***
Элиот проснулся в своей комнате, за окном было темно. Он перевернулся на спину и несколько минут смотрел в потолок, пытаясь вычленить из памяти недавний сон, ускользающий, словно облачко тумана. Был ли это на самом деле сон? Или воспоминание, много лет хранившееся в его голове? Элиот давно пытался разгадать эту загадку. Он прекрасно знал, что мужчина-эараак, иногда появляющийся в снах, может быть плодом его собственного воображения. Ведь как бы сильно Элиот ни любил своего отца, настоящего отца, который его вырастил, мысли о биологическом отце, чья кровь течёт в его жилах, не оставляли юношу. Кем он был? Почему оставил мать? Он жив вообще? Эти вопросы Элиот множество раз порывался задать родителям, но что-то его останавливало. Элиот включил ночник и потянулся к тумбочке за альбомом для эскизов. При тусклом свете он попытался отразить на бумаге черты незнакомца из своего сна, но, как и множество раз до этого, потерпел неудачу. Элиот напрягал память, хватаясь за обрывки образов из фантазии или далёкого воспоминания, но в резких линиях рисунка совершенно отчётливо угадывался его собственный автопортрет. Со вздохом Элиот вернул на место альбом. — Кто ты? — спросил юноша у темноты. С раннего детства Элиот знал, что Траун не родной его отец. Это трудно не заметить. Но ни для отца, ни для сына, гены не имели значения. Элиот редко задумывался о своём биологическом отце, но в последнее время сон-воспоминание о встрече с неким эараак, произошедшей очень давно, всё чаще тревожил его, заставляя проводить часы в тяжёлых размышлениях. Элиот привык думать, что его отец мёртв. Он никогда не пытался узнать у матери что-либо о нём, чувствуя, что ей тяжело будет рассказывать. Тогда бушевала война, планета, где жила мать, была захвачена Нусо Эсвой. Элиот — сын одного из воинов жестокого диктатора. Стало ли его рождение результатом насилия? Элиот не хотел в это верить и боялся спросить у матери. Отец, настоящий отец, наверняка всё знает, у них с мамой нет секретов друг от друга. Но расспрашивая о том эараак, не обидит ли Элиот отца?***
Элиот старался не думать о странных сновидениях, но сегодняшний сон был слишком реальным. Он уже почти не сомневался, что это воспоминание, а не фантазия: он видел своего отца, говорил с ним. Как теперь принять и осмыслить это? Он сам удивлялся тому, что так поздно заинтересовался этим вопросом, ведь Элиоту было уже почти восемнадцать лет. Творчество всегда помогало отвлечься. С детства Элиот увлекался рисованием и собирался посвятить этому свою жизнь. Но сегодня даже в любимом занятии он не находил спокойствия, сон всё не шёл из головы. Элиот злился, сам не зная на кого. Чем больше он думал о своём сне, тем более неаккуратными, широкими становились мазки краски. — Перерыв, — объявил Элиот, возвращая кисть в стакан с водой. Ему необходимо успокоиться и собраться с мыслями. — Мне можно двигаться? — на всякий случай уточнила Кайе. Получив утвердительный кивок, она потянулась, немного попрыгала не месте, разминая затёкшие мышцы. Часами позировать — то ещё удовольствие. Элиот с трудом уговаривал сестру, да и моделью она была плохой — с детства не могла долго сидеть на одном месте, но всё равно он любил рисовать именно её. Портреты Кайе всегда получались особенно реалистичными: живыми, словно кисти художника удавалось отразить не только внешность девушки, но и её душу. Кайе была на год младше Элиота, и всю жизнь они ощущали себя единым целым, несмотря на все различия. Элиот всегда был более впечатлительным, порывистым, а Кайе вдумчивой, хотя зачастую именно она становилась инициатором их детских проказ. Рисованию Кайе предпочитала плавание и скалолазание, и Элиот часто присоединялся к ней в очередной экспедиции, не только чтобы оберегать сестру, но и чтобы утолить свою жажду риска, в существовании которой он даже себе не признавался. — Кайе, ты с какого возраста себя помнишь? — спросил Элиот. Он знал, что может поделиться с сестрой любыми переживаниями, но она не любила говорить на тему происхождения Элиота. Кайе слишком любит его. — Лет с пяти, может, с четырёх, — ответила она. — А что? — Да так, ничего. Кайе сощурилась, поджала губы чувствуя в голосе брата