Победитель дракона, или Богиня благословляет это Темнейшее Подземелье.

      Происходящее попахивало каким-то сюрреализмом. Казуме, конечно, доводилось и прежде «щеголять» перед своими соратницами в одном полотенце (а временами из-за нелепых случайностей и без оного), но так дома же, а не в ночном лесу у чёрта на куличках, да ещё на глазах у едва знакомой публики. Не говоря уже о том, чтобы справлять в таком виде поминки.       Сэр Рейнальд, похоже, придерживался того же мнения. По крайней мере, бесстрастная каменная маска с его лица не слезала ни на секунду, что, вкупе с «одеянием», придавало ему шарм античной статуи какого-нибудь Цезаря. Безусловно, на девушек это производило сильное впечатление, они буквально не сводили глаз с могучего, едва прикрытого торса крестоносца. Равнодушной оставалась только Боудикка, ну так у неё самой мускулы были не меньше.       Казума никогда не завидовал качкам, даже недолюбливал их, но столь беззастенчивое обожание юношу бесило изрядно – казаться задохликом в контрасте с «Ржавым» было унизительно. Сто пудов, благородная садистка этого и добивалась – ей было тупо в кайф щекотать его нервы. Но делала она это тонко и грациозно, этого бывший хикки с многолетним опытом троллинга не мог не признать.       - Я, конечно, не знаток по части религиозных обычаев, но мне всегда казалось, что поминки проводятся менее… пышно, - пробурчал Казума, не столько чтобы понять заупокойную трапезу, сколько чтобы привлечь внимание присутствующих к себе. Может, ему стоит наступить на глотку своей гордыни и тоже заняться бодибилдингом? Да ни в жизнь.       - Ага, нам вообще полагается сидеть с постными рожами, давясь слезами и пшённой кашей на воде. И ещё шоб на фоне церковник обязательно бубнил шо-нить унылое, но, без сомнения, высокодуховное, - согласно закивала Одри, распределяя по небольшим походным чашам содержимое во второй раз закипевшего котелка. Пахло просто умопомрачительно, а выглядело даже лучше, заставляя, как и «полагается», давиться, но только слюной. – Но в Гамлете жизнь так коротка и тосклива, шо местные взяли в привычку уважать память покойных лучшей жратвой, шо есть под рукой. Типа, умершие в такой час обретаются где-то рядом и могут урвать предложенный им кусок, пока с концами не отправятся к богам. По мне, когда на твоих похоронах родным и друзьям хорошо, то и расставаться с ними приятнее. Если они, конечно, не засранцы какие-нибудь, но такие и поминок не справляют.       - У племён Завесных Гор точно так же, - внезапно вклинилась в разговор Боудикка. Казума уж думал, что дикарка так и будет изображать из себя сторожевую собаку, которая рычит и лает только по делу. - Разница между тризной и торжеством лишь в том, что на тризне пьёт и гуляет на одного человека меньше. Бывает, что и уходя под конец с покойным.       - Это… необычная традиция. Но ничего плохого я в ней не вижу. Главное ведь делать это не ради собственного насыщения, а чтобы показать умершим, что мы их помним, - ненадолго задумавшись, пробормотала Даркнесс. Сидевшая рядом Мегумин молчала и хмурилась, но кивком дала понять, что слова подруги поддерживает. - Думаю, ни боги, ни покойные матросы не сочтут это за оскорбление.       - Не сочтут. Уж кому как не Великой Мне это знать – пока смертные чтут столпы своей веры и не оскверняют свои погребальные обряды демонопоклонничеством, некромантией и бесчестным душегубством, боги снисходительны ко всем их выдумкам, - фыркнула, демонстрируя пресловутое «снисхождение» Аква. В том, что Её Высокобесполезность смотрела на изменения установленных религией (а то и самими небожителями) порядков сквозь пальцы просто из желания пожрать и нажраться, Казума даже не сомневался.       - При всём моём почтении к Избраннице Люмена, её разум всё ещё отравлен заблуждениями, а слова полны недальновидности, - От выпада весталки Аква потеряла дар речи, вызвав у Казумы ехидную улыбку. Клирик учит богиню, как правильно веровать, хоть в театре постановку делай. Сестра Джуния после «Двух Сапог» вообще заметно изменилась, и на своего «кумира» смотрела уже не только со слепым обожанием, но и с каким-то тревожным ожиданием. - Отхождение от канонов опасно граничит с ересью, а ересь граничит с богохульством. Сомневаясь в правильности церковных ритуалов и трактуя их по своему мышлению, верующий рискует извратить саму суть богоданных порядков.       - Ладно, сеструха, мы тебя поняли. Не переживай, мы и тебе дадим выступить, по-люминатски, но в порядке очереди. После нас, - миролюбиво прощебетала Одри, поднося раздосадованной священнице глиняную плошку с деликатесом. То ли харизма у авантюристки была убойных показателей, то ли шикарного вида ароматное блюдо под самым носом сломило волю весталки, но сестра Джуния отказываться от «подношения» не стала. – Так, всем всё дала? Никто на обочине обиженным не остался?       - Прошу меня простить, но я слышу, что проснулся мой пациент. С вашего позволения, я проведаю его состояние и покормлю, - Парацельс, как показалось Казуме, поднялся как-то уж слишком бойко и, не дожидаясь ответа, взял свою плошку. - Премного сожалею, что для этого мне придётся покинуть, так сказать, общий стол.       - Надо же, какой у тебя острый слух под этим капюшоном. Мне аж завидно и стыдно - уханье совы по ту сторону Ведьминых Кругов я слышу, а шорох проснувшегося товарища под боком даже не замечаю. Ужель я в самом деле такая бессердечная? – усмехнулась бывшая аристократка, накладывая в ещё одну плошку новую порцию. – На, вдруг в самом деле проснулся, а тебе и угостить будет нечем?       - Этому доктору что, настолько противно участвовать в поминовении павших? – с заметной неприязнью спросила Мегумин, провожая исчезающую в палатке спину «Живодёра» поистине леденящим взглядом. Вопрос явно был из риторических, но дамочка на него ответила.       - Согласна, вышло некрасиво, но ты не серчай, Алоглазка. Док, конечно, религии и связанные с ними традиции не любит, но с нами делить пищу не может из-за комплексов. «Птенчик» до жути стесняется своего личика, настолько, шо без маски становится, хех, совершенно другим человеком. Вот потому и лопает в одиночку, - тоскливым голосом сообщила Одри, разливая, тем временем, свою «Кассандру» по небольшим медным кубкам, украшенным затейливым орнаментом. Нет, она и взаправду как на пикник уходила! - Ну, да не наша печаль – давайте уже помянем ваших хороших знакомцев! Начинай, Савраска!       - Я? Ох, ну, мне, на самом деле, есть, что сказать. Очень и очень многое. И всё равно этого будет мало, - Даркнесс, походу, была единственной, кто поверила, будто эти поминки справлялись и впрямь для моряков с «Эммы». Те, впрочем, действительно заслужили тёплых слов в свой адрес. Не все, само собой, но некоторым Казума даже жизнью обязан. Светлая память – меньшее, чем он может отблагодарить павших. – Пусть достойных матросов было мало, каждый из них стоил десятка тех, кто предал своего капитана и свою совесть, и проклятые твари это ощутили на собственной шкуре сполна. Особенно хочу вспомнить бесстрашного Гуэреру, он продолжал сражаться даже когда его пронзили копьями! Такой стойкостью нельзя не восхищаться!       - Меня восхитила не только решимость моряков сражаться до конца, но и их готовность отдать за нас, каких-то незнакомцев, собственные жизни, - воспользовавшись заминкой перевозбудившейся подруги, взяла слово Мегумин. Архимагичка была настроена не менее решительно, чем крестоносец, хотя уж она-то наверняка понимала, для кого на самом деле проводилось это мероприятие. - Не просто исполняя профессиональный долг и не ради славы, а по зову сердца, даже зная, что не выживут. Так, как это совершили старший помощник Йохансен и его доблестные товарищи. Они – пример самоотверженности!       - Не только самоотверженности, но и порядочности и благочестия! Даже мерзавцы, так возмутительно обошедшиеся со мной, и те были искренни в своей богобоязливости, они в самом деле верили, что я оскорбляла их идеал, пусть я им же и являюсь, - Не осталась в стороне и Аква, правда, её речёвка была явно ни к селу ни к городу. Ну да с умственно убогих спрос небольшой, хоть бы и небожителей. – Что уж говорить про самых преданных из них! Добрых и рассудительных, поступающих по чести и совести, таких как доктор Тёрстон. Пусть его обратили в гнусную нежить, дух этого настоящего праведника боролся со скверной, сохраняя собственную человечность. И сохранил, отправившись на должный покой в тот миг, когда магия Мегумин уничтожила «Эмму» с захватившими её тварями.       - Я хочу за них выпить. Капитан Коллинз, старпом Йохансен, доктор Тёрстон, матрос Гуэрера и другие. Они были хорошими ребятами. Я их не знал, и жалею, что такой возможности больше нет и не будет, - решив перехватить инициативу, пока Её Высокобесполезность не выдала новую порцию сомнительной ахинеи, Казума уверенно поднял кубок. Помянуть моряков было необходимо, но следовало и отдать должное тем, для кого вся эта мистерия предназначалась. Разумеется, не открыто, чтобы не разозлить гордую дамочку, но и так, чтобы она поняла – он ей сочувствует. - Пусть они найдут в новой жизни таких же достойных друзей, как и в старой. За павших! Будем помнить!       - Будем помнить! – наполнив ещё один медный кубок для покойных, с готовностью повторила леди Бурасса, а за ней и остальные, после чего все, включая колебавшуюся весталку и юную Мегумин, приникли к вину. Казума мог собой гордиться – в светло-карих глазах Одри он прочёл одобрение и благодарность, авантюристка сполна оценила его тонкий жест. Может, хоть после этого она перестанет его проверять на вшивость.       Конечно, момент был слишком щепетильным, чтобы наслаждаться вином, но «Кассандра» юношу приятно впечатлила. Бывший хикки дома, в Акселе, отдавал предпочтение красным сортам, в основном, из-за цвета – ему казалось брутальным пить «кровавые» напитки. Белое, даже сухое, на вкус Казумы, было слишком приторным, а потому и «детским». Но, похоже, дело было просто в том, что искателю приключений попадались лишь посредственные образцы. Ну или в том, что неведомые мелитайнцы попросту умели делать белое вино как подобает.       Во-первых, аромат живо вызвал в памяти прогулки по саду особняка, в нём угадывалась липа и роза, а также проскальзывали нотки мёда и изюма, столь знакомые по походам с Мегумин в кондитерскую. Надо думать, это и был мускат. А во-вторых, и это самое главное, вкус разительно отличался от слащённой бодяги, которую продавали в Гильдии. Вино было сладким, да, но эта сладость не затмевала палитры ягодных оттенков, делавшим напиток мягким и бархатистым, даже слегка маслянистым. Можно было сделать и третью заметку, про цвет, но свет костра и медные стенки кубка слабо позволяли оценить колорит «Кассандры».       При мысли об этом Казума невольно улыбнулся – он и прежде пытался выпендриваться, играя в сомелье, но сейчас это произошло само собой, ему даже не пришлось ничего выдумывать, чтобы составить подобный «портрет». Безусловно, это ещё один плюс сего вина, настолько хорошего, что его хотелось даже не пить, а есть, заменив приготовленный ужин.       - Хорошая вещь, а? – участливо поинтересовалась Одри, с видимым удовольствием следившая, как меняются выражения лиц молодых искателей приключений. Что и говорить, бывшая аристократка мастерски прятала свои чувства, поверить, что она по кому-либо сейчас скорбит, было нереально. Казума мог бы и решить, что ему только показалось, будто авантюристка смирилась с утратой своих соратников. Но та зажатость, с которой женщина стукнула по полному кубку своим недопитым, а затем выплеснула в костёр, говорила о многом.       - Божественно! Это самый настоящий нектар богов! Его можно сравнить только с моим любимым "Шато Камша", да и то лишь потому, что пальму первенства я не хочу отдавать по старой безраздельной любви! - Аква первой не стала сдерживать эмоций, разом забыв, что находится вроде как на поминках. Впрочем, Одри сама задала окружающим установку радоваться жизни, чтоб покойным тоже было весело, так что придираться к поведению Дурногини было глупо. - Где же в этом прекрасном мире делают подобное чудо? Я обязательно туда съезжу!       - Виноградники долины Элакрай по праву являются лучшими во всём Мелитайне, а может и на целом свете. Боги сотворили там все условия для выращивания отменного винограда: море далеко, земля холмистая, краснозёмная, солнца много, но климат умеренный, - с удовольствием просветила щегольская дамочка, смакуя и допивая свой кубок. - Это особенно удачно для белых сортов, предпочитающих прохладу. А трёхлетняя выдержка доводит вина из них до совершенства.       - Элакрай? Помню, на уроках нам рассказывали, что так называлось одно небольшое эльфийское королевство, им правили великие волшебники, - Мегумин выглядела разомлевшей, если не сказать осоловевшей, но навряд ли из-за пары глотков не самого крепкого вина. Скорее всего это было следствием когнитивного диссонанса: искренней скорби о павших моряках и бурной радости, что ей дозволили выпить спиртного. - Та долина к нему отношения не имеет?       - Разумеется имеет! Вернее, имела пару веков назад, пока эльфов не изгнали вторгшиеся с запада сарлеонцы. "Львы", правда, надолго не задержались - их через несколько лет турнули северные степняки Джату, а тех уже отметелили ждавшие своего часа мелитайнцы. По слухам, при поддержке тех самых недобитых эльфов. С тех пор ходит шутка, что после такого "удобрения" виноградники Элакрая и стали настолько замечательными, - проведя очередной безнадобный ликбез, Одри со стуком поставила кубок на землю и обвела всех строгим взглядом. - Я всё понимаю, беседа под вино это святое, но жрать остывший ужин - просто кощунство. Посему живо хватайте ложки, пока не предала анафеме, и приятного аппетита!       Едва попробовав блюдо, Казума решительно взял назад недавние слова (то есть, мысли) о том, что может наесться и "Кассандрой". Биск, конечно, выглядел и пах соблазнительно: густой янтарно-кремовый суп, украшенный шейками и источавший пряный аромат, заставил бы и сытого захлебнуться слюнями. Но юноша и не подозревал, что вид отражал лишь десятую долю приготовленного шедевра. Такого кайфа от пищи бывший хикки не получал очень давно, ему было настолько вкусно, что, обнаружив свою плошку вылизанной досуха, донельзя расстроился. Ценой неимоверных усилий Казуме удалось обуздать порыв попросить добавки.       - Ммм, это можно есть бесконечно! - Мегумин, конечно, в еде была неприхотливой, могла лопать хоть тараканов, но и ей было под силу по достоинству оценить кулинарию Одри. Правда, хвалить малявка решила оригинально, через третьих лиц. - Даркнесс, ты тоже умеешь такое готовить? Почему ни разу не угощала?       - Умею, п-просто случая ещё не представлялось. Да и мои навыки готовки не сравнить с таковыми у госпожи Одри, - стушевалась златовласая девица, явно привыкшая к подобным изыскам, а потому и не проявлявшая щенячьего восторга, как некоторые.       - Хочу ещё добавки! - возопила синебрысая зараза, чуть ли не изгрызшая посуду в порыве страсти к отменному блюду. Сие зрелище было жалким и отталкивающим, но бывшая леди определённо нашла его забавным. Более того, она будто только его и ждала.       - Хвала богам, я уж думала, шо не дождусь настоящей похвалы! Лесть лестью, но повар тогда понимает, что ценен, когда его жратву сметают вместе с котлом, - театрально взмахнув руками, со смехом заявила Одри, а затем демонстративно постучала половником по краю котелка. – Ну, кому ещё добавки? А винца? У меня есть ещё бочонок, если шо.       - Не вводите во искушение, сударыня. Я осушила предложенную чашу из уважения к вам и традиции жителей Гамлета, которую Церковь Света хоть и не одобряет, но и всё же и не запрещает. Однако продолжать распитие спиртных напитков мне больше нельзя – я должна оставаться сильной, чтобы слышать и сражаться со своим внутренним врагом, довольно от него убегать и прятаться, - высокопарно изрекла весталка, красноречиво переворачивая кубок, и это было, пожалуй, правильно. Сестра Джуния пьяной не казалась, но после такого бреда ей впору было диагностировать «белочку». – К тому же мне нужна ясная голова и для того, чтобы должным образом провести заупокойную по павшим морякам.       - Минутку, сестрица! С чего это ты что-то кому-то должна? – выклянчив второй кубок «Кассандры» и тут же его осушив, Аква заметно разгорячилась. Стремительно набирая рост над уровнем морального моря под действием алкоголя, Дурногиня подалась к коллеге по классу и с укором вперила в неё синие глазищи. – Ты ж люминатка, а они были моряками и молились на меня – Великую Акву! Стал быть, упокоевать их души пристало мне!       - Нет, дражайшая сестра, вы заблуждаетесь. Во-первых, в том, что ошибочно трактуете свою избранность, приписывая её ложной причине. А во-вторых, в том, что свой конец эти несчастные встретили в пламени, а это уже упокоение по правилам и законам Светлейшего Бога, - упёрлась рогом весталка, охотно принимая вызов, как и всякий раз, вступая в полемику с «Избранницей Люмена». Но сейчас фанатичка казалась настроенной куда решительнее, чем прежде, уступать своему кумиру она больше явно не намеревалась.       Не горя желанием вслушиваться в высокодуховный спор, Казума протянул свой кубок к Боудикке, разливавшей по просьбе щедрой Одри вино каждому желающему. Отказался по примеру сестры по вере один только сэр Рейнальд. Его маска невозмутимости дала заметную трещину, но дело было определённо не в выпитом – «Ржавый» с до боли знакомым огоньком в глазах вертел в руках узорчатую медную посуду и нежно поглаживал её по блестящим выпуклым бокам. Сколько волка не корми, а он всё в лес смотрит. И не только он…       - Эй, ты чего? – со смесью удивления и обиды воскликнула Мегумин, когда Казума перехватил её протянутую руку с кубком.       - Успеешь ещё печень загубить. Мала ты ещё, чтоб на алкоголь подсаживаться, а это дело до добра вообще не доводит, - резко заявил молодой авантюрист, для убедительности кивая в сторону не унимавшихся клириков, чью страстью к бухлу и доказывать было не надо. Довод выглядел весомым, но алоглазая малявка перешла в контратаку.       - И что? Ты всего-то на два года старше меня, а пьянствуешь в трактирах с утра до ночи! – в поисках поддержки наглая девчонка перевела молящий взгляд на нахмурившуюся Даркнесс и её развеселившуюся няньку. Вот же ж мелкая паскуда! Одри-то явно её сторону займёт, а если они вдвоём убедят и Даркнесс, то Казуме придётся биться уже на трёх фронтах. - Я ж совсем немного выпью, у меня с такого даже похмелья не будет!       - Хех, мы с твоей матерью, Савраска, тоже так думали, когда, став фрейлинами Её Величества в пятнадцать лет, согласились дать придворным кавалерам нас угостить. Потом нас пришлось спасать из королевского пруда, где мы, хе-хе, пытались попасть в прошлое. Кажется, это был «Гроссмейстер», хороший травяной ликёр, но в наши дни теперь большая редкость. Эх, была же у нас юность! – с тоскливой улыбкой протянула Одри, после чего подняла кубок и сочувственно кивнула своей воспитаннице. – Твоя мама была чудесной женщиной и заботливой подругой, всегда знала, что делать и как отвечать на выпады судьбы, за что мы звали её «Полярис», в честь путеводной звезды. Никто и подумать не мог, что она так быстро закатится. Будем помнить!       Не выпить после такого было нельзя. Хитрюга Одри зашла с козырей, оставалось их только принять, что Казума с досадой и проделал, нехотя перелив из своей посуды в кубок Мегумин. Сто пудов та была довольна как мышь на сыроварне, но улыбаться сейчас было неуместно, потому и скрывала свою торжествующую лыбу.       - Эх, походу, наши богоугодные девочки ещё не скоро придут к согласию, а поминки продолжать надо, - испив вина, пожаловалась глубокомысленным тоном авантюристка. На что намекала Одри, Казума допёр только когда она повернулась к «Волчаре». – Бо, как там, ты говорила, справляют это дело у твоих соплеменников? Можешь показать? Только, чур, без смертоубийств.       - У изгоев нет ни племени, нет ни дома, ни семьи. Но я знаю, что поют барды Завесных Гор, отпуская дух почивших на волю, - слегка скривившись, будто вспомнив неприятное, ответила дикарка, после чего устроилась поудобнее и вперила синие очи в огонь. Какое-то время она так и сидела, словно вслушивалась в треск костра. Что она там пыталась услышать на фоне непрекращающегося диспута религиозных горлопанок, Казума не понимал, но продолжал ждать, как и Мегумин с Даркнесс. Их терпение было вознаграждено.

Да яг со ине и лунд мотте го, Яг со то равне дер лагде ро. Ден ине сиг имод ден анден венде; Вор скаль и даг ви вор фёде хэнде?

      Казума слабо верил, что глотка, издававшая рычание страшнее звериного, способна ещё и на пение, да какое! Голос Боудикки не отличался красотой и певучестью, но он был силён и на удивление ровен – каждое непонятное слово неведомой песни следовало чёткому ритму, не теряясь и не сливаясь с другим.

Ё хист по ванг бэг грённен воль Эн слэген риддер лиггер ондер шкёль, О инген вед, ат хэн лиггер дер, Онд анш унд, анш ёг о анш йертенскэр.

      Песня не была ни весёлой, ни грустной, ни тоскливой, она лилась вдумчиво, размеренно, не обращаясь ни к кому конкретному, будто рассказывала историю. Странно, но такой стиль заставил умолкнуть даже неугомонных клириков, хотя здесь скорее сыграл свою роль мощный голос дикарки, казавшейся уже не приблудившимся зверем, а одинокой женщиной, истосковавшейся по человеческому обществу.       Казума ни черта не понимал, но слушал и слушал, как и все в этом кругу света и тепла среди опустившейся холодной ночи. Момент был до того проникновенным, что юноша даже не заметил, как к нему прижалась Мегумин, задумчиво взирая, по его примеру, на пламя. Похоже она и сама этого не осознавала, равно как и Даркнесс, подсевшая к вновь окаменевшему сэру Рейнальду. И только Акве пришлось довольствоваться компанией сестры Джунии, как леди Бурассе пришлось приникнуть к поющей дикарке. Похоже, никого из девушек подобный расклад не смущал. Романтика, мать её.

