***
Небольшая база, построенная совсем недавно, — не самое лучшее место, куда можно отвезти пленённого военного диктатора. Но это было ближайшее место с полностью оборудованным медблоком, где Ларе могли оказать весь необходимый объём помощи. Трауну пришлось выбирать. И он выбрал Лару. К счастью оказалось, что её жизнь вне опасности. Но пришлось признаться себе: когда Лара, мертвенно бледная, истекающая кровью, лежала на руках Нусо Эсвы, Траун испугался, что она больше не откроет аквамариновые глаза. И этот страх был во много раз сильнее опасения, что Эсве удастся бежать. Даже если так, рано или поздно он проиграет. И наверное, Эсва это осознаёт. Он сдался почти без сопротивления, чтобы остаться рядом с Ларой, когда жизнь её висит на волоске. А ещё, чтобы поговорить с Трауном. Это желание было обоюдным. Траун желал знать, что движет Эсвой, услышать это от него самого, а не от Лары или кого-то ещё. Говорят, что сильный враг лучше, чем друг. Эсва — тот враг, конфронтация с которым оставит след не только в истории Галактики, но и в судьбе Трауна. И направляясь в тюремный блок, Траун знал, что этот разговор они оба запомнят на всю жизнь. Одна из стен камеры для особо важных пленников была полностью прозрачной. Эсва ходил из угла в угол, словно хищник в клетке. Он был на взводе, и виной тому не только плен. Эсва что-то бормотал почти беззвучно, и Траун не сомневался, что подойдя ближе, сможет по губам прочитать имя Лары. Всё-таки Эсва любит её. Несмотря на те зверства, что он творил, в его душе осталось место для светлого чувства. Вот только остался ли в этом чувстве свет, нежность? Что-то помимо жажды обладания? Траун вышел из тени, обнаруживая своё присутствие. Он заметил, как жёсткая полуулыбка скользнула по губам Эсвы. — Лара. Слишком много эмоций, слишком много вопросов и обвинений, вложенных в одно имя. Это имя очень много значит для них обоих. — Она жива, — ответил Траун. — Лёгкое не задето, с Ларой всё будет хорошо. Вздох облегчения вырвался из груди Эсвы. Он прижал ладонь к губам, и на мгновение выражение его лица изменилось, исчезла холодная жестокость и ярость, словно он позволил тому существу, которое любила и до сих пор любит Лара Дерн, снова обрести контроль. Но это длилось всего секунду. Траун встретился со взглядом жёлтых фасеточных глаз. В этих глазах плескалось безумие, что является другой стороной величия и гениальности. Траун всегда знал о существовании черты, и в этот момент он ужаснулся, подумав, что сам мог бы её перешагнуть. — Она никогда не станет полностью вашей, — проговорил Эсва, странно растягивая слова и глотая согласные. — Вы это знаете. Она это знает. — Вы надеетесь её вернуть? — поинтересовался Траун. — Лара не сможет забыть. Часть её души всегда будет принадлежать мне, как бы она этого ни отрицала. Это уверенность поражала. И невольно закрадывалась мысль: а вдруг он прав?.. — Лара справлялась о вас, — сказал Траун, сомнения не отразились на его лице, и даже намёка на них не было в голосе. — Она вас простила. Но никогда к вам не вернётся. — Простила… — эхом повторил Эсва. — Я не надеялся, что она простит. Лара Дерн удивительная женщина, второй такой в этой Галактике нет. С этим утверждением Траун был полностью согласен. Эсва помолчал немного, смотрел, чуть сощурившись. В нём не чувствовалось страха, который был бы вполне закономерен в данной ситуации. Траун и Эсва наблюдали, изучали друг друга. — Я вам благодарен, Траун, — неожиданно сказал Эсва и, видя недоумение своего собеседника, продолжил, — О таком враге, как вы, можно только мечтать. Сражаясь со слабыми, невозможно стать сильнее. Мы оказали друг другу эту услугу, стали сильнее. Спасибо за интересную игру… — Эсва приблизился к стеклу почти вплотную. — Вы же не верите на самом деле, что она окончена? — Вы воспринимаете это как игру? — спросил Траун. — Напротив я воспринимаю это предельно серьёзно, — ответил военный диктатор. — Ради чего все, Эсва? — спросил Траун после