***
«Прислать тебе дикпик? Мне дома так скучно, что я готов к фотосету», — приходит sms от Миши. Макс улыбается. Кристинка косится на него как-то совершенно неодобрительно. Весь вечер косится, пока они сидят у неё на кухне. — С кем ты там переписываешься? — спрашивает она. — Однокурсник картинку скинул смешную, — говорит Макс. — Ясно, — поджимает губы Кристинка. — Как погулял вчера? Макс сводит брови к переносице. Он же не говорил ей ни о чём. Не упоминал про бильярд, не сообщал о том, что вообще где-то зависает с Мишей и его друзьями. Кристинка вздыхает и разворачивает к нему свой телефон. Макс подаётся вперёд, чуть щурится, глядя на экран. И видит дикое пьяное селфи с Мишей. В инстаграме, кажется, Миши. С синими пятнами от мела для бильярдного кия на лицах. — Ты подписана на его инстаграм? — Да, — кивает Кристинка. — Что? Мне нравится его группа, он отлично поёт. Но суть не в этом. Ты не говорил, что куда-то с ним ходишь. Неплохо время провели, а? Макс делает несколько глубоких вдохов и выдохов. Время они провели очень даже неплохо. Несмотря на то, что Макс едва отделывался от мыслей о том, что Миша влюблён в другого. В того, с кем ему никогда не сравниться. — Я с ним бухаю, Кристин, — говорит Макс. — Бухаю и курю. Ты не хочешь куда-то ходить с нами, поверь. Если ты об этом. — Я о том, что ты вообще ничего мне больше не рассказываешь, — вздыхает она. — И проводишь время без меня, даже не подумав позвать. Это обидно, Максим. Смартфон Макса вибрирует. Он отвлекается, видит очередную sms от Миши. «Я наснимал. С глазами. Прислать?» Сообщение, которое раньше вызвало бы смущение и волнение, теперь вызывает только горечь. Макс уверен, что Данилу Малышеву он писал бы такие сообщения с большим энтузиазмом. И уже засыпал бы целой серией пошлых фотографий. — Прости, — говорит Макс, ничего не отвечая на сообщения Миши. — Больше не повторится. В следующий раз, когда мы будем собираться, я обязательно тебя позову. Их отношения дали трещину, Макс это понимает. От этого вдвойне горько. Кристинка — славная и целеустремлённая девушка, которой он не может дать того тепла и любви, которых она заслуживает. Ни страсти, ни тепла и куда деваться? Им обоим не везёт, если так подумать. Всем троим. Он не может любить её, его никогда не полюбит Миша, а Мишу — Данил Малышев. Геометрическая фигура, полная ноющей боли, о которой только он в полной мере осведомлён.***
На неделе Макс снова ночует у Миши. Знакомится с его соседом, Лёхой-анимешником. Тот зависает с пепельницей и ноутбуком на кухне, в растянутых трениках и чёрной футболке с принтом группы «Ария». Со стороны его в анимешники и не запишешь. Пока не увидишь его яркую заставку на ноутбуке. И при нём дома приходится ходить курить на кухню: у них с Мишей договорённость о том, чтобы в комнатах ни-ни. — Он в курсе? — спрашивает Макс, когда они закрываются в комнате. — О тебе? — Конкретизируй, — говорит Миша. — Обо мне что? Что я играю в группе? Что я красавчик? Несостоявшийся секретарь? Что? — Ну, ты понял, блин, — поджимает губы Макс. — Что я — гей? — Миша прямо смотрит на него каким-то нечитаемым взглядом. — Знает. Ему без разницы, с кем я трахаюсь, пока я не подкатываю к нему. А я не подкатываю. Он не в моём вкусе. Когда я ему об этом сказал, он даже оскорбился. — То есть, он, ну. Понимает, что мы с тобой тут не только мультики смотрим? — Он, конечно, анимешник, но не идиот. Понимает. Макс косится на дверь. Он не знает, как чувствовать себя. О них известно Тане и Лизе, очевидно всё понимает Лёха. Слишком многие вокруг осведомлены о том, каким образом они проводят время наедине. Совсем недавно Макс не мог и подумать, что решится на что-то такое. И сошёл бы с ума, если бы кто-то о нём вдруг узнал. Но вот он решился. И вот о нём знают. Сошёл ли он с ума? Макс смотрит на Мишу и понимает — да, сошёл. Но