Анш унд ден ягер и вильден сков, Анш ёг ден сёгер и шкю шит ров, Невеста вышла за другого, От них вреда нам никакого.

      То ли будущего героя эпохи так накрыло от вина, то ли он просто провалился в сон, но он внезапно начал разбирать, о чём пелось в песне. Впору было этому удивиться, но Казума был слишком расслаблен и поглощён пением, чтобы задаваться вопросами. Например, почему среди плясавших языков костра он начал видеть Боудикку, ведь она сидела даже не напротив юноши.       Бывший хикки не сразу обратил внимание, что вид у дикарки был довольно потрёпанный. Рыжие волосы свободно спадали на плечи, это было бы красиво, не будь они обильно изгажены комьями грязи. Лицо Боудикки вместо привычной синей полосы «украшали» множественные синяки и ссадины, но эти следы были не от драки. Казума не знал, что именно его заставляло так думать, но он был уверен – после боя, каким бы жестоким и кровопролитным он ни был, «Волчара» лить слёзы бы не стала.

На кости сядем мы вдвоём И синие глаза склюём, И вырвем кудри золотые, Своё гнездо украсим ими.

      Боудикка шла, пробираясь сквозь начинающуюся метель, оставляя за спиной некую горную деревушку. Перед каменными домами виднелось множество людей, но все они были повёрнуты к уходящей спинами. Они не прощались, они больше не хотели видеть эту женщину среди них. И женщина уходила с их глаз, молча, без оружия и провизии, пристыженно прижимая нечто к своей груди. Приглядевшись, Казума различил в истерзанных пальцах круглый каменный значок с изображением черепа.

О воине горюет мать, Где сын лежит ей не узнать. И кости белые его Во власти ветра одного. Во власти ветра одного.

      Казума встрепенулся, когда пение вдруг сменилось хлопаньем, негромким, но множественным - Одри и прочие девицы награждали дикарку аплодисментами. Молодой авантюрист, по всей видимости, задремал, раскемаренный теплом костра, набитым брюхом, отменным вином и хорошей песней – все предпосылки для того имелись. И всё же юноше показалось странным, что из всей компании отключился один только он. Не говоря уже про содержание мимолётного сна.       - Вы замечательно поёте, госпожа Боудикка. Хотя слова народов Завесных Гор мне незнакомы, но эту песню я уже слышала, причём, как ни странно, на нашем языке, - возбуждённо заметила Даркнесс, определённо расслабившись под действием вина. – Её пел друг моего отца, сэр… сэр…       - Адариан из Ордена Вороного Копья. Славный малый, в одном лице и учёный, и поэт, и рыцарь, и наёмник – гремучая смесь, однако, - услужливо напомнила Одри, наполняя себе и воспитаннице по новому кубку. Лалатина, что примечательно, возражать не стала. - Но пел он здоровски, с этим не поспоришь. Вот только я не помню в его репертуаре ничего подобного.       - Я, говоря по чести, почти все слова забыла, сходу могу только один куплетик напеть, самый любимый, - призналась златовласая девица, рефлекторно делая глоток. Глядя на неё, Казуме стало как-то неудобно – дома, в Акселе, Даркнесс вела себя куда менее развязно. Ещё не хватало, чтобы бывшая аристократка начала думать, что дочь семьи Дастинесс стала алкоголичкой после присоединения к его отряду. – Та-тата та та та-тата… как же там… ага, есть!

Приходит дева молодая. Главу его приподнимая, Целует тихо и светло Окровавлённое чело. Над мёртвым прочитав молитвы, Его уносит с поля битвы.

      Музыкальный вечер продолжался, но Казума, несмотря на своё дневное сетование по этому поводу, был им вполне доволен. Как там говорил какой-то западный классик? «Коль музыка ты пища для любви, играйте громче, насыщайте душу!» Инструментов нет, но красивому пению они и без надобности. Во всяком случае, молодого авантюриста, пока его самого не заставляли петь, такой расклад устраивал. В отличие от Боудикки, хотя её помрачневшее лицо вряд ли было обязано отсутствию музыкального сопровождения.       - Ничего странного, что ты её знаешь, ведь Вороное Копьё служит Равенстерну, а Дракону было мало украсть землю у детей Вежовиса, он и на песни истинных горцев свою жадную пасть разинул, - недовольно прорычав, хмуро прокомментировала «Волчара» переведённую версию. Больная тема, вот значит как. Уж не поэтому ли Казума так глубоко «проникся» песней? Странно, прежде он экстрасенсорные способности не демонстрировал. – И даже на этом не остановился, пока не переврал всю их суть!       - Спокойно, горячая горная дева, Савраска ж не со зла тебе на хвостик наступила, - заступилась за сникшую от неловкости девицу Одри. «Трубкой мира» послужила всё та же «Кассандра», которую дикарка хоть и смерила пренебрежительным взглядом, но кубок всё же приняла. – Предлагаю послушать то, что уж точно никто ни у кого не тырил и не перевирал. Э-хей, церковницы милые! Покойным душам тяжело на тот свет в тишине переться, может, хоть обе споёте?       - Нет! Подобно тому, как нельзя мешать благословенный самогон с невыдержанным домашним вином, а добротное жаренное мясо сочетать с заливной рыбиной, так и заупокойную службу по канонам Светлейшего Бога нельзя проводить вместе с литией Церкви Аксис! – высокопарно заявила сестра Джуния, вздымая к ночному небу мозолистый палец. В свете костра лицо весталки пылало румянцем, надо думать, из-за выпитого вина и горячего спора.       - А ещё подобно тому как нельзя мешать… сочетать… - Аква замялась, пытаясь выдумать хоть что-то на уровне сказанного коллегой по классу. Однако ни фантазии, ни красноречия Её Высокобесполезности, куда более красной чем сестра Джуния, не хватало катастрофически. – А-а я просто не хочу уступать кому-либо своих последователей, хоть бы и покойных! Что ж я за богиня такая буду!       - «Спорит с викингом раввин, спор заведомо бесплоден…» - иронично хмыкнул про себя Казума, но, увидев, как все к нему повернулись, с досадой понял, что вышло громче, чем хотелось. Доводить слышанный в интернетах язвительный куплет юноша не стал, переключившись на более актуальную (если таковая сейчас вообще имелась) тему. – Почему бы вам, холиварщицам, тупо не решить свой вопрос народным методом?       - Люмен запрещает насаждать своё учение насильственным путём, его последователи должны открывать сердца людей для Сияющей Силы, вдохновляя своими успехами и побуждая новыми возможностями! – на одном дыхании выпалила стриженная фанатичка, красноречиво пряча свою устрашающую булаву за спину.       - Да он не про мордобой талдычит, садовая твоя голова! Али в Церкви Света не в курсе, что цивилизованный народ давно отвык добиваться правды кулаками? – ядовито осведомилась синебрысая зараза, проявив несвойственную для неё смекалку. Угрожающе ткнув пальцем в немалую грудь люминатки (и едва её не пробив из-за нерассчитанной по пьяни силы), Аква торжествующим голосом провозгласила. – Здесь и сейчас мы с тобой сразимся в игре «Камень, ножницы, бумага»! Души павших проведёт на тот свет та, кто станет её победительницей! Учти, в этой игре мне нет равных! Твой Люмен – и тот никогда меня не обыгрывал!       