***
Кровать без Нусо казалась слишком огромной, холодной. Лара лежала на диване, обнимая его подушку, и пыталась заснуть, когда дверь кабинета открылась, и она безошибочно узнала уверенную походку Нусо. Он постоял несколько секунд, потом, ступая тише, направился в спальню. — Нусо, — Лара встала с дивана. — Я думал, ты спишь. Он выглядел немного усталым, улыбался Ларе, но во взгляде проскальзывало что-то холодное и жестокое. — Это была диверсия или несчастный случай? — спросила Лара. — Несчастный случай. Эти идиоты с креплением труб справиться не могут. Но я и избранники отбили у них охоту бездельничать, — выражение мрачной удовлетворённости отразилось на его лице. — Два разумных существа были убиты, но не совершали преступлений. Как можно поступать подобным образом? — спросила Лара, с отчаянной надеждой ища в его глазах раскаяние и сожаление. — Их смерть послужит уроком для остальных, — твёрдо сказал Нусо. — Неосторожность — тоже преступление. К тому же, если кто-нибудь из рабочих всё же решит устроить диверсию, то вспомнит о сегодняшних событиях и десять раз подумает прежде, чем бросать вызов мне. Лара опустила взгляд. Его слова логичны и понятны. Но то, что он делает, ужасающе. — Ранкив сказал мне, что твоя реакция была очень… эмоциональной, — произнёс Нусо и взял руку Лары в свою. — Я должен извиниться. Я забыл, как ты чувствительна. Лара хотела бы найти в себе отвращение, злость, но ощущала только нежность и печаль. Ей нужна поддержка Нусо, пусть он и является причиной её состояния. Лара переплела их пальцы и слабо улыбнулась, принимая его извинения. — Лара… — судя по изменившемуся тону голоса, он собирался сказать ей нечто важное. Из внутреннего кармана, скрытого под плащом, Нусо вытащил небольшой плоский футляр. — Я хотел отдать тебе это сегодня на несостоявшейся экскурсии по новому флагману… Нусо щёлкнул маленькой блестящей задвижкой и открыл футляр, в котором оказалось удивительной красоты ожерелье из неизвестных Ларе серо-голубых камней в оправе из тёмного блестящего металла. — Оно прекрасно, — прошептала Лара, бережно прикасаясь к шедевру ювелирного искусства. — Это реликвия моей семьи, — сказал Нусо. — Оно должно храниться у моей матери, но, улетая, я взял его с собой в надежде разыскать тебя. Лара подняла взгляд на лицо своего мужчины. — О, Нусо!.. — только и могла произнести она. — Ты его примешь? Сомнения овладели Ларой, но только на мгновение. Когда-то мать говорила ей не принимать от мужчин дорогие подарки, а это ожерелье, несмотря на кажущуюся простоту форм, явно старинное и дорогое. Но это подарок Нусо, Лара не может обидеть его отказом. Нусо всё ещё ждал её ответа и выглядел как никогда напряжённым. — Да, — Лара закивала. — Я приму. Это чудесный подарок, Нусо! Он просиял, жёлто-золотые глаза наполнились неподдельной радостью и восторгом. Перед ней прежний Нусо, тот, кого Лара любит, и будет любить всегда. Она подобрала руками буйные локоны, и Нусо застегнул на её шее ожерелье. Когда Лара снова повернулась к нему, Нусо тут же захватил её губы в страстном, настойчивом поцелуе. Почему-то Лара подумала, что этот поцелуй, словно клятва…***
Лара сделала выбор. Она готова закрывать глаза на жестокость поступков Нусо, ведь только так они могут быть вместе. А в этой жизни ей больше ничего не нужно. К тому же человек и стромма с верфи, чьи смерти так взволновали её, сами виноваты. Стромма сопротивлялся аресту, значит, ему было что скрывать. А человек чуть было не покалечил Лару, пускай и случайно. Она до сих пор считала, что наказание было чересчур тяжёлым, но эти воспоминания уже не вызывали прилива ужаса. Что до великой экспансии Нусо… чем больше они говорили об этом, тем убедительнее