не так, как мог бы предположить. — Тебя это смущает? — спрашивает Миша. — Не то чтобы, — признаётся Макс. — Я думал, что будет. Он задумчиво наклоняет голову, почёсывает висок. Ему больше беспокойства доставляют наполняющие чувства, а не физические желания и то, что кому-то слишком многое известно. Миша садится на компьютерный стул, крутится на нём так, чтобы сидеть к монитору спиной. Он расслабленно улыбается, глядя на Макса. В этой улыбке проскальзывают даже отголоски счастья. Но это не точно. Макс садится на диван, кидает рядом с собой смартфон. И решает задать вопрос, который его терзает слишком долгое время. Но который ему просто не с кем было обсудить. — Как ты вообще можешь быть уверен в том, что ты, ну. Гей? Миша удивлённо вскидывает брови. — А как можно быть не уверенным? — спрашивает он. — Тут либо да, либо нет, либо би, либо пан. Мне никогда не были интересны в сексуальном плане женщины. И трансгендеры тоже. Человек важен, но и то, что у него в штанах важно тоже. Я дружу с девчонками, я отлично к ним отношусь, но влечения не испытываю. Вот и всё. И если кто-то говорит, что ты мудак от того, что тебя привлекают какие-то определённые гениталии, то мудак тут ни хрена не ты. Макс кивает, опускает голову. У Миши всё как-то очень просто выходит. Он же себе придумывает кучу сложностей. Винит себя за влечение, за которое не отвечает. Макс же читал всякие исследования, знает, что это всё биологическое. Но не может перестать загоняться. Его так воспитали. В его школе побить могли за любое проявление немаскулинности. Типа «чё ты как девчонка» или «ты гомик что ли». Макс не может просто так взять и избавиться от внутренней гомофобии, навязанной и обществом, и семьёй. Его воспитывала бабушка старой закалки. Ему не с кем было даже поговорить о чём-то таком. — Я не скрываю, — добавляет Миша. — Не афиширую, конечно, но и не скрываю. У меня даже в школе одноклассники были в курсе. Но у многих, конечно, включались двойные стандарты. Пиздить меня не пиздили, потому что я всегда был своим. Типа быть гомиком плохо и вообще фу, эти ваши парады. Но Миха — нормальный пацан, не конкурент с тёлочками. При этом в раздевалку перед физрой меня не пускали. Мол, Миха, без обид, но подожди, пока все переоденутся. — А родители? — Мать в курсе, отец — нет. Он меня на порог не пустит, если узнает. Мать же как-то с порно запалила. Отмазываться было бесполезно. Смиряется. Денег иногда подкидывает. Спрашивает, не передумал ли я насчёт мальчиков. Макс закусывает губу. Миша — человек, которым он хотел бы быть. Смелый, без сомнений в самом себе. Он не считает нужным скрываться. Макс завидует ему, потому что сам не может быть таким. Не может разобраться даже с самим собой, мечется между «я не извращенец» и «а что такого-то?» Мишей же можно только восхищаться. И стараться не вспоминать о том, что он уже влюблён. — Хорош трепаться, — говорит Миша. И поднимается со стула. Он шагает к Максу и толкает его в плечо, заставляя завалиться на спину на разложенный диван. Затем наваливается сверху и настойчиво целует. Да, время для разговоров действительно прошло. Настаёт пора раствориться в чужой решительности полностью.***
— Я слышала, что он — гей, — говорит Кристинка. И внимательно смотрит через зеркало в своей комнате на Макса. — Миша. — Он не скрывает, — пожимает плечами Макс, холодея внутри. У них намечаются пятничные посиделки. С Кристинкой, Мишей и членами его группы. В новом ирландском пабе, который Макс давно хотел разведать. И имел неосторожность сказать об этом Мише. А затем о том, что обещал в следующий раз на их посиделки позвать Кристинку. — Это очень здорово, — говорит Кристинка. — Что он не скрывает. Это очень смело. И вдвойне здорово, что ты знаешь и от него не отворачиваешься. Толерантность — прекрасное качество. Макс кивает. Сдерживаться ему очень