непродолжительного молчания. — Только ради власти? По губам военного диктатора скользнула хищная ухмылка. Он не сводил пристального взгляда с собеседника. — А какая Вам разница? — Я хочу знать. Траун желал понять. Нусо Эсва вызывал интерес. Траун намеревался выяснить, что движет им, только ли жажда власти не позволяла Эсве сдаться и толкала вперёд? Траун знал, что способно делать с людьми это пагубное желание. — Дело во власти? — снова спросил гранд-адмирал. — Власть, — медленно произнёс Эсва, будто смакуя это слово. — Сотни миров, жители которых трепещут передо мной, испытывают благоговение перед одним звуком моего имени… Мои верные соратники, готовые закрыть меня от выстрела, последовать за мной куда угодно… Что есть истинная власть, гранд-адмирал? О, это чувство упоительно! Страх врагов так же приятен, как преданность друзей. Я обрёл власть, и я наслаждаюсь ею. Вы разве не стремитесь к власти? Зачем иначе ограничивать мою? — Получение власти никогда не было моей целью, — ответил Траун. Они говорят без свидетелей, и нет причин утаивать что-то. Эсва и Траун это понимали, ни у кого из них не было желания врать или уходить от ответа. — Тогда ради чего все, Траун? — Эсва задал тот же вопрос, который озвучил Траун пару минут назад. — Я сообщу Вам информацию, которая пока остается секретом для большинства, — Траун приблизился к стеклу, он видел, что Эсва заинтересован. — Угроза нависла над этой Галактикой… — Так Вы знаете! — перебил его Эсва. — Впрочем, неудивительно. — Откуда знаете Вы? — спросил Траун. Эсве удалось его удивить. — Скажите, гранд-адмирал, Вы сражались с ними? — спросил военный диктатор, проигнорировав вопрос Трауна. — Мой народ сражался. Лично я нет, — честно ответил Траун. Эсва сделал ещё один шаг к прозрачному барьеру, разделяющему их. Теперь гранд-адмирал и военный диктатор стояли почти вплотную друг к другу. — А я да, — произнёс Эсва. Он явно наслаждался реакцией Трауна, которую гранд-адмиралу не удалось скрыть. У него было множество вопросов, и Траун знал, Эсва ответит, потому что он так же заинтересован, эта беседа так же поглотила его. Эсва не стал ждать просьбы, он глубоко вздохнул, прикрыл глаза на секунду, воскрешая в памяти события, оставившие след в его жизни и судьбе всей Галактики. — Шла борьба за власть на Карсаата. Я служил во флоте, моё быстрое продвижение по службе и авторитет среди военных не нравились многим, я не скрывал того, что хочу спасти свой народ и не поддерживаю правительство. Я оказался во главе небольшой эскадры на границе владений эараак. Тогда я думал, что это поражение, но назначение на периферию стало началом моего восхождения… Думаю, те несколько кораблей, которые мы обнаружили, были разведывательными. Они собирали и до сих пор собирают сведения о нас. Но я надолго отбил у них желание нападать на Карсаата. Они сражались яростно. Но вы знаете, как сражаются эараак. В тот день мы потеряли много бойцов, лишились большей части кораблей, но разбили их наголову. Я вернулся на Карсаата героем. Мой народ поверил в меня. Но я всегда знал, что рано или поздно они вернутся. И когда этот день настанет, эараак не смогут противостоять им в одиночку. Чтобы выжить, необходимо все ресурсы Галактики направить на создание непобедимого флота и армии, что под единым командованием станут самой грозной военной силой в истории. Только так мы сможем победить в грядущей войне. Только так я могу спасти свой дом и свой народ. — Вы начали экспансию ради спасения эараак, — произнёс Траун. — А как же остальная Галактика? — Право на жизнь имеют сильные, — ответил Эсва. — Я знаю, что эараак последуют за мной, когда я позову, они будут сражаться до последней капли крови, каждый из них, не задумываясь, отдаст свою жизнь. Они смогут выжить, защитить эту Галактику, когда акрисе придут, чтобы уничтожить все, что мы знаем. — Акрисе? — переспросил Траун. — На языке моего народа это означает… — Эсва замолчал на секунду, поморщился. — Нет перевода