***
Ото сна Фриск пробудил грубый голос сестры. Вот она. Она здесь. Рядом. Хмурится. Раскрывая свои глазёнки, по которым всё равно не видно, открыты ли они, Фриск привстала. Она лежала на железной кровати без матраса и подушек, от продолжительного сна на которой сильно ломило спину. Кирпичные стены грязно-зелёного цвета, проверенные временем. Грязный пол. В углу виднелся одинокий унитаз. «Тюремная камера», — дошло до Фриск, когда она увидела железную дверь с решёткой вместо окна. А рядом сидела всё ещё недовольная Чара. Милосердная окончательно перешла в сидячее положение. Её виски ломило. Ломило так, как не ломит ни одни суставы. Вот, что бывает, если не дать сестре умереть. — Фриск, ты в порядке? — спросила вышеупомянутая сестра, — Что ты устроила на Центральной площади? А, героиня? «Героиня» обиженно посмотрела на неблагодарную сестру. Нервно просверлив её презренным взглядом, она легла на кровать обратно. Лицо Чары вытянулось в недоумении. Это вызвало боль из-за ран и Чара смогла лишь тихо и саркастично зашипеть: — Не выспалась, что ли? Фриск в ответ надула губы и не менее саркастично ответила: — Знаешь, раз мы в тюрьме, то почему бы не отоспаться? Шесть лет не отсыпалась нормально. Сидела ночами с палкой в руках. А тут хорошо! Тут не от кого бежать и прятаться. Да и некуда. Поэтому давай в кои-то веки нормально поспим! Монолог, если его можно таковым назвать, закончился и Фриск отвернулась от сестры, повернувшись к стенке. До Чары дошло. Фриск обижена. Обижена на её поведение. На казни Чара сидела с улыбкой, выглядела так спокойно. Она не подумала о Фриск. Неужели, Чара и вправду в тот момент возвысила своё эго, позабыв о сестре? Желание умереть с достоинством и со страшной улыбкой, чтобы все запомнили, было выше, чем желание вырваться из лап злого короля-козы и убежать к самому дорогому человеку в мире — к родной сестре? Некий стыд окутал Чару. Впервые, за несколько лет. — Фриск, я не… Договорить помешали звуки шагов. Стук металла об пол навеял страх на обеих сестёр. Фриск привстала и взглянула на дверь в ожидании, что кто-то за решёткой да появится. Чара хотела достать нож, который обычно носила между ремешком и штанами, но там его не было. Забрали, твари. Шаги становились всё чётче и громче, и через пару секунд перед решёткой стояла персона в доспехах. Чара узнала в ней одного из стражей, что заломили её. Рука стража схватились за шлем и подняла его. Персона взяла шлем под мышку и явила своё синее и серьёзное лицо. Которое, на удивление, в миг озарила улыбка во все зубы. Жёлтые, как фтор, зубы. На левом глазу была повязка, вместо ушей — плавники, а красные волосы были собраны в хвост. — Как отдыхается, шпана? — спросила рыбоподобная особь. Фриск задрожала от страха. Она не могла пошевелиться. Неизвестно, чего от этой персоны ожидать. А Чара была готова атаковать на случай непредвиденного. Забить до смерти эту рыбу кулаками. — Спокойно, малышня, я не буду вас обижать. Эти слова Чаре надежды не прибавили. Фриск же хоть немного, да успокоилась. В подобных случаях Фриск часто была недоверчивой. Что же случилось с ней? Реальное расслабление или актёрская игра? Чара перевела взгляд на неё, а затем снова на стража. — Чего тебе надо от нас, ужин? — тихо, но достаточно чётко спросила девочка в зелёном свитере. От неё так и веяло презрением и злобой. Вот только, видимо, «ужин» этого не поняла или сделала вид, что не поняла, поэтому сразу перевела тему: — Андайн, — представила она себя любимую. — Я, вообще-то, помочь пришла. Отпустить вас хочу. Послышался звон удара металла об металл, затем два щелчка и дверь отворилась. — На выход, — она кивнула головой. Фриск встала с неудобной кровати и быстро пошла навстречу свободе. Чара же смотрела на неё, как на самоубийцу. Ей не хотелось туда идти. Она вжала голову в плечи. — Проходи. Смелее, я не кусаюсь, — подзывала Чару Андайн, улыбаясь во все зубы. Способ перевести всё в шутку не был увенчан успехом. Чара не любила шутки. Особенно, как она говорила, «каламбуры тупоголовой животной массы». Её взгляды на шутки были отрицательными. Как ей кажется, этот