для Лары становились его доводы. Жизнь постепенно вошла в новое русло, Лара привыкла к переменам, и ничто не звало её назад. Смерть Эрика и остальных её друзей из «Свободного Кеарта» к удивлению самой Лары не мучала её. «Комплекс оставшегося в живых» не поселился в её сознании благодаря чуткости Нусо, который не позволял Ларе отдаться мрачным мыслям и воспоминаниям. Заметив, что ей невыносимо скучно проводить целые дни в каюте, он сам предложил Ларе заняться её любимой работой. По образованию Лара была медсестрой, и теперь по несколько часов в день она проводила в медотсеке «Сладкой мести», помогая врачам. Весть о том, что госпожа лечит воинов, быстро разлетелась, и в учтивых поклонах, что отвешивали Ларе все, кому не лень, появилась искренность. Эараак приняли Лару, вопреки традициям своего народа, и её сердце полнилось благодарностью к каждому из них. Помимо привычной работы в медотсеке у Лары было ещё одно занятие. Помня о её увлечении искусством, Нусо обратился к Ларе с просьбой составить каталог его коллекции и библиотеки. Для него предметы искусства, вывезенные с множества завоёванных планет, были скорее трофеями, символами власти, а не бесценными сосудами чужой культуры и истории, как видела их Лара. Присваивание военных трофеев это не воровство, убеждала она себя. Там, откуда эти вещи прибыли, они могли бы пылиться на полках без должного изучения, но теперь, собранные вместе, они представляют собой источник обширных знаний о народах Галактики. На «Сладкой мести» под своеобразный музей было отведено большое помещение, и много времени Лара проводила там, описывая чудесные произведения искусства. Часто к ней присоединялся Лерто. Лара высказала Нусо своё мнение по поводу пребывания ребёнка на боевом корабле. Нусо объяснил ей, что он не мог отказать семье своего ближайшего сподвижника и учителя в чести участвовать в великой экспансии. Лара не понимала нравов этого народа, но не взялась оспаривать чужие традиции. Из уважения к отцу Лерто, Нусо сам учил мальчика тому, что знал о войне. Заметив симпатию Лары к Лерто, он предоставил своему ученику больше свободного времени, которое Лерто проводил за изучением предметов искусства и беседами с госпожой. Нусо старался каждую свободную минуту уделять Ларе, но иногда они могли целыми днями не видеть друг друга, так что общение с Лерто спасало её от одиночества. От мальчика она многое узнала о эараак и их родном мире. Только благодаря ему Лара поняла, как много значит полученный ею подарок. На следующий день после посещения верфи Нусо предложил Ларе оставить уединение в каюте для обеда с избранниками. Она знала, что в традициях его народа совместная трапеза очень важна, поэтому не могла отказать, несмотря на смущение и даже оттенок страха. Из избранников Лара пока знала только Ранкива, и он отнёсся к человеческой женщине не лучшим образом, хотя проявлял внешнюю учтивость. Ещё во время этого обеда она заметила, что взгляд каждого, кому её представлял Нусо, останавливается на ожерелье, которое Лара теперь носила, не снимая. И чем больше Лара общалась с эараак, тем сильнее убеждалась, что эта вещица значит для них больше, чем просто побрякушка, коими Нусо её задаривал, преподнося новые подарки чуть ли не каждый день. Не стало ли именно ожерелье той причиной, по которой даже Ранкив теперь смотрел на неё с уважением, как и остальные избранники? С этим вопросом Лара обратилась к Лерто, потому что по непонятной ей самой причине стеснялась задать его Нусо. — Вы не знаете, что носите на шее? — немного удивлённо поинтересовался юноша. — А должна знать? — настороженно спросила Лара. — Эти камни называются наэртири, — с готовностью пустился в объяснения Лерто, совершенно