Кейв

Макс стоит около самой сцены. По его телу пробираются мурашки каждый раз, когда Миша смотрит прямо на него. То есть, практически постоянно. Играет и поёт он настолько обалденно, что Макса просто распирает от желания сообщить всем присутствующим на концерте, что этот вот красавчик с гитарой — его парень. Что никому ничего от него не светит, кроме него. Что этот парень ещё и поёт не для всех рандомных зрителей, а конкретно для Макса. Исполняет Миша несколько своих песен и один кавер. Выступление проходит в клубе с отдельной барной зоной. В том же, куда он как-то ходил с Кристинкой. Местные группы были собраны на один концерт, с дешёвым входным билетом. И среди всех местных группа Миши, конечно же, самая цепляющая. Не только Макса, но и всех остальных слушателей. Это ощущается. У Миши гипнотический какой-то голос. Выступление Миши заканчивается, он улыбается. Сначала всем, а затем — снова персонально Максу. Сходит со сцены, хлопает его по плечу. Макс совершенно не готов к публичным проявлениям их отношений. Миша увлекает его в барную зону, докуда музыка доносится только в качестве фоновой. Там для них уже забит столик, за которым торчат Лёха, Данил, Таня и незнакомая Максу светловолосая девушка. Карим должен подтянуться позднее, когда закончит рабочую смену в «Кейве». Макс и Миша пробираются за столик. Незнакомая девушка оказывается сестрой Данила, той самой Леной Малышевой, по которой когда-то страдала Таня. Остальные участники группы к столику подтягиваются тоже быстро. И вместе с Валерой подходит Кристинка. Макс нервно напрягается. Миша сцепляет зубы и хмуро смотрит на неё. — Какого хера она тут делает? — резко спрашивает Миша. — Я позвал, — пожимает плечами Валера. — Проблемы? Я не могу позвать девушку на концерт группы, в которой играю только потому, что тут будет её бывший? Миша поднимается. Максу неуютно, Кристинке тоже. Но она не пытается убивать их взглядом и вообще неловко улыбается. Макс вспоминает о том, что не хотел терять с ней связь. Может, это станет дорогой на обратное сближение? Он надеется. Поэтому дёргает Мишу за рукав, призывая сесть обратно. — Макс, погнали домой, — отмахивается от него Миша. — Нам тут не рады. Кристинка поджимает губы. — Миш, — обращается она к нему, — если хочешь, я могу уйти. — Уходи, — моментально отвечает Миша. — Только объясни сначала, за что ты на меня рычишь? — прямо добавляет Кристинка. — В конце концов, это не я у тебя парня увела. И я не собиралась устраивать некрасивых сцен прямо тут, в отличие от тебя. Я наоборот подумала, что смогу лицом к лицу извиниться за то, что наезжала в переписке. Миша складывает руки на груди и приподнимает голову, выставляя подбородок вперёд. Макс вздыхает и поднимается. Кладёт руку ему на плечо, ободряюще улыбается Кристинке. Да, он не ожидал её тут увидеть, но только рад тому, что она пришла. И не понимает агрессивного настроя Миши, которому в этой ситуации ревновать вообще не с чего. Они ведь успели поговорить о многом. В том числе и о том, что Макс никогда не любил её кроме как по-дружески. Никогда не хотел так, как хочет Мишу. А теперь он буквально излучает неприязнь, совершенно иррациональную. — Извиниться, — Миша фыркает. — Ты только за этим пришла? Извиниться и помозолить глаза? Вызвать у Макса чувство вины? Макс понимает, что Миша слышит то, что хочет слышать. И это его очень напрягает. — Так, где тут барыжат попкорном? — живо интересуется Данил. За что моментально получает под рёбра от сестры. — Миш, моя жизнь не закончилась, — говорит Кристинка, глядя на него грустно-грустно. — Я дала слабину, когда тебе написала. Я была не в себе и теперь сожалею. Но я двигаюсь дальше. Она берёт Валеру за руку, поворачивает голову и нежно ему улыбается. Он отвечает ей совершенно влюблённой улыбкой. Макс смотрит на них и не чувствует никакой ревности. Они едва расстались, а он наоборот только рад тому, что она движется дальше. Более того, он чисто по-человечески рад за неё. Кристинка — прекрасная и инициативная девушка, которая заслуживает кого-то, кто будет её ценить в полной мере. А вот Миша, кажется, наоборот, совершенно не рад этому обстоятельству. Он хмурится и поджимает губы. — Это очень круто, — говорит Макс. И сжимает руку на плече у Миши. — Ладно, — бросает Миша. — Она может присоединиться. Но я за ней слежу. Макс закатывает глаза. Миша садится обратно, хватает свою бутылку с пивом. Волком косится на Кристинку. Макс усаживается рядом, не оставляя между ними никакого пространства. Кладёт руку на его колено, проглаживает в успокаивающем жесте. Миша, конечно, не прав, но Макс понимает, что безумно рад и тому, как он его ревнует. Поэтому он не может перестать улыбаться. Расслабляется Миша только к концу своей бутылки. При этом игнорировать Кристинку он не перестаёт. А с ней и Валеру. Макс практически уверен, что Мише видится в этом какой-то хитрый план. Но он-то помнит, как хорошо она ещё на посиделках в ирландском пабе сошлась с Валерой и Саней. Он не удивляется. К компании подтягивается Карим, разряжает обстановку ещё больше. Сокрушается на тему того, что пропустил выступление группы Миши, заказывает себе газировку, отвечает кому-то, что не пьёт. И интересуется, а всё ли в порядке, косясь на Кристинку. Точно, он же как-то видел их совместно. Видимо, память у Карима хорошая. — Сбежим домой? — спрашивает Миша, подаваясь к Максу. И выразительно поднимает брови. — И тогда всё будет в порядке. Миша замедленно проводит языком по губам. Макс следит за этим языком, сам приоткрывает рот. А затем также замедленно кивает. И надеется, что Лёха очень долго не придёт домой, засидевшись с ребятами.