ложь. Для неё Элиот — открытая книга, как и она для него. — Давай продолжим, — сказал Элиот, чтобы Кайе не успела задать вопрос. Она знала, что пока он рисует, лучше его не трогать. Кайе секунду помедлила, сверля брата подозрительным взглядом, потом поправила костюм и приняла нужную позу. Элиот по напряжённому молчанию, по выражению глаз Кайе знал, что она обязательно предпримет попытку выяснить, что случилось. И отговорки не сработают, придётся рассказать ей всё. Может быть, это даже к лучшему, Элиоту больше не придётся страдать в одиночестве. Разговор состоится потом, сейчас Элиот погружён в работу. Недавно они с сестрой прочли несколько книг о старом ордене джедаев, и теперь Элиот рисовал Кайе в образе рыцаря ордена. Они специально искали старые голографии, шили костюм, стараясь не упустить ни одной детали. За спиной Кайе Элиот, изобразил величественное здание храма. Взгляд девушки был устремлён вверх, на грозовое небо, тёмно-рыжие курчавые волосы развевались на сильном ветру. Предчувствие неизвестной ужасной беды словно застыло в каждом мазке, в каждой чёрточке картины. Мрачная туча нависла над храмом. Своё смятение, страх и печаль Элиот передавал холсту, и постепенно тяжёлые мысли отпускали его, словно испаряясь и становясь частью грозовых облаков на полотне. Кайе любила наблюдать за братом в моменты творческого порыва. Глаза его были широко распахнуты, он смотрел только на картину, иногда поднимая взгляд на Кайе, но видел не её, а неизвестную джедайку, что стояла у входа в храм, готовая защитить его от надвигающейся опасности. Элиот хватал то одну кисть, то другую, он не замечал бега времени, и Кайе не просила о передышке, она не могла разрушить эту атмосферу, этот маленький мир. Когда дверь мастерской тихо открылась, и вошёл отец, Кайе улыбнулась ему и слегка кивнула, боясь менять положение. Последним штрихом стала ослепительно-белая молния, вспоровшая тёмные небеса. Широким росчерком Элиот разрезал на две половины небо над храмом, отошёл на несколько шагов, оценивая своё творение. Его выражение лица изменилось, и Кайе наконец опустила ноющие руки. Элиот выглядел уставшим. На сегодня они закончили. — Великолепно! — сказал отец. — Из твоего стиля постепенно исчезает чужое влияние. — Я не прорисовывал чётко задний план, чтобы акцентировать внимание на Кайе. Думаешь, стоило больше внимания уделить храму? — Нет, — отец покачал головой. — Тогда терялся бы весь эмоциональный эффект. Ты удивительно точно передаёшь чувства в позе, выражении лица, взгляде персонажей картины. — Просто Кайе хорошо позирует, — ответил Элиот, немного смущённый похвалой. Обычно у отца находилась пара замечаний для каждой картины, и Элиот внимательно выслушивал его мнение. — Моей заслуги тут нет, всё дело в твоём таланте. Кайе поцеловала брата в щёку и ушла переодеваться, ей было жарко в длинной робе. Элиот закрывал баночки с красками, вытирал кисти, кожей чувствуя взгляд отца. Юноша прекрасно знал, что взгляд и скованность движений выдают его, волнение заметно невооружённым глазом. Элиот никогда не умел скрывать эмоции. Отец не задавал вопросов, он ждал, когда Элиот сам начнёт разговор. — Сон может быть воспоминанием? — спросил наконец Элиот. Упрямым молчанием он делу не поможет. — То, что мы когда-то видели, часто является нам во снах, — ответил отец. Он немного сощурился, вглядываясь в лицо Элиота, ожидая нового вопроса. Но его не последовало. Юноша ещё не готов говорить об этом. Он должен выяснить сам. — Тебе приснилось что-то страшное? — спросил отец. Секунду Элиот готов был всё рассказать, он хотел услышать слова утешения, заверения, что это всего лишь сон. Чтобы призрак кого-то другого, чужого человека никогда не стоял между ним и отцом. Но Элиот не стал делиться своими переживаниями, не стал просить помощи, потому что не хотел причинять боль ни отцу, ни матери. — Если ты захочешь рассказать, я всегда готов выслушать тебя. Элиот прикрыл глаза и глубоко вздохнул, он словно черпал спокойствие из голоса отца, из его взгляда. Всю жизнь он старался быть таким, как отец. — Меня ждут дела. — Конечно, — Элиот сделал попытку улыбнуться, судя по снисходительному взгляду, у него получилось плохо. — Спасибо, отец. — Ты встревожен. Я вижу это, — Траун положил руку на плечо сына. — Ты не обязан справляться сам. — Но я хочу. Отец кивнул, признавая право Элиота на собственный выбор. Но всё же Элиот знал, что в любой момент может попросить помощи. Ему не откажут. Ожидая возвращения Кайе, он взял тонкую кисть и поставил подпись в нижнем углу картины: «Элиот Нуруодо».***