не смеясь над Ларой из-за её невежества. — Единственное в Галактике месторождение находится в горах на Карсаата. Добывать и обрабатывать их очень сложно. Для нашего народа это не просто драгоценный минерал. Наэртири не имеют цены, они не продаются. В каждой семье одно или несколько украшений с этими камнями, они передаются по наследству. Если мужчина дарит женщине такую вещь, это значит, что он хочет провести с ней всю жизнь, делить кров, еду и постель, видеть её в качестве матери своих наследников. И если женщина принимает подарок, она соглашается, навсегда становится его, а он — её. — Это брачный обряд? — ошеломлённо произнесла Лара, прижав ладонь к ожерелью на своей шее, только сейчас осознав его истинную цену. — У нашего народа нет обрядов в вашем смысле, — ответил Лерто. — Наши предки не были склонны к формальностям. Но в принципе вручение женщине украшения с наэртири можно считать брачным обрядом. Мы ценим поступки, материальные вещи, а не красивые слова. Чувства важнее церемоний. Если женщина уходит от своего мужчины, то имеет право забрать наэртири, а может и оставить, если захочет. Мужчина же, решивший уйти от своей женщины, не может взять обратно традиционный подарок. — У вас странные обычаи, — сказала Лара, ещё не до конца пришедшая в себя после ошеломительной новости. — Теперь это и ваши обычаи, госпожа Лара, — заметил Лерто. — Немногие инородцы были приняты в наши семьи… Многие считают, что господин Эсва поступил неправильно, подарив Вам наэртири. Но я так не думаю. — Спасибо. Это открытие было удивительным. Лара понимала, что должна чувствовать гнев, ведь Нусо распорядился её жизнью без её согласия, не поставив Лару в известность. Но как Лара ни копалась в себе, она ощущала лишь лёгкую обиду из-за недоверия. Нусо боялся, что она откажет, но Лара не смогла бы сказать «нет». Она никогда не могла ответить ему «нет». Уже в который раз Лара простила и приняла Нусо таким, какой он есть. Она думала, что готова делать это снова и снова, сколько будет нужно. Она ошибалась.***
Шли недели, месяцы. Несмотря на то, что Лара находилась на флагмане Нусо Эсвы, боевые действия почти не отражались на её жизни. «Сладкая месть» участвовала в сражениях, и пару раз во время прямых попаданий турболазера Лара чувствовала, как дрожит огромный корабль, словно раненное животное, ещё способное драться. Нусо спрашивал, не страшно ли ей, не хочет ли она жить на какой-нибудь планете, возможно даже отправиться на Карсаата, но Лара неизменно отвечала отказом. Долетающие до неё отголоски войны немного пугали девушку, но возможность быть возле Нусо стоила риска. После Морро-Нин Нусо решил не брать Лару с собой, когда покидал «Сладкую месть». Спускаться вместе с ней на завоёванные планеты, значит делать Лару мишенью. Её миром стал корабль. Медотсек, воины Нусо Эсвы, благодарность в их золотистых взглядах. Зал с трофеями, новые и новые произведения искусства из покорённых миров, пополняющие обширную коллекцию. И Нусо Эсва, тот, ради кого Лара пожертвовала всем. Порой он оставлял Лару надолго, и тогда возле неё постоянно находился Ранкив, самый близкий друг Нусо, которому он безгранично доверял. Присутствие Ранкива всё ещё немного стесняло, с другими избранниками у Лары сложились хорошие отношения, но именно он всё никак не мог принять её. Разлука никогда не длилась больше пары недель. Бывало, Нусо возвращался среди ночи и будил Лару поцелуями, полусонная, она отвечала на страсть и потом снова засыпала в жарких объятиях. Нусо оставлял её утром, уставшую и счастливую. Ей не хотелось, чтобы кончалась очередная ночь. Ведь только ночью Нусо принадлежит лишь ей, и ничто в Галактике больше не имело значения. Порой Ларе казалось, что она живёт в своём отдельном мире, куда её поместили против воли, но где ей невыразимо хорошо.***