***

«Очень здорово, что у вас всё хорошо», — пишет Кристинка. «Ага. Он не сильно говнился», — отвечает Макс. «Валера говорил, что он вообще отходчивый». «Он просто мыслит драмами». «Я немного волнуюсь. Будь с ним поосторожнее, хорошо? Мне кажется, что он проблемный». «Ты не представляешь, насколько».

***

«Нам предложили выступить на Дне Города», — пишет Миша. «Крутяк!» — моментально отвечает Макс. «Надо выбрать три песни. Какие-нибудь конкретно наши, но нейтральные. Мы собираемся с ребятами собраться у Лизки, чтобы выбрать. Приедешь?)» «Прямо сейчас? Я на паре». «Вечером». «Конечно! Только мне бы в общагу успеть». «Не мечтай. Успевай после учёбы, бери шмотки, пиздуй к нам. Ночуешь у меня, Лёхе похуй». «Я и так у вас чуть ли не живу». «Ну, хули, можешь начать вкладываться в аренду и коммуналку. Я возражать не буду. Лёха тоже, особенно если подгонишь ему блок сижек». «Не сказал бы, что мне уютно». «Если бы Лёха нашёл себе тянку, я бы тоже не возражал, если бы она у нас по пять ночей в неделю зависала. Он об этом в курсе. Нечего париться». Макс вздыхает и блокирует экран смартфона, замечая, что на него косится препод. Окно для спора с Мишей он таким образом безвозвратно теряет. Хорошо, что ему не очень хочется с ним спорить.