серый мир не окрасят тупые каламбурчики местных Петросянов. Грустно. Раньше она была более позитивной. Тем не менее, ей пришлось поднять свою худую ягодицу с кровати и пойти за Фриск, дабы страж не попыталась ей навредить. Она подошла к Фриск и взяла её за руку, нервно поглядывая на «рыбу». — Послушайте, — начала она. Её улыбка резко сменилась серьёзным видом и голос резко прозвучал на октаву ниже. — Я Андайн. Глава Королевской Гвардии. И я здесь чтобы помочь вам освободиться. Я не особый сторонник местной политики, поэтому помогаю людям, попавшим сюда. Я освобождаю их и принимаю к себе домой. Фриск на такое сильное заявление приоткрыла рот, издав звук «А?». Чара на это лишь больше нахмурилась. Слова Андайн не убедили её. Даже прибавили больше недоверия. С чего бы это Главе Королевской Гвардии, которая наверняка живёт в огромном особняке с годовым запасом червей (или что там рыбы едят) и золотым унитазом, быть недовольной местной политикой? — И почему мы должны тебе верить? — Чара была скептически настроена. Её рука сжимала руку сестры всё сильнее. — Можете и не верить, — ответила страж. — Но я открыла вам дверь, принимаю с распростёртыми объятьями, а это — мой тебе подарок. В правой руке Андайн всё это время находился нож. Тот самый, которым Чара пользовалась уже несколько лет. И вот, этот самый нож теперь снова у неё. Чара буквально вырвала его из руки девушки и обняла оружие, как игрушку. Это детское поведение заставило Королевского Стража похихикать. «Это не твой подарок», — думала про себя Чара, нервно цыкнув. — Значит так, — снова начала Андайн, — вот выход, — она указала на дверь, находящуюся на другом конце коридора. — Выйдете за дверь, спуститесь на первый этаж, выйдете через пожарный выход. Вам откроется вход в лес. Идите по тропе и в конце сразу же выйдете на мой дом. Войдёте туда, скажите, что от меня. Фриск неуверенно кивнула. А Чара всё время смотрела на стража. Нужно было быть на чеку, если вдруг она позволит себе атаковать. Чара ничего делать сама не стала. Если она сейчас накинется на неё с ножом, то её тут же заломают, тогда смерти не избежать. Если она попробует удрать с Фриск прямо сейчас, то им, в лучшем случае, преградят дорогу. И всё-таки, почему она помогает им сбежать? Да и странно всё это. Если она помогает людям сбежать, почему тогда её до сих пор не поймали? Неужели всем всё равно, что люди сбегают из закрытых камер? — Объяснись. Сейчас же, — холодно и грубо сказала Чара. — Ты же не думаешь, что я сходу тебе поверю? «Я». Не «мы». Фриск может и поверить. Но даже если и так, Чара выставила только себя, будто больше никого нет. Этот тон, этот скрытый смысл. Фриск понимала его лучше, чем кто-либо другой. И этот «скрытый смысл» явно был куда глубже, чем просто одиночное местоимение. — Разумеется, нет. Можете остаться тут, к вечеру вас казнят. А можете выйти и не приходить ко мне. Но в таком случае, больше не попадайтесь на глаза ни мне, ни даже обычным Монстрам. Вас сдадут нам. Тогда я ничего сделать не смогу. Убьют вас на месте. Чара промолчала. Рыбёха была чертовски права. — Так что, жду вас у себя. А теперь, идите. Прямо сейчас. Мне ещё другие камеры проверять. Фриск потянула за руку Чару и, тихо прошептав «пойдём», повела сестру за собой. Чара не спешила идти за ней. Она отпустила её руку, взяла за плечо, прислонилась к уху и прошептала: — Мы не можем ей доверять, Фриск. Фриск молчит. Она взглянула на Андайн, которая уже находилась возле другой камеры и что-то говорила. После девочка снова взглянула на Чару и также тихо ответила: — Даже если и так, выход — там. Нам больше некуда идти. Чара нахмурилась. Она всё ещё не может поверить ей. Всё слишком странно и подозрительно. Да быть не может, что эта Андайн говорит правду. Хотя она не кажется такой уж и глупой, иначе бы она не стала Главой Королевской Гвардии. Верно? Тем не менее, другого выхода, во всех смыслах этого слова, у них и вправду просто нет. И сёстры вышли за дверь.***