Будущий герой эпохи не мог сдержать усмешки, заслышав до боли знакомые речи. Отчего-то Казума был уверен, что этот Люмен никогда не побеждал Акву тупо потому, что никогда с ней не играл. Аква врать не способна, но выдать правду под выгодным углом вполне в её стиле. Даже говоря, что ей нет равных, она не кривила душой – бывший хикки, стократ уже обыгрывавший Дурногиню, находился от Аквы просто на недосягаемой высоте.       - Доверить наш выбор высшим силам? Это безответственно, но коли слова наши не имеют силы друг над другом, да свершится воля божия! – с готовностью приняла вызов весталка, засучивая рукава, словно готовилась к армрестлингу. Глядя на далеко не женственную ручищу, способную подковы гнуть, Казума подумал, что даже Даркнесс пришлось бы попотеть, чтобы завалить эту женщину. Юноша поймал себя на мысли, что он совсем не против поглядеть на это зрелище.       - Какая прелесть. Это же натуральный анекдот: жрица богини воды собирается биться со священницей бога света за право отпеть мертвецов, полагаясь на игру, залогом победы в которой является благосклонность богини удачи! – бывшая аристократка звонко и беззастенчиво рассмеялась, хлопая себя по колену. Смех оказался не то, чтобы заразителен, но сдержать хмельной улыбки у будущего героя эпохи не вышло. Как и у его не менее поддатых соратниц. – Эх, повезло же ребятам - таких фееричных поминок мир ещё не видывал! О, «Птенчик»! Как там мой кореш с Большой Дороги?       - «Ваш», с позволения сказать, «кореш» частично оклемался от своего психического расстройства и чувствует себя удовлетворительно, - вернувшийся из больничного шалаша «Живодёр» при этих словах зачем-то покосился на весталку. Та, впрочем, была слишком поглощена «подготовкой к схватке», сиречь, молитвой, чтобы обращать внимание на доктора. - Однако поведение господина Дисмаса пока ещё остаётся непредсказуемым. Возвращать ему оружие и прерывать приём седативных средств я считаю неразумным и опасным.       - Но он сейчас в сознании? Зайти проведать можно? – настойчивым тоном осведомилась авантюристка и, не дожидаясь ответа, поднялась с земли. Состояние знакомого для неё определённо было важнее итога «поединка». Казума подозревал, что Одри было вообще плевать, кто и как будет петь за упокой её павших соратников. То есть, простите, матросов «Эммы».       - Верно, господин Дисмас сейчас бодрствует, но, хотя прогулка или иные лёгкие физические занятие пошли бы ему на пользу, из-за действия лекарств ещё слишком слаб, чтобы вставать. Кроме того, пациент дал понять, что в настоящий момент предпочитает уединение… - Парацельс возражал донельзя изящно, но захмелевшей Одри море было уже по колено. Бывшая аристократка благодарно похлопала доктора по плечу и уверенным, а главное ровным ходом двинула в сторону «госпиталя». Признав поражение в первом бою, «клюворылый», тем не менее отправился следом за дамочкой с очевидной жаждой реванша. – Прошу вас, госпожа Одри, постарайтесь избегать проявления сильных эмоций, пациенту они могут навредить.       - Не переживай, Док, всё будет в ажуре. А вас, сэр Рейнальд, я попрошу остаться, - вдруг обратилась через плечо авантюристка к присоединившемуся крестоносцу. Тот от удивления и впрямь замер на месте, едва не развалив свой сложный «наряд».       - Но позвольте, к чему такая просьба? Ведь я тоже виноват в том, что мой друг ныне прикован к кровати, я обязан перед ним объясниться, пока он ещё в здравом сознании, - Растерянно негодующий рыцарь выглядел непривычно потешно, но даже это не растопило сердца Одри.       - Рей, светик ты восьмикубиковый, ты шо, плохо ушки помыл? Иль Дока не слышал? Сказано ж – больного сильными эмоциями не тревожить. Вдруг он сейчас на тебя обиду затаит, как узнает, кому фингалом обязан? – ехидно поинтересовалась Одри, остановившись у края шалаша. Но прежде, чем нырнуть внутрь невысокой конструкции, бывшая аристократка вдруг обернулась и, как показалось Казуме впотьмах, подмигнула озадаченному здоровяку. - Не, братик, лучше обожди до утра, пока Ди не перестанет корчить из себя сыча в дупле.       Параллельно этой сцене молодой авантюрист умудрялся наблюдать ещё и за «баттлом» между Аквой и сестрой Джунией, и это на нетрезвую голову-то! Правда, начинался тот довольно вяло и предсказуемо – с понтов. Каждая из «участниц» изгалялась в высокопарном бреде как могла, но из-за витиеватости сложных фраз пьянеющий мозг их практически не воспринимал.       - Лучше бы они свою грызню решали иначе, позрелищнее. Не хотят морды бить, так пусть дерево на скорость рубят, чтоб дрова про запас были, - проворчала Боудикка, проверяя на слух, сколько осталось вина в бочонке. Судя по частому плеску, совсем немного.       - Это была бы тогда игра в одни ворота. Хотя оно и сейчас так, – лениво заметил Казума, колеблясь просить дикарку плеснуть ему ещё «Кассандры». Оставшись без «хозяйки», «Волчара» заметно раскрепостилась. Начнёшь лезть – руку укусит. – Ставлю кольцо, которое в святилище нарыл, что Её Высокобесполезность продует.       - Эй, я всё слышала! – Аква обиженно глянула через плечо. Умилительное зрелище. Неужто он постоянно дразнит богиню из-за подсознательного желания видеть её такой? Озадаченно хмыкнув, юноша вдруг задумался над этой мыслью, пропустив почти всю гневную отповедь жрицы.       - Эх, Казума, что ж тебе так нравится козлом-то быть? Ведь это, во-первых, не по-товарищески, а во-вторых, не по-командирски – не верить в свою подругу и соратницу, - икнув, заявила вдруг Мегумин с укоризной. Как и когда у неё в руке взялся полный кубок вина, миновав внимание молодого авантюриста, последний в упор не понимал. - А я вот буду болеть за Акву. Поёт она уж всяко красивее.       - Спасибо, Мегумин! Ты просто прелесть! – радостно воскликнула засиявшая Аква, после чего, переполнившись самоуверенности, решительно бросила в лицо «соперницы». – А как тебе это? Проигравшая будет не просто опозорена, она ещё и посуду за всеми перемоет!       - И я тоже буду верить в победу Аквы, уж прошу вас не принимать близко к сердцу, уважаемая сестра Джуния. И вас тоже, сэр Рейнальд, - украдкой посмотрела Даркнесс на коллегу по классу, стремительно краснея и без всякой выпивки. Запала, как пить дать, запала. Надо думать, прониклась утренними побоями и хочет, чтобы крестоносец снова проткнул её своим шестом с флажком, как бы это двусмысленно ни звучало. Отчего-то Казуме вдруг захотелось двинуть «Ржавому». Возможно, даже двинул бы, не стой тот так далеко.       - Мне глубоко насрать, кто кого обыграет, но раз тут кто-то готов рискнуть имуществом, я отсиживаться в стороне не стану, раздери меня Вежовис! – Прежде чем весталка или крестоносец успели что-либо ответить девице, «Волчара» с хищной ухмылкой сняла с шеи одно из своих верёвочных ожерелий. Побрякушка с украшением в виде костяшки с багровым орнаментом выглядела так себе, надо думать, глядя на неё Казума не смог сдержать кислой мины, из-за чего дикарка вдруг пустилась раздражённо объясняться. – Ты не кривись, этот талисман волшебный, не чета твоему колечку! Если победит круглоголовая – он твой.       - Как скажешь, - небрежно пожал плечами Казума, снимая с мизинца кольцо и кладя рядом со своим будущим «трофеем». Может, дикарка и не врала насчёт зачарованности жуткой бижутерии, но в таком случае колдовской эффект был либо слабым, либо Боудикка его тупо не понимала. Как, впрочем, и бывший хикки в отношении собственной ставки. Эта мысль породила другую, и юноша с ухмылкой повернулся к своим подругам. – А что насчёт вас? Чем вы будете свою веру подкреплять?       - Церковь Света запрещает своим служителям заключать пари с целью наживы, - внезапно ответил сэр Рейнальд, хотя его Казума и не думал спрашивать. Судя по горевшим от алчности синим глазищам, нацелившимся на заветное серебряное колечко с изумрудами, отказ дался «Ржавому» совсем нелегко. Ну и хвала Великому Рандому за это. – Тем не менее, свою поддержку я выражу моей сестре по вере и оружию.       - Пусть я не последовательница Светлейшего Бога, но я согласна с мнением люминатов по этому вопросу. Биться об заклад недостойно рыцаря, - ожидаемо подпела Даркнесс своему объекту воздыхания. Сразу после этого Мегумин, даром что не являлась даже оруженосцем, согласно закивала, предусмотрительно заняв рот распитием вина дабы не выдумывать отмазок.       - Какие благочестивые у меня, оказывается, спутницы, будто и не сброд маргиналов, а целая команда борцов за идею! – язвительно воскликнул Казума, расслабленно подкидывая хворост в пламя. «Кассандра» начала брать своё, но до конца спора юношу ещё хватало. Если высокодуховные особы не будут тупить и дальше. – Эй, Ваши Вашести, может, скипните заставку и перейдёте, наконец, к рубилову?       - Камень! Ножницы! Бумага! – Растравленные, будто собаки перед боем, клирики, походу, только такой команды и ждали. Запорхали сжатые кулаки, будто их владелицы сражались невидимыми мечами. Хмм, Аква и меч – даже в воображении это смотрелось нелепо. Как павлин с бычьими рогами. – Раз! Два! Три!       Взметнулись руки и обрушились сложёнными символами, что решат концовку этих донельзя сумасбродных, но действительно увлекательных поминок. Казума бы даже не отказался от подобных в свою честь, случись на них Акве застыть со столь же эпичной рожей. Апогей неверия на фоне разрезанной «ножницами» «бумаги».       - Один-ноль, в пользу Церкви Света, - удовлетворённым голосом прокомментировал юноша, разваливаясь поудобнее. Сидевшая рядом малявка, конечно, грела не хуже костра, но вечно в одной позе находиться бывший хикки не мог. – Так в чём заключается волшебство этого… эмм, талисмана?       - Торопливому барсу капкан лапу отгрыз. Узнаешь, если получишь, Хорёк, - с плохо скрываемым азартом ощерилась «Волчара». Навряд ли её так уж интересовало кольцо Казумы, женщина просто хотела остроты ощущений.       - Вот именно! Это только начало, и вообще я поддалась своей коллеге по классу! – вспыльчиво огрызнулась синебрысая зараза, занося руку за спину, будто намереваясь разбить ею, самое малое, бетонный блок.       - Давай, Аква, ты сможешь! – вяло и нестройно заголосили «чирлидерши», чьё «отречение» было красноречивее любых слов. Жаль, что Дурногиня слишком упёрта, чтобы такое понять.       Ничья на «ножницах», потом ничья на «камнях», снова на «ножницах», а затем Казума скривился – резанул слух победный клич Аквы, накрывшей «бумагой» «камень» весталки. Когда же вопли голозадой, то есть, уже не голозадой скотины усилились за счёт второй победы подряд, юноша почувствовал лёгкое посасывание под ложечкой, но виду не подал.       - Не жалеешь о своём выборе, а, Казума? – с беззлобным ехидством поинтересовалась Мегумин, снова приникая к нему головой. Бывший хикки не то, чтобы смутился, но работать подушкой он не нанимался. Даже для «Алого Демона».       - Нисколько, ведь я знаю, что не проиграю, - скучающим тоном ответил молодой авантюрист, ощутив вдруг сильное желание допить «Кассандру», и плевать на последствия. Не без труда поднявшись, попутно свалив не подозревавшую подобной подлости архимагичку, юноша потянулся и, подавшись прихоти, выдал донельзя откровенную тираду. - Видишь ли, победа в этой игре зависит во многом от интуиции участников, но нельзя сбрасывать со счёта и удачу, в том числе и удачу тех, кто заинтересован в исходе «поединка». У меня этот параметр выше некуда, более того, меня любит сама Эрис, а я люблю её. И пока это не изменится, я буду жить, пить и побеждать!       Его откровения ошарашили, походу, не только алоглазую малявку со златовласой мазохисткой. На секунду бывшему хикки почудилось, что где-то далеко-далеко кто-то вдруг испытал такое смущение, что его жар достиг до самого злополучного Гамлета. Казуме стало как-то неловко и даже стыдно, но отчаянный вопль Аквы вернул юношу на грешную землю, где творилось нечто приятное – сестра Джуния выровняла счёт.       Интуитивно Казума всё понял, сказанные днём слова Одри он вспомнил уже задним числом, приблизившись к бочонку и охранявшей его «Волчаре». Расщедрится ли «отвергнутая» Эрис в этот раз или просечёт его затею и рассердится? А, поздняк мосты тушить! Сомнения и страхи утонули в хмельном пофигизме, будущий герой эпохи не стал ни юлить, ни просить, ни спрашивать, а тупо присел, поставил на землю свой и забранный у Мегумин кубки, после чего прямо на глазах пристально уставившейся на него дикарки наполнил оба сосуда наполовину.       - Умные же всё-таки люди живут тут, в Гамлете. Дай Эрис нам всем таких поминок! За тебя, моя богиня, какие бы ты рожи нам не строила! - Демонстративно не обращая внимания ни на жуткую хищницу перед собой, ни на решающую схватку позади, юноша встал и с лёгким звоном ударил один кубок о другой. Посмаковав свою «Кассандру», Казума по недавнему примеру бывшей аристократки с небрежной улыбкой выплеснул «чужую» в костёр, но только не ради поминовения.       - НЕЕЕТ!!! – Очередной вопль, ещё истошнее предыдущего, красноречиво дал понять, что «заигрывания» молодого авантюриста с богиней удачи не прошли даром. Аква выглядела попросту уничтоженной, её трясло от обиды и отчаяния, она не могла и двух слов связать из-за всхлипов и стенаний. Впрочем, ничего другого Казума и не ждал. – К-как?.. К-как же т-так?..       - Ваэ виктус! Деус люцис вульт! – победно взревела львом сестра Джуния, рефлекторно потянувшись к поясу за уже несуществующей фляжкой. Осознав пропажу, весталка заметно сникла, и Казума, подавшись жалости, уверенно шагнул к ней.       - У меня на родине победителей принято кубками награждать. Другого у меня нет, но этот даже лучше, ведь в нём есть вино! А победу в честь Светлейшего Бога Его служительнице грех не обмыть. Аве Люмен! – со всей отпущенной ему харизмой объявил бывший хикки, решительно вручая «награду» в руки священницы. Та колебалась буквально считанные секунды, после чего осушила сосуд залпом. – Ну что, народ, все поели? Тогда передавайте свои плошки нашей новой посудомойке!       - Нет! Я не могу так легко уступить своих покойных последователей! Я требую реванша! – Скулёж Аквы был столь же предсказуем, как и её проигрыш. Спорить с ней сейчас было делом затратным как в плане времени, так и нервов. Портить себе настроение Казума не хотел, а потому просто собрал всю грязную посуду и с обескураживающим бессердечием всучил ей Дурногине. – Ну пожалуйста, всего один раз! Если я выиграю, то я никого ничего мыть не заставлю!       - Поздно хлестать минералку, когда печень растворилась, а за посуду скажи спасибо своему длинному языку. Если в тебе есть хоть немного гордости, «богиня», то уговор исполнишь. О, можешь взять с собой свою «Пророчицу», авось, вылижет пару тарелок, - преисполнившись сарказма, посоветовал командир жрице, кивая в сторону ссохшегося трофея, который Аква превратила в подобие подушки для своей лучезарной задницы. Уязвлённая до глубины души, Её Высокобесполезность закусила губу и спешно утопала в сторону озера, распугивая ночную тишь грохотом плошек и жалостливым плачем. – Смотри не утопи посуду, не то леди Бурасса тебя следом за ней ко дну пустит!       - А ты наглее, чем кажешься, Хорёк, до старости точно не доживёшь, - с усмешкой прокомментировала сцену дикарка. Судя по её довольной роже, бесцеремонность бывшего хикки «Волчаре» пришлась по вкусу. Раз так, значит и надо гнуть эту линию.       - Во-первых, я не Хорёк, моё имя - Сато Казума, - претензионным тоном заявил молодой авантюрист, подбирая своё кольцо. Побрякушку Боудикки он демонстративно трогать не стал, но не потому, что отказался от выигрыша – хмельной задор в ущерб здравому смыслу и инстинкту самосохранения требовал выяснить отношения с варваршей до конца. - Во-вторых, я всегда держу данное слово и требую того от других, будь то мой товарищ или противник.       - Да неужели? И кем же ты тогда считаешь меня, мальчишка? – Женщина если и удивилась смелости (или скорее идиотизму) Казумы, то спрятала его за хищным оскалом. С притворной ленцой Боудикка поднялась и неторопливо нависла над будущим героем эпохи (а скорее будущим покойником), вперив в него немигающий синий взгляд, пробирающий подобно морозному ветру. – Кто я для тебя - товарищ или противник?       - Зависит от того, насколько крепко твоё слово, «Одинокая Волчица», - бесстрашно контратаковал Казума, с готовностью вступая в зрительную дуэль со смертью во плоти. Откуда в нём набралось столько дури, юноша не имел ни малейшего понятия; в Акселе даже пьяный в зюзю он никогда не лез на прочих искателей приключений и терпеливо сносил их наезды, но сейчас в него будто сам Сайтама вселился. Вот только способности выносить врагов с одного тычка у него не имелось.       - Вы, низинники, вечно прячете свою суть за масками лжи и приличия, и только бухло даёт вам храбрость их сбросить. Ты Хорёк и суть у тебя хорьковая, но грызть глотки ты горазд, и не только курам, - спустя несколько мгновений тяжёлой тишины насмешливо изрекла Боудикка, а затем внезапно с размаху опустила ручищу юноше на плечо, выбив у того дыхание и только чудом не свалив. – Моё слово крепче моей хватки, а она держит крепче волчьих челюстей. Талисман твой.       - Меньшего я и не ждал, благодарю, - сдавленно пробормотал Казума, пытаясь прийти в себя. Из него чуть не выбили дух, но куда больше юношу поразила собственная тупость и слепая бравада. Впрочем, Боудикка их оценила по достоинству и, самолично подобрав свою ставку, уверенно всучила её в руку искателя приключений. Это, пожалуй, было даже поразительнее. – Так какой у этого талисмана волшебный эффект?       - Все жрецы начинают испытывать к тебе отвращение, вплоть до отказа лечить и благословлять, а ты по ним будешь наносить усиленный урон с увеличенным шансом крита, - ехидно осклабившись, просветила дикарка, всецело подтвердив подозрения Казумы – Боудикка самым оригинальным способом избавлялась от сомнительной и даже вредной ерунды. Ну кто в здравом уме станет таскать артефакт, портящий отношения с самыми лучшими хилерами? Впрочем, Казума с Аквой и так на ножах, так что погоды этот факт не сыграет. – Носи на здоровье, хе-хе!       - Казума, ты что, налупался в край? Решил, что простыня тебе бессмертие даёт или как? – Стоило молодому авантюристу присесть на прежнее место, как на него тут же вдруг набросилась с яростным сбивчивым шёпотом Мегумин. Задним числом юноша осознал, что на протяжении всей этой «дуэли» его соратницы не сводили с него глаз, затаив дыхание. Они были не на шутку встревожены. – Эта женщина запросто могла вбить тебе голову по самый таз, зачем было с ней вот так цапаться?       - Что ты чувствовал, Казума? Какие были у тебя ощущения от заигрывания со смертью? – Вслед за алоглазой малявкой подсела и Даркнесс, но уже с кардинально другими вопросами и восприятием ситуации. - Взгляд Боудикки вымораживал тебя насквозь или сдирал кожу слой за слоем? Ты знал, что у племён Завесных Гор принято выдирать зубами кадык у всякого кто на них косо посмотрит? Мне так завидно, Казума, мне до безумия хочется испытать всё это на себе, но я боюсь огорчить свою няню, если начну обижать её подругу…       - Вы полны предрассудков, сударыни, племена Завесных Гор и госпожа Боудикка в частности, несмотря на свой статус изгнанницы, чтят заветы предков, запрещающие убивать иначе чем в бою или ради пропитания, - внезапно прозвучал откуда-то сверху знакомый глухой голос. Задрав голову, Казума в самом деле обнаружил вернувшегося «клюворылого», глядевшего в спину отправившейся разминать ноги дикарке. – Эти «варвары» благороднее, чем кажутся. Смею заверить, господину Казуме ничего не грозило. Пока он по какой-либо причине не взялся бы за оружие, само собой.       - Парацельс! Раз ты здесь, значит ли это, что я теперь могу свидеться с Дисмасом? – беззастенчиво вклинившись в толком не начавшийся разговор, с надеждой вопросил сэр Рейнальд. Вместо ответа «Живодёр» вдруг отвернулся. Отчего-то Казуме показалось, что доктор почему-то смутился.       - Нет. К моему сожалению, госпожа Одри пытается, кхем, "завладеть" вниманием господина Дисмаса. Увы, повлиять на сей тет-а-тет я не в силах, - наконец, соизволил пробурчать «клюворылый», подбираясь поближе к костру. Неужто ему в такой-то плотной робе – и холодно? - Настоятельно рекомендую отложить ваш визит, сэр Рейнальд, до утра.       - Братья и сёстры, смиренно прошу вас о кротости и почтительности, ибо в сей тёмный час мы провожаем к Свету души павших наших собратьев земных. Да обрящут они радость нового бытия в Покоях Познаний, - громко затараторила сестра Джуния, слегка раздосадованная отсутствием внимания к своей персоне. Достав знакомую книжищу, весталка встала под самой ивой, повернувшись в сторону востока, и запустила свою красивую, торжественную, но ни хрена не понятную, а оттого и нудную шарманку. – Омнивизендус Люмен, факс ардебат ностер, эт омниум люцем убик прэзентем…       Слушать такое и не заснуть было выше человеческих сил, и Казума, дабы совсем не расклеиться, принял решение размять ноги по примеру Боудикки. Благо, отмазка у него, учитывая количество выпитого и съеденного, была шикарная, хрен кто придерётся. До леска и обратно – в самый раз, чтобы чутка развеяться. Во всех смыслах слова.       