебе ведь это хорошо знакомо, не так ли? Вздрагивает. Я чувствую, как она вздрагивает в моих объятиях. Я становлюсь, как она? Нет. Мне никогда не стать такой, не приблизиться к ней. Она всегда была борцом за великие цели. А мы — мы просто пытаемся выжить, как умеем, горстка жалких идиотов. Неотразимые. Но есть ещё одно обстоятельство, от которого мне смешно до хрипа, до хруста рёбер. У меня не дрожит рука. Совсем. И я вгоняю нож по самую рукоять. Лезвие входит мягко и на рукав брызгает струйка крови. Конечно же, она не скажет. Князь делал расчёт совсем не на это. Она не сможет драться с такой раной. План был в том, чтобы взять её в плен. Пытать в подвалах Пандемониума до потери сознания и пульса. Я не сомневалась, что Дьявол пойдёт и дальше, и если это не поможет, её место в пыточной камере займу я. Он найдёт способ её сломать, мечницу без слабых мест. И стратегию он выбрал верную. Мелс, цепляясь за мой плащ, оседает к ногам, и в воздухе мерзотно пахнет кровью. Я не смотрю на её лицо, но всё равно вижу его перед глазами. Не смотрю, не чувствую, не хочу. — Великолепно. Великолепно сработано, Мелисса. Мелс не отвечает. И выглядит она так будто сама едва ли понимает, что происходит. Нас… переиграли? Ангельский голос — сущий мёд, но для меня это будто лезвием по стеклу. Как они подобрались незаметно? Меня парализует на какую-то секунду, и только мгновение спустя получается обернуться. Ядовитые всполохи небесной печати смыкаются вокруг Князя. Имя — уязвимое место любого духа. Когда знаешь имя, можешь написать личную сдерживающую печать безграничной мощи. Запечатать самого Князя под силу разве только архангелу. Но кто мог предугадать, что они будут здесь. Все восемь. — Отступи внутрь границы круга, — велел кто-то из них. Моё имя не было им известно, а если и было, то печать, сковывающую его, они еще не написали. Единственный способ меня поймать, заставить зайти за границу круга. — Не смей, — если бы голос мог наносить физические повреждения, меня бы уже отправили в нокаут. — Я приказываю продолжать начатое, — так говорит Князь, в голосе которого кроме стали ничего нет. Ты приказываешь. Но ты забыл, что я сломанный винтик, Дьявол. — Я щёлкну пальцами, и ты его больше не увидишь. Он умрёт. От ангельских интонаций кровь в жилах стыла. Может, потому что он говорил столь ужасные вещи таким елейным ласковым голосом. — Хорошо, — бросила я, отступая от Мелс на деревянных ногах, которых не чувствую. Всё тело будто окостенело, сфокусировалось на одной задаче. Дойти. — Дура, — глухо и ненавистно говорит Князь, едва я пересекаю границу круга. Да. Дура. У тебя нет слабых мест, а я… — Я твой сломанный винтик, я твоё слабое место, и даже если я продолжу делать, как ты сказал, в этом всё равно не будет никакого смысла. Потому что если тебя убьют, им, твоим бесятам, будет уже всё равно, в бездну, в бескрайнюю пропасть, ещё куда-то. Ты — их смысл. Без лидера — что их ждёт, если не смерть? Он встретил меня свинцово-тяжёлым взглядом. Наши представления о жизни мучительно расходятся. Всполохи печати поднимаются высоко над нашими головами и смыкаются вверху неотвратимым куполом, окружая нас сплошным непроницаемым барьером. — Что теперь? Дальше? Он, казалось не слушал меня и не воспринимал, полностью поглощённый чем-то своим… чертил печати? От его манипуляций пупурное сияние барьера поблёкло, начало расходиться в стороны, становясь всё бледнее, и тогда видно стало, что мы уже очень высоко над землёй. — Иди, — Дьявол кивнул, указывая на появившуюся прореху. — Что? — глупо переспросила я, не поверив тому, что услышала. — Я не могу вырваться из именной печати. А ты иди, — неумолимо повторил Князь. — Предлагаешь бросить тебя? — насмешливо и нервно пробормотали я дребезжащим голосом. — Ты обезумел? — Слушай. Меня, — вкрадчиво начал он, словно вколачивая в меня каждое слово. — В том, что ты останешься, нет никакого смысла. — В том, что я вернусь туда без тебя, нет смысла. В этой войне я не имею большой себестоимости, а ты… Неужели тебе не страшно остаться в одиночестве? — голос сорвался на шёпот, у меня в голове не укладывалось. — Хорошо. Посмотри на меня, — он выдохнул. Успокоился. — Посмотри. Вот так. Сделал шаг ко мне и порывисто притянул к груди. В первое мгновение я оцепенела, потому что никак не ожидала от него именно этого жеста. Голова подурела сразу же, от его запаха и неожиданной близости. Обняла в ответ, прижимаясь ближе, комкая где-то на спине его плащ, слушая и не понимая слов, которые он говорит мне. Секунда, на которую я потеряла бдительность. Секунда, стоящая слишком дорого. Князь отстранил меня за плечи. И, размахнувшись, ударил в скулу. С такой силой, что я вылетела за границу печати, вот в эту самую прореху, которая уже начала смыкаться. Свободное падение длилось недолго, секунд двадцать, может меньше. Крылья раскрылись сами, я бы и не вспомнила про них, если бы не бессознательный инстинкт самосохранения. Но полёт выровнять я всё равно не смогла, всё так и остаётся беспорядочно мелькать перед глазами. Маленькая вечность проходит прежде чем спину и щёку обжигает острым песком Чистилища. Я прокатилась по земле, вздымая за собой плотные клубы пыли, и тут же вскочила на ноги. Пурпурную сферу уже не было видно за облаками. Я вдыхаю, и воздух плавится прямо в лёгких. И меня неотвратимо тянет орать от беспомощности, волосы на себе рвать и продолжать кататься по земле. Князь там, я здесь, и мне кажется, что земли под ногами всё ещё нет, а ещё, что сердце у меня сейчас откажет. «Живи, пожалуйста, » — вот что он тогда сказал мне. Ублюдок.