Тучи всё ещё закрывали собой небо. Такое чувство, что они не меняли своего положения уже который день. Всё такое серое, однотипное, хмурое. Вызывает чувство досады и пустоты. Хотя люди в этом мире уже привыкли к такому состоянию, поэтому обращали внимание на погоду только в том случае, если собираются идти искать припасы или новое жильё. Хотя, особого значения это никогда не имело. Когда ты на пороге смерти, ты даже во время Всемирного потопа пойдёшь за едой. Деревья возвышались над землёй, будто бы пытаясь закрыть собой ещё и тучи, создавая ощущение очень маленького закрытого пространства. В воздухе стоял запах сырости и хвои. Они в лесу. Как себя должен чувствовать человек, который постоянно брал ответственность на себя и решал всё сам, если вдруг что-то решают против его воли? Раздражение. Это маленькое раздражение потом может перерасти в нехилый гнев, а после и в истерику. И, кажется, ещё чуть-чуть, и Чара достигнет второй стадии. — Я всё ещё против, Фриск. — Нужно уметь доверять людям, Чара, — старалась спокойным тоном говорить милосердная. — Людям-то я как раз доверяю. Монстрам — нет, — ответила Чара. — Хотя, доверие к людям тоже под вопросом. И не переубедишь же. Чара одна из тех людей, которые от своих точки зрения и моральных принципов не отступят ни на шаг. Даже если им докажут обратное, они далеко не сразу примут факт своей неправоты. Даже не столько из-за своей преданности себе, сколько из-за самого нежелания проигрывать. Таких упрямых баранов иногда не то, что не переубедишь, они иногда и не слушают вовсе. Выставляют за дверь и «пошёл-ка ты со своим мнением куда-нибудь туда. Я тебя слушать не буду». Наверное, так бы Чара и говорила кому-либо. Но не своей сестре. А Фриск остаётся лишь мириться с этим. Конечно, взгляды у них разные на одни и те же вещи. В некоторых ситуациях встаёт немой вопрос, как эти двое всё ещё не перегрызли друг другу глотки. Такие непохожие, абсолютные противоположности. Как они только ужились вместе? — У тебя есть варианты получше? — Фриск повернулась лицом к сестре. — При любом раскладе нас могут поймать и убить на месте. Если мы не пойдём к этой Андайн, нас объявят в розыск, и через какое-то время обязательно найдут. Но, если мы пойдём к ней, и она не врала, то мы будем в безопасности. Разве нет? И, чёрт возьми, она права. Если они пойдут к Андайн, то шансы выжить будут куда выше, нежели наоборот. В конце концов, и Чара, и Фриск способны к самообороне. В случае необходимости они всегда смогут дать отпор. Да и нож Чаре вернули. Она с ним как машина для убийств. Недолго раздумывая, девочка в зелёном свитере вздохнула и кивнула, пробурчав что-то на подобии «Ладно».***
— Стучись ты. Девушки уже стояли прямо перед входом в дом. Он был в два этажа, белый, особо ничем не примечательный. Разве что привлекал внимание яркий почтовый ящик с сердечками и криво нарисованными лицами, от «милоты» которых Чару тянуло блевать. В остальном дом выглядел простенько, по сравнению с соседними домами, что уже внушало подозрение, что сие здание принадлежит далеко не королевскому стражу. Дверь была тоже самой обычной. Не мраморной, не золотой, без арки. Совсем не такая, какой себе её представляли большинство «бродячих». Смущала лишь металлическая штуковина с кнопкой левее от двери. Нажимать на неё сёстры не собирались — мало ли, подорвутся ещё. Фриск постучала кулаком в дверь, после чего схватилась за её ручку. Ответа не последовало, поэтому девочка в синем свитере открыла дверь самостоятельно. Девушкам открылся вид на просторный коридор, от которого отходили ещё маленькие коридоры, что, вероятно, вели в другие комнаты. Стены были бледно-жёлтыми. Слева была деревянная вешалка с тремя куртками. Под ней стояла тумба для обуви. Самой обуви в ней не было, так как она находилась справа, разбросанная в хаотичном порядке. В той же стороне висело зеркало и странная штуковина, похожая на телефон, только ещё и с чёрным экраном и малым количеством кнопок, на которых, почему-то, не были отмечены цифры. Так и надо? — Эм… Хей? Тут есть кто-нибудь? — крикнула Фриск, после чего смачно получила по губам от Чары. Однако на её зов всё же отозвались, и загадочная персона вышла встречать гостей. Чара была напугана, но она знала, что делать в опасной ситуации: вытаскивать нож и бить. Не жалеть… Хотя, взглянув на вошедшую персону, первое, что приходит на ум — именно жалость. И это была низкая жёлтая монстриха, напоминающая***