Так было, пока однажды по пути из медотсека в каюту она не встретила Ранкива, пребывающего в мрачном расположении духа. — Здравствуй, — сказала Лара, поравнявшись с ним. — Госпожа, — он склонил голову, приветствуя Лару, но его мысли явно были где-то в другом месте. Всмотревшись в лицо Ранкива, Лара подумала, что он не просто расстроен, он разгневан и раздавлен неким известием. — Что-то произошло? — спросила она. Если нечто ужасное случилось с Ранкивом, это касается и Нусо, а значит, касается Лары. — На Кеарте восстание, — почти прорычал Ранкив. — Убит избранник. Он отправился туда неделю назад, чтобы пресечь начавшиеся беспорядки. И потерпел неудачу. — Ох… Мне очень жаль… Смерть одного из избранников — это личная трагедия для остальных. И для Нусо. — Мы уже на пути туда, — сказал Ранкив. — За неподчинение кеартанцы заплатят кровью. Лару испугали его слова и хищный блеск фасеточных глаз. Ранкив жаждал этой крови, возмездия, господства. И Нусо полностью разделял его чувства. Дальнейшие события взволновали Лару ещё больше. Она научилась не замечать ничего за пределами собственного мирка, но Кеарт долгое время был её домом, Лара не могла закрыть глаза на судьбу планеты и её обитателей. Когда «Сладкая месть» и ещё несколько «Обжигателей» прибыли к Кеарту, на поверхности планеты, как и на орбите, уже кипела битва. Обычно во время боя Лара сидела в их с Нусо каюте, готовая в любой момент проследовать к спасательным капсулам, но теперь она пришла на мостик. Лара никогда не видела космического боя. Завораживающее и ужасающее зрелище поглотило её. Ослепительно яркие лучи турболазеров слепили глаза, как и взрывы, расцветающие экзотическими цветами на чёрном полотне космоса. Истребители мелькали с огромной скоростью, Лара просто не могла за ними уследить. Её скромных познаний вполне хватило, чтобы понять: у сил планетарной обороны нет ни единого шанса против армады Нусо Эсвы. У них нет такого командира. Среди хаоса боя Нусо, словно скала в бушующем океане. Но глядя на него Лара поняла, что сосредоточенность лишь скорлупа, за которой бушевал вихрь эмоций. Невозмутимость не относилась к основным чертам его характера. Но в центре этого урагана Нусо чувствовал себя на своём месте. На своём месте, он создан для этого. Зрелище боя перестало интересовать Лару, он смотрела только на него. Нусо мгновенно анализировал информацию с тактических дисплеев, но часто его собственное восприятие опережало компьютер, для Нусо было бы достаточно обзорного иллюминатора. Он выкрикивал отрывистые приказы, координируя действия всего флота. Лара подошла ближе к нему, насколько могла, не мешая военным. Нусо напряжённо всматривался в голограмму, следя за траекториями движения кораблей противника, губы его были приоткрыты, тонкие ноздри трепетали. Нусо наслаждался каждым мигом сражения. И Лара не могла не восхищаться им в этот момент. Он как никогда красив сейчас. Только когда последний корабль, оборонявший Кеарт, был рассеян в космическую пыль, Нусо очнулся от своеобразного транса, вышел из собственного мира. Заметив Лару, он протянул ей руку, предлагая место подле себя. — Почему ты пришла сюда? — спросил он. — Разве война не пугает тебя? — Пугает, — честно призналась Лара. — Но я не могла оставаться в одиночестве. Кеарт важен для меня. Ранкив, оказавшийся рядом, — Лара уже перестала пытаться понять, как у него это получается — что-то пробормотал на родном языке. Он сознательно говорил очень быстро, чтобы она не поняла. За последние несколько месяцев Лара успела прилично выучить их язык. — И я не собираюсь отменять наказание