на общегал. Примитивный язык, Вы согласны? Примерно это слово можно перевести как «разрушительная волна, что скоро придет». А как вы называете их? — Чужаки издалека. — Когда чужаки издалека вернутся, слабые будут лишь обузой для тех, кто хочет и может выжить. Их должна встретить единая армия, которая даст отпор, заставит их бежать, поджав хвост, из нашей Галактики, — Эсва говорил, уже не осознавая присутствия слушателя, его голос становился громче, звонче, глаза горели решимостью. — Однажды Галактика скажет мне спасибо, признает мою власть. Она будет у моих ног! — Вы хотите не спасти Галактику, а подчинить её себе, — спокойный голос Трауна контрастировал с эмоциональными выкриками Эсвы. На секунду ему показалось, что он ошибался в Эсве, что ужасные методы были оправданы благородством цели. Но Эсва хочет сохранить Галактику исключительно для себя. Уничтожить всё, что его не устраивает, выжать ценные ресурсы. Та же цель у чужаков издалека. Эсва готов защищать Лару Дерн, потому что считает её своей собственностью. Так же он воспринимает Галактику. — Подчинить… — Эсва усмехнулся. — Те, кого возможно подчинить, не заслуживают свободы. Живые существа, народы, города, планеты… Это лишь ступени. Немногие находят в себе достаточно храбрости, чтобы начать восхождение, большинство ломаются в самом начале. Но не я. И не Вы. Позади бесконечное множество ступеней, и вот мы на самом верху. Те, кто остался у подножья лестницы, не значат ничего. Их жалкие жизни — лишь инструмент в моих руках. — Падение с такой высоты смертельно, — заметил Траун. — Но я успею насладиться полётом… Подумайте, Траун, зачем нам толкаться на тесной вершине? — Эсва смотрел в глаза гранд-адмиралу. Оба они привыкли, что собеседник всегда первым отводит взгляд. — Представьте, чего мы смогли бы достичь, объединив усилия? — теперь военный диктатор говорил негромко, и для любого, кроме Трауна, этот вкрадчивый, уверенный тон был бы донельзя убедительным. — Мы выбрали разные пути, — ответил Траун. Идея была заманчива. Использовать таланты Эсвы, возможно, убедить его… Нет. Траун не начнёт эту рискованную игру, потому что его проигрыш может обернуться катастрофой для Галактики. Гранд-адмирал пошёл прочь, разговаривать больше не о чем. И что делать с Эсвой теперь, он не знал. Вернее, Траун знал, что необходимо сделать, ему не жаль военного диктатора, жаль лишь пропавший попусту талант. И Лара будет страдать. Сколько бы боли не причинил ей Нусо Эсва, где-то в глубине светлой души Лары Дерн будут жить воспоминания юности о человеке, что умер уже очень давно. — Вы рассказали Ларе о них? — Нет, — Траун полуобернулся, чтобы видеть выражение лица пленника. — И не говорите пока, не стоит заранее пугать её. Проявляя заботу о Ларе, Эсва кажется… человечным. — Лара тоже ступень лестницы? — спросил Траун. Он составил мнение об Эсве, но в этой картине недоставало единственного штриха. — Она та, кого я хочу видеть рядом с собой на вершине, — сказал Эсва. — Лара Дерн не похожа на других. Вы это видите, чувствуете. — Да. И именно поэтому я даю Ларе выбор, которого Вы её лишили. Она достойна большего, чем быть игрушкой в Ваших руках. Лицо Эсвы исказилось от гнева, губы сжались в тонкую линию, глаза вспыхнули неконтролируемой яростью. Он ударил кулаком по стеклу, и этот глухой звук говорил громче всяких слов. Эсва злится, потому что признаёт свою вину, но не может признать поражение. Он проиграл, потеряв то единственное, благодаря чему в его сердце сохранялось тепло.***