трудно. Ему предстоит провести вечер через стол от Миши, не имея вообще никакой возможности лишний раз к нему неслучайно прикоснуться. Ему нельзя будет никак палиться. И пить придётся по минимуму: не стоит рисковать при Кристинке, не стоит расслабляться. Утром субботы к тому же предстоит ехать домой в область. Бабушке на глаза с похмельем попадаться тоже как-то не хочется. — Мне без разницы, кто с кем спит, — говорит Макс. Кристинка откладывает пудреницу, подходит к нему и коротко целует с явным одобрением. Внутреннее ощущение неловкости у Макса только повышается. Он облизывает губы и поднимается. Они добираются до паба, где уже зависают Лиза и парни из группы Миши. Самого его ещё нет. Макс знакомится с парнями, Валерой и Саньком, знакомит со всеми Кристинку. Они успевают уже заказать еду и получить напитки, когда в паб вваливается Миша. — Пойдём покурим, — говорит он Максу, не успевая даже сесть за стол. Просто хлопает его по плечу и кивает на выход. — Привет, ребят. Простите, пробки. Кристинка поджимает губы. Макс сглатывает и поднимается. Они выходят из паба, Миша протягивает ему сигарету. — Погнали сегодня ко мне? — говорит Миша. — Вместо общаги подваливай. Или ты домой? — Домой с утра. Мне отоспаться надо будет, слушай... Ты чего так резко вообще? Миша закусывает сигарету, поджигает её кончик. Максу он кажется каким-то дёрганным. И Максу это не нравится. Он ещё и нервничает от того, что оставил Кристинку с ребятами. Не подумал сразу. Там ведь как минимум Лиза может что-то случайно ляпнуть. Макс начинает курить быстрее. Миша нервно постукивает себя по бедру, косится на дверь, косится на улицу. — Если ты сегодня подвалишь ко мне, — говорит он, переводя прямой и невероятно серьёзный взгляд на Макса, — я тебе отсосу. Хочешь? Могу хоть тут в туалете, но только если ты пообещаешь, что придёшь. Макс замирает, нелепо пялится на Мишу. Его волнение из-за того, что кто-то что-то может сказать Кристинке, сменяется другим. Он съезжает взглядом на губы Миши. Губы, которые могут уже сегодня обхватывать его член, вызывая ощущения, неиспытанные ранее. Максу никогда никто не отсасывал. И за минет от Миши он, кажется, готов убивать. — В туалете не надо, — отвечает Макс. В горле першит, он прокашливается. Миша затягивается крепче, нервозно усмехается. Макс чувствует, что что-то тут не так. Он нервный, предлагает отсосы за ночёвку, ещё и приехал позже. У них не настолько запруженные улицы, чтобы подолгу стоять в пробках. — Я подвалю, — говорит он. — Что с тобой такое? — Порядок со мной, — отвечает Миша. — Теперь — точно порядок. Только ты учитывай, что моё предложение — разовое. И если ты не появишься, можешь и не думать. Он тычет языком во внутреннюю сторону щеки в неприличном намёке. И широко улыбается. Макс смущается, краснеет и легко стукает его кулаком в плечо. Ну не придурок ли?***
Посиделки для Макса выходят неловкими. Он еле съедает своё жаркое и выпивает стакан эля. Кристинка разговаривает с Валерой и Саней, у них находится целая куча общих музыкальных тем. Макс же хочет сосредоточиться на болтовне с Мишей и Лизой, но не может. Потому что Миша постоянно сталкивается с ним коленом за столом, потому что сидит на одной из деревянных скамей прямо рядом с ним. Сталкивается явно намеренно. И коленом, и локтем, и картошку с тарелки Макса таскает. Совершенно непринуждённо. Они расплачиваются, прощаются у выхода в паб. Миша делает бессовестные знаки бровями, пока Кристинка копается в своей сумке в поисках смартфона. Макса напрягает то, что она обменивается контактами с Валерой и Саней, чтобы продолжить общение в дальнейшем. Затем они расходятся в разные стороны. Макс идёт провожать Кристинку до дома, Миша с парнями и Лизой уходят к остановке. — По-моему, он на тебя запал, — говорит Кристинка. И поддевает Макса плечом. — Ну, Миша. Макс закатывает