Тепло от кружки разошлось по всему телу, стоило только прикоснуться к ней ладонями. Так тепло Чаре ещё не было никогда. Физически. Она ещё долго смотрела в кружку, наблюдая за своим переливающимся отражением в чае. Это немножко заворожило, пока Андайн не привлекла её внимание. Все четверо сидели за круглым столом, каждый имел свою кружку чая. Пить из неё Чара так и не решалась, но понаблюдав за Фриск, которая уже сделала пару глотков, и убедившись, что с ней всё хорошо, глотнула горячего напитка сама. После глотка остался привкус лимона. Это самое вкусное, что Чара когда-либо пробовала в своей жизни. — Итак, шпана, — начала Андайн. — Меня и Альфис вы уже знаете. Также вы познакомились с нашим королём и палачом. Встреча не из приятных, да? Фриск со смешком кивнула, а Чара, как и утром не оценила юмора стража, так и за всё время её мнение никак не изменилось. — Боюсь, такая встреча может повториться, — уже серьёзно заговорила монстр. — Мне удалось узнать, что король всё ещё желает вашей смерти. Завтра он планирует казнить вас обеих, а пока хочет поморить голодом. В связи с этим, сегодня в вашу камеру не заглянут. Но завтра вашу пропажу обнаружат и начнётся истинный зашквар. Фриск хоть и старалась выглядеть невозмутимо и серьёзно, всё же было видно её волнение по дёргающимся бровям и дрожащей челюсти. А Чара продолжала безразлично смотреть, будто бы ожидая такого исхода изначально. — Более того, вчера в город приехали Истребители. Одни из них — наши друзья. И они решили заночевать у нас. Так что, держать вас здесь долго мы тоже не сможем. От одного слова «Истребители» адреналин пробирал до кончиков волос. Что само название, что сами Истребители были поистине страшными. Истребители — группа Монстров, занимающаяся истреблением Людей в запрещённых зонах или при их переизбытке в той или иной области. Их магия достаточно развита, некоторым хватает поднять руку, чтобы уже все были мертвы. Но и работа Истребителей заключается не только в убийствах. Половина группы занимается изучением местности, составлением отчётов о местности и людях, их примерное количество, количество сбежавших и убитых, смертельно раненых. Другая половина более активна на поле боя. Но и её работа, простите, не просто мизинец поднять. Истребители не могут использовать свою магию в таких работах, ибо она может исказить человеческую ауру, исходящую из ДУШИ. А она немаловажна для исследовательских работ. Поэтому они используют огнестрельные оружия для убийств. Магию используют лишь при крайней необходимости. Да, она исказит ауру, но не уничтожит её. Коротко о таком понятии, как аура. Аура — сгусток энергии, который излучает ДУША. Она необходима Монстрам для использования магии. У Людей она тоже есть, но большинство её уходит на поддерживание качества ДУШИ, что дало Людям РЕШИМОСТЬ. У Монстров её куда меньше. Вероятно, именно это и отличает особенности характеров Людей и Монстров. И именно из-за того, что аура Человека уходит на поддержание РЕШИМОСТИ, магией Люди не владеют. Об Истребителях Чара и Фриск знали не понаслышке. Именно благодаря им сёстры уже девять лет являются сиротами. Именно поэтому недоверие стало возрастать. — Но мы уж точно можем вам помочь. Завтра пойдёте в лес, ближе к обеду. Там переночуете. На следующий день вернётесь. Мы дадим вам телефоны, чтобы переговариваться, и скажем, куда идти. Но это всё завтра. Сейчас можете принять душ, если нет вопросов. После очередного глотка, Фриск спросила: — Почему вы нас спасли? Андайн, тяжело вздохнув, выпалила следующую фразу, будто говорила её уже не один раз: — Я и Альфис служим при короле. Я — Глава Королевской Гвардии. Альфис — Королевский учёный. «Вот ЭТО создание — Королевский учёный?», — у Чары чуть чай из носа не потёк. — Мы долгое время наблюдали за политикой, после чего сделали выводы, что Монстры не так справедливы к Людям, как говорят. И решили во чтобы то не стало им