— Точно всё хорошо? — спросила Кайе, застав брата в глубокой задумчивости. Элиот резко отвернулся от окна, словно голос сестры разбудил его. Он ничего не ответил, и это молчание говорило красноречивее всяких слов. — Элиот, в чём дело? — голос Кайе звучал твёрдо и требовательно, она не согласна принять отговорку и, в отличие от родителей, не оставляет за Элиотом права на секреты. — Я хочу знать, кто мой биологический отец, — сказал он, приготовившись к бурной реакции, Кайе далеко до отцовского самообладания. Он заметил, как дрогнули её губы, сверкнул ярче красный ободок вокруг аквамариновой радужки глаз. У Кайе почти человеческие глаза, не такие, как у Элиота. И сейчас эти глаза смотрели на него с обидой. Элиот отвернулся, избегая её взгляда. Он понимал, что не обидел никого, но всё равно чувствовал себя виноватым, словно его любопытство было предательством. Они с Кайе договорились, что не станут поднимать эту тему. Оба помнили, как много лет назад, будучи ещё малышами, пришли к родителям с вопросом, почему они такое разные внешне. И выслушав объяснение, адаптированное под возраст детей, но правдивое, Кайе крепко обняла Элиота и сказала: «Всё равно ты мой братик». Элиот до сих пор помнил, как она улыбалась ему тогда, помнил безграничную любовь во взгляде отца и его слова о том, что кровь не имеет значения, они одна семья, и так будет всегда. Разрушать эту идиллию Элиот не хотел. Но откуда-то из подсознания на него смотрели золотистые глаза мужчины-эараак. Его отца. — Зачем тебе? — спросила Кайе, её голос был почти спокоен. Почти. — Не знаю, — честно ответил Элиот. — Просто нужно. Кайе поджала губы, кивнула, накручивая на палец тёмно-рыжий локон. Элиот подумал, что цвет курчавых волос — их единственное внешнее сходство. Кайе, если не считать тёмно-голубого цвета кожи, словно отражение их матери, то же нежное лицо. А Элиоту достались точёные черты неизвестного отца. — Ты намерен спросить у родителей? — Нет, — ответил Элиот. — Хочу сначала попытаться что-нибудь выяснить самостоятельно. Мне кажется, этим вопросом я только причиню им боль, особенно маме. — Я тоже так думаю, — кивнула Кайе и, помолчав немного, спросила, — Так с чего мы начнём? — Ты поможешь? Он не удивился, Кайе всегда поддерживала его, но на этот раз ей трудно. Элиот сказал бы, что он бесконечно благодарен, но ведь сестра и так это знает. — А что мне остаётся делать? — вздохнула она. Кайе подошла к Элиоту и обняла его, чувствуя тепло ответных объятий. Отвлекающий манёвр удался на славу, Кайе ущипнула брата, тот вскрикнул от неожиданности и бросился догонять её. Смех, звонкий и беззаботный, какой бывает лишь у юных существ, не знавших страданий и боли, разлился по мастерской.***
Для начала Элиот и Кайе решили поискать информацию об эараак. Ведь знание истории и культуры своего народа едва ли не важнее знания родословной. Об эараак ни Элиот, ни Кайе пока не знали почти ничего, только то, что Нусо Эсва, лидер этого гордого и сильного народа, пытался завоевать галактику, но слава Силе, из этого ничего не вышло. К удивлению Элиота и Кайе, в библиотеке Крепости Руки почти не нашлось информации об эараак. Была подробная история кампании Трауна против Нусо Эсвы, множество характеристик оружия и кораблей, но о самих эараак не было сказано почти ничего. Брат и сестра уже готовы были признать безрезультатность своих поисков, но неожиданная находка всё изменила. — Есть досье на известных приближённых Эсвы, — скучающим голосом сообщила Кайе, она сидела за столом, пролистывая файлы. — Информация неполная. — А сведений об их семьях там нет? — спросил Элиот. Юноша возвращал на полку инфокарты, на которых не нашлось ничего интересного. Несколько информационных носителей он отложил в сторону, собираясь потом изучить подробнее, на них были описания