***

— Значит, нас с тобой и Саней впишут в дружественный хостел, — говорит Миша Максу, уткнувшись носом в смартфон. — Там только три свободных койки, правда. Остальные по впискам, я контакты скинул в конфу. Они сидят на вокзале в Москве, едва вывалившись со всеми своими инструментами и багажом. Группу пригласили выступить на камерном ЛГБТ-фестивальчике. Всё-таки, у них в команде аж двое представителей сообщества — Миша и Лиза. Согласились они моментально. И также моментально Миша уговорил Макса поехать с ними. Особо уговаривать даже не пришлось. Макс ни разу не был в Москве за всю свою жизнь. И ни разу — на ЛГБТ-мероприятии. И то, и другое кажется ему волнительным. Но в то же время — страшным. — Сейчас разъезжаемся в разные стороны, — продолжает Миша, глядя уже на всех присутствующих, — быстренько вписываемся. А потом подтягиваемся на саунд-чек. Надеюсь, никто не потеряется. Если что, звоните Паше, номер тоже есть в конфе. Блин, надо было уломать Дэна с нами поехать. Он же тут каждую собаку знает... Именно с подачи Данила, в общем-то, их на фестиваль и позвали. Скорее всего с пинка Карима, потому что сам бы он даже не подумал пошевелиться ради каких-то там знакомых. Немного с ними пообщавшись, Макс понял, что не понимает, как Кариму вообще удаётся с ним не только встречаться, но и вести совместный бизнес. Ответственности и серьёзности в нём не видно. Другое дело — его Миша. Собрался сам, собрал всех, взял всю организацию поездки на себя. И прекрасно руководит. Несмотря на то, что в группе он самый младший. Макс персонально уверен в том, что ещё и самый талантливый, но он в целом не слишком разбирается в музыкальных навыках. Валера за своими клавишами тоже хорош. Макс по дороге озирается и теряется. Людей в Москве полно, дороги огромные, суетливость повышенная. Макс чувствует себя тормозом, потому что не вливается в потоки. Канонический провинциал. У него это наверняка на лбу написано. — Макс, мы погуляем завтра, — говорит ему Миша. — У нас ещё будет время. И на Красную скатаемся, и ещё куда-нибудь. Ладно? Сегодня времени нет, а оставлять тебя самого по себе я не хочу. Макс и сам не хочет оставаться один. Он потеряется, как пить дать. Поэтому он позволяет себя вести. Старательно сосредоточивается на спине Миши, чтобы не потерять его ни на мгновение ни по дороге, ни в метро. Сожалеет, что не может тупо взять его за руку. Так было бы гораздо проще. Миша, впрочем, то и дело оборачивается, проверяет, следует ли за ним Макс. Это вселяет уверенность в том, что он не останется где-то за бортом в незнакомом огромном городе. От этого тепло разливается в груди. Получается, что Миша помнит о нём постоянно, даже в такой вот ситуации. Они добираются до хостела, оставляют вещи и, даже не передохнув, едут в небольшой концертный зал, где проводится фестиваль. Их встречает невысокий мужчина среднего возраста. Поджарый, живой, будто не способный находиться на одном месте дольше пары минут. С серьгами в ушах, осветлёнными волосами и гарнитурой. Тот самый Паша, который занимается основной организацией. — Лозовский? — спрашивает Паша, сверяясь со списком. — Ага, есть ты у меня. Ты? Он смотрит на Саню. — Игнатьев, — говорит Саня. — Александр. — Тоже есть. А... — Мой плюс один, я писал, — отвечает Миша, кивая на Макса. Паша кивает, выдаёт им бейджики на шнурках. Мише с Саней именные, Максу — гостевой, без имени. Затем он говорит, во сколько у них саунд-чек. И уматывает по своим делам. Действительно, от силы пару минут с ними провёл. Максу о такой неуёмной энергии остаётся только мечтать. Он — человек, которому и лишних двадцати четырёх часов в одних сутках не хватит. Слишком много думает, слишком мало делает. Миша поправляет чехол с гитарой на плече, берёт Макса за руку и решительно тащит к зоне, где можно посидеть. Саня двигается за ними. Большую часть помещения занимает танцевальная зона. Столики с диванчиками — на пристроенном втором этаже. Концертный зал и правда не слишком крупный. Конечно, арендовать под ЛГБТ-цели «Олимпийский» точно бы не получилось. Никакой неуёмной энергии Паши на это не хватит. Они некоторое время сидят и наблюдают за тем, как подготавливается сцена. Болтают обо всяком. Макс обращает внимание на то, как старательно Саня пытается не смотреть на их с Мишей сомкнутые руки. Как делает вид, что ему совершенно комфортно. Но он явно напрягается. Макс знает, что Саню в группу притащил Валера, с которым они раньше безуспешно пытались сколотить что-то своё. И именно с Валерой он преимущественно зависает. Макс с ним, кажется, ни разу не перекинулся и парой слов. Ну, кроме как «привет, приятно познакомиться, пока». Макс о нём ничего не знает. Теперь же начинает подозревать, что в «квирятнике» ему не нравится. Наконец они видят Лизу и Валеру, которых ловит на входе Паша. Миша поднимается, машет им руками. Начинается суета, не рассчитанная на Макса. Исполнители выходят на саунд-чек, Миша возится с гитарой. — Посидишь пока тут? — спрашивает Миша. — Мы прогоним всё, а потом поищем, где тут можно перекусить. Я же обещал твоей бабушке, что не позволю тебе умереть от голода. Он подмигивает и сбегает на свой прогон. Макс остаётся один, смотрит выступление до выступления. Чувствует, что после настройки инструментов, Миша прогоняет невероятно лиричные песни исключительно для него. И вечером будет тоже. Для него. Только никто из зрителей этого не поймёт. Макс странно себя чувствует. Совсем скоро он окажется среди большого количества людей, так или иначе относящихся к ЛГБТ-сообществу. К которому совсем недавно Макс отказывался себя причислять. Он и сейчас не очень-то готов. С сообществом у него две ассоциации, обе стыдливые. Сексуальная распущенность и показушная фестивальная гомосячность, как на бразильском карнавале. Но это всё потому, что Макс не хотел сталкиваться с реальностью и тем, что в сообществе точно такие же люди. Совершенно разные, непохожие друг на друга. Не обязательно показушные, не обязательно распущенные. Максу странно, но он ждёт вечера. Ему нужно столкнуться с этой реальностью.