помогать. Раз в полгода мы спасаем одного-двух людей, в тайне от короля, конечно. Ещё вопросы? — Почему я не умерла? — снова спросила Фриск. — Палач вовремя остановил казнь. Извлечение уже началось, но он вовремя остановился. Правда, вероятно, твоя ДУША повреждена, так что будь осторожна, — Фриск кивнула. — Ещё что-то? После недолгой фразы руку подняла Чара и спросила: — Что такое душ?.. Этого вопроса Андайн и Альфис не ожидали совсем. Они знали, что люди не образованы, но с таким кадром столкнулись впервые. Хотя, чего таить? Фриск тоже не знает, что это такое. Тем не менее, незнание не освобождает от ответственности. Так или иначе, они помоются.***
— Эта «штуковина» душем называется, а не телефоном. Андайн, Фриск и Чара в ванной. Уже долгое время Андайн объясняет сёстрам, что здесь да как. Но до их каштановых головушек всё никак не доходит. Ещё помучившись пару минут, страж решила помыть этих дам сама. Первой на очереди была Чара. Она вызвалась сама, понимая, что никуда от этого дерьма она не денется. А Фриск, может, и сбежать успеет. Уже через пару минут Чара стояла перед монстрихой обнажённой. Страж была поражена увиденным: исхудалое, бледное, в синяках, царапинах и порезах тело. А самое главное — грязное, что даже глаза слезятся. Андайн приняла немедленное решение набрать ванную. Душ тут бессилен. Пока Андайн расставляла рядом бутылки с шампунями, мылом, Чара смотрела на то, как набирается вода, и как она пенится. Рассмотрев пену поближе, пощупав её, разнюхав, и даже попробовав на вкус, после чего сразу выплюнув и получив нарок от Андайн не пробовать это вновь, она старалась искренне поверить словам Монстрихи, что пена абсолютно безопасна. И вот, Чара уже сидит в ванной, наполненной водой, и наслаждается приятными обтираниями мочалкой по спине. Правда, скрывает она это наслаждение за маской равнодушия. — Знаешь, мы с Альфис столько людей спасли, но тех, кто не знает, что такое душ, и таких грязных, видим в первый раз. Чара не знала, воспринимать эту фразу как оскорбление или как обычную попытку поддержать разговор. В итоге, она сошлась на втором варианте. — У тебя столько царапин и ссадин. Видимо, нелёгкой приходится тебе жизнь. Те люди, которых мы встречали, не были настолько замученными. Она проявляет жалость? Почему? Они не знают друг друга. — Твои раны стоит обработать. Не бойся, это стерпеть можно. И как ей реагировать? Поблагодарить? Промолчать? Обрызгать её и убежать? — Твои царапины на щеках. Они не такие глубокие, так что сами затянуться. Только не ковыряй их. Кто вообще ковыряет раны? Это же так неприятно, больно. Зачем она её предупреждает? — Вы с сестрой такие непохожие, но такие дружные. Я видела вас на Центральной площади. Твоя сестра спасла тебя. И ты её так защищаешь: за руку взяла в тюрьме, вызвалась первой в ванную, чтобы, если что, «стать жертвой». Это мило. Мило… Чара не видела этого. Она просто считала долгом оберегать сестру. В конце концов, она всегда считала себя куда сильнее и смелее Фриск. Она считала своей обязанностью её защищать. А оказывается, их отношения куда глубже. И Андайн смогла заметить это и донести до маньячки, пока она была слепа своей «миссией». Так, поэтому Фриск обиделась?.. — Я Чара. Андайн удивилась, услышав это имя. Она и подумать не могла, что когда-нибудь девочка представится. Похоже, ей удалось заполучить её доверие. — Хех. Классное имя.***
День близился к своему завершению. Фриск смотрела телевизор с Альфис, изучая такую прекрасную, по словам той же Альфис, вещь, как аниме. Чара направлялась в комнату, которую сёстрам выделили хозяйки дома. В ней находились две кровати, тумбочка, огромный шкаф и большая ваза с цветами. Андайн назвала растение в вазе «водяной сосиской», но предупредила, что эту сосиску ни под каким предлогом не стоит пробовать на вкус. Чара была в белой майке и шортах. Майка свисала, создавая ощущение, что у девушки и вовсе нет тела, а шорты спадали. По пути наверх, в комнату Чара крикнула через плечо: — Фриск, я спать. Ты идёшь? — Я позже присоединюсь, — отмахнулась Фриск и стала дальше заинтересованно слушать динозавриху.