глаза. — Парень-гей может просто дружить с другими парнями, — отзывается он. Само собой, начиная откровенно нервничать. — И не западать на них. — Я знаю, — кивает Кристинка, цепляя его под руку. — С Валерой и Саней он дружит. А на тебя запал. — Глупости. У него краш на его шефа. А это такой смазливый шкаф. Я даже в типаж его не попадаю. Ты просто его не знаешь, чтобы судить. — Я не слепая, Максим. Я вижу, как он на тебя смотрит. И как на меня. Очень жаль, между прочим. Я бы хотела с ним пообщаться поближе, но он меня рассматривает как врага народа. Я тебе точно говорю, он пытался сжечь меня взглядом. Кристинка улыбается, прижимается на ходу к Максу. Похоже, что она наслаждается этим. Тем, что на её парня запал другой парень и воспринимает её как конкурентку. Это повышает его, Макса, ценность в её глазах. И она совершенно не понимает, насколько ошибается. Миша влюблён в другого парня. Это её парень запал на него. Но внутри у него всё равно теплеет. Даже если она ошибается, это чертовски приятно. Макса поражает то, насколько легко он это воспринимает. Скорее всего, дело в выпитом эле. На трезвую голову у него возникает слишком много сомнений. Он прощается с Кристинкой у подъезда, говорит, что торопится в общагу и не может зайти. А потом вместо общаги направляется к Мише. По дороге заворачивает в круглосуточный маркет и со всей решимостью, на которую способен под влиянием эля, покупает упаковку презервативов. Понимает, что в другой раз не решится. Миша встречает его в одних домашних штанах и с мокрыми волосами. Улыбается, пропускает Макса внутрь. — Я только из душа, — говорит он. — Ждал тебя, между прочим. Ты долго. — В магазе очередь была, — бормочет Макс. С волос Миши стекают капли воды, прямо по его оголённой коже. Максу кажется, что он не видел ничего более сексуального в своей жизни. Он идёт за Мишей в его комнату, скидывает там свой рюкзак и закрывает за собой дверь. — Я хочу тебя, — выпаливает он. Миша оборачивается, удивлённо смотрит на него. Уголки его губ чуть приподнимаются. Он пробегается языком по ним, шагает к Максу. Прижимает руку к его груди в области сердца, склоняет голову чуть набок. — Конкретизируешь? — спрашивает он в пол голоса. Макс ничего конкретизировать не хочет. Он лезет в задний карман джинс и достаёт упаковку с презервативами. Они конкретизируют все его намерения лучше всего. Миша смотрит на них и хмыкает. — Будем монетку подкидывать? — спрашивает Миша. — Или ты сам станешь вершителем судьбы своей задницы? — Да ты заебёшь, — закатывает глаза Макс. — Да с удовольствием, — отвечает Миша. Он забирает упаковку с презервативами у Макса, а затем целует его. Глубоко, долго и полностью лишая возможности соображать адекватно. Вся соображалка проходит через разбушевавшееся либидо. Максу хочется этого, хотя и страшно. Поэтому его не хватает на то, чтобы что-то ещё говорить. Он позволяет утянуть себя в сторону дивана, помогает стянуть с себя джинсы. Выбирается из остатков одежды, стаскивает штаны с Миши. Капли воды с его волос капают на грудь Макса, заставляя от неожиданного холода вздрогнуть всем телом. Они целуются как сумасшедшие, путаются в руках и ногах. Еле находят подходящую позу, то и дело срываются на смех — тихий, чтобы не мешать соседу Лёхе за стенкой. И этот неловкий, местами болезненный, опыт оказывается для Макса самым обалденным сексуальным опытом в жизни. Потому что кажется, что сливаются они не просто физически, а душевно, переплетаясь слишком плотно и остро чувствуя друг друга. После Макс ещё целую вечность отлёживается на животе, восстанавливая дыхание. — Минет ты мне всё ещё должен, — говорит он, когда наконец-то приходит в себя. — Да сколько угодно, — отвечает Миша, растянувшийся на диване рядом. Он смотрит на Макса и блаженно улыбается. Макс улыбается в ответ. Он абсолютно точно счастлив.