***

— Как ты относишься к сексу в публичных местах? — спрашивает Миша, когда они сидят в «Шоколаднице» и перекусывают блинчиками. Макс чуть не давится куском. — Я не в восторге от этой идеи, — признаётся Макс. — Нет, ты, наверное, не понял. Я не предлагаю тебе трахаться в парке, на Красной площади или в метро. Нас закроют нахер, я не хочу опять в обезьянник. — Уже хорошо, — отвечает Макс. И на всякий случай не кладёт в рот уже отрезанный кусок блина. Чтобы опять не подавиться. — Я имею в виду что-то типа... — Миша задумывается, постукивает своей вилкой по тарелке. — Пойти в кино, сесть на самый задний ряд и передёрнуть друг другу под какой-нибудь блокбастер. Никто на соседей по ряду всё равно не смотрит, когда на экране бахает. Или в каком-нибудь кафе. Под столом. Миша поднимает брови. Смотрит на Макса долго, внимательно, выразительно. Вгоняет в краску по самые уши. — Я не буду тебе дрочить тут под столом, — говорит он практически шёпотом, чтобы не услышали ни посетители, ни персонал. — Имей совесть. — Ну, тут столы не очень подходящие, я согласен, — отвечает Миша. — И вообще, мы едим. Но я просто спрашиваю на перспективу. Мне интересно, как ты к этому относишься. Я прощупываю почву. Макс закусывает губу и задумывается. Действительно задумывается. Прямо здесь и сейчас он не готов. Тут слишком открытое пространство. Но в целом — это щекочет нервы. И мысли об этом возбуждают. Бесчеловечно говорить о возбуждающих вещах, когда нет возможности это самое возбуждение снять. Вот у Макса и дыхание предательски сбивается. — Нормально отношусь, — тихо говорит Макс. И наклоняется к своей тарелке, чтобы не видеть торжествующей улыбки на физиономии поганца Миши. Нельзя так с живыми людьми. Он же теперь не о блинчиках думает. И даже не о кофе, который оказался тут гораздо паршивее мишиного. Ему срочно нужно умыться и подумать о чём-то не сексуальном. Например, об обезьяннике, в котором их закроют, если поймают за дрочкой в публичном месте, экстремалов эдаких. — Херово ты на меня влияешь, — признаётся Макс, ковыряясь вилкой в блинчике. — Я только начал, — отзывается Миша. — У нас завтра времени с тобой будет достаточно много. Может, нафиг эту Красную площадь? Давай-ка я гляну, чего в кино сейчас идёт. Макс выпрямляется и смотрит на него с нескрываемым возмущением. Миша паскудно улыбается. — Я тебе сейчас вилкой в глаз ткну, — шипит Макс. — А что, вторую опцию выбрать нельзя? * Макс пинает его по ноге под столом. Миша давится смехом. А после того, как они расправляются с едой, бронирует билеты в кино. И Макс даже не пытается возражать.