ключевых сражений войны за Неизведанные Регионы. — Может, тебе ещё генетические образцы всей армии Нусо Эсвы? — усмехнулась Кайе. — Было бы неплохо, — отозвался Элиот. Он уже почти закончил рассортировывать инфокарты, когда заметил что-то в глубине шкафа. — Кайе, смотри! Элиот взял с полки толстую папку. Судя по виду её очень давно не открывали. — Не припомню такого в библиотечном каталоге, — сказала Кайе. Находка брата заинтересовала её, и когда Элиот положил папку на стол, Кайе первая потянулась к ней. Внутри обнаружились листы флимси, сплошь исписанные ровным, красивым почерком, который Кайе и Элиот сразу же узнали. — Это записи отца, — удивлённо произнесла девушка. Не теряя ни минуты, Элиот и Кайе, заинтригованные до предела, погрузились в изучение найденных документов. Как раз это они и искали весь день, информацию о культуре, обычаях эараак, их родном мире. Траун систематизировал разрозненные клочки информации, насколько это было возможно. Кое-где на полях стояли пометки, в его записях обычно означающие неточность информации, должно быть, он узнал всё это не из первых рук. Большинство записей было на чеунхе, но неудобства это обстоятельство не доставило, и Элиот, и Кайе свободно владели этим языком. — Невероятно! — воскликнула Кайе, оторвавшись от чтения. — Откуда он столько узнал о них? Не думаю, что пленные эараак охотно делились сведениями о своём народе. — Здесь такие подробности, которые мог знать только тот, кто много времени провёл среди эараак, — ответил Элиот, задумчиво глядя на занимающий полстраницы рисунок. Невероятной красоты ожерелье было явно нарисовано с натуры, мелкие детали переданы со свойственной отцу дотошностью. Под рисунком было описание брачного обряда эараак и значения камней наэртири в их культуре. — Возможно, у отца был шпион, втёршийся к ним в доверие? — предположила Кайе. — Всё может быть, — Элиот не торопился в выводами. Записи произвели на него огромное впечатление. Он является представителем народа с поистине уникальной и богатой культурой. Сведения об искусстве эараак вызвали у Элиота множество вопросов и огромное желание узнать больше. Он всё бы отдал за руководство к написанию «картин с секретом». А ещё он желал узнать хоть что-нибудь об эараак, чья тёмно-красная, темнее человеческой, кровь течёт в его жилах, чьи черты он каждый день видит в зеркале. — Эти записи бесценны, но они никак не помогут нам в наших поисках, — вздохнул Элиот. — Поиски зашли в тупик, и я, признаться, рада этому, — сказала Кайе и накрыла руку брата своей. У него кожа горячая, у неё прохладная. — Что тебе даст знание о том эараак? Она никогда не говорила «твой отец», только «тот эараак». Кайе не любила вспоминать о том, что Элиот не родной её брат, а единокровный. — Это поможет мне понять, кто я, — ответил Элиот. Кайе поджала губы и сердито фыркнула, она ненавидела, когда Элиот или отец начинали рассуждать на философские темы. — Ты Элиот Нуруодо, сын Трауна и Лары, мой старший брат, — сказала она твёрдым тоном. — И что бы там ни было в прошлом нашей мамы, к тебе это отношения не имеет. Элиот не стал ввязываться в спор, но и не выразил согласия. Он встал и отошёл к окну, устремив рассеянный взгляд на живописный пейзаж Нирауана. Кайе знала, что Элиот хочет подумать в тишине, и пока что не беспокоила его. Она снова взялась перелистывать файлы о соратниках военного диктатора, избранниках. Кайе несколько минут смотрела на изображение избранника, бывшего, если верить досье, ближайшим другом Эсвы. Красивый, подумала девушка. Немного резкие, но приятные черты, волевой подбородок, прямой взгляд жёлтых глаз. Открыв следующий файл, Кайе прикусила губу, складочка залегла между её тонких бровей, выдавая печаль девушки. Перед ней было досье совсем юного эараак, мальчика, который погиб в возрасте шестнадцати стандартных лет, защищая своего господина. Он был младше, чем Кайе сейчас. Она постаралась уверить себя, что нет смысла скорбеть о давно погибшем существе, каким бы открытым и милым ни казалось его лицо, как бы ни сжималось от жалости её сердце. Этот мальчик Лерто Тэлла, сам избрал свой путь, он умер за то, во что верил. Не желая зацикливаться на мысли о тысячах