за неповиновение, — ответил ему Нусо, его голос звучал слегка оскорблённо, словно Ранкив подверг сомнению какую-то важную истину. — Я думаю, тебе лучше вернуться в каюту, — обратился Нусо к Ларе. — Почему? Он помедлил несколько секунд. Впервые Нусо не знал, что ответить ей. Без сомнения, у него был ответ, но сообщать его Ларе Нусо почему-то не хотел. — Тело избранника доставлено на борт «Сладкой мести», — доложили ему. — Все наши войска отозваны с поверхности планеты. Пока Нусо отвечал, Ранкив приблизился к Ларе и, заглянув в аквамариновые глаза девушки, встретив её недоумевающий взгляд, произнёс: — Это зрелище не для ваших глаз. Предостережение, которое Лара слышала в его голосе и видела в жёлтых глазах, ещё больше испугало её. — Что вы собираетесь делать? — прошептала она, и ужас от страшной догадки, видимо, ясно читался на её лице. — Идёмте, я провожу вас в каюту. Ранкив взял её за локоть и потянул с мостика. Ларе хотелось последовать за ним, предоставить другим решение её судьбы, сбросить со своих плеч груз ответственности и вины, просто снова представив, что она ничего не видела и не слышала. Собственный мир манил спокойствием простотой жизни, в которой всё уже решено за Лару. Она не увидит, как кеартанцы заплатят кровавую цену за свою жажду свободы. И когда Нусо придёт к ней вечером, прошепчет пару красивых фраз, опаляя её кожу горячим дыханием, доведёт до исступления настойчивыми, умелыми ласками, судьба Кеатра уже не будет иметь значение для Лары. Но кем она станет тогда?.. Лара рванулась обратно, к Нусо. — Что будет с Кеартом теперь? — спросила она, глядя в родные, любимые золотистые глаза. Она наткнулась на холодный, жёсткий взгляд, который принадлежал не её Нусо, а военному диктатору. Лара видела его истинное лицо. Не обратив внимания на её вопрос, Нусо скомандовал: — Турболазеры к бою. Передайте на остальные корабли: пусть готовятся к орбитальной бомбардировке. — Что? — ошеломлённо произнесла Лара. Неужели Нусо способен на такое? Неужели никто из его людей не воспротивится? Но, кажется, воины были довольны решением своего командира, одно за другим приходили подтверждения готовности. — Нусо, так нельзя! Лара схватила его за руку, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание. — Там не только мятежники, но и простые мирные жители, женщины и дети! — Они ответят за поступки своих мужей и отцов. Лара отступила назад, выпустив руку Нусо из ослабевших пальцев. Этот голос с щёлкающим, неприятным акцентом, вызывающий дрожь… Эти глаза, полные жестокого торжества… Лара не узнавала их. — Все корабли готовы. Нусо всё ещё смотрел на Лару, будто не услышав сообщения. Она не отводила взгляда, она надеялась, что может всё изменить. Но в тот момент, когда он тряхнул головой, будто сбрасывая наваждение, Лара поняла, что не в её силах что-то исправить. Она может только принять Нусо с его истинным лицом и затвориться снова в собственном уютном мире. Но сделать это — значит предать саму себя. — Огонь, — приказал Нусо и отвернулся от Лары. — Нет! Не делай этого! Лара хотела кричать, но только дрожащий шёпот вырвался из её груди. Корабли флота Нусо Эсвы открыли огонь по Кеатру, выжигая поверхность планеты и всё живое на ней. Нусо смотрел, как распускаются яркие цветы взрывов. Он улыбался. Эта жестокая улыбка искажала его черты, и взгляд был холоден, пуст. И для Лары ожесточившееся лицо любимого было страшнее и ужаснее, чем умирающая планета. Там, внизу умирают тысячи разумных существ, а на мостике «Сладкой мести» умирает сердце Лары, умирает её надежда. — Нусо!.. — беззвучно произнесла она. Это имя отзывалось болью в груди. Болью потери. Лара могла навсегда потерять его… или потерять саму себя.