***

Миша снова оставляет Макса одного как раз тогда, когда начинаются сами выступления. Уходит за сцену, несмотря на то, что его группа выступает далеко не первой. — Боишься, что фанаты порвут? — спрашивает Макс перед его уходом. — Боюсь, что забуду о времени, — признаётся Миша. — И просру все полимеры, потому что не смогу от тебя уйти. Он коротко целует Макса в губы и уходит. А концерт тем временем начинается. Максу на месте не сидится. Он подходит к перилам второго этажа, облокачивается на них, с интересом наблюдает за разношёрстной толпой. Макс с интересом отмечает, что и исполнители, и слушатели здесь разных возрастов. И вообще — совершенно разные. Вот, например, даже тут на диванчиках с одной стороны расположились две женщины в возрасте, а с другой — совсем молодые девчонки-томбои. И рядом с Максом у перил зависает пара совершенно обычных парней. Старше его, не размалёванные, не манерные. Простые ребята, которых можно встретить где угодно и не догадаться, что они могут быть представителями ЛГБТ-сообщества. Один из них, правда, то и дело косится в сторону Макса. Не самый привлекательный, не самый подтянутый. Вообще не Аполлон. Максу от этого становится не очень уютно. Впрочем, если бы парень оказался привлекательным, вряд ли это что-то бы изменило. Макс не имеет ничего против внимания. Но не когда на него косятся так, словно в голове уже трахнули раз пять. Или сделали что-то, на что Макс бы в жизни не согласился даже с собственным бойфрендом. Когда выходит группа Миши, у Макса перехватывает дыхание. Это самая большая аудитория, на которую они играли. Больше будет только на День Города. Макс не может представить себе, насколько сильно ребята должны волноваться. Прежде, чем ударить по струнам первый раз, Миша окидывает взглядом толпу. А затем поднимает глаза в сторону второго этажа, находит Макса и счастливо улыбается. Макс улыбается в ответ, хотя и понимает, что вряд ли Миша может нормально его рассмотреть на таком расстоянии в затемнённом помещении. — А этот твинк-солист ничего такой, — слышит Макс голос одного из парней, что стоят рядом с ним. — Как там группа называется? Загуглить хочу. Его спутник отвечает. Максу не нравится то, что Мишу первым делом оценивают по тому, что он «ничего такой». Э, ребята, он же прекрасно поёт и играет! Какого чёрта вы пялитесь, а не слушаете? Ревность, конечно, прорывается. На сцене его парень, а не какой-то твинк-солист. Его парень, который снова поёт так, что пробирает Макса своим голосом и словами песни насквозь. — Ну, само собой, — снова слышится голос того же парня. — Нашёл его в контакте, а там в статусе «влюблён». Макс чуть ли не подскакивает на месте. И прежде, чем подумать, шагает ближе к этим парням. — Что, серьёзно? — спрашивает он. Парень поворачивает свой смартфон. На экране — страница Миши в контакте. И действительно, в статусе стоит «влюблён». У Макса чуть не подкашиваются колени. Когда он в последний раз заходил непосредственно на страницу Миши, там не было ничего такого. Просто «не женат». И как Макс пропустил смену статуса? — Тоже залип? — усмехается парень, разворачивая смартфон к себе. — Типа того, — отвечает Макс. И снова поворачивается к сцене. Он улыбается неприлично счастливо. Влюблён, блин. И не сказал ничего. Максу тоже надо бы поменять. Ставить в профиль ссылку на него он, конечно, не собирается. На такое палево он не готов. Но чисто для себя и для него поставить галочку — это Макс сделать обязан. — Ну, да, такому пацану не проблема кого-то себе найти, — вздыхает второй парень. — Я б на его месте вообще парней как гондоны менял. Макс неприязненно зыркает в его сторону. — Так он, наверное, и меняет, — отзывается первый. — Сегодня в одного влюблён, завтра во второго. Добавлюсь-ка я к нему в друзья. Пообщаться-то никто не мешает. Слушая эти отвратительные разговоры, Макс едва ли не пропускает завершение последней песни. На которой Миша снова смотрит в его сторону. Улыбается, машет рукой. Макс машет в ответ. Первый парень щурится и внимательно косится на него. — Ты с ним знаком, что ли? — спрашивает он. — Типа того, — с улыбкой отвечает Макс. — А познакомить можешь? — Неа. Макс мотает головой и отступает чуть в сторону. Миша с ребятами уходят со сцены. И совсем скоро он прилетает на второй этаж. К Максу. — Как я? — спрашивает Миша, не обращая больше ни на кого внимания. — Мега круто, — отвечает Макс. Сам шагает к нему, кладёт руки на пояс, заглядывает в глаза и решительно целует. А что? Здесь можно. Здесь типа как все свои, никто не осудит. Да и эти вот придурки будут знать, что Миша плотно занят. А они могут проследовать нахер. Тем более что Миша как-то говорил Максу, что в друзья кого попало не добавляет. Ему нафиг не сдались лишние контакты. — Ты чего мне не сказал, что статус в контаче сменил? — интересуется Макс, когда отрывается от его губ. — Вот чтоб ты спросил, — улыбается Миша. — Хрена ты быстро заметил. Страницу мою мониторишь, да? Территорию метишь? Я не возражаю, если что. Пока это не буквально. Всякие «золотые дожди» для меня табу. Макс фыркает. И, вместо того, чтобы что-то ответить, просто снова целует Мишу. Так, что на несколько мгновений для них перестаёт существовать всё вокруг. И концертный зал, и музыка, и люди.