Лара резко распахнула глаза, не понимая, что её разбудило. Но ей хватило мгновения, чтобы полностью вырваться из объятий сна и замереть от страха. Нусо стоял над её кроватью, расплавленное золото его глаз искрилось в тусклом свете ночника, который Лара не выключила, забывшись беспокойным сном. Горячая ладонь зажимала ей рот, и Лара чувствовала почти физически, как Нусо впитывает её эмоции, глядя в широко раскрытые глаза. Лара жалобно замычала в его ладонь. Она всё ещё хотела верить, что Нусо не причинит ей вреда. Он медленно убрал руку, и почему-то Лара даже не подумала о том, чтобы закричать. Словно загипнотизированная, она смотрела в золотисто-жёлтые глаза. И вместо нежности был лишь страх перед обладателем пронизывающего взгляда. — Как?.. — Как я выбрался из камеры? — Нусо улыбнулся по-мальчишески задорно. — Это было не трудно. Особенно, если друзья готовы на всё, чтобы вытащить меня. Только сейчас Лара заметила тёмную фигуру у двери. Ранкив всей своей позой выражал нетерпение. Лара кивнула ему, получив вежливый ответный кивок. — Что тебе нужно? Лара села на постели, прижимая к груди одеяло, ей казалось, что тонкая ткань ночной рубашки не является препятствием для глаз Нусо. — Ты, — был короткий ответ. — Нет, — сказала Лара чётко и уверенно. — Нусо, нужно идти, — голос Ранкива звучал напряжённо, но господин и друг лишь отмахнулся от избранника. — Прости меня, — сказал он. Лара думала, не послушалось ли ей, видя ошарашенное выражение её лица, Нусо повторил. — Прости за всё. Я не должен был поступать с тобой подобным образом. Нусо опустился на колено и взял руку Лары в свою. Она подумала о том, что наверное в последний раз ощущает тепло его кожи. — Я причинил тебе боль. Но обещаю, я всё искуплю. Только пойдём со мной! — Нет, — Ларе потребовалась вся сила воли, чтобы отнять свою руку. Она почувствовала внезапный холод и пустоту, словно лишилась чего-то жизненно важного. Но одновременно с этим она ощутила долгожданную свободу. Лара освободилась из плена чувств, что принесли ей лишь горе. Она свернула с пути разрушения, которым идёт Нусо Эсва. Лара не обязана следовать за ним в бездну. С печалью и сожалением она смотрела на его красивое лицо. Нусо был её Вселенной. Но он сам разрушил всё. Внезапно завыла сирена. Лара вздрогнула от неожиданности. — Нусо! — прорычал Ранкив. — Пожалуйста, Лара! — в золотисто-жёлтых глазах застыла мольба. Лара покачала головой. Она останется здесь, с Трауном. И тоска о несбыточном, о мечтах, что никогда не могли бы осуществиться, не будет преследовать её. Нусо сжал кулаки, и секунду казалось, что он снова проигнорирует возражения Лары, применит силу. Но тогда он получил бы бесчувственную игрушку, а не женщину, которую любит больше жизни. Траун был прав. Лара сделала выбор, и Нусо остаётся только принять его. — Если однажды ты захочешь вернуться, знай, я буду любить тебя, сколько бы лет ни прошло. Нусо поднялся и, сделав несколько шагов к двери, в последней надежде на чудо обернулся. — Я буду помнить о тебе, — сказала Лара. Воспоминания останутся с ней навеки, и грусть о потерянной любви станет верной спутницей. Но та любовь мертва. Она сгорела вместе с Кеартом, она погибла вместе с ребёнком Лары. В последний раз их взгляды встретились. Так можно сказать гораздо больше. Слова не выразят всех эмоций. У Лары ещё есть выбор. Она может последовать за Нусо, полюбить его снова… Окунуться в омут очередного самообмана и никогда больше не увидеть Трауна. Воспоминание о горящем алом взгляде гранд-адмирала развеяло последние сомнения. Лара не изменит своего выбора. Она выбрала Трауна. И Нусо Эсва впервые признал поражение. Он больше не оглядывался. Лара станет прошлым, а его ждёт будущее. Ранкив секунду помедлил, когда его господин и друг покинул больничную палату. — Прощай… моя госпожа, — сказал избранник, и на этот раз в его словах не было злой насмешки. — Защищай его, — попросила Лара. — Будь рядом. — Всегда. Ранкив, как и Нусо растворился в полутьме, и на мгновение Лара засомневалась, не был ли этот разговор всего лишь сном. Сирена замолкла через несколько минут, и откуда-то Лара точно знала, что военного диктатора и тех, кто пришёл спасти его, не поймали. Им удалось бежать. Пламя войны разгорится с новой силой и не погаснет, пока один военный гений не убьёт другого. Им слишком тесно вдвоём в этой Галактике. И каким бы ни был финал противостояния, Лару ждёт боль, она смирилась с этим.