Хмельная бравада дала о себе знать и здесь – уходить в ночь в одиночку было не страшно ни разу. Возвращаться после свершённого «дела» Казума решил по берегу – на нетрезвую голову в нём всегда просыпался сентиментальный дурень, а лунное озеро не могло таких не манить. О том, что здесь трудится Аква, юноша успел благополучно позабыть. Впрочем, донёсшийся голос Дурногини исправил сию оплошность. Но уйти своей дорогой бывшему хикки помешала одна странность – различимые слова синебрысой заразы совсем не походили на причитания. Это была… молитва.       Аква, по сути, повторяла свою дневную песенку, но здесь не было публики, которая могла бы её услышать. Если не брать в расчёт раков и рыб, выходило, что жрица не понтовалась ради репутации, а действительно заботилась на свой лад о почивших моряках. Момент вышел настолько проникновенным, что Казума даже испытал подобие стыда за своё недавнее поведение в отношении Аквы.       - Чего припёрся? – недовольно буркнула подруга, когда молодой авантюрист присел рядом. Любопытно, но неизменной «спутницы» богини здесь не было. Неужто начала отходить? – Не помыла я ещё ничего, нечего тут тюремщиком над душой торчать.       - Мегумин права, поёшь ты лучше весталки, к тому же тебя я хотя бы понимаю, - небрежным тоном ответил Казума, уже не пытаясь понять, что он тут делает и зачем ему всё это. Просто прёт что-то из души, и требует остаться, дослушать божественные куплеты.       - Я не для тебя стараюсь! – насупившись, отрезала Аква, понимавшая происходящее, надо думать, ещё меньше своего командира. Тот в ответ пожал плечами.       - Будь это иначе, я бы мимо прошёл. Но тебе в самом деле не безразлична судьба покойных. Может, у тебя и есть на то шкурный интерес, но дело всё равно правильное, а это, как по мне, главное, - терпеливо пояснил будущий герой эпохи, после чего к нескрываемому изумлению Аквы взялся за тряпицу и принялся отмывать притащенные плошки. Блажь? Блажь, ну и хер с ней. – Ты только доведи его до конца, чтоб ребята с «Эммы» в обиде не остались. И не думай, что я дам тебе фальшивить из-за волнения за немытую посуду.       - С-спасибо, Казума… - растерянно пробормотала Аква, озадаченно хлопая синими глазищами. Хотя если и стоило сейчас кому задумываться, так это самому Казуме: никогда прежде он не давал себя брать на жалость или милотой, чтобы батрачить за кого-то другого. Это на него так «Кассандра» действует или грибные споры, которыми пару часов назад пугал «клюворылый»? Хотя тогда он вроде как говорил о древесных грибах у самого хутора...       Плошки с кубками всё мылись, а рядом пела завораживающим голосом красивую песню богиня. Наверное, ибо Казума перестал различать слова молитвы, они слились в музыку, сравнимую с лучшими произведениями классической оперы, хоть китайской, хоть европейской. Юноша так глубоко в неё погрузился, что и не заметил, как Аква прекратила петь и присоединилась к нему в мытье посуды. В обоюдном молчании скованная нелепым, но нерушимым обетом пара и довела «облагораживающий» труд до его логического конца.       - Ещё раз, большое тебе спасибо, - В искренности благодарности Казума нисколько не сомневался, и её причина была не только в том, что больше половины плошек и кубков очистил сам юноша. Что-то бывшему хикки подсказывало, что Аква тоже поняла, что сейчас лучший момент начать их отношения с нового листа, шанс стать лучше, добрее и… ближе. – Почему ты на меня так странно смотришь? Может, пойдём уже?       - Давай посидим ещё немного, - негромко попросил молодой авантюрист, и жрица, едва поднявшись, неуверенно опустилась назад. Минута неловкой тишины сменилась другой, третьей, а они продолжали сидеть и смотреть в озёрную гладь, не зная, что делать с этим непонятным, а потому и пугающим чистым листом. – Мы симпатии друг от друга не ждём, с самого первого дня мы были жестоки и слепы сами с собой, и никакое вино нас не сблизит. И всё же… Змея ты нежная, Аква, но, что не говори, а я утомился уже этой пошлой игрой. Скажи, могло ли у нас с тобой хоть что-нибудь сложиться?       - Нет, не могло. Мы для этого слишком хорошо друг друга знаем, каждый из нас полон пороков, которые другой презирает. Даже сейчас, когда я тебе вроде так искренне благодарна, я испытываю странное, противоестественное отвращение к тебе, Казума, даже каким-то образом большее, чем раньше, - После этих слов юноша только чудом не взвыл, проклиная про себя выигранный талисман Боудикки. Возникло неистовое желание утопить вредную во всех смыслах побрякушку, да вот беда, спьяну было не понять куда он её засунул. Сию суету Аква восприняла по-своему. – Не думаю, что какие-либо подарки могут это исправить. Для этого нам надо забыть слишком многое.       - Забыть, говоришь? Почему бы и нет? – Разгорячённый нагло не желавшей находиться вещью, Казума отбросил последние раздумья и перешёл в бескомпромиссное наступление. Не вставая развернувшись к подруге, юноша провёл рукой по собственному лицу и уставился на синевласую девицу со всей учтивостью, на какую был способен. – Сударыня, позвольте представиться – я Сато Казума, и по досадной оказии я совершенно не помню, как здесь оказался. Могу я узнать ваше имя и попросить помочь разобраться, что мне делать дальше?       - Пфф, ты это серьёзно? А, ну и лич с ним! В смысле, я к вашим услугам, сударь, можете величать меня «Аквой» или «моей богиней», - Развеселившись, жрица сдала позиции практически без боя, позволяя проявившему «военный талант» юноше подобраться поближе. Последний был бы рад «принять капитуляцию» незамедлительно, но прежде стоило насладиться процессом «переговоров».       Задним числом Казума, как и Аква, понимал, что никакими высокими чувствами тут и не пахло. Происходило то, что было заложено природой в молодых привлекательных людей, оставшихся наедине. Не говоря уже о том, что положение усугубляло на редкость крепкое вино, горячившее кровь в той же степени, что и съеденный биск брюхо, да и не только брюхо – раков не зря относят к афродизиакам. Что бы сейчас не случилось, они об этом забудут, как «забылись» сейчас.       «Волчара» ошибалась: люди напиваются не только, чтобы отважиться сбросить маски, но и чтобы найти решимость примерить новые. Такова уж натура смертных. Да и богов тоже…       - ШУХЕР!!! – От вопля помянутой в мыслях дикарки Казума едва не скатился в воду, вместе с приникшей к его шее Аквой. Вне себя от ярости из-за облома бывший хикки резко вскочил и уже приготовился высказать выскочившей из тьмы рыжеволосой скотине всё, что о ней думает, как вдруг потерял дар речи. Даже на пьяную голову и впотьмах он разобрал на роже Боудикки эмоцию, которая отрезвляла не хуже ведра ледяной воды – искренний ужас. Ужас! Чтобы этакая страшидла да испытывала ужас?! – Бегом к костру! Живо, раздери вас Вежовис!       - Да что стряслось?! – стыдливо поправляя колкую рубаху весталки, судорожно воскликнула зардевшаяся Аква, но женщина вместо ответа бросилась к костру, где уже суматошно носились силуэты соратников. С их стороны поднимался нешуточный гомон, но даже сквозь него молодой надравшийся авантюрист различил чьё-то мужское пение, доносившееся откуда-то с оставленной позади дороги. И ещё оно было с до ужаса знакомым, бубнящим акцентом.

Там для меня горит очаг, как вечный знак Забытых иистииин. Мне до него последний шаг, и этот шаг Длиннее жиизниии...