бессмысленных смертей. Кайе перелистала несколько файлов, почти не вглядываясь в новые лица, не вчитываясь в обрывки сухих сведений. Но последний файл она не могла не изучить. Вся известная информация о Нусо Эсве. Оказывается, он вырос на планете, которая сейчас является частью Империи Руки. Потом вернулся домой и всего за несколько лет прошёл долгий путь от простого солдата до лидера своего народа. Эсва был поистине гениальным стратегом, талантливым и хитрым политиком, выдающимся командиром. Эараак любили и уважали его, а враги боялись и ненавидели. В досье было столько личных подробностей, что к концу чтения Кайе уже не сомневалась в том, что эти сведения сообщил отцу некто, состоявший с Эсвой в очень близких отношениях. Интересно, как этот кто-то решился предать военного диктатора, который, как думалось Кайе, был личностью неординарной и интригующей. Она развернула голографию, желая посмотреть в лицо военного диктатора, что причинил Галактике столько зла. Минуту Кайе просто смотрела на голографическое изображение, не сразу поняв, что именно кажется ей ужасно неправильным и странным. Она зажмурилась и потрясла головой, надеясь, что это зрительные галлюцинации от слишком долгого чтения и негативных эмоций. Но ничего не изменилось, со старой голографии чужими жёлтыми глазами на Кайе смотрел брат. Те же острые скулы, прямой аристократический нос, тонкие губы, миндалевидные глаза. Правда, подбородок более острый и щёки чуть впалые, но это скорее признаки взросления. Желая до конца убедиться, Кайе подошла к брату, ничего не объясняя взяла его за плечи и развернула к свету. Игнорируя вопросительный взгляд аквамариновых с золотистыми прожилками глаз, она убрала со лба Элиота непослушные пряди тёмно-рыжих волос. Теперь у Кайе не было сомнений. Их поиски увенчались успехом, но ни счастья, ни спокойствия это никому не принесёт. Мелькнула мысль скрыть от Элиота свою догадку, в правильности которой Кайе не сомневалась, веря своим глазам и интуиции. Это лишь расстроит и испугает его… Но поставив себя на его место, Кайе поняла, что не может так поступить с братом. Он имеет право знать. Она подвела Элиота к столу и указала на голограмму. — Это Нусо Эсва, — сказала Кайе, а затем протянула брату своё карманное зеркальце. Несколько минут она ждала, наблюдая за выражением лица Элиота, ища способы помочь ему и успокоить. А успокаивать придётся долго, Кайе уже сейчас это видела. Ей совершенно всё равно, кто был биологическим отцом Элиота, но для брата это имеет значение. Его реакция на ужасную правду будет болезненной. А ещё у Кайе появились вопросы к маме. Прошлое в прошлом, но всё же Кайе интересно, как пересеклись дороги её матери и военного диктатора. Теперь понятно, откуда у отца столько информации о Нусо Эсве, эараак, их мире — Карсаата. Эсва сам рассказал всё это маме, а она передала отцу. Кайе хотела бы знать эту историю, без сомнения увлекательную, но сейчас её больше волновало эмоциональное состояние брата. Элиот часто дышал, его губы поджались, на лице отразилась гримаса боли. Ему, правда, больно. Узнать подобное о себе… Кайе врагу бы такого не пожелала. С каждой секундой напряжение, повисшее в воздухе, наливалось почти физически ощутимой тяжестью. Кайе ждала взрыва, разрушительного в первую очередь для самого Элиота. Она должна помочь брату, сделать что-то прямо сейчас! — Элиот, — осторожно позвала Кайе. — Это не имеет значения… Она замолчала, встретившись со взглядом брата, в котором читалось страдание. А ещё страх и гнев. Кайе судорожно вздрогнула, когда Элиот с размаху швырнул в стену зеркальце, и во все стороны полетели осколки. Стеклянный звон оглушил, словно надрывный плач. Кайе не последовала за Элиотом, когда он выбежал из библиотеки. Его шаги быстро утихли в коридоре. Обессиленная, выжатая эмоциями, она опустилась на стул, и перед её лицом снова оказалось изображение военного диктатора Нусо Эсвы. Он был чудовищем, уничтожал и порабощал целые народы. Он был близок с матерью Кайе. Лара Дерн родила от него ребёнка, которого Кайе называет братом и любит больше всех на свете. Которому нужна её поддержка в этот момент. — Элиот! Резко подскочив, Кайе побежала вслед за братом.